Читать книгу Тенебрис. Том 2 - Александр Делакруа - Страница 4

Немного иначе дела обстояли у другого легата Земной Республики, в то же самое время направляющегося в кортеже из трех черных как смоль космолетов в один из крупнейших гигаполисов мира – Москву. Алексей Рогов был весьма типичным политиком – сдержанным, степенным и рассудительным. Невысокого роста, но в то же время весьма жилистый и подтянутый. Всегда в солидном костюме, гладко выбрит и с ровной ухоженной стрижкой. Он практически никогда не поддавался эмоциям и всегда был максимально практичен во всём, что касалось Республики и её управления. Крайне редко шутил, не фамильярничал и даже не улыбался, так как был глубоко убежден, что улыбка – признак добродушия, что, в свою очередь, может быть истолковано как слабость. А позволить себе быть слабым он никак не мог. И дело даже не в политических амбициях или жадности до власти (что, без сомнения, в разной степени было присуще всем политикам того времени), основной причиной являлась семья. Семья всегда была особой темой для Рогова, которую он крайне редко и неохотно обсуждал с посторонними. Практически никогда не касался её ни в одном из множества публичных выступлений. Слишком уж сокровенной и в то же время тяжелой была для него эта страница в начале долгой бессмертной жизни. Но, не коснувшись её, едва ли можно понять человека, от решений которого напрямую зависела судьба целого континента.

Его родители, точнее, мать, принадлежали к весьма влиятельной семье, играющей не последнюю роль в политической жизни России того времени. Отец же был успешным бизнесменом, вложившим все свои силы в развитие и процветание своего частного бизнеса. Как ни странно, но, несмотря на высокий статус и положение, эта пара была поистине образцом классических жизненных ценностей и добродетели. Она занималась наукой и помогала больным детям, он развивал инвестиционные проекты, поддерживая молодые стартапы и благотворительные фонды. Они были словно вырваны из контекста, оторваны от мира, погрязшего в коррупции, финансах и личных амбициях. Как яркие штрихи красок на померкшем полотне современности. Две ослепляющие вспышки надежды во мраке футуристической реальности. Они были влюблены и счастливы. Исполненные верности и преданности друг другу, они не ввязывались в политические интриги и закулисные игры, чем вызывали сдержанную раздраженность влиятельных сил, стоящих за их семьями, и в равной мере обратную реакцию у простых смертных, лицезрящих в них образец идеального людского счастья. Как и многие бессмертные того времени, Мария, будучи ярким деятелем науки, отважилась на беременность. И, как и все они, к великому сожалению, пережить это событие ей было не суждено. Вместе с трауром и горечью, постигнувшей безутешного мужа, миру явилось удивительное чудо – двойня. Два брата-близнеца, рожденные у бессмертной пары. Такого ещё не случалось, и никто не знал, как поведет себя наследственное бессмертие, но вскоре всем стал очевиден эффект подобного рождения. Лишь один из двух унаследовал бессмертие, второй же – врожденный к нему иммунитет. Алексей был старше на несколько секунд, и именно он стал бессмертным, в то время как его брату Владимиру с рождения была уготована жизнь обычного человека. С тех пор прошло уже почти шестьдесят лет, но, словно духи прошлого, спонтанные образы былых утрат то и дело настигали братьев. Сейчас, сидя в космолете, все мысли Алексея были лишь об одном – успел ли Владимир покинуть Цитадель до её разрушения. Он снова и снова прокручивал в голове последний разговор с братом, когда у входа в зал собраний совета он попросил его незамедлительно отправиться в Сибирь, в резервный пункт управления, на случай непредвиденного поворота событий. Протокол предполагал полное радиомолчание вплоть до прибытия, посему Алексей до сих пор не знал, удалось ли его брату добраться до точки назначения. И эта неизвестность буквально разъедала его изнутри. Охваченный страхом и волнением, он судорожно проворачивал в руках небольшой кулон, подаренный ему отцом. Маленькое золотое украшение в виде сердца, внутри которого была увековечена фотография ещё молодых родителей. Этот кулон принадлежал его матери, которую он не знал, но чью любовь и заботу незримо чувствовал всю свою жизнь, храня этот талисман у самого сердца. Невольно перед его глазами возникли образы последней встречи с отцом. Убитый печалью и горем, он был уже далеко не тем мужчиной, которого некогда любила его мать. Практически всё свободное время проводя в барах, клубах, пытаясь забыться, отвлечься, гоняя на запредельных скоростях по небесным трассам, он практически не видел своих детей, оставив всю заботу о них бывшему тестю. И вот однажды он всё же заявился на порог дома родителей покойной супруги. Возможно, он чувствовал, что его время подходит к концу, а может, просто боялся, что встретит её в «лучшем мире» и не выдержит томного упрекающего взгляда. Как бы то ни было, та встреча запомнилась Алексею на всю жизнь. На улице шел проливной дождь, и темное бежевое пальто отца было промокшим буквально насквозь. Он неспешно зашел в комнату сына, подозвал мальчика к себе и, опустившись перед ним на колени, что есть силы прижал ребенка в крепких отцовских объятиях.

– Прости меня, малыш. Я думал… Я думал, что справлюсь. Что смогу заменить вам её, но… – глаза отца наполнялись слезами. – Но её никто не заменит. Она так любила… Я…

Он с трудом подбирал слова, пытаясь описать всё то, что чувствует сердце, изувеченное горечью утраты, но получались лишь скомканные обрывки фраз:

– Послушай, я… Я должен уйти.

– Но ты только пришел! – недовольно вскрикнул мальчишка.

– Да, – продолжал отец. – Я вернусь! Обязательно вернусь! Но… но… Мне нужна помощь, Лёш. Ты сможешь мне помочь?

– Конечно, – тут же отреагировал сын.

Отец усмехнулся и с глубоким вздохом продолжил:

– Ты же знаешь, твой братик, Вова, он… Он не такой, как ты. Он смертный и слишком слаб для этого мира. Ему нужна помощь, защита, но… Но, я не смогу быть рядом…

– Папа! – тут же возразил семилетний Алексей. – Я защищу его!

– Нет, нет, малыш, ты не сможешь, – будто пытаясь раззадорить мальчишку, возражал отец.

– Я смогу! Правда, пап, я смогу! Я буду защищать его! Честно!

Взгляд мужчины блестел от слез, вплотную подступивших к глазам, но на лице сияла улыбка настоящей отцовской гордости. Впервые, кажется, он снова был счастлив.

– Обещай, что будешь защищать брата, что бы ни случилось! – со строгой отцовской нарочитой интонацией обратился он к сыну.

– Обещаю, пап! – тут же согласился Алексей.

Отец протянул ему маленький золотистый кулон в виде сердечка, с обратной стороны которого была нанесена гравировка в форме величественного дерева.

– Он принадлежал твоей маме, – отец бережно опустил украшение в руку сыну. – И, я уверен, она хотела бы, чтобы ты сохранил его. Теперь ты за главного, малыш. Мы с мамой любим тебя! Береги брата, – он крепко поцеловал Алексея в лоб и резко вскочил, направившись к выходу. Практически скрывшись в проеме, он вдруг вспомнил о ещё одном важном наставлении:

– Да, и последнее: никогда, запомни, никогда не рассказывай брату о нашем уговоре!

– Но почему? – мальчик замер в недоумении.

– Потому что он не должен думать, что слабее! – отец, развернувшись вполоборота, перешел на повышенный тон: – Не должен знать, что о нем заботятся, что его оберегают! Это может сломать его и… Я тебе этого не прощу, – последнюю фразу он произнес с такой черствостью и тревогой, что ребенка охватил пронзительный озноб страха. Тот судорожно начал было повторять:

– Я, я не скажу, пап.

Но отец, словно не замечая, добавил:

– Мы с мамой тебе этого не простим.

С последней фразой он скрылся в дверном проеме так же стремительно, как и появился. Алексей же, едва не рыдая, продолжал ещё несколько минут повторять куда-то в пустоту заверения о своём молчании. Какими бы мотивами ни руководствовался отец в той беседе и какими бы негуманными ни выглядели его методы, но добиться своего ему всё же удалось. Дети росли буквально не разлей вода, всячески поддерживая друг друга и помогая во всех вызовах сурового, динамично меняющегося мира.

Отца они больше не видели и лишь позже узнали, что в тот же вечер родительский космолет на бешеной скорости влетел в энергетическую станцию на окраинах города. Последующий яркий взрыв ознаменовал конец отцовских душевных терзаний и вместе с ними целой эпохи самой завидной бессмертной пары современности.

Есть события, которые определяют всю дальнейшую жизнь. Для Алексея таковым стала та мимолетная встреча с отцом и данное ему обещание. Несмотря на юный возраст, не было ни дня, чтобы он забыл о той клятве, и всю свою жизнь, словно одержимый, делал всё возможное для защиты Владимира. Они росли бок о бок, поднимались вместе по карьерной лестнице, вместе находили себя в политике. Алексей так и не завел семью, ведь для этого у него была ещё целая вечность, которой не было у его седеющего брата. Когда Алексея избрали в совет легатов, казалось, что Владимир наконец окажется в безопасности и сможет спокойно дожить свой век, но рок судьбы оказался коварным. Столь глупый непредвиденный поворот судьбы вызывал неприкрытую слепую ярость у обычно сдержанного Алексея: его сердце буквально вырывалось из груди, отбивая ритмичную канонаду в сто двадцать ударов. Едва ли не каждую минуту он с раздраженностью спрашивал у своего помощника, есть ли какая-то информация, но, получив очередной отрицательный ответ, взвинчивал себя ещё сильнее. Проворачивая кулон в руках, он снова и снова перебирал варианты своих действий. Где он совершил ошибку? Как допустил произошедшее? Видел бы его отец. А если бы узнала мать? Уж лучше отец. Разбитый взгляд матери слепого презрения он попросту не пережил бы.

– Есть информация! – голос генерала Дмитрия Попова оборвал замкнутую череду самоанализа.

– Говори! – тут же выкрикнул Рогов, вплотную приблизившись к подчиненному.

– Корабль Владимира Рогова прибыл на базу «Долина-3» близ Айхала. Сейчас он на совещании с личным составом. Я попрошу связать его с нами, как только будет возможность.

– Да! – с неприкрытой радостью выкрикнул Рогов. – Ух! – переведя дух и явно забыв о привычной ему сдержанности, Алексей схватил двумя руками за плечи подчиненного и радостно встряхнул его несколько раз. – Ну и денек, – постепенно приходя в себя, он продолжал комментировать нахлынувшие на него эмоции. С легкой непринужденной улыбкой он наконец свернул кулон и вновь убрал его в нагрудный карман, с облегчением опускаясь в свое кресло.

– Так, отлично, отлично. Как Володя закончит, соедини нас. А пока что переключи на главу московского гарнизона, надо мобилизовать силы гвардии.

На корабле вновь закипела жизнь, словно проснувшись от царившей там траурной спячки, десятки помощников вновь засуетились, доводя все поручения и распоряжения легата до своих адресатов.