Читать книгу Яблоневый сад - Александр Донских - Страница 5

Ещё об одном я должен сказать непременно. О том, что, наверное, является своего рода итогом, плодом, если хотите, педагогических усилий и устремлений мамы Беллы, – многие её бывшие воспитанники не теряются из её жизни и из жизней друг друга. И она не уходит из их судеб. Они навсегда остаются вместе – как и должно происходить в порядочной семье с твёрдыми нравственными устоями и любовью, как и должно быть между детьми и родителями. Когда бы ни зашёл домой к Белле Степановне – там непременно человека три-четыре из её бывших. Идут к ней за помощью, идут, если негде переночевать, если разлад уже в своих собственных семьях и пока что негде приткнуться, заходят просто так, проведать, с цветами и без цветов, хмельные и трезвые, улыбающиеся и плачущие, – идут, идут и, я думаю, будут идти. И она к ним идёт и едет, иногда в далёкие, захолустные уголки. Её дети по всей России расселились. Уговаривает своих вздорных дочерей не бросать мужей, а своих увлёкшихся страстями и страстишками сыновей не уходить из семей. Кому-то помогает пробить застрявшие дела с квартирой, устроиться на работу, кому-то на свои последние деньги покупает рубашку и продукты.

Жёны воспитанников и мужья воспитанниц тоже зовут Беллу Степановну мамой, и семейную традицию мало кто нарушает. Уже есть у неё внуки и внучки, а среди них – Беллы. Она балует их конфетами, защищает – не всегда разумно, как это и получается у настоящих бабушек, – от строгих отцов и матерей. Дела, конечно, всё житейские – незачем особо распространяться. Но кое о чём не могу не рассказать напоследок.

Когда я навсегда уходил из интерната, вконец измученный, исхудавший, Белла Степановна срочно, даже, если не ошибаюсь, ночью, улетала в Подмосковье к своим бывшим воспитанникам, которые учились там. Нужна была помощь. От подробных объяснений отмахнулась, в спешке готовясь к отъезду. Чуть позже я узнал, что у Беллы Степановны были две ужасно непослушные девочки, которых она воспитывала не с малолетства. Привели их к ней уже в старший класс, выпускной. Курили, матерились, убегали с уроков – не давались педагогическому влиянию. Однажды крепко досадили Белле Степановне – публично курили на выпускном танцевальном вечере. Белла Степановна к ним с уговором, урезонивала, но они – что-то такое заносчивое, даже грубое в ответ.

– Какие же вы суперхамки! – вырвалось у воспитательницы.

Дочери пошли к завучу и пожаловались на свою маму – оскорбляет, мол, унижает. Беллу Степановну начальство поругало. Через несколько дней дочери укатили учиться в Подмосковье, холодно, надменно попрощавшись с мамой.

Белла Степановна горевала и, быть может, решила, что потеряны для неё эти отступницы. Однако примерно месяцев через десять раздался в интернате телефонный звонок; я присутствовал при разговоре.

– Алло, – говорит в трубку Белла Степановна. – Не поняла: какие мои хамулечки? Откуда-откуда? Танюша, Вера?! Вы?! А я думаю, что за хамулечки. – Улыбается, но вижу – заблестели за очками слёзы. Шепчет мне, прикрыв трубку ладонью: – Помните, помните, я вам рассказывала, как назвала двух своих суперхамками? Вот, звонят! «Это мы, мамулечка, твои хамулечки». Да, да, я вас, девочки, слышу. Ты, Танюша, говоришь? Что стряслось? Давай-ка выкладывай начистоту.

Слушает минут пять. Слёзы высыхают, сползшие было, как всегда, на кончик носа очки резко сдвинуты на своё место, согнутые локти рук как-то так раздвигаются от боков, как для полёта крылья. Произносит жёстко, твердо:

– Кладите трубку, я вылетаю. Утром, думаю, буду у вас. Всё.

– Что такое, Белла Степановна? – спрашиваю, обеспокоенный.

– Некогда, некогда! Вылетаю. Пожалуйста, вызовите мою напарницу: пусть побудет с детьми.

И – улетела: с её ребёнком – беда.

Девушка Таня хотя сначала с юмором и улыбкой поприветствовала Беллу Степановну по телефону, да вскоре расплакалась. Оказалось, что не у кого в целом свете этому непутёвому дитяти попросить помощи и сочувствия, кроме как у своей недавно отвергнутой мамулечки. А история её беды была проста и нередка: неизвестно от кого родила, живёт в студенческом общежитии, в комнате четыре человека, сквозняки, младенец простыл, чуть не при смерти, отдельного жилья не дают, денег нет как нет. Что делать, как жить-быть?

Улетела мамулечка к своей хамулечке, чтобы отдать ей своё тёплое одеяло. Чтобы вручить немного скопленных деньжат. Чтобы до боли в пальцах стукнуть по столу в кабинете у несгибаемого местного чиновника, который просил несколько лет обождать с отдельной квартирой или комнатой для матери-одиночки. Чтобы в бессонных ночах отхаживать младенца. Чтобы поплакать вместе, наконец.

Таким людям нужно долго жить. И чтобы она не надорвалась, не упала, хотя бы чуточку облегчи её праведные пути, Господи.

(1992)