Читать книгу Любовь Ангелины - Александр Ермак - Страница 2

Субботним утром, как обычно, завтракали под телевизор и разговор про надвигающийся ремонт. Мария Николаевна с высоты своего опыта размышляла:

– Надо бы прикупить цемента, краски… Посчитаем еще все, чтобы не дорого…

На экране мелькнула реклама, и Ангелина тут же откликнулась:

– А пойдемте этот фильм посмотрим?! Мария Николаевна, артисты знаменитые! Витя, там всяких спецэффектов полно!

– Да я уже лет сто лет, как в кино не была, и не хочу. Все это уже только для молодежи! – отмахнулась Мария Николаевна.

– Витя, пойдем! – сказала Ангелина так, что и муж, и свекровь посмотрели на нее с удивлением. В голосе, для нее самой неожиданно, прозвучал не столько вопрос, сколько уже принятое решение. Она тут же, как будто сама этого испугалась, добавила:

– Хороший же фильм! Современный! Сколько можно одно и то же старье по телевизору смотреть! – и теперь уже попросила: – Ну, Витя!

Мария Николаевна тут же улыбнулась:

– Правильно, Геля! Ты его лаской. Лаской…

С минуту Витя молча переводил глаза с одной женщины на другую. Потом согласился:

– Ладно!

Ангелина чуть ли не бросилась к шкафу в своей комнате. На работу она одевалась неброско, сдержанно, как предполагал дресс-код их финансовой компании: никакого декольте, никаких неприкрытых одеждой плеч, локтей и коленок. Но в шкафу держала на выход «маленькое черное платье», которое купила, уже выйдя из-под маминого контроля – школьная учительница тоже была сторонником «дресс-кода»: никакого декольте, никаких не прикрытых одеждой плеч, локтей и коленок.

Это платье с закрытыми коленями и декольте, но оголяющее руки до плеч, Ангелина присматривала долго, несколько раз примеряла в магазине, советовалась с Леной. Наконец купила, а «выход» все откладывался: в театр Витю не вытащишь, на корпоративы без мужа, который отказывался на них идти, не ходила, в гости, кроме как к старой подруге, выбираться было не к кому, а та и так уже видела это платье. И вот случай!

Мария Николаевна, увидев невестку в новом обличье, округлила глаза:

– Надо же! А руки-то какие… голые…

Витя долго не отрывал взгляда, прогуливался им сверху-вниз и снизу-вверх по платью, облизнулся, а потом поморщился:

– Ты когда его купила? На какие шиши?

– С премии. На распродаже…

– Значит, недорого, говоришь?

– Очень дешево!

– Тогда ладно…

В фойе кинотеатра на нее – невысокую стройную, чуть в рыжину брюнетку с карими глазами и милыми чертами лица – то и дело оборачивались другие мужчины, гладили взглядами призывающее платье и оголенные руки. Вите это не нравилось, и он, не дав ей толком насладиться любимым пломбиром с миндальным вкусом, потащил в полутемный зал, упрятал в сиденьях.

Фильм и правда был хорош! Смелая женщина следом за своим смелым же мужчиной отправилась сначала в амазонские джунгли, а потом в аравийские пески и еще дальше: по всей планете они боролись с разными эпидемиями. Влюбленных едва не съели в Африке, почти расстреляли в Эквадоре, но они спаслись сами и продолжили спасать тех, кто нуждался в их помощи…

Домой возвращались молча. Витя позевывал. Ангелина была перевозбуждена. Перед глазами мелькали разные кадры из фильма. Особенно ее поразила сцена, где герои любили друг друга на склоне зеленого холма в лучах розового закатывающегося солнца. Он был так нежен, а она, она так сладостно стонала. И Ангелине было приятно, когда муж неторопливо ласкал ее, но чтобы так стонать – такого у нее еще никогда не было.

Виктор, как обычно, после быстро заснул. Стонать и сегодня не хотелось. Вернее, хотелось, но не случилось. Подумала, что так, наверное, бывает только в кино.

На следующий день купила билеты в театр. Предложила вечером ласково:

– Пойдем в следующие выходные!

– Опять?

– Там же твой любимый артист будет играть! Каратист!

– Да… – задумался. – Может быть…

Мария Николаевна ничего не сказала, но смотрела на Ангелину очень пристально. Та же ликовала: «Правильно, Геля! Ты его лаской. Лаской…» Наконец у нее что-то стало получаться решать самой, и не только за себя. Всю жизнь кому-то подчинялась: учителям, матери, свекрови, мужу. Уступала чужим желаниям, но вот, оказывается, и она может за себя решать. Оказывается, просто нужно только захотеть, решиться, правильно взяться за дело. В голове вертелась веселая песенка:

Если долго мучиться, что-нибудь получится! Ведь пошел же он в кино!

Поделилась радостью с мамой:

– Как же у нас все замечательно!

– Дай-то Бог…

Они сходили на спектакль. Потом на выставку. Купили Вите новый костюм:

– Поедем в отпуск к морю!

Витя насупился:

– Зачем это? Позагорать можно и за городом или в парке. Море денег стоит. Мы и так столько потратили на костюм вот, на твои культпоходы…

– Мои? Разве тебе не интересно, не приятно?

– Ну конечно, интересно. Там и буфеты такие приятные. Но дорогие, заразы, а можно и в магазине колбасы, рыбы купить – бутерброды такие же сделать…

– Но море ванной не заменишь! Поедем?

Витя неожиданно уперся:

– Может быть, но не в этом году.

– А если…

– Я сказал: нет!

Никакая ласка не помогала. Решила сменить тему. Ангелине всегда было интересно, чем занимается муж в своей автомастерской, что у него там случается, что получается, а что нет. В очередной раз стала расспрашивать, но Витя не пускался в подробности:

– Опять! Зачем тебе это?

Когда же, в который уже раз, сказала, что, может быть, сможет чем-то помочь, его лицо не просто сморщилось, перекосилось:

– Что ты – женщина – понимаешь в технике, в автомобилях?!

Ей нашлось что ответить:

– А кто за тебя в институте чертежи делал, задачи по сопромату решал?

Он не сразу, но тоже нашелся:

– Так то теория! Мы-то машинки чиним ручками, не на бумаге…

– И в таком случае, наверное, ненадолго!

– Ни черта ты не понимаешь! Занимайся своей бухгалтерией, а в мужские дела не лезь!..

Лена, выслушав подругу, пожала плечами:

– А я в мужские дела и не встреваю. Вовка там че-то делает у себя на заводе. Мне не интересно…

– Не интересно, чем занимается муж?

– Неа, его дела…

Мария Николаевна в разговоры молодых супругов не вмешивалась, но после них явно что-то обсуждала с сыном. Разговаривая с Ангелиной, муж заметно смягчался, но, после того как оставался наедине с матерью, снова становился категоричным. Теперь он не только слышать не хотел про море, но и на очередной спектакль идти отказался:

– Дорого! Да и говорил же уже, по телевизору, в интернете можно все посмотреть. И костюм не надо: дома в трусах перед экраном можно посидеть!

А она снова было собралась, приготовила на выход свое маленькое черное платье. И приглядела в магазине еще одно, с открытым декольте. Даже с Леной его обсудили. И еще раз завести бы разговор с Витей о его мужских анализах…

Ангелина не знала, что делать. Поговорила о муже и с мамой, и подругой. Те опять же твердили про ласку. Но, как ни ласкалась, ничего не выходило. Даже на прогулку из дома вытянуть Витю не удавалось. Каждый будний вечер и по выходным он садился у телевизора рядом с дремлющей свекровью, цедил пиво и ругал вслух возникающих на экране политиков:

– Никакой пользы от них трудовому народу!

Ангелина смотрела на своего мужа и не понимала: совсем молодой, а ничего в жизни не хочет. Даже мужское удовольствие у него такое короткое. Да и к тому же, кажется, чем дальше, тем меньше стремится. Как будто ничего ему в жизни, кроме телевизора, пива и мамочки, не надо. Что с ним случилось? Где тот проворный мечтатель Витя, который нес ей из школы портфель?..

В один из дней Ангелина разговорилась в офисе с представительницей клиента – очень респектабельно выглядящей, вполне довольной жизнью дамой «за сорок». Та между делом, по которому они общались, упомянула, что собирается в морской круиз вместе с мужем. Ангелина посетовала:

– Везет же вам! А моего вот из дома не вытянешь!

Женщина понятливо усмехнулась:

– Мой тоже таким был!

Ангелина посмотрела на нее изумленно:

– Был?! Он смог измениться? Как?

Женщина пожала плечиками:

– Да ничего особенного! Надо просто быть решительнее, и все получится. Я была эдакой… серой мышкой. Рано выскочила замуж, боялась остаться одна. Сначала слушала, слушала, слушала мужа. Делала все, как он хотел или не хотел. А потом подумала: какого черта! Это моя жизнь! Я ее должна прожить по-своему! Или, так скажем, не в ущерб себе! В общем, я терпела, соглашалась, думала, а потом поставила вопрос ребром – заявила: или мы вместе все решаем, или я – одна, одна за себя, ну и за нашу дочь. Зарабатываю неплохо: могу нас обеих прокормить, всем обеспечить. Господи, я никогда не видела его таким испуганным! Он с хулиганами из-за меня дрался, смелый мужчина по жизни. А тут, вижу, дрожит просто…

– И?..

– И все! Теперь у нас полный консенсус. Строим планы, решаем все вместе. А еще… – Улыбнулась: – Боится меня куда-либо одну отпускать. Страшно ему меня потерять: я же так много ему даю. Свою любовь… Помощь от всего сердца, по велению души. Ревнует. Любит. И я его… вот где держу, – сжала кулак. – Наше новое время – это время женщин. Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье!

Возвращалась с работы, повторяя в голове эту мысль: «Побольше решительности, и будет нам всем семейное счастье!» Вечером после ужина приговорила:

– Витя, в отпуск едем на море!

Мария Николаевна чуть не поперхнулась:

– А ремонт? Я уже краску, цемент по хорошей цене присмотрела…

– Ремонт никуда не денется, да, Витя? – положила руку на его плечо.

Муж ничего не сказал. Тогда Ангелина, немного повысив голос, повторила:

– Да, Витя?!

Тот опустил глаза в тарелку:

– Конечно, с ремонтом можно немного и повременить. – Просительно посмотрел на мать: – Быстренько на море смотаемся и вернемся. Мам, ты увидишь, хуже за это время дома не станет…

Мария Николаевна, не попив чая, встала из-за стола, молча собрала пустые тарелки и пошла на кухню.

– Я помою, – бросилась было вдогонку Ангелина, но Мария Николаевна как будто не слышала. Не подпустила к раковине, загородив собой грязную посуду.

Ангелине показалось, что тело Марии Николаевны подрагивает. Рукой она, кажется, что-то смахнула с лица.

– Вам нехорошо?

Не ответила.

– Мария Николаевна!

Снова молчание в ответ.

Муж в этот вечер ласкал Ангелину как-то особенно трепетно, очень приятно, хотя до сладостного стона так и не дошло. Зеленый холм и розовый закат продолжали ей только сниться.

Утро было солнечным, радостным, несмотря на то что Мария Николаевна продолжала молчать. И омлет ей в этот день не удался.

– Подгорело, ма!

– Сама вижу, не слепая еще, не такая уж и старая!..

Вечером Ангелина возвращалась с работы, обдумывая в голове разные планы. Особенно нравилось ей представлять себе море: теплое, синее, крепко пахнущее солью. Они с Витей лежат на песочке. Вечером гуляют по набережной с красивыми фонарями в толпе веселых людей в разноцветной одежде. Сидят в кафе на открытом воздухе: она ест пломбир с миндальным вкусом, Витя пьет пиво. Назагоравшись, накупавшись, отправятся на экскурсию. Будут осматривать местные достопримечательности, фотографироваться на фоне древних памятников. А вечером пойдут на какой-нибудь зеленый холм любоваться розовым закатом…

Витя уже был дома. Только разулась, заявил:

– Мы не поедем на море!

– Что-что?!

Он немного замялся:

– Поедем, наверное, но не в этом году. Надо серьезными делами заняться…

– Ремонтом?

Из дверного проема своей комнаты на Ангелину торжествующе смотрела Мария Николаевна:

– Ремонтом!

За весь вечер больше никто не проронил ни слова. Витя, как обычно, заснул быстро, легко, а Геля долго ворочалась, ворочалась. Прислушивалась, принюхивалась. Муж похрапывал опять же, как обычно, но еще он… пах. До этого Ангелина никогда не замечала, что от него так странно, неприятно пахнет – как будто какой-то старой, прокисшей смазкой. Может, сегодня в душ забыл сходить? Но раньше он тоже не всегда ложился спать после душа. И еще: когда она стирала его одежду, белье, то никогда его запах не был ей так неприятен, как сегодня. Отвернулась и кое-как, считая вонючих белых барашков на морских волнах, заснула.

На следующий день позвонила мама, спросила, как обычно:

– Как ты, доченька? Все хорошо?

Все стало, как раньше. Они вновь не ходили ни в театр, ни на выставки. Даже в кино Виктор отказывался выбираться. Каждый вечер за ужином Мария Николаевна гладила сына по голове и умилялась:

– Как же у нас все замечательно!

Потом Витя садился у телевизора рядом с дремлющей свекровью, пил пиво и однообразно ругал вслух появляющихся на экране политиков:

– Никакой пользы от них трудовому народу! Никакой пользы!

Ангелина убрала подальше в шкаф маленькое черное платье с голыми руками. Отворачивалась от витрины, проходя мимо магазина, в котором присмотрела было еще одно – с открытым декольте.

Витя теперь вообще не ласкал, а просто брал. И все без толку: она по-прежнему не беременела. А его запах все больше вызывал отвращение.

На выходные съездила к маме в ее квартиру на Шверника. Ангелина поделилась мыслью, которая все чаще стала посещать:

– Может, нам с Витей разойтись? Как думаешь?

Мать смотрела на дочь с жалостью:

– Не вздумай! Будешь потом, как я, всю жизнь одна мучиться. Муж должен быть, а может, еще и отцом станет…

Ангелина советовалась и с Леной:

– Все-таки, наверное, разойдусь.

Подруга крутила пальцем у виска:

– С ума сошла. Все будут у тебя за спиной шептать: разведенка. А если что, и заступиться будет некому! А так ты, за каким-никаким, но за мужем! Думаешь, я так уж и счастлива с Вовой? Но хороший же мужик. И если не с ним, то с кем?

– Ты его любишь?

– Ну, да, наверное…

– А он тебя?

– Ну, да, наверное…

И мама, и подруга твердили:

– Ты просто кино насмотрелась. Это только там красивая счастливая семейная жизнь. А в жизни, в настоящей жизни – все по-другому. В жизни надо терпеть. Я вот с твоим отцом не вытерпела и…

Но сколько можно терпеть? Из головы все не шел разговор с дамой – представительницей клиента, которая сказала: «Побольше решительности, и будет нам семейное счастье!» Но Ангелина попробовала быть решительнее. Семейное счастье оказалось столь коротким…

Это становилось невыносимо: возвращаться с любимой работы в нелюбимый дом, спать с неприятно пахнущим мужем, видеть постоянную насмешку свекрови. Ангелина начала задерживаться в офисе. Там всегда было чем заняться. Не самое веселое это дело – копаться в цифрах и строчках нормативных актов, сводок, но она привыкла себя заставлять, умела увлечься даже неинтересной работой. Ответственно и аккуратно собирала вместе все данные, выверяла, анализировала, проверяла по нескольку раз, прежде чем отдать отчет начальству. Руководитель – Полина Аркадьевна – все больше к ней присматривалась, все чаще стала намекать на возможное повышение по должности и в зарплате:

– Скоро освободится интересная вакансия. Хотя, конечно, у нас есть и другие достойные кандидатуры, очень активные, кстати. Даже чрезмерно активные…

На это место претендовала и Маргарита, с которой они в один день пришли работать в компанию и нередко вместе выходили из офиса, болтали. От нее Ангелина с удивлением узнавала о том, кто как накосячил в делах, кто кого провожает после работы, и кто с кем спит:

– Надо же: он ведь ее старше на двадцать с лишним лет. Что любовь творит?..

– Какая любовь! Вот увидишь, она скоро заведующей отделом станет. Я тоже надеюсь поменять скоро свое рабочее место. Мы с кем надо уже о возможном повышении говорили…

Конкурировать с почти подругой совсем не хотелось, поэтому Ангелина вздыхала и старалась не думать о Марго, просто занималась своими делами, которых никогда не было мало. Надеялась при этом, что муж будет ждать запаздывающую жену с другим настроением, соскучится.

В один из дней задержалась на работе настолько, что пришла, когда Витя, отставив в сторону пустую пивную кружку, уже выключал телевизор. Муж равнодушно посмотрел сквозь жену. Ничего не спросил, даже не поинтересовался, почему так поздно. Ангелине стало очень обидно: а если бы с ней что-то случилось? Витя едва ли забеспокоился бы, даже приди она еще позже. Лег бы себе спать, похрапывал спокойно.

Муж прошел мимо, направляясь в их комнату. Догнала в спину вопросом:

– Не спросишь, почему так поздно?

И еще одним:

– Не ревнуешь?

Муж удивленно обернулся, посмотрел на нее, поморщился, пожал плечами:

– Тебя? Да кому ты нужна!

– Я?!! – Ангелину охватил гнев.

Она тут же, в одно мгновение, вспомнила тарусского Колю, хотевшего сделать ее «принцесой», Вову, так же как и Витя, носившего ее портфель в школе, а еще институтских поклонников – Иннокентия и Василия, а также с интересом провожающих ее взглядом нынешних офисных коллег и начальников.

– Я?!!! Я… подаю на развод!

Муж ничего не успел сказать. Из своей комнаты неожиданно проворно выбежала Мария Николаевна, прижалась к сыну и, как будто заранее готовилась, затараторила без остановки:

– Ну и подавай! Подавай! Мы против развода возражать не будем! Нам пустобрюхие и где-то по вечерам шастающие не нужны! Ни к чему нам такие! Ни к чему!..

Ангелина не ожидала услышать от, казалось бы, всегда милой свекрови такие обидные слова: «пустобрюхие», «шастающие». Хотелось также ответить резкостью, но у нее за пазухой гадких слов не нашлось. Молча глотая обиду и слезы, вошла в их – бывшую их с Витей – комнату. Распахнула шкаф. Собрала в чемодан и сумку свои вещи. Заказала по телефону такси.

Она слышала, как Мария Николаевна и Витя о чем-то спорят, но, когда вышла в прихожую, увидела спину мужа, вновь сидящего у включенного телевизора и открывающего бутылку пива.

Свекровь стояла в дверном проеме, загораживая телом сына. Смотрела необычными, злыми глазами:

– Скатертью дорога!