Это книга о горе по жертвам советских репрессий, о культурных механизмах памяти и скорби. Работа горя воспроизводит прошлое в воображении, текстах и ритуалах; она возвращает мертвых к жизни, но это не совсем жизнь. Культурная память после социальной катастрофы – сложная среда, в которой сосуществуют жертвы, палачи и свидетели преступлений. Среди них живут и совсем странные существа – вампиры, зомби, призраки. От «Дела историков» до шедевров советского кино, от памятников жертвам ГУЛАГа до постсоветского «магического историзма», новая книга Александра Эткинда рисует причудливую панораму посткатастрофической культуры.
Оглавление
Александр Эткинд. Кривое горе. Память о непогребенных
Благодарности
Введение
1. МИМЕСИС И ПОДРЫВ
Слишком много памяти?
Работа горя
Клоринда
2. ГОРЕ И ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Пытка переделки
Бумеранги насилия
Первый коллапс
Космополитичная память?
3. ПРИТЧА НЕУЗНАВАНИЯ
Почему неузнавание?
Неузнавание вернувшегося
Неузнавание вернувшимся
Многообразие неузнаваний
Узнавание и перераспределение
4. ИСТОРИЯ ПОСЛЕ ТЮРЬМЫ
«Дело историков»
«Космическая академия наук»
Люди и нравы
Готический реализм
Белые негры
Перевернутый мир
5. МУЧИМАЯ ЖИЗНЬ И МИРОВАЯ КУЛЬТУРА
Невыносимый ватник
Советский сюрреализм
Сцены горя
Барачная поэзия
6. ДОЛЖОК ПЕРЕД МЕРТВЫМИ
Синявский и компания
Любимов и Москва
Голос из хора
Теория метафоры
Пушкин-вампир
Незваные гости
Сдохнуть
7. ПУТЬ КОСМОПОЛИТА
Местные жертвы
Шинель
От памяти к мести
Мир после катастрофы
Запах праха да эхо плача
В ожидании Гоги
8. ИСТОРИЯ ДВУХ ПРЕВРАЩЕНИЙ
Большой Икс
Это я
Слезою жаркою, как пламень
Симметрия несравнимого
9. ТВЕРДОЕ И МЯГКОЕ
Энергия останков
Памятники, которых нет
Тексты и памятники
Мемориалы вины
Жертвы и жертвоприношения
Виртуальный ГУЛАГ
10. ПОСТСОВЕТСКАЯ ХОНТОЛОГИЯ
Молчание Деррида
Неспособность скорбеть
Электорат в могилах
После покаяния
11. МАГИЧЕСКИЙ ИСТОРИЗМ
…которых мы уже не призываем
Заклинатели змей
Оправдание
Пьяная реальность, трезвый наблюдатель
Околоноля
Заключение
Иллюстрации
Отрывок из книги
Alexander Etkind
WARPED MOURNING
.....
Различные в своем отношении к представлению (репрезентации), эти два состояния – горе и травма – схожи в том, что касается повторения (репетиции). В обоих состояниях, в горе и в травме, субъект упорно возвращается к прошлому опыту, и эти возвращения мешают его способности жить в настоящем. Если, по словам Фрейда, субъект теряет способность «любить и работать», эта одержимость прошлым становится патологической. Но она может быть временной и обратимой. После Первой мировой войны и последовавших за ней революций Фрейд сформулировал свое новое открытие – «навязчивое повторение». Если действие приносило наслаждение, его повторение легко объяснить через принцип удовольствия. Но повторение становилось загадкой, когда этот процесс был для субъекта мучителен. Дело было не только в том, что болезненный опыт прошлого превращался в неприятные воспоминания, переживаемые в настоящем. Фрейд обнаружил уникальную способность прошлого заражать настоящее. Чтобы описать этот анахроничный феномен, Фрейд пересмотрел всю свою систему, заглянув далеко (хотя и не так далеко, как хотелось бы) за пределы принципа удовольствия.
Повторение переносит черты прошлого в настоящее. Благодаря Шекспиру, Кольриджу и другим знатокам горя английский язык лучше передает эти вневременные процессы, чем немецкий или русский, где нет точного эквивалента английской приставки «re» с ее универсальным, но глубоким значением. Действительно, само слово «re- presentation» (репрезентация) блестяще передает механизм того, как прошлое становится релевантным для настоящего. Термин «re-membering» («воспоминание») более ярко, чем это доступно теориям, выражает воссоединение потерянного с равными ему сочленами группы – взаимоотношения между вос-созданием сообщества и возвращением его «блудных», репрессированных элементов.
