Читать книгу Макароны по-флотски (сборник) - Александр Федотов - Страница 7

Справка: Некоторые технические сведения о корабле почерпнуты из статьи капитана 1 ранга В. П. Кузина. Альманах «Тайфун» № 1, 1996 г.

Для тех, кто не служил и не знаком с неуставным табелем о флотских рангах, термины из которого часто встречаются на страницах этой книги, поясню: неуставная иерархия на корабле формируется по сроку службы.

На флоте, когда служат три года, существуют следующие семь ступенек:

1. Дух – от присяги до шести месяцев службы (до присяги вообще – Запах);

2. Карась – от шести месяцев до года (нужно отметить, что на флоте слово карась ещё означает носок, то есть тот предмет, который словарь обыкновенного русского языка определяет как «короткий чулок, не доходящий до колен»;

3. Борзый карась – от года до полутора;

4. Полторашник – от полутора до двух лет;

5. Подгодок – от двух лет до двух с половиной;

6. Годок – от двух с половиной лет до приказа о демобилизации;

7. Гражданский – после приказа о демобилизации до увольнения в запас. Этот срок по Уставу не может превышать трёх месяцев, и увольняемые считаются «дембелями».

В задачу годков и подгодков входит: заставлять полторашников правильно «строить» (воспитывать) молодых, кто по иерархии находится ниже, под ними. Полторашники, которым годки уже предоставляют многие послабления в манере поведения и в форме одежды, обязаны заставлять карасей и духов «шуршать» (то есть, выполнять все «грязные» работы по кораблю). В противном случае им придется делать всю эту работу самим. А у духов и карасей всё просто. У них всего две основные обязанности: «шуршать» и быть бесправными объектами для физической и психологической разгрузки старослужащих.

Разгрузка, в лучшем случае, проявляется в простых приколах, а в худшем – в систематических избиениях и издевательствах. А масштабы издевательств ограничиваются лишь извращенной фантазией скучающих без дела годков. Про такую разгрузку на флоте говорят: «зверкуют годки». Конечно, все люди разные и не все годки практикуют «крутую» годковщину. Многие стараются как можно меньше бить и унижать молодых матросов, но, повинуясь заведенным правилам, гоняют и заставляют карасей «шуршать», внося тем самым в годковщину и свою посильную лепту. Другие же с удовольствием и особой изощренностью издеваются над подвластными им людьми.

Подобная годковщина происходит в основном именно от скуки и безделья. Когда корабль выходит в море на боевую службу и экипаж занимается делом, то число «зверкующих» годков-упырей резко уменьшается…

* * *

«Убийцу авианосцев», ракетный крейсер «Адмирал Фокин», на котором мне выпало служить, спустили на воду с верфей Ленинградского судостроительного завода имени Жданова 26 марта 1961 года. Если посчитать, то практически день в день за семь лет до моего рождения в этом же славном городе на Неве. Проект, по которому велась разработка нашего корабля, получил в СССР кодовый номер 58, а в стане наиболее предполагаемого противника – НАТО ему присвоили классификацию – KYNDA. Одновременно с кораблём разрабатывалось и его новое ракетное оружие. Это был первый отечественный надводный корабль с ракетным ядерным оружием на борту. На крейсере установили два ракетных комплекса новейшей разработки. Шестнадцать огромных (массой более четырёх тонн) крылатых ракет могли наносить со сверхзвуковой скоростью сокрушительный ядерный удар как по морским, так и по береговым целям противника. Это был по-настоящему новый, невиданный уровень ударной мощи для советских надводных кораблей того времени.

Всего с 1961 по 1963 годы на воду спустили четыре корабля-близнеца Проекта-58: «Грозный», «Адмирал Фокин», «Адмирал Головко» и «Варяг». Вообще-то, первый реально построенный ракетный крейсер Советского Союза первоначально задумывался не как крейсер первого ранга, а как эскадренный миноносец (эсминец) с довольно скромной боевой задачей: «борьба с эсминцами и лёгкими крейсерами противника». Однако впоследствии, после оценки реальной огневой мощи корабля, поставленная боевая задача стала куда более внушительная: «уничтожение авианосных группировок противника». А это уже задача не эсминца, а крейсера. Встал вопрос о переклассификации корабля. Вопрос окончательно решили летом 1962 – после того, как Никита Хрущев лично посетил первенца Проекта 58 «Грозный» и остался в восторге от красавца корабля и от результатов показательных стрельб. С тех пор все корабли Проекта 58 уверенно причислили к классу крейсеров, подклассу «ракетный крейсер» – корабль 1 ранга.

Крейсера-близнецы Проекта 58 с начала 60-х годов несли боевую службу в составе всех четырех флотов нашей страны. По-разному сложились их судьбы, и экипажи каждого корабля гордились тем, что служат именно на своём ракетном крейсере. Я, конечно, не могу быть полностью объективным, но мне иногда казалось, что у моряков ракетного крейсера «Адмирал Фокин» эта гордость выражалось как-то по-особому.

* * *

Когда я впервые ступил на палубу ракетного крейсера «Адмирал Фокин», он уже долгие шесть лет стоял на ремонте в «Дальзаводе». Ржавеющий, опутанный сетью кабелей и строительных лесов, корабль представлял из себя жалкую тень прежнего красавца-крейсера. В прошлом остались дальние походы и боевые службы у берегов Йемена, Кении и острова Маврикий. В настоящем – визг грохоток, сдирающих краску до металла, километры кабель-трасс, вытащенных с корабля на стенку (причал), и нескончаемые кучи строительного мусора. Единственное, что напоминало о славном боевом прошлом корабля – развивающийся на юте (корме) военно-морской флаг, начищенная до блеска рында (колокол), висевшая около покосившейся времянки рубки дежурного, и постоянно подкрашиваемая, гордая бортовая надпись: «Адмирал Фокин».

Интересная штука – человеческая натура. Даже, находясь на ржавом, вросшем в причал, полуразобранном корабле, на котором уже восемь поколений «Фокинцев» не выходило в море, всё равно ощущалась гордость за свою принадлежность к этому славному крейсеру. Эта гордость передавалась из поколения в поколение.

Когда на корабль приходили новые «духи» или «караси», годки обязательно строили их и пересказывали краткий курс боевой истории корабля: «А ты знаешь, дух, на какой ты корабль попал? Какая честь тебе оказана?… Это, душара, ракетный крейсер! Первого ранга! «Адмирал Фокин!» Куча дальних походов, боевых служб…» И дух растерянно обводил глазами строительные леса, ржавый «экстерьер» крейсера и понимающе кивал.

Если годки замечали в глазах карася некоторую неуверенность, то они непременно продолжали: «Этот крейсер, сынок, скорость тридцать четыре с половиной узла развивает!..» Новоиспечённый матрос вряд ли понимал много это «тридцать четыре с половиной узла» или мало, но по выражению лиц годков, чувствовал, что «достаточно» и он восхищенно кивал головой и цокал языком: «Мама дорогая, это же почти целых тридцать пять!..»

– То-то и оно! – ухмылялись годки, довольные произведённым эффектом.

Если же «молодой» продолжал проявлять хотя бы тень сомнения, то его непременно выводили на верхнюю палубу, на бак (нос корабля) и, как бы по секрету, сообщали: «Здесь у нас находится ЗИФ-101, зенитно-ракетный комплекс… Он сейчас демонтирован, но когда он здесь был, то… – такая мощь! …Ни один самолёт даже близко не подлетит!..» А когда карась уставал восхищенно кивать, годки хитро ухмылялись и, подмигивая друг другу, говорили: «А теперь, посмотри-ка налево, сынок.»

Чуть выше того места, где когда-то находился грозный ЗИФ-101, над строительными лесами, величественно возвышались четыре пустые трубы основной ракетной установки – главного оружия корабля. И когда карась стоял, обалдело задрав голову, и хлопал недоумевающими глазами, наступала кульминация: «А вот это, сынок, шестнадцать крылатых ракет с ядерными боеголовками. Одна такая штуковина – десять Хиросим!.. Как долбанёт – целый город в труху!

Эта аллегория напрочь взрывала молодое воображение! Последние сомнения испарялись, как дым. Карась стоял потрясённый, обводя восторженным, совершенно новым взглядом свой родной, заставленный строительными лесами корабль, и ещё в одной молодой душе зарождалась неудержимая гордость за то, что ему так повезло и он попал служить именно на этот мощный, настоящий ракетный крейсер первого ранга «Адмирал Фокин»!.. Под снисходительными взглядами улыбающихся годков рождался новый патриот– фокинец. Время пролетало быстро, и через несколько лет этот бывший дух, а теперь уже закоренелый годок, обходя те же самые строительные леса, выводил на бак новых представителей молодого пополнения и, хитро улыбаясь, говорил: «А теперь посмотри-ка налево, сынок…»

Так уж устроена человеческая природа. Человеку всегда хочется выделиться из толпы, хочется быть лучше окружающих, быть причастным к чему-то славному, героическому, хочется чем-то гордиться. И мы гордились. Гордились, что служим именно на славном ракетном крейсере первого ранга «Адмирал Фокин». Гордились, что мы – фокинцы! И мы писали домой, родным, письма, полные восторженных эпитетов по отношению к своему кораблю. И от этой гордости жить становилось немного легче. И немного легче переносились «все тяготы и лишения воинской службы». Мы скребли от ржавчины борта любимого корабля и с чувством абсолютного превосходства смотрели на проходивших мимо горе-мореманов с других «левых» кораблей…

Все поколения фокинцев, пока продолжался нескончаемый ремонт корабля в «Дальзаводе», мечтали выйти на нём в море. Все надеялись, что вот-вот придёт долгожданный приказ командующего флотом, форсированными темпами закончится затянувшийся ремонт, и они пойдут, наконец, на своём крейсере в дальний поход, рассекая волны экзотических океанов. Для восьми поколений моряков-фокинцев этой мечте так и не довелось сбыться. Им приходилось довольствоваться периодическими командировками на другие «ходовые» корабли, но и там, на чужих кораблях, они всегда оставались фокинцами, верными патриотами своего крейсера.

* * *

Эта история произошла за год до моего прибытия на корабль, рассказал мне её Роман Фролов.

Командиром крейсера в то время был капитан первого ранга Самофал. Уважаемый командир, отец матросам. Матросы его так и называли – Папа. В 1985 году, после шести лет ремонта, появилась реальная надежда, что осуществится заветная мечта «ремонтно-заводских» поколений фокинцев и весенний призыв 1984 года, выйдет, наконец-то, в море на своём ракетном крейсере. Папа в это верил. А раз верил Папа, верили и матросы.

Однажды утром, во время торжественного подъёма флага, командир Самофал построил на юте экипаж. Как всегда отглаженный, весь с иголочки, он медленно обошел строй, придирчиво оглядывая внешний вид вытянувшихся по струнке матросов. Папа одобрительно кивал головой. Матросы старались соответствовать высоким требованиям. Оставшись довольным, Папа откашлялся в кулак и зычным голосом, торжественно объявил:

– Чтобы к выходу в море готовы были и чутье не потеряли, отправляю вас в месячную командировку на «Варяг»! Договорённость с командиром «Варяга» имеется. И смотрите, чтобы всё у меня там было «тип-топ»! Не посрамите родной корабль!

Общему ликованию не было предела: «Вот оно: «К выходу в море»! Дождались!» Вот так, с легкой руки Командира Самофала, двадцать матросов-фокинцев прибыли на гвардейский крейсер «Варяг». Правда, уже через неделю Папа забрал фокинцев обратно: дело в том, что у них с командиром «Варяга» вышел, так сказать, маленький инцидент…

«Варяг» и «Адмирал Фокин» были крейсера близнецы. «Варяг» был назван, как нетрудно догадаться, в честь своего легендарного тезки времён Русско-японской войны 1904–1905 годов, погибшего, но не сдавшегося врагу. Новому «Варягу» по наследству от старого, кроме имени, досталось ещё и гвардейское звание.

Гвардейский экипаж принял «безкорабельных», «ремонтных» фокинцев с чувством полного собственного превосходства. Это выражалось во всём: во взглядах, в поведении, в отношении. И фокинцы ответили им взаимностью. С первых же минут вступления на борт чужого корабля всё вокруг вдруг стало жутко раздражать фокинцев. Раздражало то, что бескозырки у местных моряков были с полосатыми, черно-оранжевыми гвардейскими ленточками. Эти ленточки, они тут же окрестили «ржавыми» и «матрасными». Раздражало то, что на «Варяге», как считали фокинцы, их кормили помоями. Раздражало, что сливочное масло выдавали кружочками, как у «сапогов», то есть у солдат в Армии, а не кусками, как, по их мнению, полагалось выдавать на флоте. Короче говоря, на чужом корабле фокинцев раздражало абсолютно всё.

Назревал конфликт. И конфликт вырвался наружу утром следующего дня, когда весь гвардейский экипаж и двадцать приблудших фокинцев выстроились на юте для церемонии подъема флага. Командир гвардейцев медленно вышел на середину площадки и остановился перед строем, обводя хозяйским взглядом экипаж. На секунду он задержал свой снисходительный взор на обособленной кучке матросов с черными, «не гвардейскими» ленточками на бескозырках.

– Ну-ну, прибыли, значит, – пробормотал он себе под нос. – Посмотрим, посмотрим…

Двадцать пар глаз буравили его в ответ, придирчиво подмечая каждый изъян в форме одежды нового начальства; в строю фокинцев, то и дело перешептывались:

– Гляди-ка, китель как жевал кто-то…

– Ботинки нечищеные.

– Голоса нет.

– Чехол от фуражки год как не стирался…

– Не фуражка – корыто.

– Бакланам её бросить… Чтобы полную насрали…

– Да здесь весь гвардейский экипаж так выглядит!.. «Подъём флага» называется!

Такое расхлябанное отношение к святому ритуалу подъёма флага оскорбило фокинцев до глубины души. Они-то привыкли видеть своих командиров всегда «с иголочки», с зычными голосами, а здесь полная ж… Гвардейцы хреновы!..

В первые же минуты построения авторитет командира «Варяга» в глазах фокинцев упал так низко, что достиг дна и начал рыть грунт.

Тем временем командир гвардейцев вразвалочку подошел к флагштоку и, повернувшись лицом к экипажу, натужено произнёс:

– Здравствуйте, товарищи гвардейцы!

– Здравия желаем… товарищ гвардии капитан первого ранга! – вяло, в разнобой загудело со всех сторон.

Только со стороны фокинцев полное молчание – они же не гвардейцы.

Командир-гвардеец побагровел:

– Вымуштруй их! Чтобы как шелковые у меня были! – дал он команду своему помощнику.

После подъёма флага гвардейский экипаж, бросая враждебные взгляды на ершистых чужаков, разошелся. Помощник командира остался на юте один на один с фокинцами тренировать приветствие:

– Здравствуйте, товарищи гвардейцы! – прокричал он, убивая строптивых чужаков взглядом.

Фокинцы, замерев по стойке смирно, молча изучали линию горизонта.

– Здравствуйте, товарищи гвардейцы!!! – с пеной у рта орал в очередной раз помощник командира.

В ответ – полное молчание.

– Товарищ гвардии капитан третьего ранга, мы, вообще-то, не гвардейцы… – послышалась робкая подсказка из глубины строя.

– Не вас меня учить. Запомните! Пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав, то смотри пункт первый… Здравствуйте, товарищи гвардейцы!

Замкнуло его на «гвардейцах», и всё тут. Не свернуть мужика. Так он и здоровался с фокинцами до обеда, а те упорно молчали. Гордости тогда у ребят было выше макушки, что они – фокинцы! Так продолжалось целую неделю, пока не приехал Папа.

Командир-гвардеец тут же доложил ему по существу дела и со всеми подробностями, слюнями и выражениями. Фокинцев выстроили на юте, командир «Варяга» и Папа стоят рядом, плечом к плечу, смотрят.

– Вот, полюбуйся на этих упертых, – командир «Варяга» раздраженно ткнул пальцем в сторону фокинцев.

Папа вышел перед строем. Он хмуро обвел взглядом своих матросов и зычным голосом рявкнул:

– Здравствуйте, товарищи фокинцы!

– Здрав!..жел!!.. тов!!!.. капитан!!!!.. первого!!!!!.. ранга!!!!!! – грянули в ответ двадцать матросских глоток, да так, что чайки с гвардейских мачт попадали.

Влетело, конечно, всем ребятам от Папы по первое число за эту выходку, но в глазах у него светились искорки нескрываемой гордости за своих фокинцев…

* * *

На демарш фокинцев на гвардейском крейсере, несомненно, повлиял один эпизод, случившийся незадолго до скандальной истории с приветствием. За несколько месяцев до злополучной командировки гвардейский крейсер «Варяг» встал ненадолго в «Дальзавод», борт о борт со своим ржавеющим собратом – ракетным крейсером «Адмирал Фокин».

По случаю дня рождения корабля на «Варяге» объявили торжественный подъём флага. На фоне свежевыкрашенного, как новенького, «Варяга» застоявшийся в строительных лесах «Адмирал Фокин» выглядел бедным родственником. К тому же «Варягу» оказали особую честь: на борт в честь дня корабля ожидался сам командующий флотом!

Когда адмирал поднимался по трапу на «Варяг», командир Самофал приказал всем матросам, выстроенным борту «Фокина», развернуться лицом к гвардейскому крейсеру.

Фокинцы замерли по стойке смирно, как положено по флотскому этикету, отдавая дань уважения прибывшему командующему и гвардейскому крейсеру, у которого сегодня был праздник.

– Здравствуйте, товарищи гвардейцы! – приветствовал командующий замерших в строю гвардейцев.

– Здрав!.. жел!.. тов… адмирал! – отрывисто прокричали на «Варяге».

Стоя по стойке смирно, рука у козырька, Папа подождал, пока смолкнет гвардейское приветствие, и в свою очередь поздоровался со своим экипажем.

– Здравствуйте, товарищи фокинцы!

– Здрав! Жел!! Тов!!! Капитан!!!! Первого!!!!! Ранга!!!!!! – грянула в ответ сотня глоток, да так, что волна пошла по заливу.

Командующий вздрогнул и недоуменно обернулся: у кого праздник-то, у гвардейцев или на «Фокине»?

Папа Самофал довольно улыбнулся.

На «Варяге» был праздник. А в праздник на юте всегда поднимался особый большой шелковый флаг, и вдобавок от бака до юта через мачту натягивали цветные сигнальные флаги и флаги расцвечивания. А в честь командующего флотом на мачте надлежало поднять ещё и соответствующий должностной флаг – красное полотнище с военно-морским флагом в углу и с тремя белыми звездами.

Командующий произнёс приветственную речь. Гвардейцы прокричали «ура». Прозвучала команда: «Флаг, гюйс, сигнальные флаги и флаги расцвечивания – поднять! Равнение на флаг.»

Командующий вскинул руку к козырьку. На «Фокине» тоже поднимали свой флаг, но все взоры были устремлены на праздничный «Варяг». Папа замер, отдавая честь флагу. На гвардейском крейсере поползли вверх сигнальные флаги и флаги расцвечивания. Поплыл вверх по флагштоку огромный праздничный шелковый флаг…

Вдруг на «Фокине» охнули: на «Варяге» праздничный военно-морской флаг поднимали …вверх ногами!!! Синей полосой вверх, серпом и молотом вниз! Командующий оторопело стоял с рукой у козырька, отдавая честь перевернутому флагу, и не верил своим глазам… Тут налетевший порыв ветра сорвал сигнальные флаги и флаги расцвечивания, и всё гвардейское праздничное убранство, безвольно кружась в воздухе, полетело и запуталось вокруг мачты.

– Блин… гвардейцы…, – процедил сквозь зубы Папа.

Командующий сделал отмашку, козырнув перевернутому флагу, развернулся и, махнув рукой, ушел с гвардейского крейсера. За ним потянулась и вся штабная свита.

Чтобы командующий флотом так уходил с корабля, такого позора мне не припомнить за всю свою службу. На «Варяге» разгневанный командир объявил тогда «оргпериод» на месяц…

Так фокинцы в первый раз утерли нос гвардейцам.

* * *

А устроивший демарш на «Варяге» фокинский призыв весны 1984 в море на своём корабле, так и не вышел. Не суждено было сбыться их мечте. Так и ушло весной 1987 года это последнее заводское поколение фокинцев на дембель из Дальзавода. Я помню, как мы, первогодки, тогда торжественно провожали ребят домой. А уже через несколько месяцев мы на отремонтированном сверкающем, заново рожденном, красавце ракетном крейсере «Адмирал Фокин» вышли из бухты Золотого Рога, чтобы занять место флагманского корабля Камчатской флотилии.