Читать книгу Брюс - Александр Филимон - Страница 9

Яков Вилимович Брюс родился в Москве 1 (11) мая 1669 года. Он был на три года старше Петра I. Они были людьми одного поколения. Может, это и повлияло на их сближение в 1690-е годы. Во всяком случае, по духу, по стремлению всегда постигать что-то новое, чему-то постоянно учиться они были, безусловно, схожи.

Одно время считалось, что Петр и Брюс были знакомы в детские годы. Предполагали даже, что с 1683 года Я.В. Брюс был записан в потешные войска, впоследствии ставшие гвардейскими. Однако это утверждение не подтверждается документально, поскольку нигде не упоминаются гвардейские звания Брюса, которые при Петре сохранялись на всю жизнь и сопровождали каждого военного, в каком бы чине он ни находился и кем бы ни служил. Кроме того, необходимо учитывать, что 11-летний Петр привлекал в потешные бои жителей смежных сел Семеновского и Преображенского и, естественно, группу конюхов, которые постоянно Петра сопровождали, в их числе были и будущие первые русские солдаты Сергей Бухвостов, впоследствии плац-майор, и Аким Воронин, погибший во время Азовского похода 1695 года. Из Немецкой слободы для участия в потешных боях привлекались только специалисты, инженеры и опытные военные. Причем было это уже в начале 1690-х годов.

Военную службу в русской армии Яков и Роман начали в 1686 году прапорщиками. Они принимали участие в первом и втором Крымских походах 1687 и 1689 годов, где войсками командовал князь В.В. Голицын. За первый Крымский поход оба брата получили награды – «…по ползолотому в золотом», поместьями в 120 четей[1] земли и от 8 до 30 рублей деньгами.

И это было справедливо, несмотря на неудачу. Об этом походе Ф. Лефорт пишет: «…никогда ни одна армия не страдала столько, как эта здесь.

От реки Мерля пошли мы к реке Коломаку, где трава росла в изобилии, равно как и близ рек Орчики и Липянки. Спустя несколько дней достигли мы прекраснейшей реки, какую только можно видеть: она называется Орель; оба берега ее покрыты великолепными лесами, где во множестве водятся всякого рода звери: олени, вепри, медведи, дикие бараны и другие. Здесь мы простояли некоторое время; затем приблизились к реке Кильчену и, наконец, к весьма красивой реке Самаре, с не совсем, впрочем, здоровою водою. Пройдя еще несколько речек, добрались мы до реки Конская Вода, скрывавшей в себе сильный яд, что обнаружилось тотчас же, как из нее стали пить. Эта вода для многих была пагубна, смерть произвела большие опустошения. Ничего не могло быть ужаснее мною здесь виденного. Целые толпы несчастных ратников, истомленные маршем при палящей жаре, не могли удержаться, чтобы не глотать этого яда, ибо смерть была для них только утешением. Некоторые пили из вонючих луж или болот; другие снимали наполненные сухарями шапки и прощались с товарищами; они оставались там, где лежали, не имея сил идти от чрезмерного волнения крови. К довершению несчастия, наш великодушный князь, боярин В.В. Голицын, не позволял сворачивать с дороги, хотя мы уже не имели травы, потому что все степи были выжжены. Мы достигли реки Ольбы, но и ее вода оказалась ядовитою, а все кругом было уничтожено: мы видели только черную землю да пыль и едва могли рассмотреть друг друга. К тому же вихри свирепствовали постоянно. Все лошади были изнурены и падали во множестве. Мы потеряли голову. Искали повсюду неприятеля или самого хана, чтобы дать ему сражение. Захвачены были несколько татар и сто двадцать из них и более были истреблены. Пленные показали, что хан идет на нас с 80 000 татарами. Однако и его полчище жестоко пострадало, потому что до Перекопа все было выжжено.

Наш генералиссимус, невзирая на то, пошел вперед к реке Анцике, куда посланы были некоторые отряды, ничего, впрочем, не сделавшие. Армия расстроилась вконец; все роптали, потому что болезни свирепствовали страшно; артиллерию везли те солдаты, которые еще не совсем изнурились. Наш князь был в отчаянии оттого, что не мог достигнуть Перекопа, что оказывалось, действительно, невозможным, да, правду сказать, не было и нужды в том: и без сражений смерть довольно потрепала нас. Она похитила лучших наших офицеров, между прочим, трех полковников: Во, Фливерса, Бальцера, и до двадцати немецких подполковников, майоров и капитанов. Мы напрягли последние силы, чтобы добраться до речки Янчакрака. Здесь армия очутилась в бедственнейшем положении. Вода повсюду была черная, в малом количестве и нездоровая; жара стояла невыносимая; дождя не выпало, ни капли; во весь поход ни следа травы; и солдаты, и лошади едва тащили ноги. Наш генералиссимус был вне себя и, могу Вас уверить, горько плакал. Собрались все генералы на военный совет.

Не могли понять, как удалось татарам выжечь всю траву. Подозревали гетмана казаков в соумышлении с татарским ханом. Это оказалось справедливым, и он был схвачен с двумя сыновьями. Слетело несколько голов, а гетмана и сыновей его сослали в Сибирь. Мазепу назначили гетманом».

Такова безрадостная картина первого Крымского похода. Обращу внимание на два обстоятельства в связи с этим событием.

Первое. Выжженная степь. Выжженная до начала похода армии В.В. Голицына. Хотя всем нам хорошо помнится картина из учебников по истории и описаний этого похода о том, как татары подожгли степь: «… люди Голицына заметили… дым вдоль горизонта. Татары жгли степь, чтобы лишить корма лошадей и волов в русском лагере. Огонь приближался по высокой траве, оставляя за собой почернелую, дотлевающую стерню. Временами огонь подходил вплотную к колоннам, окутывая дымом людей и животных и грозя подпалить громоздкий обоз. Терпя такие мучения, русская армия ползла на юг, пока в шестидесяти милях от Перекопа Голицын не решил остановиться. Армия повернула назад».

Это описание первого Крымского похода, сделанное одним из самых авторитетных исследователей Петровской эпохи Робертом К. Масси, труд которого долгое время распространялся среди историков нашей страны в виде рукописных переводов. Как видим, штамп однажды сочиненный о трагедии этого похода с горящей степью, наложил свой отпечаток даже на такое авторитетное исследование.

Участник же событий Франц Лефорт справедливо указывает, что от выжженной степи пострадали и сами татары. Поэтому вполне возможно, что гетман, желая не допустить в степь ни русских, ни татар, самостоятельно принял решение о применении тактики выжженной земли. Во всяком случае, татарам это было ни к чему.

И второе. Такой неудачный поход, по мнению самого Голицына и правительницы Софьи, оказался весьма успешным, поскольку главными его задачами были – выполнение союзнических обязательств и оттягиванию на себя сил турецкого султана. При этом Петр Алексеевич, как об этом сообщает тот же Лефорт, не захотел даже встретить вернувшееся войско, считая поход крупной неудачей. К тому времени противостояние Петра с Софьей было достаточно серьезным.

От армии Голицына совсем не требовалось взятия Перекопа, крепости на самом деле неприступной даже для армий XX века. Задача, стоявшая перед русским правительством в 1687-м и позже в 1689 году, состояла в участии в войне против Турции с целью оттягивания на себя войск Порты, что было предусмотрено союзническим договором России со Священной Австрийской империей. Эта задача армией Голицына была успешно выполнена. «Сей поход принес большую пользу Австрии, ибо разрушил союз, заключенный в Адрианополе между крымским ханом, французским послом и славным трансильванским принцем Текели. По сему союзу хан должен был дать 30 000 войска в помощь верховному визирю при вступлении его в Венгрию; сам же хан с таковым же числом должен был вместе с Текели напасть на Трансильванию. Франция обязывалась помогать Текели деньгами и дать ему искусных офицеров». (Пушкин А.С. История Петра Великого).

Поэтому и были награждены все участвовавшие офицеры, в том числе и братья Брюс.

За участие во втором Крымском походе Яков Брюс пожалован поместьем 130 четей земли и 15 рублями денег.

Личное знакомство Петра с Брюсами состоялось после второго Крымского похода в сентябре 1689 года. И связано это с разрешением кризисной ситуации, завершившей противостояние Петра и Софьи. 8 августа Петр, напуганный известием о том, что стрельцы якобы готовы по приказу царевны Софьи выступить против него, выехал в Троицу, следом за ним прибыло в монастырь и его окружение. Таким образом, образовалось два центра противостояния: Кремль с Софьей и Троицкий монастырь с 17-летним Петром. В ходе четырехнедельного противостояния все разрешилось в пользу Петра, и определяющим фактором в этой борьбе оказался приход в монастырь в поддержку Петра отряда иноземцев, несмотря на угрозу смертной казни, объявленную Софьей. Этим отрядом руководил шотландец по происхождению генерал Патрик (Петр Иванович) Гордон. Яков Брюс состоял в отряде поручиком. Прибытие в монастырь отряда П. Гордона состоялось 5 сентября 1689 года. Отряд иноземцев в полном составе был представлен Петру, который пожаловал их «к руке», спрашивал о здоровье и из собственных рук поднес по чарке вина. Так началась служба Я.В. Брюса непосредственно Петру Алексеевичу. За участие в походе к Троицкому монастырю, где, «живучи в Троицком монастыре, государское здоровье оберегали и в людских харчах и в конских кормах великую нужду и убытки терпели», Брюс был пожалован поместьем от 160 до 270 четвертей земли и деньгами от 16 до 37 рублей.

Конечно, говорить о том, что поручик Брюс и молодой царь сразу стали близки друг другу, излишне. Служба Якова Вилимовича проходила под непосредственным командованием П. Гордона, который, как следует из его дневника, 17 сентября 1689 года был вызван царем в Александровскую слободу, где показывал ему учение солдат. 18-го Гордон проводил перед государем конное учение и боевую стрельбу. Такие же учения проходили 19-го в 10 верстах от слободы, в Лукьяновой пустыни, 20 и 21 сентября – в поле. В этих «марсовых потехах» поручик Брюс, безусловно, принимал участие.

В начале октября, после переселения Софьи в Новодевичий монастырь, Петр вместе со свитой и войсками возвращается в Москву. В этот период происходят новые назначения на государственные должности и учреждение полков, которым в будущем суждено будет вытеснить стрельцов. Всего было образовано 4 полка, в каждом из которых было по восемь тысяч человек. Первый – Гордона, второй – Лефорта, третий – Преображенский, четвертый – Семеновский. Позже Преображенский полк был распределен по кораблям на морскую службу.

Жизнь в Москве сопровождалась смотрами и учениями. Так, 22 февраля 1690 года, по случаю рождения наследника престола Алексея, в Кремле прошел смотр полков, закончившийся стрельбой. На следующий день, в воскресенье 23 февраля, совершено было над царевичем таинство крещения в Чудовом монастыре, а в 4 часа пополудни приходили с поздравлением два солдатских и остальные шесть стрелецких полков с той же церемонией, что и накануне.

Следующий парад войск, о котором сообщает П. Гордон, проходил в селе Воскресенском на Пресне. Царь выехал туда 26 февраля. По случаю Масленицы в Воскресенском был устроен фейерверк. Празднество началось пальбой из пушек, сначала из каждой в отдельности по два выстрела в цель, а потом залпами из всех пятидесяти холостыми зарядами. Затем происходил парад войск. Войска проходили перед государями маршем, а затем, разделясь на два отряда, произвели нечто вроде примерного сражения, сопровождавшегося пальбой залпами. Когда стемнело, зажгли фейерверк на переднем дворе Пресненского дворца, он горел в течение двух часов. Затем на внутреннем дворе этого дворца был сожжен другой фейерверк, еще больших размеров, приготовленный самим царем и продолжавшийся три часа. По всей вероятности, техническую сторону обустройства обеспечивал зять П. Гордона Рудольф Страсбург (умер в 1692 году), который занимался фейерверками и «гранатным делом».

В мае того же 1690 года в Преображенском происходили особенно энергичные военные упражнения, о которых пишет в своем дневнике П. Гордон. 12 мая – учение конницы; 15 мая конница упражнялась с оружием; 22 мая конница маневрировала. Это была подготовка к очередному потешному сражению, которое состоялось 2 июня и едва не закончилось несчастьем. Брали штурмом двор в селе Семеновском. В дело были пущены ручные гранаты – глиняные горшки, начиненные порохом. Одну из таких гранат разорвало около Петра и опалило ему лицо. Гордон и несколько стоявших поблизости генералов были легко ранены.

Это происшествие несколько прервало череду учений и военных потех, которые возобновились 4 сентября. В этот день устраивались маневры, в ходе которых Стремянной стрелецкий полк сражался против потешных, семеновской пехоты и конницы московского дворянства. Еще два стрелецких полка действовали один против другого. Через неделю, 11 сентября, потешные бились со стрельцами Сухарева полка. Бои чередовались веселыми пирами. Трудно сказать, был на этих пирах Яков Брюс, но в сражениях он, подчиненный генерала П. Гордона, наверняка участвовал.

В октябре следующего, 1691 года в окрестностях Семеновского и Преображенского состоялись большие маневры, более известные как второй Семеновский поход. 6, 7 и 9 октября армия под предводительством «генералиссимуса» Ф.Ю. Ромодановского противостояла нападениям грозной армии другого «генералиссимуса» И.И. Бутурлина.

В 1692 году Яков Брюс получает новое назначение. Он переводится в Белгородский полк, командиром которого с 1688 года был Борис Петрович Шереметев. Так начинается служба Якова Вилимовича под командой Шереметева, переросшая впоследствии в крепкую дружбу.

В следующем, 1693 году Брюс пожалован в ротмистры, т. е. становится капитаном кавалерии.

Именно об этом периоде в жизни Петра А.Г. Брикнер, ссылаясь на исследования Н.Г. Устрялова, сообщает: «Подобно отношениям с Гордоном, Лефортом и бароном Келлером, было существенно и влияние других иностранцев. От сына голландского купца, занимавшегося в царствование Михаила Федоровича горным промыслом в России, Андрея Виниуса, Петр также узнал очень много сведений о Западной Европе. Виниусу давались посольские поручения, он перевел несколько книг на русский язык, составил географическое исследование, был дипломатическим агентом в Малороссии, заведовал Аптекарским приказом и в царствование Петра управлял почтами. В этой должности он мог быть прекрасно осведомленным обо всех событиях. Петр часто бывал в его обществе и охотно пользовался его многосторонними техническими знаниями в горном деле и в кораблестроении, выписывал из-за границы через посредство Виниуса модели и инструменты, ремесленников и книги. Он поручал ему переводить голландские книги, приготовлять пушки и порох, устраивать оружейные заводы. Впоследствии Виниус основал Морскую школу.

Среди лиц, в обществе которых находился Петр в первые годы после государственного переворота 1689 года, встречаем мы еще Георга фон Менгдена, бывшего полковником того самого полка, в котором сам царь числился сержантом, потом майора того же Преображенского полка Адама Вейде, весьма опытного в инженерном деле, затем капитана Якова Брюса и переводчика Посольского приказа Андрея Кревета, которому Петр давал поручения, однородные с Виниусом».