Читать книгу Первая империя. Книга 13. Паладин Веры: Долгий путь до Аландона. Том 1 - Александр Геннадьевич Трофимов, Михаил Сергеевич Абраменков, Ольга Георгиевна Березина - Страница 2
Глава 1
ОглавлениеНо во славу господа нашего, на неё обратил внимание Наследник Престола…Ну как обратил внимание? Как двадцатилетний молодой человек на восемнадцатилетнюю прекрасную ликом и телом девушку…Надо объяснять, что бывает, как правило после этого? Верно – понесла она! Хоть и кратковременна интрижка, да сословный ЗАПРЕТ между ними…
Но тем не менее, кровь Древних Моровингов схлестнулась с не менее Древней кровью Вождей Древних Славянских Родов! И теперь по невероятному капризу Богов Судьбы, шла вдоль основных, крепких ветвей Гинеалогического Древа Рода Романовых хилая и тоненькая веточка бастардов монаршей крови!…Прошло почти триста лет и вот…вынырнула она из глухой глубины Истории, приведя к появлению на свет Божий…братьев Бутурлиных! Было ВСЕ!
И предательство и бегство от Мести Боярских Родов в конце 19 века, подчищавщих вокруг Престола возможных, даже гипотетических, кандидатов на Престол…Кровавое Воскресенье и 1905 год…А дед Ананий Прокопьевич Бутурлин, из донских казаков, был сослан на Восток после того, с горяча зарубил своей боевой шашкой подлеца, опоганившего его любимую дочку Анну. А он, подлец этот – сын губернского земского старосты! Наказание за убийство человека из верхнего сословия суровое – смерть! Но кто-то или что-то ТАМ, НАВЕРХУ, подсуетилось и ему заменили каторгу добровольно-принудительным выселением на освоение Дальнего Востока и Прибалкалья, типа в ссылку…
А чтобы не допустить смертоубийства в родной станице, станичный атаман, зная подноготную Его Рода, подстроил так, что станица Знаменская своим Общим сходом, выслала их в Исход…И подделал атаман ему документы, убрал упоминание о криминальной подоплеке ссылки…Вечером, перед самым отъездом, послал своего парнишку и встретился с Ананием, передал документы и и пожав плечами, тихо сказал – Не взыщи, Брат!
Обнялись, сурово, по-мужски и ушел Ананий домой, неся за пазухой важную для его Рода бумагу…Назавтра, с первыми лучами солнца покинули они родную станицу, пока никто не видел…По крайней мере он так думал, а провожали его несколько десятков глаз…Кто с сожалением, кто откровенно горюя по судьбе лихолетья Его Рода, а кто и злорадно…Уехал гордый казак в окружении своих плакавших навзрыд детей, жены и стариков, но голову не опустил! И поселился в землях Забайкальского казачьего Войска, одной из станиц Даурского края…
Только стали вставать на ноги, вкладывая все силы в хозяйство, как пришла другая черная Весть! Влетела пыльным наметом весной 1914 года, в околицу станицы с черным флагом на пике в лице Метелицева Панфутия Михайловича, строевого казака – ВОЙНА! Началась в Сараево, в далекой Сербии с выстрела Гаврила Принципа и смерти австрийского родственника императора Австро-Венгрии!
И попал под раздачу не только сам, но и старшие сыновья…Все ушли на Первую Великую Мировую Войну…А сам Матвей Пантелеевич Бутурлин, внук высыльного опального казака, был призван из станицы Маккавеевская на фронт, реестровым казаком (на испытательном сроке) 8-ой отдельной сотни пластунов Забайкальского Даурского казачьего Войска! Славно воевал – уже три Георгия теснились на его груди, как судьба опять вильнула своим облезшим хвостом…
С раннего детства Матвей питал страсть к приключениям и сильно забавлял деда Анания! И однажды, когда Матвейке исполнилось десятка, подозвал его, построил во фрунт и сказал – Отныне внучек, буду обучать тебя, сорванца специальному военному делу! Издревле казаки были лучшими в военном деле в пределах империи! И сам я служил в пластунах, много чего наслушался и повидал на своем веку!
А уж рассказывать дед любил – как-никак, ветеран Русско-турецкой войны! Получил два Георгия и еще пару медалей в довесок…Но и ранение в голень, отчего и прихрамывал малость…
И начался ад для Матвея! Поначалу руки-ноги просто выламывало от той боли. что пришлось терпеть ему! Но малец оказался со стальным сердечником, отчего его донельзя довольный дед говорил отцу – Гордись, Пантелей! Твой пострел во всем преуспеет, попомнишь потом слово мое! Талант у него к скрытому военному делу очень большой имеется! Большой…– и закурив самокрутку, он с удовольствием наблюдал, как его внук, стоя по пояс в ледяной воде отрабатывал упражнения на преодоление сопротивления окружающей среды…
Потом были первые Матвеевы шермицы, на которых Матвей взял свой первый приз, победив в рубке шашкой лозы и рукопашке, свалив крепкого, как дуб станичного забияку и 20-него удальца – Малюту Скуратова…Старики не поверили своим глазам, когда пусть и крепкий, весь состоящий из перевитых мускулов, пятнадцатилетний подросток, ловкий и подвижный, словно текучая вода, парой приемов уговорил того отлежаться и не рыпаться, а не то всыпет тому горячих по первое число!
Да вот беда…только отец с оставшимся возле него младшим сыном собрался переехать на юг, в станицу Забайкальскую, как прилетела черная весть – старший сын Антон погиб в Атамановке, в пьяной драке с бандитами, когда его казачий разъезд объезжал станцию, охраняя воинский эшелон…
Оплакивая горе, растеряв практически всю семью (две дочери вышли замуж и разъехались), вдвоем, они уехали на Юг! Их сразу за глаза пренебрежительно назвали, приклеили кличку – Пришлые!
Только начали вставать на ноги, вкладывая все силы в хозяйство, как пришла другая черная Весть! Влетела пыльным наметом весной 1914 года, в околицу станицы с черным флагом на пике в лице Метелицева Панфутия Михайловича, строевого казака – ВОЙНА! Началась в Сараево, в далекой Сербии с выстрела Гаврила Принципа и смерти австрийского сродственника императора Австро-Венгрии!
А так как Матвей – почти призывного возраста, его призвали за компанию с пятнадцатью парнями, из которых потом в станицу не вернулся никто, кроме побратима – Михалыча! Раскидало его со станичниками по разным полкам и эскадронам на бескрайнем воинском поле боя с богопротивным врагом!…
Матвей Пантелеевич Бутурлин призван в ряды действующей армии из станицы Забайкальская в самом начале компании 1914 года, конкретно – 12 мая 1914 года…В качестве строевого, Реестрового казака 1889 года рождения. В 8-ю Отдельную казачью сотню Забайкальского казачьего войска, в самом начале войны расквартированного в городе Омске.
Службу начал нормально, как и все казаки, его сослуживцы и станичники. Всего их призвали 15 казаков, годных к строевой службе по возрасту…Единственно, вместе с ним приехала и бумага из Правления станицы с рекомендациями по устройству его пластуном…Отличился как-то он на Маслянницу, они с отцом как раз только, как месяц всего-то приехали…Парень еще мальцом, казаченком второго срока призыва, был…
Поехали ребятня как-то раз на стрельбы, готовились к шермицам, дорога шла по берегу Аргуни, которая в том году сильно разлилась и потому вся была в наледи. Та памятная наледь оказалась предательской…как только копыто коня соседского казаченка, Михалыча….Как его окрестили местные пацаны, вступило на наледь, та бесшумно стало проваливаться, уходя из-под копыт и брюха коня, который. одновременно заваливался набок и увлекая парня под лед…
Того сковал безудержный страх перед черной, шумной пенистой водой. Которая словно тянула к сердцу мальчишки когтистые, скрюченные острозаточенные когти Смерти… Но вдруг раздался тоненький вскрик и его за шкерник успел схватить тот парень, что ехал бок-о-бок с ним, то сын соседского Пришлого…
– Держись – его тонкий крик взорвал мнимую тишину морозного утра!
Остальные казачата инстинктивно шарахнулись от полыньи, расширявшейся прямо на глазах перепуганных насмерть пацанов…Слава Богу, одному из них достало ума дать шенкелей своему коню, который вынес его из опасной зоны ледяного крошева вверх по склону холма и понести к группе взрослых казаков, стоявших поодаль и куривших, но смотрящих в сторону…
Взрослые реестровые казаки обсуждали итоги стрельб казачат, распределяя кому первое место, кому последнее…Пацану от страха парализовало горловые связки – вместо крика – только хрип! И тогда он на автомате выдернул карабин и выкинув еще свою детскую руку вверх, нажал на курок! Хлобыстнул резкий, как щелчок бича, выстрел. Всполошивший и если честно – напугавший казаков. Но когда они повернулись в сторону пацана, сразу поняли причины тревоги – в черной пасти громадной полыньи барахталось два детских тела…
Набухшая от воды одежда и оружие тянуло ко дну, а быстрое течение тянуло упорно под лед! Завитушки водоворотов с хлопьями грязно-белой пены, словно уродская маска водяного, скалилось в предвкушении двух жертв…
– Мать честна! – хором выдохнули казаки и всей толпой ломанулись к полынье…
Вот, один из казачат напоследок, махнув рукой, словно прощался уже с белым светом вскинулась в отчаянии над бурунами реки, как рядом выпрыгнула из воды вторая голова, которая хапнув ртом воздуха, скрылась под водой…
Когда казаки подбежали к берегу, их руки уже бессильно свесились, один выдохнул матерно – Ну уж хер этому водяннику!
И с разбега рыбкой скользнул под воду! Это, как оказалось – атаман поселения…И через минут пять он вынырнул снова, судорожно хватая воздух, крикнул – Вспоможайте, какого хрена стоите? – и время взорвалось, счет полетел на секунды…!
Следом с берега уже две фигуры нырнули в черную воду! Она словно недовольным тем, что вмешались взрослые, снова вскипела бурунами и над водой показалась голова того парнишки, что нырнул вторым в воду…
– Хватай, мать ии… – взревел казак, ловя парня за волосы его, а он в свою очередь, поддернул также первого, который уже и признаков жизни не подавал…
– На берег волоки их! – и трое казаков с трудом преодолевая течение, вытаскивали из воды насмерть замерзших казачат!
Вытащили, но второй парень своего спасенного не бросил и кинулся отчаянно качать ему грудную клетку, делая искусственное дыхание! Порывисто перевернул того на свое согнутое колено, нажал со спины и немного погодя, парень тяжело и порывисто закашлялся, выблевывая из своих легких густую, словно кровь, черную воду со всякой гадостью…Даже видимо рыбешка какая-то попалась? Но…прокашлявшись, парень открыл мутные, как у настоящего утопленника глаза и схватился за руку своего спасителя!
А взрослые казаки, очумело уставились на парня, который делал что-то для них совсем уже запредельное – реанимировал фактически уже безнадежного утопшего парня…А вот потом начались у парней отходняки – руки, ноги, губы посинели, как у утопленников в натуре, когда тех вылавливают на перекатах по поздней весне, когда река окончательно очищается ото льда и мусора, накопленного за долгую зиму…
– Водки, живо им! Чего дурни уставились? – рявкнул на станичников атаман Албазинской станицы (именно он нырнул первым!) – тут же кто-то из казаков сдернул алюминиевую флягу с пояса и подал атаману. Тот, стоя на коленях, флебнул сам глоток и ткнул в руки спасителя…Тот поднял на него непонимающие глаза, но атаман рявкнул – Пей, твою же в котовасию, дурак!
Но парень вместо своего рта, ткнул горлышко с водкой своему спасенышу! Тот стуча зубами по горлышку, присосался к нему, как новорожденное дитя к мамкиной сиське!
– Хорош! – снова рявкнул атаман и буквально вырвал флягу из рук бывшего утопленника и сунул спасителю и приказал – Пей, холера!
И парень на автомате сделал пару глотков и захолонулся, закашлялся и поднял на того красные глаза и сухо проскрипел – Спасибо, дядьку!
Атаман крикнул – Натрите их, скорее, а то закоченеют! – уж тут казаки не опростоволосились!
Парней распяли на скинутые теплые шинели и тут же раздели, скинув их сырые от воды портки, рубахи и прямо на морозе плеснули водки на кожу и портянками стали растирать до сплошного покраснения кожи, после этого завернули в сухую одежду и подхватив отъехавших с водки на голодный желудок и дикой усталости, пацанов, наметом стали карабкаться вверх по склону холма, на котором проходили шермицы!
А народ уже шумел и волновался, стоя на вершине холма, никто вниз не спускался – история окончилась успешно и потому бабы перестали плакать, жалея возможных утопленников! Наоборот, подогнали волокуши какого-то казака из местных и закинув ребят на сани, погнали в станичный лазарет! (Дело было в Албазинской станице, так как её казачата взяли большинство призов в прошлом году)…
Две недели в станичном лазарете, тем временем, печальная весть улетела в Забайкальскую…И спустя шесть часов после того, как ускакал вестовой, чуть не загнав коней, прискакали отцы парней…Два соседа по улице, напротив стояли их дворы…
– Сынку! – плача отец проштрафившего парня упал на колени перед кроватью сына – Папка…– чуть слышно прошептал парень – у него воспаление легких, тяжелое по тем временам заболевание, антибиотиков тогда-то ведь не было!?
– Жив! – облегченно простонал отец и припал головой к горячечной руке сына.
– Сынуля, как ты? – спокойно спросил Пантелей Бутурлин своего отпрыска – у того только слегка переохлаждение, он не заболел…
– Как он? – прошептал парень, у него временно ослабли голосовые связки – купание в ледяной воде не проходит даром!?
– Жив…– коротко ответил отец, он убедился, что сын жив и практически здоров, сердце отпустила та острая боль, что сковала его члены, когда уже почти в ночь, в ставни его дома требовательно постучал рукояткой нагайки вестовой, крича, чтобы он срочно ехал верхами в Албазинскую, на шермицы…вместе с соседом! И они оба, не глядя друг на друга (как же? Пришлый!), оседлали коней и выехали в студеную ночь верхами…
Да вот только путь не близкий – почти три часа гнать, если не жалеть коней…Но когда речь о жизни сына, какие могут быть вопросы? И потому они в конце-концов спарились и гнали по темноте парой, опасаясь волков…В зиму серые разбойники очень часто подходили к станицам вплотную!…Но теперь…
– Спасибо, парень за мово сынка! Я у тебя в неоплатном долгу! – и громадный мужик, сосед недолюбливавший Пришлых, встал на колено к кровати Матвея и протянул ему свою лопатообразную ладонь…
Тот, тихо охнув, вытащил ушибленную руку и пожал совсем еще по-детски…Затем казак встал с колена и повернулся к соседу и негромко сказал, чтобы слышал только он – Сосед за Пришлого прости…вы с сыном – тепереча мои сродственники, самые близкие и родные! Прости, ежели что не так было… – и внезапно, встряхнувшись, глянул прямо в глаза Пантелея, твердо сказал, чтобы услышали все – Мой дом – твой дом! Мой Род – твой Род! Прости, Брат! – по медвежьи обнял оторопевшего казака…Пришлого!
А когда пришла пора выписывать через две недели парней из лазарета, за ними приехали оба отца, названные Браты! И весело гомоня, попрощались с персоналом лазарета, Сосед, как более справный казак (твердый середняк…), передал подарки всем нянечкам и доктору…
Когда приехали в станицу, уже Пришлые хотели, чтобы их подвезли к себе домой, но Сосед твердо и укоризненно сказал – Вы тепереча у себя дома, так ведь, Брат?
И с укором посмотрел на Пантелея…
– Валяй, Брат! – тому стало очень неудобно. Как так…вот ТАК?
И когда завернули в справную усадьбу Соседей, там их ожидало все большое семейство Соседей…И несмотря на то, что хозяйка все-таки их воспринимала, как Пришлых, по факту – изгоев станицы, Сосед шикнул и она изобразила на лице улыбку. Подала им свежевыпеченный каравай домашнего хлеба, с традиционной солонкой на верху…Тем было до жути неловко…сколько уже годов они тут живут, но с ними фактически никто не общается, даже пацанва Матвейку обижала порой, выталкивая из игр…
И спасал положение дед Ананий, фронтовик-орденоносец, частенько приезжавший в станицу посмотреть, как живут сын с внуком…И часто уезжал огорченный тем фактом, что нет в доме бабского тепла, хозяйки…Пусть и мачехи для пацана! И вот тогда именно и зародилась у него шальная мысль – с пеленок начинать учить втайне пацана скрытному воинскому делу, как сам умел и за что получил два Георгия на Второй Русско-Турецкой войне! Так и от шальных, нехороших мыслей отвлечет и от дел сердечных, первой и глупой любви убережет! А то порядки в этом отношении в казачьих станицах более чем строгие!
Потому и рос парень молчуном, сам себе на уме, что никогда не любится в любом коллективе, тем более – детском! И вот только происшествие на детских шермицах на пятнадцатом году его жизни внесло некоторые коррективы в отношении станицы к Пришлым! Почему?
А потому, что теперь его спасеныш следовал за ним по пятам, словно щенок и чуть – что, вставал между ним и обидчиками! А вдвоем они уже могли постоять за себе перед кем угодно! И потому часто им бросали в спину обидную кличку – Пришлаки!
Но когда оборачивались – никто не смотрел в глаза, все трусливо отводили их в сторону…Да вот несколько тропы их жизни разошлись, когда на шестнадцатом году Матвея сразила наповал названная сестра, Валюха…Расцвела рано девчонка, познала свою убойную силу красоты несравненную и стала она изводить парня своими подначками!
Бывало, уходила на танцульки местные в избе у кого-нибудь назначенные и походя поддевала – А что, Матвейка, не проводишь ли меня на посиделки или струсишь? – и ведь зараза, брала парня на слабо, а назавтра он светил очередным фингалом под глазом…Правда и пара-тройка станичных казачат тоже!
Но так не может длиться вечно, и в один из майских вечеров она конкретно достала парня! И не смотря на красавицу, он коротко бросил – А пастуший хлыст прихватить или коровы перестали на заутреннюю дойку приходить сами? – и не глядя на обалдевшую от такой наглости красавицу, попрощался с побратимом и пошел домой!
А та проплакала весь вечер дома, потом пожаловалась матери, что он, черт пришлый, посмел её обозвать коровой…Но мамка ведь слышала их неоднократные перепалки и сделав свои выводы о том, что до греха по молодости её дочи остался всего лишь манюсенький шажок, взяла быка за рога, ну то есть, мужа своего…. Поставила ультиматум ему – Или они или мы? Выбирай!…
И был вынужден Сосед прийти вечерне к побратиму, теперь, увы, бывшему и сказать – Не взыщи, Брат! Да только похоже моя Наська сохнуть будет по твоему огольцу! И маманя поедом ест меня, спасу нет! Прости, если что не так…
И потоптавшись у порога, развернулся, в отчаянии махнув рукой с зажатой в ней фуражкой, вышел…Вот так и закончилось нежданное братовство, как и началось! Вот только сосед своего сына не стал ругать, когда он отпрашивался у отца уйти в ночное вместе с соседским Матвеем, пасти коней…И пришла беда, откуда её не ждали! Однажды, удушливой ночью, перед самой грозой на Ильин День, вместо Михалыча прибежала сама раскрасневшаяся Настасья соседская, первейшая станичная красавица…
И что там случилось, знает лишь иволга, где на сеновале в заимке около Марьиной горы пришла ошеломительная Первая любовь к парню…После чего к осени, надумал было Пришлый посвататься к бывшему побратиму, но…К нему пришел сам станичный атаман, Пантелей Горячий и перекрестившись у порога, сел за стол, положил на него фуражку, нагайку – символ атаманской власти и велел позвать Матвейшу!
И заходя издалека, сказал – Заутренне, поедешь Матвейша в Албазинскую с обозом! Этоть тебе первое боевое задание! Поняли? – и выразительно посмотрел на отца…
Понял старый казак, что так атаман хочет избежать смертоубийства. Ибо о ранней связи Матвея с Настей начинает шептаться вся станица! И потому старики соседи решили немедля выдать замуж девку в другую станицу, пока брюхо не вылезло наружу…
А Пришлым отныне был наложен негласный запрет на посещение любых мероприятий…Исключение составил сам соседский спасеныш, Михалыч, который досконально знал подоплеку отношений побратима и сестры! И конечно, по своей пацанской горячности, принял сторону Матвея…Убегая даже под угрозой нагайки, в ночное, когда приходила время дежурства Пришлых за табуном станичным…
А когда Матвей приехал из Албазинской через четыре дня, было уже поздно! В Албазинской сыграли свадьбу на скору руку с тамошним казаком – Фролом Петренко…И от горя он умчался на ту самую заимку, где впервые его скрутила между ног истома Первой Любви с первой красавицей станицы, Настенькой…И там, проплакав почти три часа по полудни, встал и в его голове ожил голос недавно упокоенного деда Анания – Не плачь казак, Атаманом станешь! Поверь мне, внучек, я всегда взаправду говорил…А чтобы сердце не лопнуло от первой Боли любви нечаянной, займись-ка лучше скрытным боем, УБЕЙ своего Дракона в себе!…
И отпустило парня, уже почти мужика…какие сейчас мужики? Да тамошний казачонок о пятнадцати лет запросто соплей перешибет нынешнего выпусника вуза, на раз-два! И вышел он на середину поляны, покрытой мелкой, свежескошенной травой, что не стала пока, как самая настоящая стерня, жесткой и колючей…
Затем, разделся Матвей до порток и стал сначала медленно, как учил его дед Ананий, а потом – все быстрее и быстрее, крутить восьмерки и круги шашкой! Поначалу одной, а потом – и двумя руками! И потом все быстрее и быстрее! А это – очень редкое среди конных воинов умение…
– Значит ОН – обоерукий! – заворожено прошептал побратим, украдкой подглядывая за Матвеем и его скрытным боем, как иногда втайне рассказывал тот в ночном. Но никогда до этого не показывавший никому, что он умеет!
И вот так, на далекой лесной поляне в предгорье хребта Хамар-Дабан стали побратимы вместе учиться друг у друга скрытному воинскому бою и немало преуспели до совершеннолетия, когда за три недели до их дня рождения, грянула война!…Так и ушли в армию, вдвоем…Но потом их раскидало по разным частям…А Матвею перед отправкой, прислал станичный атаман Албазинской бумажку, сведения о просьбе наградить парня, выдвигая его от своей станицы в пластуны, самую элитную часть войска казачьего!
И согласно распоряжения Кругового атамана, в Карымской, зачислили Матвея Бутурлина в пластуны на испытательный срок, в качестве исключения, так как ему на этот момент не исполнилось полных семнадцати лет! (а было-то всего шестнатик!)…
Итак, первая кровь…прошу прощения, первый Орден – солдатский Георгий…Случай произошел совершенно по глупому стечению обстоятельств! При выполнении войсковых маневров 8-я Отдельная казачя сотня пластунов в составе которой и был прикомандирован Матвей, возвращалась с полевых тактических маневров в часть… И еще на подъезде к военному городку, издалека увидели казаки султан черного, жирного дыма, поднимавшийся над Офицерским собранием Казачьего войска Забайкальского!
– Кажись, Беда! Браты – пожар? Сотня – вперед наметом! – и горячо хлестнув своего холеного коня, урядник Васильев Дермидонт Афиногенович, резво ушел далеко вперед, фактически призывая казаков следовать за ним!
Но что-то неприятно, как когда ТАМ на реке…кольнуло в сердце самого молодого казака в сотне – Матвея Бутурлина и он, привстав в стременах, стал наяривать своего Гнедка! Таким макаром обошел всю сотню и казаки загудели на него – Младшой, назад в строй! Едрит твою через кором…
Но Матвей никого не слушал, он гнал так, что ветер свистел в его фуражке! Молодец Гнедко, словно почуял беду и сопереживая хозяину, пер изо всех сил… Влетел птицей во двор и тут же не оглядываясь, Матвей кинулся в полымя ревущего, словно неведомый Зверь, огня…Который пожирал с аппетитом уже стены дома, жадно закрывая проемы окон! Словно разумная Тварь, отсекая возможные пути спасения своим невольным жертвам!
Раздался грохот – то рушились потолочные перекрытия второго этажа и спустя пару минут, рухнули частично – первого этажа, вверх взметнулся громадный фонтан искр! Пожар был такой силы, что на Матвее затрещала одежда, занялась фуражка, но он не обращая внимания на боль кинулся туда, откуда он наверное ногами, что ли? Уловил еле ощутимую за грохотом, вибрацию…
То ломились в подпертую снаружи горящей балкой, дверь господа офицеры, оказавшиеся в хитрой ловушке огня…Там их было четверо! И несмотря на адскую боль от горящей одежды, Матвей подскочил к двери и сдернув балку за негорящий конец, сумел-таки распахнуть дверь прежде чем подламывая свои и не окрепшие еще пока ноженьки, не потерял сознание, надышавшись угарного газа и раздирающего легкие едкого дыма…
Своего Спасителя четверо офицеров (два есаула и штабс-капитан и подъесаул, кстати – командир Матвеевой сотни), обгорелого, вынесли в тлеющей одежде из полымя…Осторожно положили на землю и тут же рядышком свалились на землю, истерично заходясь от кашля, выблевывая свои легкие!
Спустя десять минут, пока приехали пожарные, здание рухнуло, сложившись словно карточный домик стенами внутрь! Если бы не Матвей, от людей остались бы только головешки! Ну, а дальше – полковой лазарет на два месяца, на пяти койках которых рядком лежали те самые господа офицеры и рядком их спаситель, полулысый парнишка неполных семнадцати лет!
Молодость берет свое и потому у Матвея волосы отрасли, как на собаке, а ожоги зарубцевались и вскоре уже практически ничего не напоминало о них….Так, только под лопаткой осталась отметина – косой, в пол-спины, шрамчик… А офицеры стали выздоравливая, шутить над ним беззлобно, но остро…Но его командир, подъесаул Горячинский Алексей Панкратович, Георгиевский кавалер молча смотрел на то, как парень спит…Как во сне зовет любушку свою, Настеньку…Как дергается, словно опять нырнул в огонь…
И однажды не выдержал, скрипя зубами и матерясь про себя за свою слабость, встал и шикнув на офицеров, как на блудных игривых щенков, встал и подошел к кровати Матвея…чуть кашлянул и когда тот отошел ото сна, попытался дернуться, тот вскинул руку к виску (и когда успел фуражку натянуть?), сказал – Благодарю за службу, реестровый казак Бутурлин, Матвей Пантелеевич! Я твой значится теперь – кровный должник, паря…
А господ офицеров продрал стыд – они-то парню ничего не сказали за свое спасение…И потому, старший из офицеров по годам и званию, штабс-капитан Еремеев Антон Геннадьевич, рявкнул – Гаспада офицеры – ВСТАТЬ!
И остальные, словно ошпаренные, подпрыгнули с кроватей, одернули свои лазаретные шмотки и наспех натянули на головы фуражки со стульев, приставленных к кроватям, на которых лежала и висела их одежда…
Затем, четко развернувшись к пареньку, который вытаращил на них испуганные и ничего не понимающие со сна глаза, громко отрапортовал пацану – От имени и по поручению господ офицеров трех полков, я – штабс-капитан Еремеев Никанор Артемьевич, благодарю вас, господин Реестровый казак, Матвей Пантелеевич Бутурлин за спасение на пожаре наших жизней! – и полуобернувшись к офицерам, рявкнул – Виват Спасителю русских офицеров! Виват, виват! И наше благородное собрание для повышения вашего выздоровления за свой счет организует вам сударь, недельное увольнение на Родину! Повторяю, за наш счет! – и добившись согласного кивка своих сослуживцев, снова повернулся к офигевшему Матвею…
– Выздоравливай парень и помни – У тебя в армии государства Российского, теперь есть четверо пожизненных должников! – и штабс-капитан обвел своих друганов рукой, а потом подошел и крепко, по-мужски пожал руку парнишке!
А когда Матвей съездил домой в увольнительную, побыл в ночном, научился курить? И побывав с отцом, даже никому не рассказал о том, что с ним приключилось на пожаре…А когда он возвернулся в часть, его ожидал сюрприз – на вечернем построении начальник Отдельной 8-й сотни пластунов, тот самый подъесаул Горячинский Алексей Панкратович, рявкнул – Сотня! Смирнааа! Шашки – наго-ЛО!
И когда непонимающие парни выдернули с характерным стальным шорохом шашки и вскинули их в приветственном жесте казаков – подъесаул снова выкрикнул – Рядовой реестровый казак, Матвей Пантелеевич Бутурлин, ко мне! Сотня – смирнааа! Слушать всем! – и покраснев от волнения…многолетний, кряжистый, как вековой дуб командир гулко, на весь плац, объявил – Сего числа, одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, мая 24…Его императорское Величество, Николай Вторый, собственноручно подписал именной Указ о присвоении ему звания Почетного реестрового казака 8-й Отдельной сотни пластунов Забайкальского Даурского Казачьего войска, Матвея Пантелеевича Бутурлина и о награждении его же воинским орденом Святого Георгия – Победоносца Первой степени за высочайшую храбрость и несгибаемую волю, когда спасая четверых господ офицеров императорской армии, он не щадил живота своего! Поздравляя его и желая ему наискорейшего выздоровления! С выдачей ему его первого денежного аттестата за орден. Писано на основе рапортов командования сотни, полка и Войска Забайкальского! И господ офицеров с подробным изложениями всех обстоятельств означенного дела! Виват герою! Сотне пластунов прибыло! Виват казаку!…
И салютуя Матвею вся сотня застыла с шашками наголо, вскинутых в воинском приветствии…А сам парнишка стоял не веря в свое воинское счастье и только перед его глазами проплыла довольная успехами внука дедовская улыбка, когда тот внезапно ему заявил, что Матвея ожидает невиданная доселя воинская карьера, вплоть до высшего чина в армии…
И похоже, предсказание деда стало сбываться – Сколько георгиевских орденоносцев в шестнадцать лет вы знаете по всей России-матушке, господа? Правильно – ни одного!
Только когда начальник скомандовал – Разойтись! Вся сотня кинулась тормошить, поздравлять парня с его первой боевой наградой! А один из старшаков сказал – В Честь орденоносца, для обмывания награды и внеочередного звания – подхорунжий, нашему Матвейше сообчеством организуется вечер, в складчину…Приходят – ВСЕ! – и посмотрел ТАК выразительно на остальных…
И потому, когда получил отец первый перевод денежного аттестата за награду от сына на целых восемь рублей, сильно удивился! Он же не говорил, а когда атаман привез деньги и Наградной лист парня домой, вошел…чем удивил отца и перекрестившись на иконы, тихо сказал – Ну…Пантелей! Накрывай стол на заутренне, станицу буду собирать и зачитаю вот ЭТО!
И для ознакомления протянул отцу Матвея тот самый наградной лист и подтверждение аттестата! И от себя добавил – За стол не беспокойся! Станица все оплатит! Не кажный день наши ребятишки Георгиями награждаются! Гордись, Отец! Славного парня ты воспитал…После заутренней жду на собрании…
И когда атаман ушел, оставив отца в полном офигевании, тот схватил бумагу на столе и упав на лавку, жадно стал перечитывать раз за разом скупые строчки Наградного листа…Он верил и не верил строкам за гербовой печатью императорской канцелярии, искусстный вензель личной росписи Государя…
А потом горячо расплакался, жалея о том, что не дожила его супруга до этого великого дня, сгорела от мора холодной ветряной весной десять лет назад…Но с легким сердцем лег на кровать и провалился в сон! Без сна, просто, как в заколоченном наглухо ящике…
Назавтра было собрание, обсуждали много чего, но по-прежнему станичники сторонились его, Пришлого…особенно его соседи! Но…когда атаман объявил о втором вопросе повестки дня, все кажется замерли, парализованные невиданным известием – сына их Пришлого, Изгоя станичного…наградил Орденом Святого Георгия сам император! И в подтверждении своих слов атаман вскинул бумагу с печатью и вензельной росписью спамого Государя! И когда Пантелей скользнул взглядом по лицам соседей, понял – те жутко кусали свои локти!
И те, не выдержав стыда, сразу же и ушли. Невыносимо стыдно и гадко им стало самим за смертельную обиду, нанесенную соседскому парнишке за его Первую, нечаянную Любовь, а их доча тем временем свихнулась с прямой дорожки – бросила новорожденное дитя под воротами в церковь станицы Албазинской (туда её выдали супротив её воли), и пропала, словно в водный омут канула…как оказалось через много лет, сгинула она по чахотке от наркомании, в одном из притонов для опиумных наркоманов в Цицикаре! А дитя – выросло в полном незнании кто его родители (буквально случайно выяснили при Пекинской операции)…
Конечно погоревал Пантелей о судьбе невинно загубленной судьбе малой детинушки, своего не состоявшегося внука, но судьбы коловорот не высправишь! И потому он выпал из жизни на двое суток! Пока с казаками солидно обсказывали о своих годах службы, как оказалось с некоторыми казаками Пантелей служил совсем рядом – как и многие другие, участвовавшие в Русско – турецкой войне 1877-1878 годов! Ну и конечно, в Русско-японской 1905 года…
Тем временем, народ разошелся и только атаман и пара вдовушек остались, чтобы помочь убрать столы, накрытые в Правлении! Атаман отозвал Пантелея в сторону и тихо ему сказал – Держи паря!
И протянул тому законные восемь золотых рублей, что пришли по аттестату Матвея…И поблагодарив атамана за оказанное содействие в праздновании награждения сына орденом, поклонился и вышел на слегка прохладный воздух…Постоял с пару минут и перекрестившись пошел аккуратно домой…сжимая за пазухой драгоценные для него золотые монеты рублевого достоинства!
Пришел домой, отворив нетопленный дом, перекрестился. Прочел молитву во здравие Героя-воина православного, затопил печь и хлопнув граненный стакан водки, даже не закусив, упал в кровать, бережно сначала убрав монеты в закуток под печкой…
Тем временем, наш герой, отпраздновав первое награждение, наутро маялся жутким похмелом! И когда стоял в строю на плацу на утреннем построении, немного покачиваясь – штормило немилосердно! И амбре было еще то! И когда подъесаул, проходя мимо него, чуть сморщил нос…в нос ударило амбре…
– Казак Бутурлин! Выйти из строя! Ты паря, что совсем оборзел? Из-за ордена прощаю на первый раз, но во второй…короче, вон с плаца! Проспаться и на вечернее построение – как огурчик! Не слышу ответа?
На что Матвей ответил не сильно владея языком – Так точно, господин подъесаул…ик! – на что весь строй грохнул так, что спугнул всех ворон в округе верст на пять вокруг!
– Пшел! – рыкнул командир сотни и строй замерз, получая очередное, в красках, распекание за дурной язык…
А Матвей, еле переставляя ноги, поплелся в казарму! И как на грех – командир полка! Он увидел Матвея издалека и словно борзая шел за ним, тща надежду, что приловит казака за этаким распутством? Но когда зашел со спины и резко развернув, узнал парня в лицо, несмотря на его земляно-зеленое состояние, фыркнул – Под счастливой звездой ты парень родился! Среди спасенных – сын одного из генералов Казачьего войска! Так что поставь свечку за его здравия. А сейчас – брысь с моих глаза на двое суток! Приду, персонально проверю и если не так…пять плетей словишь, как насморк! Понял, въюнош? Все, пошел…
И пошел дальше, успокаиваясь тем фактом, что вышестоящие командиры в Первопрестольной, когда узнали истинный возраст героя, не поверили своим глазам и ушам…Но в помещение Геральдического отделения вошел сам Император! И когда он поинтересовался, о чем тут спор идет – давать? Или не давать? Взял в руки кучку рапортов, касавшихся нашего героя..
– Что? Спас четверых старших офицеров части? Что? Чуть сам не сгорел на пожаре? Не давать? Да я вас за такое гадское отношение к герою русской армии сгною на каторге! – он орал на чинуш еще с полчаса, после чего незамедлительно затребовал чистый гербовый бланк и собственноручно, в их присутствии, начертал вышеозначенный высочайший Указ! Так вот впервые имярек Матвея промелькнул на Олимпе власти…
Но забыли бы все равно о нем через несколько месяцев, если бы не….Вот именно…если? Вмешалась молодая стерва по имени – Судьба. Сиречь – мадам Фортуна…Воистину, парень редкий баловень её… Дело было так…
– Сотня! Стройся, подравнять коней! Подтянули подпруги…карабины и вещмешки – на ревизию! – и сотня уже возмужавших казаков – пластунов сегодня сдает последний, выпускной экзамен! Они на учениях, должны снять наряд врага, который изображают старшаки последнего месяца…И вот, сотня рысями о двуконь, выезжает из ворот части и трусит в направлении окрестных холмов…в чем гадство – степь, словно бритое гладкое яйцо великана, ровная как стол!
Выезд на экзамен – рассчитан на четверо суток, так что когда казаки прибыли на место, по команде приступили к мастрячению мест отдыха и сна! А напоминаю, дело в конце октября 1914 года (уже почти полгода горит Европа и запад России, Польское княжество…)! Сняли катанки. Расправили, образуя импровизированную плащ-палатку! Засунули туда снарягу, карабины в козлы, запалили костры, повесили котлы под кулеш.
Но не успел над темной степью поплыть аромат приготовленной каши, как прозвучала команда – Сотня, в ружье!
И матерясь, казаки хватали карабины и запрыгнув на коня, выезжали в строй…им зачитали приказ, согласно которому все, кто не сдал, не пойдет на фронт, а в глубокий тыл, к казахам например?! Конечно, никому не улыбается в глубокий тыл, к казахам? И потому сотня замерла, неподвижно, слушая приказ по курсам пластунов!
Первое – подползти незаметно…Второе – снять условного часового, не обнаружить себя, Третье – закинуть условную гранату в цель!
Так что три составные части марксизма, ей-богу! И команда – разойтись! И снова к кострам, где уже шкворчит подгоревшая каша…Тянет не дымком аппетитным, а вонью сгоревшего продукта! Снова матерясь, многие только чаек пошвыркали, только Матвей экономно вырезал чистый более-менее кусочек каши, принюхался – не воняет гарью. Значит надо поесть, что он и сделал! Пусть и не так сытно, зато желудок не пустой – школа деда Анания!
А вот назавтра она ему пригодилась! Так как от Омска они шли верхами почти сутки, то уехали под сотню километров на Юг, в сторону жарких казахских степей, в сторону эфемерной границы государства Российского…А так как у них были настоящие карабины, боевые, а не холостые патроны и штык-ножи, за их действиями наблюдали из – за степного кургана пара ворогов, казахов-байстрюков…
Приглушенно разговаривая, они следили за каждым шагом урусов, выбирая момент и время нападения…Почему? Потому что у них почти сотня отчаянных и опытных головорезов, пришедших на урусскую сторону за добычей – деньгами (желательно, золотом) – и людским товаром – сиречь, за РАБАМИ…Коих потом отгонят в казахский тайный город Кызыл-орду, и там на местном арабском рынке рабов перепродадут урусов в тридорога какому-нибудь баю или мурзе!? Урусы – ценимый товар…
Но не судьба была им, не судьба! Почему правильно – печеньку за ум и сообразительность! Потому что их гадкие тропы вонючих шакалов и гиен, пересекутся с тропой православного воина, потомственного казака, Матвея Бутурлина! И его боевых сотоварищей…точно таких же казаков! Не судьба ворогам…не судьба! Итак, по порядку…
– Бутур-хан! (ить как возвышенно зовут – то?) – урусы встали на лагерь в пяти верстах! Молодые, словно птенчики! А не пощипать ли их? – и лукавая морда лица Мардука, советника предводителя крупной банды казахских уршляев (те же хунхузы…) омрачилась…
– Молодые-то они молодые, вот только птенчики ли? Может стервятники, раз у них в руках настоящие карабины? Конечно, кони под ними – не самые дорогие, но это почти хороший шахрай! (табун в сто голов)…Да и по мелочи можно что-то набрать? Решено – идем на урус! – не поднимая своего жирного зада, этот вонючий бай сказал так своим нукерам…значит готовиться надо к ночи, чтобы под её покровом напасть на мирно спящий лагерь! Брать только живыми, нельзя портить товар!
На неудачу последышам Тохтамыша, старшины пластуны мало того, что засекли по следам, что за ними идут соглядатаи, так и по чуйке они уже поняли – неподалеку враг! И что самое главное – в двойной ночной дозор выпала доля заступить именно Матвею, а никому другому?
И когда парень, ежась на свежем ночном ветру, вдруг краем уха поймал не типичный для ночной степи звук – тихо перекатываемые песчинки под крадущимися ногами, он тихо толкнул напарника под бок и на ухо прошелестел – Давай за подмогой, перед нами – вороги! Живей, Степан! – а сам, скинул шинель, набил её соломой, что принесли казаки для лежки на земле…накинул на него свой бурнус. А затем, оголив штык-нож карабина и приготовив шашку, змеей уполз в темень!
Напарник тихо выполз из ямы, где обустроился наряд…Мухой пополз к основному лагерю, но уже на подходе увидел смутные силуэты, готовые по условному сигналу ринуться внутрь палаток, но…Вот именно – НО! Неподалеку раздался легкий шорох, следом – приглушенный рукой, сдавливающей рот, булькающий хрип!
А потом – словно ветер пронесся над поляной – из-за свиста летающих смертоносных лезвий метательных ножей ничего не было понятно…Следом – четыре булькающих, хрипящих вскрика, на который из палаток стали выметываться темные тени и стремительно прыгать, уходя в черноту ночи…
Но видно уж больно хотелось Бутур-хану поиметь трофеи с проклятых урусов и потому в ночи гулко вдарил выстрел из карабина! Ему сухо повторил выстрел из старой, раздолбанной английской винтовки типа Гаранд 1883 года выпуска…Следом – весь лагерь, как по мановению волшебной палочки, ожил! Стреляли казаки практически на звук, зная, что вне палаток никого, кроме ночного дозора, из СВОИХ – НЕТ?!
А вот тут они немного прогадали…Хвала богу, что дед Ананий учил парня этой премудрости, что в подобной ситуации казаки действительно палят на звук…Никому другому не слышимый…Видимо пробуждаются какие-то скрытые древние инстинкты охотника…И потому Матвей прятался за малейшее укрытие! На фоне костра, куда кто-то успел кинуть пару дровин. Огонь резко вспыхнул, на мгновение осветив перед Матвеем спины врагов!
– Ну теперь вся утка наша! – зло подумал парень, змеей растворяясь среди мельтишаших теней врага…
Через пару мгновений кто-то в стане врага приглушенно всхрипел, оборвав свое дыхание на полуслове…Кто-то свистнул последним глотком воздуха, выбитого из легких смертельно точным ударом штыка под лопатку…Так Матвей в одиночку, вырезал почти двадцать бандитов!
Но его все-таки заметили и почти попали из винта…но только вот именно, но…Целая цепь случайностей, которая привела к поединку между здоровенным нукером бая и им…Более того, его царапнула пуля за пару-тройку ребер и кровь стала ручейком стекать по его гимнастерке….
– Ну что, степной шайтан? Поиграем в смерть на выживание, а? – и нукер закружил, как здоровенный амурский тигр вокруг среднего волкодава…
Но испугать парня, который втихую в тайге вышел победителем из кровавого поединка в пятнадцать лет против крупного амурского тигра? И потом, через некоторое время, убивший своего Дракона (сиречь – СТРАХ!), это было несерьезно! И потому он стоял спокойно, смотря как нукер искусственно разогревал себя, стремясь вызлить этого нудного комара, спокойно и твердо стоящего на ногах и уверенно смотрящего в глаза казалось бы неминучей смерти!
– Ай вай! – взревел нукер, кидаясь на своего миниатюрного противника (по сравнению с ним), размахиваясь своим громадным турецким ятаганом!
Но…смерть пропела – вжжиик! И обалдуй не веря самому себе, уставился на обрубок руки по локоть, из среза которой забила аккуратненькая такая струйка крови, орошая ночную, влажную почву полупустыни…
– Вэй…что это? – прошептал бледнеющими губами нукер и стал заваливаться на бок, теряя ежесекундно драгоценные граммы жизненной влаги!
– Смерть твоя! – импульсивно вдыхая воздух через плотно сжатые зубы, прошипел Матвей и следующим, скользящим ударом шашки, снес тому голову…
А после этого, все нукеры казахского любителя человечины, обреченно поникли головами и стали скидывать к ногам Матвея свое оружие. отходя в сторону и садясь на колени…И только бай не смирился, предательски вскинул к плечу английский карабин и уже готов был выстрелить в спину парня, как вдруг – вжжжик! Свистнул метательный нож, который Матвей кинул практически по наитию, не глядя за спину! Перед этим уйдя сноровисто в кувырок вбок…
Тяжелое, острое, как бритва стальное и полированное лезвие вошло баю аккурат посреди глаз, чуть выше переносицы…Смерть – мгновенная!
– Спасибо деда за науку! – прошептал он и за своей спиной судорожным эхом услышал тихий вздох пленных нукеров – Аллах у акбар! Аллах Милосердный! Это ОН! Тот самый Нукер, присланный небесами для защиты урусского народа! Великий батыр, пощади нас! – и все нукеры пали ниц, упав руками в сторону Матвея, уделанного с головы до ног в свертывающейся темно-красной крови врага, который непонимающе смотрел на эту мезансцену, а за ним – со стороны наблюдал практически весь личный состав сотни, вместе с командиром, подъесаулом! Который чуть слышно прошептал – Этаким темпом далеко парень пойдет, зуб даю!
После того, как арестовали всех бандитов, сам подъесаул подошел к лагерю и построив в степи сотню, скомандовал в очередной раз – Сотня! Смирннааа! Шашки – наго-ЛО! Подхорунжий, Матвей Бутулин! Ко мне, бегом… – Матвейка в своей кацавейке и кителе, уделанном в пух и прах кровью татей, степенным шагом подбежал и вскинув руку к околышку фуражки, отрапортовал – Господин подъесаул! Подхорунжий Бутурлин по вашему приказанию явился!
И отрапортовав, по знаку командира, встал чуть впереди и сбоку него…
– Гаспада казаки! Сегодня ВСЯ сотня сдала на отлично выпускной экзамен по боевой подготовке! Но особого внимания и почтения заслуживает работа этого казака! – и он ткнул рукой в плечо Матвея – Он в одиночку вырезал почти взвод башибузуков! Мастерски применив навыки тайного боя казаков, передающиеся по десяткам поколений строевых казаков и пластунов! Я, как строевой казак призыва 1895 года, сразу разглядел в его действиях твердую руку ветерана многих войн, не так ли, подхорунжий? – он посмотрел на Матвея, тот только тихо выдавил из себя – Деда мой, Ананий сподобился меня научить кое-чему…
– Так я и знал! Я давно уже присматривался к этому, самому молодому казаку нашей сотни и теперь с полной уверенностью могу сказать – Крути дырку, Матвей Бутурлин и на погоны и на грудь! Здравия тебе желаем, господин Хорунжий! Виват ему, сотня! – и весь строй трижды прокричал здравицу в его честь, распугав ворон, что уже черной стаей стали слетаться со всей степи, чтобы полакомиться мертвечиной…
Короче, когда приехали обратно, командир сотни передал рапорт по службе о происшествии на границе с Казахстаном, о ночном бое сотни с превосходящими силами охотников за рабами, в котором и указал, что особо отличился подхоружий Бутурлин! И просил рассмотреть вопрос о присуждении ему внеочередного звания и награждении орденом…
В этот раз видать бумага с рапортами по инстанциям не попала на глаза императора! Или потому, что ему стало не до армии – разболелся сильно наследник Престола – царевич Алексей…Во всяком случае, награду Матвей получил, а вот звание – нет! И только через три месяца, когда уже практически выехал из расположения части из Омска и вместе с казачьим полком на фронт, догнала его та бумага…!
И только приехали на фронт, расстояние до столицы, что ли меньше? Ему перед полковым построением вручили заслуженный Георгий, второй боевой орден на его молодой, могучей груди…Раздался ввысь и вширь парень, служба делала из него могучего воина…Да, впрочем и наследственная конституция его тела этому в немалой степени способствовала! Дед Ананий – тоже косая сажень в плечах, да и ладонь – что твоя лопата!…
Старшаки смеялись – Матвейка всех обскакал! Вон, двух Егориев получил в учебке, а что будет на фронте? Германец самолично побежит ему сдаваться? – и дальше вязь из непереводимого матерного юмора казаков, связанная со здоровьем кайзера и его солдат с такой-то матушкой!?…
И ситуация на Западном фронте для Российской империи складывалась не совсем нормально…Войска под командованием Великого князя Николая Николаевича Романова отступали, скатываясь к линии, включавшей в себя исконно русские города: Рига, Вильнюс, Минск, Киев, Кишинев! И бездарный командир русской армии, родственник императора, был им самим смещен к концу 1914 года…
А у кормила управления армией встал сам император…правда это ничего интересного войскам не принесло! До тех пор, пока не заболел наследник Престола, царевич Алексей и царь, погрузившись в хандру, не нашел ничего лучшего, чем как в начале 1915 года сложить с себя полномочия Всероссийского императора!
И ведь его царедворцы, за спиной государя готовили его именно к такому концу его карьеры, как самодержца! И хотели чтобы он передал его своему брату – Великому князю Михаилу Александровичу…Но положение наследника Престола настолько ухудшилось, что Николай II сделал это на полтора года раньше, чем в нашей истории…
А когда его (Матвея) 12-й эскадрон Забайкальских реестровых казков срочно вызвали в Петербург, никто из станичников и не знал, зачем? И несмотря на то, что агитаторы социалистов приникли и в их часть? Казаки всегда считались опорой трона российских царей, ну по крайней мере, со времен Степана Тимофеевича Ермака! И потому, когда сотня въехала в столицу, сразу окунулась в самую гущу политической борьбы социалистов и прочих революционеров с царским режимом!
И надо же так случиться, при Отречении царя Николая II, когда взбунтовалась криминальная чернь, подзужеваемая большевисткими агитаторами, темной орущей волной, двинулась на Зимний Дворец, именно сотня Матвея встретила толпу разгневанных люмпенов в проеме Триумфальной Арки! И на простое обращение командира сотни к толпе, чтобы расходились, в него полетели бранные слова и стеклянные бутылки, сотник спокойно развернулся и скомандовал – Сотняяя! Шашки наголо! К рейду товсь!
