Читать книгу Сказания - Александр Георгиевич Шавкунов - Страница 2

Мародёр затащил лягающеюся девицу в развалины винного магазина за волосы. Крики о помощи оглашают разбомблённую улицу, отдаётся эхом в пустых окнах. Мародёр хрипло посмеивается, обнажает сточенные зубы в кривой улыбке.

– Давай, кричи громче, может к нам присоединятся другие? Жаль тогда придётся делиться мясом, но за то куда веселее дело пойдёт.

Наотмашь ударил по лицу, девушка с криком накрыла нос, из-под пальцев потекла кровь. Пинком в живот швырнул на остатки прилавка, девушка зашлась булькающим кашлем, хватая ртом воздух. Свернулась калачиком под прилавком. Мародёр вразвалочку подошёл к ней, поигрывая заточкой из тонкой трубы.

– Я сегодня добрый, так что дам тебе выбор. Тебя изнасиловать до или после разделки?

Захохотал разглядывая испуганное личико, покрытое пылью, с тёмными дорожками слёз на щеках.

– Ну, красавица, выбирай, моя доброта скоро кончится.

Девушка всхлипнула, спрятала лицо в ладонях.

– Молчишь… – зло прошипел мародёр, – Ну ладно, значит до, всё-таки теплую куда приятнее.

Девушка судорожно всхлипнула и расширенными глазами воззрилась куда-то за спину мародёра. Он удивлённо склонил голову в бок, сказал шагая к ней:

– С ума тронулась? Кто ж поведётся на таку…

Осёкся, увидев в глазах своё отражение и фигуру, стоящую за спиной. Судорожно развернулся выставляя перед собой заточку. В дверном проёме стоит высокий мужчина, заросший пыльной бородой по глаза.

– Опаньки, а ты у нас кто? Завтрак или ужин? Ты учти, мы ребята не привередливые, время такое, можем и мужика полюбить. Но я сегодня добрый, можешь уйти, только пончо оставь.

Незнакомец коснулся серого от пыли мертвого города пончо, вопросительно посмотрел на мародёра.

– Да. Отдавай и проваливай, пока я тебя на кебаб не пустил.

Ветер погнал по улице за спиной бородача пыльные вихри, вперемешку с мелким мусором.

– Я так не думаю, – ответил незнакомец, делая шаг вперёд.

– Чё? Ска, страх потерял ёпт? Ну, сам нарвался, ебанько, мы с пацанами тебя накачаем, ох накачаем, даже дохлого!

Незнакомец поморщился, сказал ледяным голосом, с отчетливо звякающими нотками металла.

– Пацанами? Тебе лет тридцать, али сорок? А всё пацанякаешь?

– Чё ты сказал мля?!

– Omae wa mou shindeiru.

– Чё?!

Грохот вспугнул стаю ворон, устроивших гнездовье на крыше винного магазинчика. Громко каркая, сделали пару кругов и уселись на ближайший столб с оборванными проводами. Труп мародёра пару секунд стоял прямо, вместо черепа развороченный кусок мяса. Качнулся рухнул вперёд, кровь протекла до ботинок незнакомца. Бородач вздохнул, опустил револьвер, длинный, с массивными угловатыми гранями. Из ствола толстой леской струится дым.

– Знаешь, я даже рад апокалипсису, можно отстреливать деградантов вроде тебя, не оглядываясь на ваших братьев по разуму в полиции. – Сказал бородач, пройдя по трупу к девушке.

Протянул руку.

– Идём со мной, если хочешь жить.

На ночь устроились в школьном подвале, незнакомец развел костёр разломав пару парт. Сырая фанера нещадно дымит, слабое пламя едва согревает, но уж лучше так, чем сидеть в полной темноте. Девушка, полностью вымотанная бегом по руинам от мародёров, легла на спину. Начала методично ощупывать лицо, шипя от боли, под глазом расплывается синяк, губы разбиты. Нос болит, но незнакомец умело вправил его еще перед бегством от бандитов.

– Кто вы такой?

– О, так ты и говорить умеешь? – удивился мужчина, подкидывая в костёр фанеры.

– Конечно умею! – воскликнула девушка и испугано накрыла рот ладошкой.

Голос разлетелся по подвалу, заметался в закоулках. Секунду томительного ожидания она боялась услышать радостные вопли выродков. Но ничего, она перевела дыхание.

– Спасибо, что выручили. Как вас зовут?

– Вельслав.

– Странное имя…

– Какое время, такое и имя.

Некоторое время сидели молча, костерок разгорелся, наполняя подвал сухим жаром и разгоняя сырость. Вельслав достал из маленького сидора, спрятанного под пончо, консервы. Одну кинул через пламя девушке, другую начал вскрывать штык-ножом. У девушки нашёлся короткий ножик, судя по виду, видавший не одно поколение людей.

– Девочка, скажи, что ты забыла в этой дыре?

– Меня Катя зовут!

–Хорошо, Катя, что ты делала в руинах, не похоже, что здесь живут люди, ну кроме выродков.

– Отец говорил, что здесь был большой магазин с семенами и инструментами.

Вельслав начал орудовать ножом, как ложкой. Подвал наполнился чавканьем и скрежетом, нож задевает дно банки.

– Значит у вас тут община?

– Целое село! Растим всякое, как далёкие предки, кукуруза, конопля да картошка.

– Конопля?

– Одежду то нужно из чего-то делать.

– А, хорошо живёте, чего ж выродки к вам не присоединятся?

Девушку передёрнуло как от удара по нерву.

– Отец говорит, что они слишком боятся нового, не хотят отпускать даже призрак былой жизни. Собирают всякое по руинам и стаскивают в норы. Некоторые торгуют, но в основном все как тот…а вы зачем тут? Вы из соседней деревни? Говорят, она там за рекой?

Вельслав покачал головой, отставил пустую консерву, а нож заткнул в ножны на груди, только краешек рукоять выглядывает из-под пончо.

– Нет, я издалека, очень.

– О! – воскликнула Катя, глаза заблестели детским любопытством.

– Давай ты не будешь спрашивать о том, что там, хорошо? Поверь, тебе лучше не знать, как и тем, кто там, лучше не знать о вашей общине.

– Ну ладно, – чуть обиженно протянула девушка, – а зачем вы пришли?

– За патронами, – Вельслав похлопал по спрятанной кобуре. – В окрестностях города, до войны, был заводик…что с тобой дитя?

Девушка побледнела как снег, запричитала бросившись ему в ноги.

– Пожалуйста, не ходите к Хозяевам! Они съедят вас!

– Хозяева? Съедят? А ну ка поведай мне.

***

Группа военных из ближайшей части сразу после бомбежки города захватила заводик. Беженцев согнали в ближайший хутор, всех не согласных расстреляли.

Проходили, знаем.

А вот дальше пошли странности, новоиспечённые феодалы, ошалев от власти, как и положено ничтожествам, начали творить полный ад. Во время очередного кутежа Главный поймал черепом пулю, но не умер, вместо этого ему «явился бог». С тех пор из села забирают не способных к работе, больше они не появляются. Только на свалке появляются обглоданные кости.

***

Дослушав долго молчал, прокручивая барабан револьвера. Мерные щелчки механизма нагнали на девушку сон. Утром Вельслав вывел её из города и передал плачущим родителям. А сам сел на берегу реки, вяло текущая вода больше похожа на кисель из помоев, выше по течению высится завод. Ели приглядеться видно часовых на крыше и охрану у ворот.

Война отбросила людей в дикость и тьму средневековья. Бродя по миру, он видел и фанатичные общества луддитов и людей, пытающихся возродить технологии. Мелкие племена пытающихся просто выжить. Всем им не хватало самой малости, государственности. Железного кулака власти направляющего усилия в одно русло и ведущего народ через тьму.

Здесь это есть, в жуткой, извращённой форме, но есть. В праве ли он судить? Пройдет еще десяток лет, старые людоеды вымрут, а новых Хозяев уже не будет тянуть к человечине. Может быть, именно отсюда пойдет волна новой цивилизации, освещая мир и возрождая науку? Каннибализм, не такая уж большая цена за такое…

Со стороны села донеслись бабьи крики, полные страха и отчаянья. Вельслав тяжело поднялся, ноги скользят в прибрежной грязи, подошел ближе. Из села катится запряженная людьми телега, возница улюлюкая хлещет рабов. Рядом с повозкой, отпихивая ревущих баб ударами прикладов, идут военные. В телеге лежат трое мужчин, двое мертвы, по середь лбов кровавые точки. Третий жив, стонет держась за перебитые ноги.

Может преступники?

Разве за преступниками будут так стенать?

– Приемлемая. Ценна. За. Будущие. – сквозь зубы процедил Вельслав. – Не вмешивайся.

Один из конвоиров под смешок товарищей и рёв баб, отрезал живому пленнику ухо и закинул в рот. Всем видом показывая, как вкусно, начал жевать как жвачку. Широко улыбаясь показывая бабам желтые, испачканные кровью зубы с застрявшими кусочками плоти.

Оглушительный грохот, голова конвоира взорвалась как арбуз от удара молотом, забрызгав кровью товарищей. Все замолкли. Вельслав торопливо расстрелял барабан. Поняв, что стреляют не по ним, бабы стащили стонущего пленника и утащили вглубь села, часто оглядываясь на идущего к телеге Вельслава.

Возница ещё жив, пуля пробила горло. Вельслав вырвал винтовку у одного из мертвецов, картинно передёрнул затвор, глядя в глаза умирающему. Прицелился.

– Такое общество, не должно существовать.

Возница хрипит, на губах пузырится кровавая пена, одной рукой пытается заградиться от дула. Вельслав вдавил спусковой крючок и держал пока магазин не опустел. Отбросив винтовку начал перезаряжать револьвер, вынимая пули из патронташа на поясе. Руки мелко трясутся, патроны едва попадают в барабан.

– Успокойся. Держи ярость холодной, яркий огонь ослепляет и мешает целится. А патронов и так мало.

В голове панически бьётся, как обезьяна в тонущем мешке, мысль «Что делать?». Бросил взгляд в сторону завода, там наверняка слышали стрельбу и, если не растеряли военной выучки, уже готовят отряд. Запряженные рабы сгрудились в кучу у повозки, испугано смотрят на Вельслава. От их вида стало дурно и мерзко, люди с пустыми лицами и тупым взглядом вьючных животных. Словно их растили в хлеву, как скот.

Пока он обирал с трупов патроны, у каждого нашлось по паре магазинов скреплённых красной изолентой, краем глаза заметил движение. Из села вышла толпа, ошершившаяся вилами и лопатами, как греческая фаланга копьями. Сблизившись с ним, толпа замерла, Вельслав поежился, попав в перекрестье десятков испуганных взоров. Вперёд вышел крупно костный старик, с изъеденным оспинами лицом, внимательно осмотрел побоище. Брови сшиблись на переносице как две седые гусеницы, губы сжались в тонкую линию.

– Я войт. – сказал старик.

Вельслав сощурился, наличие старика, в поселении где не способных работать отдают на убой, настораживает. Но судя по всему войт хороший управленец, такой может долго прослужить. Молодые парни смотрят на убитых Хозяев, в глазах разгорается злорадный огонёк.

– Зачем вы это сделали? Вы понимаете, что натворили? – С укором спросил войт, указывая на трупы. – Вы уйдете, а нам расплачиваться кровью. Хозяева хотели троих, а теперь мы будем вынуждены отдать им десяток!

Вельслав перезарядил винтовку, смерил толпу взглядом, люди прячут глаза, отворачиваются. Ветер приподнял край пончо, открывая рукоять штык-ножа и подмышечную кобуру с револьвером.

– Я похож на того, кто просто уйдёт? – спросил Вельслав, положил винтовку на плечо.

Войт поперхнулся, по толпе пробежала волна шёпота, взгляд старика стал испуганно-злым, как у загнанной крысы.

– Вы должны уйти! Иначе нам будет ещё хуже!

– Хуже, чем сейчас?

– Когда альтернатива смерть всех, нынешние условия не так плохи. Уходите, у нас найдутся никчёмы на откуп.

Вельслав покачал головой, картинно передернул затвор.

– Нет. Но вы можете попробовать заставить.

Войт зло сплюнул под ноги, толпа безмолвствует, слышно лёгкий свист ветра меж ветвей.

– Если попытаешься и проиграешь, нам придётся платить в четверо.

– А если выиграю?

– Нас вырежут выродки с руин.

Вельслав молча развернулся и пошёл к заводу, взгляд войта копьём упирается меж лопаток.

Территория завода оставляет жалкое впечатление, Вельслав рассматривает её затаившись на холме. Деревянные вышки по периметру, на каждой часовой, Бетонный забор, потрёпанный временем, но бережно залатанный. Меж цехов наставлены деревянные хибары. Напоминает картинки древних поселений.

В округе рыщет карательный отряд, Вельслав прячется, выжидая ночь. Сражаться против целой банды людоедов, считай дарить им бесплатное блюдо. Нужно обезглавить их, вселить в сердца ужас. Отловив отошедшего от группы отлить карателя, быстро зарезал. Труп оттащил к речке, намеренно оставляя широкий кровавый след. Пропажу заметили не сразу, видать искренне верили, что он сбежал.

К вечеру, поредевший отряд карателей, вздрагивая от каждого шороха, вернулся на базу. Поднялась суматоха, отвыкшие получать отпор каннибалы, не понимают, что делать. Вскоре солдат собрали на бетонной площадке перед главным цехом. Вытянувшись по струнке, они выслушивают главаря, крупного мужика с тронутыми сединой волосами. На виске можно разглядеть уродливый шрам от касательного ранения.

Слов не слышно, но по активной жестикуляции, подобно африканскому проповеднику, ясно о чём речь. Вельслав поморщился, сколько раз видел таких новоявленных мессий? Сто? Тысячу? Все они похожи в этой жестикуляции и непоколебимой уверенности в своей правоте.

– Ладно, пора начинать.

Быстро зарезав часовых на одной вышке, разжился еще парой винтовок и прячась в тенях пробрался к собравшимся. Солдаты молятся, сложив ладони лодочкой у носа. Длинная очередь срезала первый ряд, посеяла панику. Людоеды мечутся, стараясь укрыться от огня, падают обливаясь кровью и долго корчатся. Отстреляв одну винтовку, сразу же схватил другую и продолжил огонь, стараясь отстреливать офицеров и инициативных.

Прежде чем людоеды сообразили откуда стреляют и ответили, Вельслав отстрелял третью винтовку. Свинцовый шквал обрушился на место где он недавно стоял, двинулся следом. Шальная пуля ударила в руку, чуть выше локтя, Вельслав споткнулся и выронив винтовку перекатился больно, ударившись спиной. На долгие секунды легкие перехватило спазмом. Револьвер прыгнул в руку, дважды радостно дёрнулся. Первая пуля сбила автоматчика, как ударом парового молота в грудь. Вторая вышибла мозги одному и пробила затылок пробегающему у него за спиной.

Из казарм выбегал полусонный молодняк и Вельслав убивал их, когда в револьвере кончились патроны, подбирал оружие мертвых.

Всю ночь селяне с ужасом взирали на зарево пожара над заводом, а звуки пальбы казалось долетают до руин. Утром, залитый кровью чужак притащил в село Главного Хозяина с перебитыми ногами. Тот не переставая верещит, как раненная свинья, о том, что он посланник божий. Вельслава пошатывает, раны пульсируют болью, сердце колотится как птица, жаждущая свободы. Голова кружится, хочется закрыть глаза и уснуть.

Вокруг собрались перепуганные сельчане, мужчины, женщины и дети. В толпе мелькнуло лицо Кати. Войт, бледный как снег, встал перед Вельславом, губы старика трясутся, в глазах плещется суеверный ужас.

– Вот ваш мучитель! – стараясь придать голосу силу прокричал Вельслав пнув Хозяина. – Если вы еще люди, так верните себе гордость, отомстите за сожранных родичей!

– Нам конец…конец… – пролепетал войт, переводя взгляд с брызжущего слюной Хозяина на далёкие руины.

Вельслав схватил его за ворот, подтянул к себе.

– Вон там, целый, рабочий завод боеприпасов и горы оружия! Будьте мужчинами в конце концов, защищайте себя и семьи.

– Но…но…остальные Хозяева…не дадут.

Вельслав хрипло рассмеялся, пнул Хозяина в горло, что бы тот хоть на минуту заткнулся.

– Этот последний, остальные либо мертвы, либо бежали в руины.

В глазах потемнело, он качнулся и начал падать на спину, сзади подхватили, удержали и потащили прочь. Последнее что увидел: толпа, обступающая Хозяина.

Очнулся от боли во всём теле. Попробовал встать, мышцы не послушались, только слабо трепыхнулись. В комнате полумрак, в расщепе над кроватью дымит лучина. Торс и руки перетянуты чистыми бинтами, левая нога тоже. Рядом, сидя на стуле и положив голову на кровать, дремлет Катя.

– Останься! – полным отчаянья шёпотом попросила Катя.

Вельслав обнял её, сказал на ушко:

– Не могу, но, я буду возвращаться.

***

Пылевая буря пронизывает опушку леса, старается выцарапать глаза. Вельслав идёт, закрывая лицо руками, ветер треплет пончо, вскидывает над головой. Песок забивается в бороду, окрашивая в ржаво-бурый, скрипит на зубах. Тусклый свет пробивается через облака, играет бликами на отполированной частым хватом рукояти револьвера. Огромного, с толстым барабаном, длинным стволом и пламегасителем, торчащим из обрезанной кобуры.

Буря идёт вторые сутки, навевая грустные мысли о состоянии почв, сказывается образование агронома. Вельслав ухмыльнулся накатившим воспоминаниям:

– Сколько же лет прошло? Чёрт…

Развернулся спиной к ветру, яростно отплевывая песок, вгляделся в лес. Силуэты деревьев теряются в пылевом потоке, опушка мертва уже десяток лет, может быть, со дня падения бомб. Там, в глубине, должен быть участок здоровой природы, не тронутой вирусами или радиацией.

Обязан быть.

Напор бури ослаб, из бурой пелены выступили очертания циклопического частокола. Десятки ракет, застрявшие в пусковых шахтах – застывшая смерть, грань, отделившая постапокалипсис от полного вымирания.

Вельслав медленно идёт между них, рискуя оступиться и свалиться в шахту. Песчинки стучат о металл, наметают завалы у открытых люков, скрипят под ногами. Ветер завывает меж ракет, стараясь опрокинуть.

Мужчина поднял голову, остановился, в шум бури вплетается новый звук.

Тяжёлый звон колокола.

На другом конце поля закрытых люков виден силуэт низкого здания с башенкой.

– Церковь?

***

Вельслав обошел здание, относительно новое, построенное со старанием, но без умения. Стены из обломков бетона и крупных булыжников, без окон.

– Откуда они взяли колокол и зачем построили церковь здесь, над входом в бункер управления…

Положив ладонь на рукоять револьвера, осторожно отворил дверь. Внутри густой полумрак, чадят лучины, на длинных лавках сидит десяток тощих мужчин в лохмотьях. Перед ними за грубо сколоченной трибуной, воздев руки, стоит древний старик в сутане и крестом на груди.

– Дети мои, час близок, Господь говорил со мной, и он доволен… а кто ты, сын мой? Подойди. Глаза мои не те, что раньше…

Мужчины забормотали, разворачиваясь к пришельцу, скрип скамеек и сухой кашель наполнил помещение, разбавляя глухой звон колокола. Вельслав медленно убрал руку с оружия, пошёл вперёд, держа ладони на виду. Прихожане провожают пустыми взглядами, точно бездушные камеры. Окованные подошвы чётко отстукивают по бетону, ветер из открытой двери пускает по полу пыльных змеек, заставляет опасно трепетать огоньки лучин.

Левый глаз старика закрыт катарактой, лицо покрыто склеротическими бляшками с оладью размером.

– Кто ты?

– Просто путник. Кто вы?

Люди спокойно сидят на скамьях, сложив ладони лодочкой, шепчут молитвы, косясь на чужака.

– Мы дети Господни, Давидианцы Восьмого Дня. Ты пришел к нам в значимый день, совсем скоро мы завершим дело Господа нашего!

Вельслав медленно опустил руки, глаза привыкли к полумраку, за спиной старика стал виден спуск в бункер. Услышав слова священника, мужчины воздели руки, громко читая молитву нараспев.

– Полумёртвый бункер запуска, с не расстрелянным боезапасом и сектанты… – пробормотал Вельслав, спросил громче. – Что за дело?

– Господь оставил нам этот чудесный комплекс, полный орудий Гнева, чтобы мы закончили апокалипсис! Осталось восстановить питание…

Восстановить питание после удара Электромагнитным Импульсом будет… слегка проблематично. Можно просто уйти, эти ребята будут возиться ещё тысячу лет… А если в бункере уцелели дублирующие системы?

Грохот выстрела и вспышка пламени. Голова священника исчезла в кровавой взвеси. Прихожане с воплями бросились на Вельслава, неумело размахивая кулаками.

Четыре выстрела – четыре трупа отбросило к стенам. Вельслав раскидал тощих сектантов, быстро перезарядил, забрасывая патроны в крутящийся барабан.

Никто не должен уйти.