Читать книгу Третье небо - Александр Горностаев - Страница 8

У меня был хороший товарищ.

Я ему бы сегодня отправил привет,

но ушёл – Кузнецов Сергей Палыч…

Исходивший не мало наш свет.

В бурной жизни моей – в многогранье —

не был он ни одной из вершин.

Но бывало с автобусом ранним

ездил с ним я исследовать жизнь.

Много ль знал я о нём в дни разрухи и риска,

попадавший и сам то в тоску, то в беду?

Что он прыгал в длину лучше всех журналистов,

и до самых морозов купался в пруду?

Дар чтеца и ведущего – как у артиста,

я всегда отмечал у него.

Но к себе примеряющий роль афериста,

он по жизни играл – из рук вон…

В смыслах творчества не колебался,

он теорию строил свою:

мол, средь пишущих плохо и слабо

есть не мало вступивших в Союз.

Внешне алчущий почестей мира и благ он,

светлый сердцем, образчиком был доброты.

В одиночестве шевствуя в жизнь, бедолага,

он не редко по краю бродил нищеты.

В нашей жизни хватает печалей богатства,

и в ухабах и ямах ведущая к славе стезя.

И бывает немыслимо трудно собраться

снова жить, если словом, как пулей, – сразят…

Были к славе его все потуги – нелепы.

Так зачем же, сродни покушенью на жизнь,

приставлять, эти меткие как пистолеты,

к сердцу критики речи и пошлости лжи…

Я его, жизнью занятый, долго не видел…

Кто следил за чредой его бед и побед,

Как хромал он, ранимый, в болезне ль, в обиде ль

до тех пор, пока сердце не бросило бег?

Не глубока о нем у сородичей память:

На могиле – трава, дебри диких кустов…

Но не важно, где ставить теперь, Сергей Палыч,

этот памятник Вам – из гранита стихов…