Читать книгу Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх - Страница 8

Рамина, сопровождаемая доктором Грэмом, ехала в шикарном лимузине, с интересом разглядывая улицы и здания Акрита. Уже прошло полтора месяца с тех пор, как она начала процедуру разморозки инфицированных тел. Это был довольно длительный процесс, так как мгновенный переход тела в другое состояние привел бы к потере жизненных функций.

Все это время она проживала в апартаментах, расположенных на верхнем этаже здания, многоуровневые подвалы которого занимала лаборатория доктора Грэма. На вопрос о том, не является ли это нарушением норм безопасности, Зигфрид пояснил, что оборудование, способное вывести тела из ультранизких температур, имеется только здесь. Ввиду того, что страна ведет кровопролитные бои на всём земном шаре, и денег на медицину выделяется немного, лучшие образцы медицинского оборудования есть только в частном секторе услуг, которые, собственно говоря, Зигфрид Грэм и предоставлял.

– Частно – государственное партнерство, – пояснил тогда Грэм. – Мне платят из бюджета, а я провожу исследования… У меня был, так сказать, опыт работы на удаленной местности с органическими материалами, но я не смог этого вынести. Понимаете, Рамина, когда на вас падают мины, а сквозняки от пуль в стенах сдувают опытные образцы с чашки Петри, я начинаю думать, а не покроюсь ли я этим тропическим геморроем на следующий день. Это, знаете ли, очень мешает сосредоточиться на работе. Так что лучше работать здесь в безопасности, тем более нет времени на все эти нормативы…

– То есть, вы ставите свою жизнь выше жизней миллионов своих сограждан? – с удивлением спросила Рамина.

– Ни в коем случае, коллега! О согражданах я позаботился, оплатив крупный счет за систему безопасности, которая может отследить бактерию на всех уровнях подвала. Да, мельчайшей бактерии мы можем присвоить номер и отследить её происхождение. Наши ИТ ресурсы позволяют контролировать миллиардные колонии бактерий, – с восклицанием произнес Грэм.

Сказанное доктором нисколько не удивило Рамину. Подобные системы у неё на родине были обязательным элементом каждой лаборатории… Каждой… «Видимо, медицина метрополии отставала от медицины Кайпианского союза».

Когда лимузин остановился, Рамина обратила внимание на большое конусное здание, удачно сочетающееся со сложной композицией каких – то разноцветных кубов, полупрозрачные стены которых отражали блики солнечного света. Сидевший на соседнем сиденье доктор Грэм пытался пальцами выловить вишенку из бокала, не обращая никакого внимания на толпу зевак, собравшихся у красной дорожки, которая вела к развлекательному комплексу. Зигфрид был уже изрядно пьян, поэтому его пухлые пальцы застряли в фужере. Заметив, что Рамина смотрит, как он пытается выйти из этой неловкой ситуации, доктор Грэм произнес:

– Вам нравится?

– Что, простите? – не поняла вопроса Рамина.

– Город. Вам нравится город, коллега? – Грэм продолжал с невозмутимым видом решать шараду с фужером.

– А, город, – ответила Рамина, закивав головой, – город просто замечательный. Только почему-то очень мало людей на улицах… И очень много политических транспарантов, которые портят городской пейзаж.

– Коллега, мы с вами приехали на светское мероприятие. Вы недавно мне жаловались на то, что вам не хватает общения, а лаборанты игнорируют все ваши вопросы. Ваши пожелания были услышаны генералом Вайсом, и он любезно пригласил вас на день рожденья своих дочерей. Поэтому не задавайте в «Кубе» лишних вопросов, а просто улыбайтесь для репортеров и гостей вечеринки, хорошо? Вы ещё не понимаете многих вещей – особенностей, так сказать, национального колорита. Это может привести к тому, что вы окажетесь в неловкой ситуации. Так что лучше больше слушайте и меньше говорите, коллега…

Водитель лимузина внезапно объявил о том, что их выход на красную дорожку следующий. Грэм начал судорожно вытаскивать пальцы из фужера, и стекло треснуло, порезав пальцы доктора. Подпрыгнув от боли, он ударился головой о потолок и инстинктивно схватил окровавленной рукою падающие очки. Дверь открылась, приглашая пассажиров лимузина на выход. Грэм напялил очки и, по-быстрому замотав платком рану, сунул порезанную руку в карман. Вылезая в суматохе из машины, он понял, что на одной из линз имеется неосторожно оставленный кровавый отпечаток. Доктор даже подумал о том, не скажется ли на его карьере этот конфуз на красной дорожке? Но толпа за ограждением, видимо, подумав, что это какой-то трэшевый режиссер, стала бойко махать руками и скандировать слова, выражающие любовь и признательность. Доктор взял под ручку Рамину, одетую в шикарное вечернее платье с глубоким вырезом на спине. Проследовав по красной дорожке мимо восторженной толпы, они оказались в большом фиолетовом кубе.

Изнутри куб представлял собой роскошное помещение с богатой отделкой в фиолетовых тонах. Кругом стояли стеклянные столики, на которых горели неоновые свечи, а между столиками были расставлены кожаные диваны. Празднично одетые посетители непринуждённо общались между собой, одаривая друг друга улыбками и восхищенными взглядами.

Усадив Рамину за свободный столик, Грэм, откланявшись, пошел в уборную, чтобы привести себя в порядок. Спустя пару минут, свет в зале погас, и на небольшой сцене, находившейся в углу кубического помещения, появился конферансье, освещенный ярким лучом прожектора.

– Добрый день, дамы и господа! Рад приветствовать вас в фиолетовом кубе! Меня зовут Бобом, и сегодня я – ваш ведущий! Сейчас мы начнем подыматься на высоту одного километра, чтобы присоединится к общей вечеринке по случаю пятилетия многоуважаемых внучек многоуважаемого Императора. А пока наслаждайтесь нашей программой. И я представляю вам первый номер, труппу «Два арлекина» – встречайте!

После бурных оваций свет в зале погас. Рамина еле уловила, как куб начал движение наверх. Прожектор осветил сцену, на которой появились два человека. В костюмах, стилизованных под каких – то грызунов, актеры ползали по сцене и что-то вынюхивали. Обнаружив провод на сцене, один из них, который был довольно толстым, начал его грызть. Внезапно его тело начало биться в конвульсиях – судя по всему, актер изображал удар от разряда тока. Зал засмеялся так, что Рамина даже вздрогнула от такой неожиданной для неё реакции публики. Далее вторая мышь огляделась по сторонам и достала из кармана резиновые перчатки. Надев их, она вставила толстому грызуну провод в зубы и со словами: «Не прав ты был, Джо, перчатки всё – таки пригодились», – нажала на голову толстого комика, играющего роль мертвого грызуна.

Свет прожектора погас, а в темноте раздался смех и бурные овации достопочтенной публики.

Рамина, мягко говоря, была удивлена таким номером. «Какой примитивный юмор у этих людей… – подумала она. – Хотя, возможно, я что-то не понимаю? Может, в этой постановке есть намек на какую – то фишку, которую комики использовали в предыдущих номерах?» Рамину эта мысль успокоила, но на минуту её пробрало ощущение того, что она сидит в темноте с какими-то упырями.

Возле соседнего столика послышался голос доктора Грэма, который, возвращаясь, заблудился в темноте зала и потерял свою спутницу.

– Коллега, вот вы где, наконец – то я вас нашел…

Послышался звон опрокинутых бокалов и звук упавшего человеческого тела.

– Свет! – закричал кто – то. – Дайте свет!

Свет постепенно появился, и Рамина узнала костюм доктора Грэма, который был надет на полноватое тело, лежащее между столиков. Рядом с телом стояли какие – то военные и их дамы. Один из них пощупал у Зигфрида пульс.

– Что здесь происходит? – произнес подошедший к военным мужчина, на вид которому было за пятьдесят.

Военные вытянулись в струнку, и один из них, отдав рукою честь, отчеканил:

– Полковник Орокин, этот гражданин начал лапать мою даму, которая проводит со мной эти прекрасные выходные. Я встал и объяснил ему, что так делать не нужно. Он откланялся, но, случайно споткнувшись, упал на пол. Он жив, ему нужно лишь минут десять побыть в уборной…

Молодые военные еле сдерживали смех.

– Вот и помогите ему туда попасть, – сказал полковник, оглядывая сидящих за столиками людей.

Военные поставили туловище Грэма вертикально, держа под руки. Его разбитые очки болтались на сломанной дужке, а лоб украшала приличных размеров шишка. Увидев лицо пострадавшего, полковник воскликнул:

– Да это же доктор Грэм – повелитель бактерий и большой знаток человеческого мозга. Я знаю его по долгу службы. У него действительно бывают проблемы с координацией, – сказал полковник, поддержав тем самым высказанную версию падения доктора Грэма, которую изложил коренастый военный. – Он один?

– Я с ним, – промолвила Рамина, наблюдая эту сцену.

Когда военные увели доктора в уборную, и концерт продолжился, Орокин подсел за столик к Рамине.

– Простите, это вас сопровождал доктор Грэм? – произнес он, проявляя интерес.

– Совершенно верно, – ответила Рамина, комкая салфетку. – Доктор Грэм, которого вы сейчас деликатно избили, был моим сопровождающим.

– Рамина Джоши, – улыбнулся полковник, – если бы вы знали то, что знаю я о докторе Грэме, вы бы непременно встали из– за столика и пнули бы его в бок остриём своей маленькой туфельки…

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – поинтересовалась Рамина, выражая удивление.

– Кайпианский акцент, южное наречие. У нас здесь не так много носителей языка, их можно пересчитать по пальцам. Кроме того, я присутствовал на заседании Сената, где доктор Грэм рассказывал о тех телах, случайно захваченных в Антарктике. Там фигурировало ваше имя… Да, – полковник словно вспомнил что-то, – забыл представиться, полковник Уэйн Орокин, глава Корпуса внешней разведки. Скажите, как вам этот вечер?

Рамина на мгновенье задумалась и, вспомнив первый номер концертной программы, задала встречный вопрос:

– Скажите, полковник, а как вам тот номер про мышей? Мне, например, он показался чудовищным, хотя некоторые в это время аплодировали и гоготали, словно обезумевшие гуси…

– Вы хотите знать, принадлежу ли я к этим «обезумевшим гусям»? – Уэйн усмехнулся и посмотрел на Рамину. – Поймите, в этой стране культуру делает Император. Ему как – то понравилось выступление труппы «Два арлекина», и те мгновенно стали популярными. Стало модно заказывать их на различные богатые вечеринки. Некоторые их постановки – это какой-то стеб над самим зрителем. Вы ещё не видели их знаменитый комедийный номер под названьем «Невидимка». Это вообще номер, построенный на эмоциях самой толпы…

– А можете рассказать поподробнее? – Рамина проявила интерес к особенностям национального колорита, о которых так любил говорить доктор Грэм.

– Разрешите, я как-нибудь вас приглашу, и мы сходим на комедию «Невидимка» вместе?

Рамина расценила это как ухаживание. Ей было необходимо с кем-нибудь общаться, а полковник был пока единственным из всех, кто стал разговаривать с ней совершенно открыто. «Впрочем, Уэйн Орокин был хоть и в возрасте, но ещё хорош собой…» – подумала Рамина, но откинула эти неожиданные для себя мысли.

– Я под охраной, полковник, и не могу так просто выйти из апартаментов и пойти гулять по Акриту, – произнесла она.

– Не беспокойтесь, Рамина, я всё устрою…

– Разрешите присесть, – полковник, услышав за спиной голос доктора Грэма, обернулся.

Доктор стоял в испачканном костюме, рукава которого были мокрые по локоть. Забинтованной рукой он держал на лбу влажный платок и немного пошатывался. Его разбитые очки торчали из нагрудного кармана пиджака.

– Грэм, с вами всё в порядке? – спросил полковник, пододвигая стул доктору.

– Да, всё отлично, полковник… Не могли бы вы нас оставить с коллегой. У нас должен состояться профессиональный разговор…

– Так внезапно? – удивился Орокин. – Может, вам стоит ещё раз сходить в уборную?

– Нет, спасибо, я уже был там, причём два раза. Третий раз моё здоровье, я думаю, не выдержит, полковник… Позвольте… – настаивал Грэм.

Орокин встал и, откланявшись, удалился. Рамина и Грэм, молча, продолжили смотреть концерт – выступала какая – то певица, сценический костюм которой переливался отблесками софитов, установленных вокруг сцены. Военные стали посвистывать, когда та элегантно оголила свои красивые ножки. Потом на сцену вышел фокусник и принялся показывать ловкость своих рук.

– Рамина, я вам не только как коллега, но и как друг рекомендую держаться подальше от этого солдафона, – поглядывая на сцену, внезапно пробормотал Грэм. – Я уверен, что сейчас с его стороны была попытка завербовать вас… Это так?

– Нет, он мне рассказывал о культурных различиях наших государств… – произнесла Рамина, но концовка сказанного утонула в шуме колонок.

– Господа! – объявил голос ведущего Боба. – Мы почти на вершине Вавилонской башни!

Послышались радостные возгласы и выкрики. Теперь Рамина обратила внимание на полупрозрачные фиолетовые стены и очень удивилась, когда увидела, что куб поднялся на очень большую высоту. Как на ладони Рамина увидела часть Акрита, которая раскинулась на берегу большущего озера. «Как красиво», – подумала она и заметила, что их фиолетовый куб стыкуется с другими кубами, которые находились в плоскости, параллельной земной поверхности. Когда кубы соединились, стены, смежные с другими кубами, уехали куда-то вниз, а помещение, где находилась Рамина, стало частью одного большого зала. Народ начал разбредаться, а Рамина, сидевшая за столиком с Грэмом, стала с интересом наблюдать за последующими трансформациями. Сквозь прозрачные стенки она отчетливо различила, что приехал ещё куб, который также превратился в часть общего помещения. Но даже отсюда она видела зеленый куб, стенки которого продолжали оставаться закрытыми.

– Доктор Грэм, а почему зеленый куб закрыт? – полюбопытствовала Рамина.

– Это детская. Помещение для детей, где они только учатся делить песочницу… – доктор ехидно улыбнулся. – Его откроют, когда на торжество приедет сам Император, а пока детишки играют в свои, пока ещё детские игры. Именно там сейчас находятся виновницы этого торжества – Анна и Кати… Кстати, я думаю, стоит выразить почтение особам императорской фамилии, которые любезно пригласили нас сюда.

Зигфрид поднялся и протянул Рамине руку. Взяв доктора Грэма под локоть, она последовала за ним.

– Николас со своей женой Луизой должен быть где – то поблизости от зеленого куба… Мсье Делакруа, мсье Делакруа, – затараторил доктор, увидев, судя по всему, знакомого ему человека, который стоял и беседовал с какой-то миловидной женщиной.

Толстенький человек со смешным, как показалось Рамине, синим беретом на голове, оглянулся. Его лицо сразу выразило восторг и он, что-то шепнув на ухо женщине, которая почему-то покраснела, в одно мгновенье оказался рядом с Грэмом, который держал Рамину под руку.

– Доктор Грэм, какая встреча! – произнес Делакруа. – Позвольте…

С этими словами он достал из кармана пенсне и, подставив его к правому глазу, внимательно посмотрел на Рамину.

– Какая грация, какая форма! – бурно воскликнул Делакруа. – Доктор, представьте меня вашей очаровательной спутнице!

– Это моя коллега, доктор Рамина Джоши, – представил Рамину Грэм. – Она иностранка, которая помогает нам в одном научном исследовании…

– Скажите, доктор, – понизив голос, Делакруа обратился к Грэму, – а ваша коллега не желает мне уделить немного внимания? Так хотелось бы побеседовать о тенденциях в мировой культуре…

– Мсье Делакруа, – лицо Грэма приняло серьёзный вид, – я думаю, что о тенденциях в мировой культуре вам наиболее доходчиво расскажут в Спектрате. Доктор Рамина Джоши является гостьей императорской семьи. Семьи, любезный Делакруа, которой я и коллега хотели бы высказать своё почтение за столь любезный приём. Вы не видели Николаса Вайса?

– Он был в чёрном кубе, – ответил Делакруа, сделав обиженный вид и гордо задрав подбородок.

Поклонившись Грэму, он улыбнулся Рамине и, поцеловав её ручку, молниеносно растворился в толпе. «Какой смешной человек», – подумала она, улыбнувшись ему вслед.

– Доктор Грэм, кто это?

– Один известный акритский художник. Он у меня в клинике делал… – доктор на секунду задумался… – делал пластическую операцию… Впрочем, нам нужно успеть к черному кубу, пока не началась суета с приездом Императора. Так, сейчас мы в оранжевом кубе, а, значит, нам нужно идти туда…

Показав куда-то рукой, Грэм повел свою спутницу мимо столиков и праздничной суеты. Вокруг бегали официанты, обслуживая многочисленных гостей. Гости смеялись и общались друг с другом, а музыка создавала им приятную праздничную атмосферу. Как заметила Рамина, на этом празднике было много военных. Кители разного цвета, расшитые эполетами и украшенные медалями, постоянно мелькали перед её глазами.

Когда Рамина увидела черный куб, в её мыслях сразу возникло воспоминание о той старой бумажной книге, которая лежала у её отца на столе, будучи бережно упакованной в специальную стеклянную коробочку, обитую с двух сторон деревом. Книга называлась «Дракула», за авторством Брэма Стокера…

* * *

Дом семейства Джоши располагался в секторе 3–5–8 подземного города Хуанди. Это был уникальный город, и у него была своя собственная история, которую изучали в школе…

Хуанди – город, лежащий под землёй, был полностью построен машинами, которые напоминали паукообразные механизмы. Первый раз Рамина увидела эту машину ещё будучи ребёнком, когда гуляла с отцом по ботаническому саду, огороженному сверху прозрачным стеклом. Разглядывая образцы растений, маленькая Рамина подняла голову и сквозь стекло увидела огромную машину, которая проворно пробиралась между труб и связок кабелей. Её больше всего удивило то, как лапа этой машины внезапно развернулась, и из неё показался отбойный молоток. Просканировав красными лучами грунт, машина принялась вгрызаться в землю, раскалывая куски скальной породы. Рамина вдруг испугалась, что куски упадут на стеклянную оранжерею, в которой она вместе с отцом смотрела на происходящее.

– Папочка, – испуганно произнесла маленькая Рамина и схватила отца за рукав. – Я боюсь, папочка… Эти глыбы…

Отец присел на корточки, обнял дочь и промолвил:

– Рами, доченька, не бойся… Ни глыбы, ни даже маленькие камушки не упадут на этот стеклянный тоннель. Вот, смотри, что происходит дальше… – отец показал рукой на паукообразный механизм. – Смотри, геотриммер создаёт поле, которое удерживает породы и… вот, милая, смотри, видишь? Видишь, у него раскрылся грунтосборник на верху башни?

– Да, – произнесла Рамина, наблюдая за работой геотриммера.

Она увидела, как куски породы, словно заколдованные, поднялись вверх, а потом, по очереди стали пропадать внутри паукообразного механизма. Крышка грунтосборника закрылась, а молоток геотриммера трансформировался обратно в захват. Механизм пошел по вертикальной стене, словно паук, ловко минуя препятствия в виде кабелей, труб и различных опор. Что ещё тогда впечатлило Рамину, так это то, как этот механизм ловко избегал встреч с проезжающими мимо него лифтами.

Позже, пойдя в первый класс общеобразовательной школы, Рамина узнает о том, что все механизмы в городе подчиняются единому центру – Университету Хуанди, вернее, суперкомпьютеру «Улей». Именно поэтому они так согласованно вели свою деятельность.

На одном из уроков учитель начальных классов рассказывал им историю возникновения города Хуанди…

– Теперь перейдём к изучению структуры нашего подземного мегаполиса. Возьмите в руки учебные планшеты, а я выведу на ваши экраны различные ракурсы города, – произнес андроид – учитель и замер в ожидании.

Пятилетняя Рамина нажала на сенсор, расположенный прямо на поверхности парты. Тонкий, гнущийся планшет выдвинулся из хитроумного устройства, расположенного сбоку школьного стола. Взяв планшет, Рамина включила его и увидела на экране три проекции города Хуанди:

– Университет – это центр города Хуанди, – начал свой рассказ андроид – учитель, когда заложенная в нём программа синхронизировала все включенные планшеты с сервером обучающего терминала. – Университет еще называют Малым кругом. Там расположены все высшие учебные заведения, лаборатории, центральные узлы всех коммуникаций, а также «Улей» – сверхмощный, созданный на базе искусственного интеллекта компьютер, который контролирует систему жизнеобеспечения города. Социум, он же Большой круг, постоянно расширяется вследствие роста человеческой популяции. Он представляет собой три сектора: промышленный, деловой и жилой сектора. Весь город состоит из двадцати семи уровней, хотя есть и двадцать восьмой уровень, самый нижний, но он отдан Университету и не имеет регистрационного знака.

Под городом расположен термоядерный реактор, который представляет собой рукотворное солнце. Происходящие в реакторе процессы дают энергию для нужд всего города. Технические отсеки представляют собой ангары и станции техобслуживания летательных аппаратов и различных автоматизированных механизмов. У города есть четыре выхода на поверхность: главный выход из Университета, два дополнительных из Социума, и ещё один, технический – выход для различной техники на поверхность. Между Университетом и Социумом есть огромное пустое пространство, называемое Горизонт. Это место является самым дальним расстоянием, доступным для человеческого глаза под поверхностью земли. Возможно, вы уже его видели…

Нет, тогда Рамина ещё не видела Горизонт. Но после уроков, когда мать забрала её домой, у них дома случился забавный инцидент. Открыв дверь, мать Рамины обнаружила на середине квартиры грязь и какие – то следы. Это её очень насторожило. Оставив Рамину в коридоре, она вошла внутрь и увидела сидящих на диване лохматых зверушек с маленькими красными глазками. Своими слюнявыми ртами они с наслаждением рвали подлокотник дивана. Увидев мать Рамины, зверушки зубами похватали куски ваты и молниеносно взобрались по занавескам, которые обрамляли виртуальные панорамные окна. Прыгнув в вентиляцию, незваные гости скрылись, прихватив кусочки маминого дивана.

Стелла, мать Рамины, заорала… Она заорала так, что сбежались все соседи.

– Стелла, голубушка, что случилось? – возбужденно проговорила пожилая дама.

– Я… Эти твари… Они… Диван, – судорожно дышала Стелла, пытаясь успокоиться.

– Как они выглядели? – с умным видом спросил дедушка в полосатой пижаме.

– Глазки красненькие и шерсть… такая… – мать Рамины попыталась подобрать слова и, увидев тапки дедушки, обшитые рыжеватым мехом, показала пальцем на них. – Как у вас…

– Полосатые мохнатики, – заключил эксперт в тапках. – А я, между прочим, писал о них управляющему…

– Да они безобидные, – вынесла вердикт пожилая дама. – Я их, вон, иногда с рук кормлю.

– Вот, – дедушка ткнул в сторону дивана пальцем, – вы их прикармливаете, а у людей потом проблемы…

Развернувшись, он ушел к себе домой. Пожилая женщина, повернувшись к Стелле, шепотом произнесла:

– Этот субъект буквально вчера предлагал мне приобрести шкурки полосатых мохнатиков. Я не взяла, но мне кажется, что этот тип их разводит. Скорее всего, Стелла, дыра в подлокотнике – это результат его незаконного бизнеса…

Стелла вышла из квартиры и, взяв Рамину за руку, повела её по тоннелю, ведущему к остановке метро. В широком, хорошо освещенном тоннеле гуляли какие – то весёлые люди, а яркие графеновые экраны, расположенные вдоль стен, поднимали настроение проходящим мимо них.

Рамина увидела, что графеновый экран как будто превратился в зеркало, отображая её и мать в натуральную величину. Только на экране, помимо идущей Стеллы и маленькой Рамины, держащей маму за руку, добавлялся мультяшный кот по кличке Мингли и его друг – мышонок Юки. Одной лапой кот держал за руку маленькую Рамину, а другой – мышонка, который, в свою очередь, тянул на веревочке игрушечную машинку. На голове мультяшного кота была большая желтая шляпа с пером, которую он всегда снимал и делал реверанс, когда Рамина поворачивала голову в сторону экрана на стене и улыбалась. Стелла не обращала никакого внимания на детскую визуализацию – все её мысли занимало наглое вторжение в квартиру, которое организовали полосатые мохнатики.

Помахав мультяшному коту на прощанье, Рамина, вслед за матерью, проследовала в вагон подземного поезда. Усадив дочь на мягкое сиденье, Стелла, воспользовавшись персональным интегратором, произвела оплату. Так как окон в вагоне не было, Рамина уставилась в потолок, а её мать, положив интегратор в сумочку, произнесла:

– Рамина, сейчас мы поедем на работу к твоему отцу и расскажем ему о том, как ты испугалась этих тварей…

– Но, мама, – перебила её Рамина, – я никого не видела…

Стелла нахмурилась, давая понять ребенку, что такой ответ ей совсем не нравится.

– А диван? Ты разве не видела, что они сделали с диваном?

– Ну, – задумалась Рамина, – наверно, им была нужна вата для домика…

Мать на неё внимательно посмотрела, с укором покачав головой.

– Рамина, ты вся в отца и всегда всему найдешь оправдание!

Над дверьми высветилась надпись – остановка «Горизонт», и Рамина вспомнила о сегодняшнем уроке в школе. Когда двери отворились и Рамина, держа мать за руку, оказалась на перроне, она… начала задыхаться… Ей показалось, что видимое пространство вокруг неё стало сжиматься, а потом вдруг запульсировало. Голова закружилась, и маленькая Рамина еле удержала равновесие. Мать, подхватив её за руку, довела дочь до скамейки и аккуратно усадила.

– Дыши, доченька, дыши… Такое иногда бывает с людьми, особенно с маленькими девочками, которые впервые увидели Горизонт… – заботливым тоном произнесла мать.

– Но почему, мама? – спросила Рамина, начав понемногу приходить в себя.

– Видишь ли… – попыталась объяснить Стелла. – С момента рождения ты ещё не выходила на поверхность, и твоё зрение формировалось в условиях ограниченной видимости. Твой фокус зрения всегда ограничивался стенами помещений и тоннелей. Но сейчас твоё зрение не нашло опору, что вызвало временный дискомфорт сознания… Это пройдет, любимая, и твоё зрение адаптируется… Всё будет хорошо…

Мать чмокнула дочурку в лоб и крепко прижала к себе. «Ух ты!» – Рамина потихоньку огляделась. Аккуратно встав, она подошла к пластиковым прозрачным перилам и посмотрела вдаль. Там, вдалеке, сквозь дымку, она увидела какие – то слабые светящиеся точки. Расстояние настолько впечатлило маленькую Рамину, что она, позабыв об осторожности, залезла на перила. Но когда она глянула вниз с перил, её охватил страх перед раскинувшейся бездной. Спрыгнув обратно, Рамина схватила мать за руку.

– А вот и наш подъёмник, пошли скорее, – произнесла мать, потянув ребенка за собой.

Подъёмник представлял собой прозрачный тоннель, вдоль которого был установлен эскалатор. Этот подвижный тоннель соединял Социум и Университет между собой. «Малый круг соединялся с Большим кругом, благодаря этим тоннелям, проложенным через Горизонт», – Рамина вспомнила слова андроида – учителя.

Двери тоннеля закрылись, и он начал медленно подниматься куда-то вверх. Эскалатор тоже пришел в движение, причем Рамина ощутила, что скорость эскалатора постоянно нарастала, отчего она крепче вцепилась в перила. Вдруг девочка увидела, что, буквально оседлав тоннель, навстречу к ним движется геотриммер. Огромная махина промчалась сверху, а Стелла, как ни в чём не бывало, продолжала рассматривать свои ногти, давно привыкнув к подобному зрелищу.

Добравшись до Университета, Стелла с дочерью пересели на лифт и, поднявшись на один этаж, оказались в хорошо освещенном коридоре. Коридор устилал дорогой ковер, а на потолке висели хрустальные люстры, которые загадочно переливались всеми цветами радуги. Найдя кабинет мужа, Стелла приоткрыла дверь и, запустив дочь, вошла за ней следом.

Кабинет представлял собой большое помещение, где, мягко сказать, был творческий беспорядок. Повсюду были разбросаны различные вещи: какие – то приборы, рюкзаки, кости животных, части скульптур, а также череп чудовища, который уставился на Рамину своими большими глазницами, посреди которых торчал огромный рог. Стены были увешаны фотографиями, а недалеко от массивного стола, заваленного разным хламом, с потолка проецировалась голография какой– то местности. Чуть дальше от стола стояли выдвижные железные шкафы. В одном из них копался сутулый худощавый человек с большими залысинами. Этого человека, одетого в синий комбинезон, звали Арун Джоши. Он был одним из ведущих археологов Университета Хуанди.

– Папочка! – воскликнула Рамина и, пробежав мимо стола, прыгнула к присевшему отцу на шею. – А я видела Горизонт и почти не испугалась…

Улыбаясь, отец взял Рамину на руки, после чего подошел к стене с фотографиями, которые воспроизводились на электронной бумаге.

– Доченька, когда ты чуть подрастешь, то выйдешь на поверхность и увидишь настоящий горизонт собственными глазами! Вот, – отец показал рукой на одну из фотографий, – этот снимок я сделал на третьем уровне Пекина.

Фотография изображала заходящее на горизонте солнце. Сам снимок был сделан очень высоко над землёй и представлял собой отличную панораму поверхности Земли.

– А что такое Пекин? – спросила с любопытством Рамина.

Отец передвинулся к двум соседним, одинаковым по размерам фотографиям.

– Пекин, Рами, это огромный древний город, который существовал на территории Кайпианского союза до падения астероида на Землю. Вот, посмотри – это Пекин до падения «Анубиса», а это, – отец показал на соседний снимок, – уже моя фотография, которую я сделал с того же ракурса, будучи членом археологической экспедиции, направленной в развалины Пекина.

Точка съёмки была где – то на равнине, далеко за пределами города. На первом снимке были видны сотни высоких небоскрёбов, которые упирались в какую – то замысловатую конструкцию, которая, в свою очередь, служила фундаментом для второго уровня высоток. Третий уровень небоскрёбов ощетинился шпилями, уходившими в небо. Пекин был наполнен разноцветными огнями, а в воздухе парили рекламные конструкции, напоминающие дирижабли.

Второй снимок показывал то, что осталось от былого величия Пекина. На серо – зеленом фоне развалин можно было различить первый уровень, окольцованный сверху остатками гигантской конструкции. Второй уровень был практически разрушен и был лишь представлен одной высоткой, которая, видимо от времени, потихоньку заваливалась на бок, находясь на краю второго уровня.

– Видишь заваливающееся здание на втором уровне? Вот с крыши этого небоскрёба я и сделал снимок горизонта. Честно сказать, я чуть не погиб, наткнувшись там на гнездо плосколобого стервятника. Но не будем об этом, – Арун посмотрел на жену и улыбнулся. – Здесь же мама, которая не любит страшные истории и к тому же очень сердита…

– Ты издеваешься надо мной, Арун? – мать Рамины сурово посмотрела на отца. – Я уже минут десять здесь стою, а ты даже не обратил на меня внимание!

– Любопытство ребенка – прежде всего, – ответил Арун, улыбаясь, после чего поставил дочь на ноги. – Рассказывай, Стелла, что заставило тебя приехать ко мне на работу? Ты не могла мне позвонить?

Стелла скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что она крайне недовольна.

– А мы всё равно проездом. Я решила пожить с дочерью у родителей…

– Что значит «я решила»? – изумленно произнес Арун.

– А то и значит! Я тебе уже давно говорила про то, что нам нужно сменить жилплощадь, а тебе всё некогда. Теперь у нас завелись какие – то твари, которые испортили мебель и испугали Рамину…

– Мамочка, – произнесла Рамина. – Я…

– Всё, – перебила её мать, – в эту ужасную квартиру мы больше не вернёмся! Арун, ты ведь ведущий учёный, почему жилищный комитет не предоставит тебе улучшенную жилплощадь? Уже шесть лет как мы поженились, а всё продолжаем ютиться в твоей студенческой квартире. Ты облазил всю поверхность, постоянно рискуя жизнью ради науки, а что взамен? Вас что, никак не поощряют за заслуги перед городом?

Арун улыбнулся и, погладив Рамину по голове, промолвил:

– Ещё как поощряют, дорогая! В последней экспедиции мне удалось отыскать большую библиотеку бумажных книг из Старого мира, которые, к тому же, прекрасно сохранились. Это просто удивительно! В знак уважения научный совет предложил мне в качестве награды выбрать либо шикарные апартаменты на пятом уровне, либо взять на память об экспедиции одну из найденных книг. Как ты думаешь, что выбрал я? – при этих словах он подмигнул дочке, будто та знала ответ.

– Нет, вы посмотрите, – возмутилась Стелла, – он ещё надо мной насмехается…

Рамина так и не узнала, шутил ли тогда отец, но через неделю на столе его домашнего кабинета появилась книга, бережно уложенная в специальную стеклянную коробочку, обитую с двух сторон деревом. На подставке была подпись: «Пекин. Экспедиция 2675 г.». Как рассказывал отец, в коробке поддерживался необходимый микроклимат, чтобы сохранить этот раритет, чудом переживший падение астероида.

– Это не просто книга, – любил повторять Рамине отец, склонившись над артефактом. – Это символ… Символ хрупкости человеческой цивилизации, которая, тем не менее, выжила благодаря человеческому интеллекту… Задумайся, Рамина, ведь когда – то, давно, такие же люди, как и мы, жившие на поверхности Земли, читали эту книгу…

Он не разрешал Рамине открывать коробку, поэтому она довольствовалась тем, что подолгу разглядывала обложку книги. На ней красными буквами было написано название «Дракула» и имя автора. Обложка была иллюстрирована изображением человека с длинными клыками, который сидел в центре комнаты на черном диване перед столиком, на котором горела свеча. В одном углу комнаты на потолке висели летучие мыши, а в другом углу сидел паук в сплетенной паутине. Причем, как заметила тогда Рамина, у паука были изображены два глаза, по строению напоминающие человеческие, и он почему-то жалостливо смотрел на летучих мышей…

* * *

Именно обложка той книги из кабинета отца всплыла в памяти Рамины, когда она увидела черный куб…

Черные тона куба перемешивались с багровыми штандартами Империи, дающими стороннему наблюдателю понимание того, что данное пространство имеет особый статус. В центре стоял невысокий квадратный обсидиановый стол, заставленный различными блюдами и графинами. Над столом возвышался причудливый кальян, обложенный со всех сторон фруктами и источающий из своего чрева ароматный дым. Между подушками, на трёх диванах, стоящих возле стола, расположились мужчины и женщины, внимательно слушающие Николаса Вайса, который в свойственной ему манере подкреплял сказанное артистичной жестикуляцией рук. Кроме этих людей в кубе присутствовали два официанта, обходительно обслуживающие гостей торжественного мероприятия.

Зигфрида Грэма, который попытался пройти к столу вместе с Раминой, остановил человек, одетый в штатское.

– Стойте, представьтесь… – верзила исподлобья посмотрел на Грэма, вернее на его шишку, расположенную на лбу.

Грэм, вытянувшись и смахнув с плеча невидимые пылинки, гордо произнес:

– Я – доктор Зигфрид Грэм, а это, – он указал на спутницу, – моя коллега, Рамина Джоши.

Верзила недоверчиво осмотрел Грэма с ног до головы и приказал никуда не двигаться. Пройдя к столику, он наклонился к Николасу Вайсу и что-то шепнул ему на ухо. Тот, покрутив головой, наконец увидел посетителей. Улыбнувшись, Николас обратился к сидящим на диване и произнес прощальную речь, после которой практически все люди встали и разбрелись по остальным кубам. Рамина увидела, что за столом остались сам генерал, какой-то низенький мужчина в круглых очках и дородная дама, сидевшая подле Вайса, которая жадно уплетала большой кусок пирога.

Вайс подал пригласительный жест, после которого Грэм и Рамина подошли к столу и присели на один из трёх кожаных диванов.

– А вот и наши доблестные учёные, – проговорил нараспев Вайс, обнажая ровные искусственные зубы. – Ну, давайте знакомиться… Это глава Спектрата Алан Филипс, а эта чудесная женщина – моя любимая супруга Луиза… Луиза, Алан, это доктор Зигфрид Грэм и его коллега Рамина Джоши.

Пришедшие сделали милые лица и стали дарить улыбки представленным людям. Луиза без интереса обвела взглядом посетителей и принялась за второй кусок пирога, в то время как Алан щедро улыбнулся Рамине и пристально посмотрел на перевязанную кисть доктора, у которого когда – то был пациентом.

– Рабочие моменты? – Алан указал на повязку Грэма, на которой проступили капельки крови.

– Ах, ерунда, просто несчастный случай… – ответил Грэм, гримаса на лице которого говорила о том, что не нужно этому уделять много внимания.

– Несчастный случай с пациентом? – не унимался Филипс, с ухмылкой поглядывая в глаза Грэма.

Грэм перевёл взгляд на Луизу и плавно ушёл от ответа на вопрос, подарив комплимент этой полной женщине.

– Луиза, вы как всегда великолепны! – торжественно воскликнул он, протягивая руку к очередной порции алкоголя.

Луиза посмотрела на Грэма и, продолжая жевать, хотела сказать «спасибо», но вдруг подавилась и громко раскашлялась. Николас немедленно подскочил и, ухватив жену под руку, начал слегка поколачивать её по спине. Доктор при виде подавившейся Луизы остолбенел, а Рамина и вовсе почувствовала себя весьма неловко. Только один Филипс невозмутимо наблюдал эту картину, спокойно поедая вишнёвый десерт.

Вайсу вдруг показалось, что Луиза начала бледнеть и он, пребывая в отчаянии, начал её так колотить по спине, что та, пытаясь вздохнуть, захрипела. Мышление доктора Грэма, сдобренное изрядной порцией алкоголя, внезапно представило Луизу в образе раздувающейся жабы, которая выпученными глазами смотрит на него. Зигфрид, обладавший внутренней самоцензурой, быстро выбросил этот крамольный образ из головы, но, услышав, как хрипящая Луиза произносит: «Ква… Ква… Ква…», невольно улыбнулся.

– Ква… Ква… Кватит меня бить по спине, Николас! – задыхаясь, вскричала вскочившая с дивана Луиза, уронив при этом на пол столовые приборы.

Николас встал, расслабился и глубоко выдохнул. Он ощутил прилив адреналина, отчего его сердце бешено заколотилось. В один момент Вайсу показалось, что подавилась не его жена, а он – сам Вайс подавился «имперским пирогом», на который претендовал, обручившись с Луизой. Кровь прильнула к лицу Николаса и его начало немного лихорадить.

Дочь Императора взяла полотенце и стала вытирать испачканное лицо и платье. Когда она увидела на лице остолбеневшего Грэма идиотскую улыбку, она разозлилась ещё больше и кинула в него грязное полотенце.

– А ты чего улыбаешься, козёл? – грубо произнесла она.

– Миледи, я, я… – судорожно забормотал Грэм, – мне поистине очень неловко…

Луиза с презрением посмотрела на Грэма. Этот человек ей всегда не нравился, хотя её отец о нем всегда неплохо отзывался. Посмотрев на мужа, Луиза уже спокойным тоном промолвила:

– Пойду, проведаю детей. Скажу им, что дедушка скоро приедет.

Николас, молча, кивнул и, дождавшись, когда она уйдёт, медленно присел на диван. Филипс тем временем, доев десерт, нарушил неловкую паузу.

– Я думаю, стоит побеседовать с нашей прекрасной гостьей, – Филипс поднял бокал и, улыбнувшись, сделал глоток. – Доктор Джоши, извините нас за столь неловкую ситуацию. Скажите, вам здесь нравится?

– Да, конечно, у вас здесь очень красиво, – произнесла немного оторопевшая Рамина, оглядывая интерьер.

– Нет, под словом «здесь» я имею в виду нашу страну. Вам нравится в нашей стране? – доброжелательно переспросил Филипс.

Рамина на секунду задумалась. В Университете Хуанди, где она училась, рассказывали об Акритской метрополии немало интересного. Несмотря на отсутствие официальных отношений между метрополией и Кайпианским союзом, культурные косвенные контакты были далеко не редкостью. Рамина вспомнила, что однажды по телекому видела выступление акритского учёного – перебежчика. Элиот Грифин – Рамина вспомнила имя того учёного – рассказывал довольно страшные вещи про Акритскую метрополию. Больше всего её поразило то, что в основе государственной идеологии этого военизированного государства лежала фальсифицированная история, искажающая факты и события прошлого.

– К сожалению, – произнесла Рамина, – ваша страна ограничена для меня лабораторией и местом проживания. Поэтому я не могу объективно ответить на ваш вопрос.

Филипс снова улыбнулся и, посмотрев на Грэма, промолвил:

– Доктор Грэм, я думаю, вам просто необходимо расширить культурную программу для нашей гостьи, дабы она после прекращения нашего сотрудничества имела бы полное представление о нашем государстве.

Зигфрид посмотрел на Филипса, но ничего не ответил.

– Доктор Джоши, – Филипс переключился на Рамину, – хочу быть с вами откровенен. Я думаю, что ваше появление на Акрите является шансом для наших государств найти пути к мирному диалогу и перейти на взаимовыгодное сотрудничество. Давайте будем рассуждать логично. На Земле осталось не так много ресурсов. Было бы лучше для нас всех не сражаться, неся обоюдные потери, а пойти на экономическое сотрудничество в промышленной сфере.

В нашем министерстве финансов лежит проект создания всемирной промышленной корпорации. Акриту и Хуанди нужно лишь ратифицировать соглашение «о разделе продукции». Пятьдесят на пятьдесят. Поровну. Мы вкладываем равные доли в виде активов, а на выходе получаем равные доли в виде сырья. И нет никакой войны – нет крови, нет битв, нет плачущих жен и матерей. Реализация этого проекта послужит началом мирного диалога между нашими странами.

Знаете, когда – то я служил в акритской армии. Однажды на наш отряд напала многочисленная стая краснобоких зубаток. Выжил один лишь я. Именно тогда я понял, что человечеству нужно переходить от внутренних конфликтов к совместному противостоянию агрессии из внешней среды. Вы, доктор Джоши, будете послом доброй воли. У вас есть шанс стать личностью, которая сможет повлиять на весь ход мировой истории. Когда наше совместное сотрудничество закончится, мы торжественно вручим вам этот проект и отправим вас в Хуанди. Как вы на это смотрите?

Рамина внимательно слушала Филипса и даже немного прониклась его монологом. Она ничего не понимала в экономике, но речь, густо сдобренная такими словами как «мирный диалог», «справедливость» и «пятьдесят на пятьдесят» соответствовала её ценностям, основанным на гуманизме.

Вайс, услышав то, что сказал Филипс, не повёл бровью. Однако в мыслях он сам себе задавал вопрос: «Что он вообще несёт, этот Филипс?». Прозвище «Мясник» никак не согласовывалось с тем пацифизмом, который Алан ненавязчиво, но обильно использовал в своём монологе. Зная, насколько Филипс умён, Вайс решил поддержать этот спектакль. Только доктор Грэм, открыв рот, с большим удивлением смотрел на Филипса. Однако рот сразу же закрылся, когда Алан, немного прищурившись, пристально посмотрел на Зигфрида сквозь круглые линзы стильных очков.

– Я, знаете ли, очень польщена. Но… – Рамина на секунду задумалась, – я ничего не понимаю в этом…

– А вам и не надо ничего понимать, доктор Джоши. Вы – символ… Символ наших добрых намерений, – Филипс с серьёзным видом снова посмотрел на Грэма. – Кроме того, вас будут сопровождать доктор Грэм, как представитель правительства, и некоторые члены Сената. Вы согласны?

– Простите, но почему это нельзя сделать без меня? – спросила Рамина. – Почему нельзя завтра же взять проект, сесть на корабль и отправиться на встречу с представителями Кайпианского союза?

– Вот, – воскликнул Филипс, – мы перешли к самой сути. Кайпианская пропагандистская машина рисует нас диким народом. Этакими варварами, обладающими технологиями плазмы, но отстающими в развитии социума. Как сказал ваш лидер – глава научного совета Лао Дэмин, «социум акритской метрополии не соответствует тому технологическому укладу, которым он обладает». Аллегорически это можно представить выражением «обезьянам дали гранату». Рамина, разве вы не считаете это проявлением шовинизма? Я и мои сограждане не понимаем, почему нас считают варварами. Мы такие же люди, как и вы. Обычные люди, которые тоже ищут место под солнцем нового мира… И вы, Рамина, прилетев домой, расскажете своим согражданам об этом. Расскажете им всю правду о том, что вы видели здесь. Мы не варвары и в целом очень схожи с вами. У нас, конечно, есть идеологические разногласия, но это вполне нормально и допустимо. Мы не предлагаем основывать мир на общих ценностях, мы предлагаем равный раздел добываемого сырья в Антарктике. Только в Антарктике. Наша общая корпорация будет инвестировать в разработку новых месторождений. Доктор Джоши, я лишь хочу побудить разумные круги вашей элиты на конструктивный диалог с нами…

Рамина обдумала сказанное Филипсом. Слова показались ей не лишенными смысла, тем более что она была бы не против закончить кругосветный вояж возвращением домой. Дав утвердительный ответ, она улыбнулась Алану, который сделал довольный вид и откинулся на спинку дивана.

– Доктор Грэм, – внезапно нарушил молчание Николас, – я только что обратил внимание на то, что у вас на лбу шишка. Вы записались в секцию рукопашного боя?

Грэм потрогал ушибленный лоб и покачал головой.

– Нет, уважаемый Николас, это результат работы подчиненных полковника Орокина… Кстати, сам он разговаривал с Раминой, когда я вышел из уборной…

– Орокин? – Вайс хлопнул в ладоши и улыбнулся. – Рамина, как вам наш полковник Орокин?

Рамина вопросительно посмотрела на Вайса, дав ему понять, что не знает ответа на этот вопрос.

– Держу пари, что этот супершпион специально устроил встречу с вами, технично устранив доктора Грэма руками своих солдат, – Вайс рассмеялся. – Рамина, в каком амплуа сегодня выступил полковник? Наверно, разыграл козырную карту обаятельного и умного любовника – сердцееда?

Рамина чуть покраснела, но это покраснение не было заметно на её смуглой коже. К её удивлению, сказанное Вайсом точно соответствовало её собственным впечатлениям. Это навело её на мысль что, возможно, полковник действительно преследовал какие – то свои цели… «Ну, к примеру, решил добиться внимания красивой дамы…» Улыбнувшись от этой мысли, она произнесла:

– А вы считаете, что мужчина не должен быть галантен?

– Доктор Джоши, – вмешался в разговор Филипс, – уверяю вас, галантность Орокина можно поставить под большое сомнение. Я служил вместе с ним в одном гарнизоне под началом Императора и знаю, что армия вытворяла там с местным населением. Поверьте, он очень опасный человек. У него нет собственной личности – она давно растворилась за чередой тех масок, которые он на себя надевает.

– А чем он вообще занимается? – насторожившись, спросила Рамина.

– Так никто ничего не знает! – продолжал рассказывать Филипс. – Его, я бы сказал особые отношения с Императором, позволяют ему быть таким, знаете ли, неприкосновенным лицом для контролирующих органов. И он этим пользуется… К примеру, он без всяких объяснений заявил, что для его тайной операции требуется младенец… Да, именно младенец. Вдобавок он сообщил о том, что на его корабле «Черная звезда» необходимо создать отсек для новорождённого с соответствующим медицинским обслуживанием. Не знаю, как вы, Рамина, но я полагаю, что человек, который хочет сделать младенца членом своего экипажа и собирается рассекать с ним в разные уголки земного шара, заслуживает пристального внимания психиатров. Зигфрид, а что вы думаете по поводу диагноза?

– Шизофрения… Явные признаки… – утвердительно закивал Грэм, обрадовавшись тому, что, наконец, нашел общую тему со всемогущим Филипсом.

– Знаете, что полковник Орокин заявил в Сенате, выступив в качестве моего политического оппонента? – Филипс вновь обратился к Рамине. – Чтобы вам было понятнее, я немного расскажу преамбулу того выступления полковника. Дело в том, что я, по роду своей деятельности, постоянно подвергаюсь опасности со стороны всяких радикалов. Мне не раз приходилось раскрывать заговоры против себя и моей семьи. Однажды, когда власть государства была ещё слаба и не держала ситуацию под контролем, я потерял своего отца… Через некоторое время мы всё – таки поймали тех террористов, которые были причастны к этому. Террорист, который пустил пулю моему отцу в самое сердце, признался во всём и искренне раскаялся. По крайней мере, я так думаю. Ему дали двадцать пять лет трудовых лагерей. Лично я его простил, когда увидел слёзы на его глазах. Это действительно были слёзы раскаяния.

Через какое – то время террористы взорвали бомбу в моём особняке. Моя мать серьёзно пострадала от взрыва и стала прикованной к инвалидной коляске. Так вот, полковник Орокин, пламенно дебатируя против меня в Сенате, не найдя, видимо, доводов для аргументации своей точки зрения, заявил, что я, ради принятия поправок к закону о безопасности высших государственных служащих, взорвал мою мать в собственном особняке!

Филипс возмущенно покачал головой и, отпив из бокала, уставился на Рамину. Та, внимательно выслушав Филипса, неожиданно обратилась к нему с вопросом:

– А почему они вас так ненавидят, эти радикалы?

Филипс улыбнулся и посмотрел на Рамину сквозь очки, словно на несмышлёное дитя.

– Доктор Джоши, а мы с чего начали разговор? Проект Всемирной Антарктической корпорации положит конец боевым действиям и уменьшит прибыль оружейников, которые расплодились вокруг бюджета, словно грибы – паразиты. Но не забывайте, что за ними стоят капиталы, которые превращают недалёких людей в террористов – смертников, начинённых шрапнелью. Инвестиции в террористические группировки оборачиваются увеличением оборонного бюджета метрополии, которая и так ведёт постоянные боевые действия по всему земному шару. Мирное соглашение с Кайпианским союзом – истинная причина покушений на меня и членов моей семьи.

Рамина вдруг почувствовала, что даже зауважала этого небольшого человека в круглых очках, ведущего неравный бой с экстремистами. «Сколько страданий он перенес за свои гуманистические идеи. В этом обществе мундиров Алан выглядел как одинокий рыцарь в шерстяном жакете…»

– Доктор Джоши, расскажите нам о вашей работе. Как она продвигается, и есть ли уже какие-нибудь результаты? – прервал размышления Рамины Николас Вайс.

– Сейчас мы, совместно с доктором Грэмом, проводим работу по выводу тел из криогенного состояния. Эта работа займет немало времени, так как нам необходимо избежать разрушения клеточной структуры тел. Конкретных результатов пока нет, но уже можно с уверенностью говорить о том, что этот процесс завершится через пару месяцев.

– Любопытно, – подытожил Вайс. – Есть ли у вас предположения относительно ответа на вопрос, что же произошло с этими людьми?

– Предположения, конечно, есть, но давайте всё – таки дождёмся результатов диагностики, – ответила Рамина и посмотрела на доктора Грэма.

Грэм одобрительно кивнул и хотел, было, что-то добавить, но воздержался, увидев, что к Вайсу подошел здоровяк в штатском и сказал ему что-то на ухо. Вайс, выслушав охранника, поднял брови и произнёс:

– Император уже выехал, господа! Дорогие гости, приятно было видеть вас на этом торжестве! Продолжайте веселиться и общаться с гостями, а мы пока с Аланом прервёмся – государственные дела обязывают…

Вайс и Филипс, поднявшись с дивана, церемониально попрощались с Раминой и Зигфридом. Когда те ушли, Вайс повернулся к Алану и с улыбкой промолвил:

– Алан, я принял вашу игру, но не понял смысл. Вы просто пацифист – идеалист, случайно затесавшийся среди варваров, или же…

– Николас, – перебил Филипс. – Если я что-то делаю, то, значит, так нужно делать… Интуиция, понимаете? Я не могу достоверно говорить о грядущем, ведь оно ещё даже не произошло, но с большой долей уверенности могу сказать одно – нам нужно быть друзьями с этой иноземкой. И, кстати, держите её в строгой изоляции. Это даст нам шанс запудрить союзникам мозги этим проектом по созданию Антарктической корпорации. Нам нужно сделать так, чтобы кайпианцы, заметив ослабление нашего наступательного вооружения, подумали об этом как о доброй воле метрополии, а не как об удачном моменте для решающего удара по Акриту. Это позволит сконцентрировать все ресурсы на проекте «Зевс». Кроме того, перед нами загадка двух захваченных в Уитморе тел. Что там? Может, вирус или бактерия… Или, может, мутировавший паразит? Ответа нет, но если одно из этих предположений станет достоверным, то оно тайно полетит вместе с доктором Джоши в подземный город Хуанди…

– Да, – уловил его мысль Вайс и улыбнулся, – было бы неплохо, если бы к ним присоединились главный судья Брэндон Льюис и викарий Сайбурга Джон Кук…

– Чем же вам не угодил последний? – изумлённо поинтересовался Филипс, поправляя очки.

– Хронический стукач… Нет, стучат все, но этот вообще никаких рамок не соблюдает. Кстати, он, часом ли, не стучал вам на самого Императора? – Вайс негромко рассмеялся.

– Не смейтесь, Николас, – деловым тоном произнёс Филипс, – на таких людях держится гражданское общество Империи. Они, как внутренние регуляторы социума, бдительно стоят на страже наших интересов. Так что билет викарию мы, пожалуй, аннулируем. Есть масса претендентов на роль миротворцев, так что вначале нужно посоветоваться со мной, прежде чем кого – то куда-то отправлять, хорошо?

Вайс внимательно посмотрел на Филипса и, сделав серьёзное выражение лица, промолвил:

– Конечно, Алан. Но я надеюсь, что мы равноправные партнёры в этом предприятии, не так ли?

– Совершенно верно. И именно поэтому вы должны со мной советоваться, – Алан протянул руку Николасу.

Вайс, одобрительно улыбнувшись, пожал протянутую ладонь, после чего последовал вслед за Филипсом, который быстрой походкой направился в сторону пассажирских лифтов…

* * *

Императорский кортеж, состоящий из вереницы наглухо бронированных автомобилей, окруженных юркими гвардейскими скутерами, передвигался по широким улицам Акрита. Улицы были пустые, так как по средствам массовой информации всегда предварительно сообщали о введении чрезвычайного положения в тех кварталах, по улицам которых мог бы поехать кортеж Императора. Зазевавшихся граждан, не покинувших в отведенное время улицу, ждал предупредительный выстрел в ногу из винтовки Спектратора. Если после этого гражданин не поднимет вверх большой палец, означающий, что он – гражданский, то последует выстрел в жизненно важные органы, а как следствие – смерть предполагаемого террориста. К началу зачистки кварталов от потенциальных радикалов бронированные автомобили с солдатами Спектрата, одетыми в городской камуфляж, наводняли улицы столицы. Геликоптеры высаживали на крышах снайперов, которые занимали ранее определенные командованием позиции.

Спектратор Вильям Грэй, по прозвищу «Большой Билл», подошёл к двери кабинета, расположенного на пятом этаже правительственного здания. Одетый в чёрную форму тайной полиции, Вильям держал в руке большой коричневый чемодан с рифлёной поверхностью.

На двери висела табличка:

Тимати Грэй

Начальник отдела планирования

«Вот так удача, – подумал Вильям, – мой первый день на этой работе, и я встречаю однофамильца». Его кузен, занимающий большой пост в Спектрате, трудоустроил Вильяма в тайную полицию без прохождения обязательных и долгих тестов.

Открыв дверь, Вильям увидел человека, сидящего за столом. Ожидая увидеть типичного клерка, он неприкрыто изумился исполинской фигуре обитателя кабинета, который, приподнявшись, произнёс:

– Заходите, Спектратор, и располагайтесь, как вам будет удобно. Мне сообщили о вашем прибытии, и я ждал вас. Меня зовут Тимати Грэй, возможно, вам понадобится моя помощь…