Читать книгу Клевер. На дне вершины. Боевик без единого выстрела - Александр Гриднев - Страница 5

Сила и слабость, как и понятия «хорошо и плохо» слишком категоричны. Любовь и жертвенность, с точки зрения циника кажется слабостью, а бескомпромиссность и настойчивость станут силой. В таком случае ревность, кайк стремление безраздельно властвовать над человеком, – сила. – Но так ли это на самом деле? – рассуждал Алексей. – Допустим, ты увидел свою даму сердца с другим. О чем ты будешь думать, когда увидишь, как она жмется к нему?

«Она говорила, что я лучший. Она мне врала? Я не лучший? Я ее недостоин?» Или: «Она наставила мне рога. Как я выгляжу перед окружающими? Как рогоносец? Меня презирают? Я похож на оленя?» И в заключении: «Как мне теперь со всем этим жить?»

На самом деле неважно, какие мысли пульсируют в твоей голове. Вывод один: ты боишься отпустить человека, потерять над ним контроль. Но не возможно на фундаменте страха построить любовь. На страхах основывается только ревность. Страх, и ревность – вариации слабости!

…

Самой красивой позой в сексе я считаю «позу наездницы». Женщина обнажает перед взором партнера свое тело, и мужчина безотрывно любуется ее красотой. Она перенимает инициативу – он подчиняется и контролирует. В подобные моменты и речи быть не может о какой-то там скромности. Такие понятия здесь не только не уместны, но даже глупы.

Прикрыв глаза, женщина отрешается от всего мира. Она пребывает в трансе, пока чувствует в себе вожделенный орган. Наблюдать это поистине прекрасно! В эти секунды мы – одно целое.

Чувства тем сильнее обостряются, чем ярче ты осознаешь, что этот секс может стать для тебя последним. Быть может, через час ты встретишь своего противника, а на рассвете умрешь. Погибнешь и больше никогда не вернешься в этот дом.

Мила, словно на стременах взлетала вверх, а затем со стоном оседала на меня. Это гарцевание было завораживающим. Я снова и снова любовался ею, дивился тому, как эротично взлетали вверх ее небольшие, но нежные и упругие перси. Певучесть ее стонов ласкала мой слух. Сочетание сексуальности и божественной красоты ее фигуры и пышных локонов доводило меня до экстаза.

Почувствовав, что на подходе, я надавил ладонями на ее бедра и вошел глубже. Я страстно желал, излиться в ее лоно, мечтал поселить в ней жизнь. В тот вечер я мог не вернуться домой, но ребенок, которого родит моя женщина, будет жить и продолжать род. Вероятно, это было эгоистично, но удержаться я был не в силах.

Но Мила предугадала мои намерения. Она распахнула свои зеленые глаза и посмотрела на меня строго. В последнюю секунду красавица припала к моей груди. И поневоле мне пришлось ее покинуть.

– Леша, я же сказала, нет! – тихим голосом, но твердым тоном произнесла она мне на ухо.

Ком обиды подкатил к горлу.

– Извини, – сказал я сухо. Она соскользнула с меня на мятую постель. Я поднялся с нашей широкой кровати и отправился в ванную.

Тонкие, словно иглы, струи воды били мне в затылок. Я долго стоял под горячим душем, уперевшись руками в кафельную стену. Ни секс, ни водные процедуры не смогли снять груз моих дум о скорой смерти. И даже зная об этом заранее, я все равно решил напоследок овладеть своей женщиной.

Для Милы это был стандартный утренний секс, как она любит. С той лишь разницей, что тем утром наше занятие любовью началось раньше обычного. Мне же это представлялось последней слезой, последней сигаретой, последним стаканом водки, последней волей приговоренного. К сожалению, а скорее к счастью, Мила ничего не заметила.

Ванная наполнилась влажным воздухом. По кафелю всюду струйками стекал конденсат, монотонно шипел душ. А мне было страшно. Я никак не мог взять себя в руки.

Когда шум воды стих, до моего уха донесся голос Милы.

– Тигренок, ты к вечеру будешь?

Я окунул лицо в махровое полотенце и покачал головой. Вслух я так ничего и не ответил. Кто его знает – вернусь я или нет?

Спустя сорок минут я уже смотрел в глаза своему оппоненту.

Встреча произошла за городом. В пятистах метрах от места нашего поединка темнели силуэты частных домов. Изредка со степи доносился волчий вой. Зимнее солнце еще не встало, и поэтому дорожку фехтования освещали наши автомобили. Ветра не было, весь воздух звенел от неестественного для Астрахани сухого мороза. В правой руке я держал длинный и тонкий клинок. Мое тело согревал только джемпер, но трясло меня не из-за холода…

– Готов? – пренебрежительно бросил мне Виктор. Клуб пара, который он выдохнул, растаял в свете фар.

– А ты? – я медленно поднял голову. Еще до начала дуэли я попытался уколоть противника взглядом.

– Ан гард!4 – ответил он, вставая в позицию.

Мы начали сближаться. С первым шагом я почувствовал, как мои ноги налились свинцом. Наш поединок на боевых шпагах не предполагал ни учебный спарринг, ни даже «первой крови» – дрались мы насмерть. Виктор уверено шагнул ко мне, не сводя напряженного взгляда. Мы скрестили шпаги, и мой страх мгновенно рассеялся. В груди стал разгораться огонь. Когда начался бой, Виктор стремительно бросился на меня с выпадом. Я ушел в сторону, даже не парировав удар.

Здесь я ненадолго прерву описание дуэли, но обещаю скоро к ней вернуться.

…

Не знаю, как Миша находил подобные богемные тусовки, но мы вчетвером сидели за прекрасно сервированным столом. Миша как обычно шутил, не переставая подливать дамам красного. Удивительно, но время совершенно не поменяло этого человека. Его новая пассия Настена весело хихикала и, повиснув у него на плече, не выпускала из рук стакан. Моя невеста тактично улыбалась ей в ответ, едва пригубив свой бокал. Мы были приглашены в кафе нашего конкурента в его день рождения. Вечер обещал быть томным, но, увы, спустя четверть часа, все изменилось. К нашему столику вальяжно подошел сам именинник. Это был крупный, чернявый мужчина в черном костюме с белоснежной сорочкой без галстука. Широкие плечи, бородка, сильный, красивый бас. Присев за наш столик, Большой – так все звали хозяина – в беседе сразу же взял инициативу в свои руки.

Все мы уже успели захмелеть. Лица каждого из нашей компании пылали огнем, дыхание стало тяжелым, глаза заблестели. С каждой рюмкой Большой старался все больше завоевать внимание публики. Он много и громко говорил, поднимая тосты «за Большого Витю». Он сам смеялся над своими шутками, и, со временем, его раскатистый смех стал меня нервировать. В какой-то момент хозяин праздника заметил мое недовольство.

– Тебе не нравится мой праздник? – резко спросил он, недобро прищуриваясь.

– Нет-нет, все хорошо, – попытался я уйти от конфликта.

– Наверное, мне показалось… – сказал Виктор пренебрежительно. Казалось, инцидент был исчерпан, но вскоре именинник стал нападать на меня буквально после каждой моей реплики. То сатирой, то откровенно враждебными высказываниями он пытался вывести меня из себя. Я тоже был пьян, и очень скоро нашу словесную дуэль ни он, ни я уже не пытались крыть от компании. Глаза его, как и мои, стали колючими, а улыбки больше походили на звериный оскал.

– Леша, позволь мне пригласить твою женщину на танец? – неожиданно спросил хозяин заведения после недолгой паузы. Его глаза хищно блеснули, а губы искривила надменная улыбка.

Ответить ему отказом означало признать неуверенность в своей женщине и в себе, в частности. Он бы расценил это как слабость.

– Как угодно будет моей жене, – ответил я.

Жили мы с Милой одной семьей уже более трех лет, но невеста не в первый раз откладывала разговор о свадьбе. Зато я, произнося слово «жена», давал понять оппоненту, что имею все права на эту женщину. Как ты поймешь после, для Большого это вообще ничего не значило.

По всем правилам этикета хозяин красиво вывел мою даму в центр зала. Зазвучало танго…

Уже подкрадывался 2000 год и я давно забыл, что когда-то работал школьным учителем. Нас с Мишей неплохо кормило наше кафе и не только. Помимо этого мы занялись перегонкой автомобилей из стран СНГ в Астрахань. Правда, и хозяйка моего дома не сидела без дела.

С твоего позволения, я немного расскажу про свою невесту. В числе ее достоинств были не только шикарная внешность и отличное умение вести домашние дела. Для нашего с Мишей бизнеса Мила стала бухгалтером, маркетологом и финансовым аналитиком. Ее интуиция часто спасала нас, еще неопытных молодых «частников», от непросчитанных рисков. Мой друг и партнер за глаза называл Милу «бизнес-оракулом». А незадолго до указанных событий, моя невеста стала увлекаться изучением английского языка и латиноамериканских танцев. Вот такой тогда я знал свою Милу.

Итак, когда Большой покинул стол, а Настя отошла попудрить носик, Миша задал мне пару важных вопросов по бизнесу. Меня уже давно не удивляло, что самые грандиозные идеи приходят другу на пьяную голову. Поэтому я внимательнее обычного слушал товарища, и совершенно не смотрел на танцующих. А, между прочим, напрасно…

– Леша, смотри! – окликнула вернувшаяся за столик Настена.

Я повернул голову в сторону танцпола. Именинник на глазах у всех гостей бесцеремонно и нагло ощупывал ягодицы моей жены. И было очевидно, что Миле это нравится. Я не мог поверить своим глазам. Чужой мужчина целовал ее шею, трогал ее тело. А моя женщина льнула к нему, блаженно прикрыв веки…

Когда я поднялся со стула, он противно скрипнул по скользкому полу. Этот шум был еле заметным, но именно такие мелочи запоминаешь отчетливее всего.

Твердым шагом я направился к танцующим. Резким движением я дернул именинника за плечо. Но обернувшись, Виктор бросил мне в лицо свой кулачище. Правда, движение было слишком ожидаемым и я лишь отмахнулся от этого удара. В следующее мгновение, вцепившись ему в шею и обхватив поясницу, я обрушил наглеца на пол. Конечно же я не хотел убивать или калечить этого хама, но от удара затылком он потерял сознание.

В такси мы ехали в стыдливом молчании. Мне было стыдно перед гостями за испорченный вечер, а ей… Надеюсь ей хоть немного было стыдно передо мной за свое поведение. Утром позвонил побитый мной именинник. Наш разговор был примерно следующим:

– Здравствуй… – донесся холодный голос из глубины трубки. Я ответил на приветствие тем же ледяным тоном. Тогда Виктор спросил:

– Ты ведь тоже любишь шпаги?

– Да. И что ты предлагаешь?

– Я вчера в разговоре упоминал о пустыре за городом, – я молча кивнул, хоть и понимал, что на том конце провода он не мог видеть моего жеста. – Завтра, подвижная дуэль на клинках.

– Исход? – спросил я, но уже знал ответ.

– Бизнес отойдет твоей жене… – намек был не в бровь, а в глаз.

– Во сколько?

– В шесть утра.

Большой молча, положил трубку.

– И тебе здоровья! – ответил я доносившимся из трубки гудкам.

…

Виктор вновь бросился на меня. В движении его была точность, чувствовался опыт. Еще секунда, и заиндевевшее от мороза лезвие вонзилось бы мне в живот. Оно прошло бы под моей диафрагмой и открыло бы внутреннее кровотечение. Однако, я и на этот раз отскочил в сторону.

Мы не слышали завывания степного ветра. Хруст и треск наста под нашими подошвами был еле заметным шумом. И один на двоих общий клуб пара заполнял расстояние между нами. Острые клинки рубили и пронзали его.