Читать книгу Каждому аз воздам! - Александр Хан-Рязанский - Страница 3

Стояли последние теплые деньки бабьего лета. Середина осени 1996 года. Тихий провинциальный городок Ряжск, что на Рязанщине. На площади Советской, бывшей Базарной, на которой когда-то, до 1924 года, стояла церковь Святой Троицы, в уютном уголке возле магазина «Золотой», сидел крепкий седой старик. На его груди блестел красной эмалью и позолотой довольно внушительный иконостас из орденов и медалей. Почему-то каждую осень, когда природа начинает готовиться к зимней спячке, на него накатывала грусть. Со времен прошедшей войны он не любил осень. Слякоть, ветер, перемена погоды, утренние заморозки, на него действовали удручающе, вызывали депрессию и какую-то непонятную тоску. Она словно напоминала о бренности бытия, в такие минуты почему-то ему всегда вспоминались детские годы и близкие люди, многих из которых уже нет рядом. Он никогда не рассказывал про свою непростую жизнь. Старик просто не любил, когда лезли в шкаф и начинали пересчитывать выстроенные в рядок его скелеты. А там их было предостаточно, он с успехом мог сказать, что список его смертных грехов, как-то подозрительно смахивает на список его жизненных планов. Растревожил себе память, разворошил, как потухший костер, и понесло его по воспоминаниям, сначала детских, безоблачных, потом тревожных, отроческих и не совсем радостных в зрелые годы. Прошло очень много лет, но память коварная штука, ничего не хочет забывать, выдает и выдает все новые и новые эпизоды его шальной жизни. Личный опыт подсказывал, что подарки делает судьба, а в дерьмо влезаешь, как правило, сам, по собственному желанию. Когда-то, в пятидесятые годы, он, по настоянию своего друга и фронтового товарища, переехал в этот уютный старинный город. Он ему нравился своей провинциальностью, жизнь здесь, как будто застопорилась в прошедшем времени, когда он еще молодой и сильный считал, что может перевернуть весь мир. На новом месте он прижился и никогда об этом не жалел. Друга своего, с которым они прошли сквозь огонь и медные трубы, в ужасное для страны военное лихолетье, он похоронил два года назад. И каждый год, осенью не спеша, в день смерти его закадычного друга, он приезжал в сопровождении внука Дмитрия на Братское кладбище, где на военном мемориальном некрополе города Ряжска, нашел своё последнее пристанище его военный друг и соратник, который несколько раз спасал ему жизнь во время войны. Он присел на ступеньки часовни у входа в мемориал и, пока Димка шел по широкой аллее в глубину мемориала, чтобы возложить цветы под центральный обелиск, незаметно достал плоскую карманную фляжку и торопливо отпил несколько глотков. Сыновья и дочь, а также трое уже взрослых внуков категорически, до жуткого скандала, запрещали ему пить спиртное, но в этот день он решил отступить от этого правила. Неожиданно подъехал шикарный джип, из него вышла высокая, красивая в своем возрасте старушка, в сопровождении двух молодых людей и направилась к обелиску. Молодые люди несли огромную корзину гвоздик.

– Степанида? – окликнул её дед! Она подслеповато вгляделась в лицо и всплеснула руками, – Господи, Саша, родной ты мой! Как я рада тебя видеть! И мелкими шажками заспешила к деду. Молодые люди остановились и с интересом стали разглядывать деда. Они трепетно обнялись и застыли. Старушка не выдержала и расплакалась, дед, вынув платок, стал нежно вытирать слезы с её все еще красивых щек. Наконец она отстранилась от деда, перехватила у него носовой платок и начала вытирать запотевшие очки. Дед украдкой сунул ей фляжку с коньяком, она, посмотрела на него с удивлением, но фляжку взяла, сделала большой глоток и крякнув, как мужчина, отдала фляжку деду.

– А ты Стеша, со времен войны так и не научилась пить коньяк!

– Спасибо мой дорогой это было, как нельзя, кстати, вот приехала к Сереже, так как еще не была после похорон на месте его погребения, то болела, то внуки затеяли мой переезд в Рязань, поближе к себе. Она махнула рукой и молодые люди понесли корзину с цветами к монументу.

– Ну, как ты, Саша? Болеешь, наверно? Я тоже, после смерти Сережи стала частенько хандрить.

– Стеша, как говорил твой муж, царствия ему небесного, если тебе уже полтинник, а ты поутру бодро встаешь, и ничего у тебя не болит, значит ты в морге! По аллее возвращался внук Димка, Степанида внимательно стала разглядывать юношу.

– Так-так! Вижу в лице этого молодого человека знакомые черты и характерное телосложение, для сына он слишком молод, а ты слишком стар на такие подвиги, выходит это внук твой?

– Да Стеша – это старший внук Дмитрий, курсант Академии МЧС, приехал на побывку. Через три дня уезжает на учебу.

– Как же он вырос, я его видела еще, когда он под стол пешком ходил. Как твоя жена? Привет ей передай! Будет время, я заеду поболтать с моей старинной подругой. Ну, я пошла, надо цветы возложить и убрать вокруг. Будь здоров, дорогой мой человек! Димка поздоровался, почтительно остановился в сторонке и во все глаза разглядывал Степаниду.

– Какая статная женщина! Аж дух захватывает! С ума сойти! Наверно была она писанная красавица в молодые годы?

– Да Димка, это наилучший образец женщины, которых мне приходилось встречать на своем долгом веку, это эталон красоты и порядочности русской женщины. Подобные женщины в наше время уже большая редкость!

– Дед, а кто такой этот человек, что изображен на обелиске, ты никогда о нем не рассказывал? Бравый такой, умный пронзительный взгляд, живое одухотворенное лицо.

– Дмитрий, если бы этого человека не было в моей жизни, то возможно и вы, никогда не появились на этом свете!

– Вот как! – И чем же знаменит этот человек, я смотрю он заслуженный, генерал-майор, вон сколько орденов у него на груди, больше чем у тебя!

– Да Дима, он начал свою работу в разведке за десять лет до того, как встретил меня в далеком 1933 году. Дед достал из внутреннего кармана орденскую книжку и вынул из неё пожелтевшую фотографию, – Обрати внимание на петлицы – четыре кубаря, этот снимок сделан до 1935 года, когда постановлением ЦИК и СНК СССР четыре кубаря капитана, сменили на одну шпалу. Я познакомился с ним в 1933 году, он уже тогда был капитаном, я, как раз, провалил экзамены в военное училище в Киеве и был на перепутье. Ему дважды писали представление на присвоение звания Героя Советского Союза, но его ершистый характер и сумасшедшие выходки в тылу врага во время войны, так и не позволили присвоить ему это высшее звание воинской доблести в СССР. Но он никогда об этом не жалел. Наград у него и так хватало, три ордена "Красной Звезды", два ордена "Отечественной войны" обеих степеней, орден Ленина и Орден Богдана Хмельницкого II степени, а медалей за «Отвагу», "За Победу над и взятие…" без счета, эти награды говорят сами за себя.

– Я, уже видел эту фотографию, мне бабушка показывала, тут ты еще совсем молодой, стоишь с каким-то суровым военным, это он? – Да Дмитрий, это он бандит и налетчик, гроза Ряжского уезда во времена далекого НЭП в Советской России.

– Не может быть, как он умудрился из бандита стать генералом?

– Неисповедимы пути Господни, про его героическую жизнь надо писать романы. Тут к внуку подошли две симпатичные девушки, одна из них игриво обратилась к нему, – Димка, Шульга, – ты придешь сегодня на дискотеку в Дом Культуры? – Да, Марина я буду с братом Сашкой! Дед подмигнул, – Что пострел, пользуешься успехом у слабого пола? Смотри, доведут они тебя до цугундера! – Ну что ты, дед, сейчас время другое и за сомнительные знакомства уже давно не привлекают. У нас просто приятельские отношения и ничего больше. Одна из них неровно дышит к Сашке. Я другую девушку люблю! Они неспешно поднялись со ступенек часовни, и пошли к автомобилю. Прощай мой старинный друг! Мирная жизнь продолжается…