Читать книгу Кружевной грандаксин - Александр Хвойнов - Страница 2

Эта история случилась в одно очень жаркое лето, когда я работал, ну или точнее ходил на работу, в одну не очень жирную контору, но к тому времени уже оборудованную кондиционерами. Днем на улице стояла такая дикая жара, что спасительная прохлада офиса воспринималась как манна небесная. Семья моя три недели уже, как спасалась от неё на даче, а я же приезжал к ним с пакетами продуктов только в пятницу вечером и, проведя вместе выходные, в понедельник утром снова ехал в город, вливаясь в поток таких же офисных рабов. Неделя в ожидании пятницы тянулась как-то неравномерно, и время по-разному воспринималось в зависимости от конкретного дня недели.

Понедельник, понятно, он и в Африке понедельник – самый длинный день. Во вторник, по сути, самый продуктивный, можно и продвинуть пару вопросов. Среда, о чудо – середина пути, поднапрячься немного и подтолкнуть забуксовавшую тему. Четверг самый обычный рабочий день, можно провентилировать пару рабочих моментов, но новых дел не начинать, ведь завтра уже она – пятница!

Ну а пятница – это святое, даже шеф это понимает и в этот день обычно сильно мозги не парит. Жизнь в офисе с таким готовым раскладом всегда воспринимается скучной, и кажется, что в ней нет места эмоциям, чувствам и разным другим проявлениям человеческих страстей. Но однажды небольшой рабочий конфликт открыл для меня новую грань восприятия самого себя и окружающего меня мира.

Началось все в четверг, когда я, придя в офис немного пораньше, первым обнаружил на столе у секретарши торчащую из факса портянку с официальным информационным письмом. В нем как обычно извещалось о новом прейскуранте цен на автомобили УАЗ, причем с сегодняшнего дня. Быстро пробежав глазами по табличной части в приложении к письму, я нашел закупочную цену одной интересующей меня комплектации обычного Хантера1, ну и, мягко выражаясь, – охренел. Завод поднял свою отпускную цену практически до прежней РРЦ2. И так по всем моделям, буханкам3 даже больше досталось. И с сегодняшнего дня по этим ценам должны торговать все дилеры Ульяновского автозавода, к коим относится и наша конторка. Да, тут вы уже догадались, что трудился я тогда у настоящего, то бишь официального дилера. Этот позорный факт моей трудовой биографии скрыть не получится, поэтому заранее прошу понять и простить меня тем, кто хоть как-то в жизни пострадал от взаимодействия с официалами4. Название самой конторы я приводить не буду, чтобы не открывать себя и не подставлять своих бывших коллег, тем более что в нашем городе N несколько дилеров УАЗа. Да и вообще, где именно, в каком городе, области, крае, республике, федеральном округе, эта история случилась, тоже никакого значения не имеет. Все совпадения случайны, ну а если вы даже догадались и узнали меня, то тогда этим рассказом я передаю вам своеобразный привет.

Итак, продолжу повествование. Сегодня к текучке добавится еще немного рутины – надо будет изменить цены на нашем сайте, но меня тревожило другое. Только во вторник я сдал в юридический отдел уже подписанный нами и заказчиком контракт на поставку одного единственного УАЗа, согласовал с отделом продаж цену и сроки поставки, а перед этим отыграл котировку5 с самим покупателем бюджетником, и тут на тебе – новая цена. Для нас он в закупе обойдется почти в такую же цену, в какую его придётся отгрузить заказчику. Разница, а это что-то около двух тысяч рублей, даже не покроет предпродажную подготовку, не говоря уже о какой-то там марже. Пустая получается сделка, которая в любом случае выявится на ежемесячном отчете нашего финансового директора, и поэтому нет никакого смысла откладывать порку. Надо действовать на опережение и попробовать несколько отработанных схем. Первым делом звоню нач. ОП6.

– Привет, видел?

– Привет, да, видел уже, принесли, менеджеры уже меняют цены на стойках.

– Че с этим УАЗом для №-ского лесничества будем делать?

– Не знаю, я его планировал только в следующей заявке отгружать, да с такой ценой он уже и не нужен – даже предпродажку не закроешь. Шефу надо доложить в любом случае.

– Я скажу ему, как появится. У тебя там нет никакого завалявшегося «Хантера» на литье по старой цене? Может, разденем его? Диски с него на продажу в отдел ДОПов7 — и та же 20-ка получится на выходе, а на штамповке уж можно будет его как-нибудь сбагрить по старым ценам?

– Да думал уже, нет вообще ничего свободного – все выгребли, как знали, что будет повышение цен.

Понятно, вариант А не прокатил, переходим к варианту Б – нагнуть заказчика. Звоню мужику, с которым работал по котировке. Объясняю, типа завод вероломно поднял цены, форс-мажор, бла-бла-бла и всё такое – надо бы сделать ещё договор на ДОПы тысяч на 30, в котором заложим эту двадцатку и ещё плюшек дадим вам в дорогу. Мужик попался хороший, очень душевный в общении – такие уже и в глубинке редкость. Говорит в ответ, что готов для меня лично луну с неба достать, но денег нет вообще – даже на учет в ГИБДД его ставить не на что. Но все равно контора его просто сияет от свалившегося сверху счастья в виде покупки нового УАЗа по целевой федеральной программе. На все мои попытки направить разговор в нужное русло он повторяет, что ему все очень понравилось в нашей организации, хорошо, что контракт заключен и вообще – печалить своего шефа какими-то проблемами в это утро он не желает. Понятно, вариант Б тоже отвалился. Остался только вариант В – печалить своего шефа. Как он появился в офисе, я первым делом к нему.

– <Имя> Батькович, завод новые цены прислал, похоже, мы с этим УАЗом для N-ского лесничества попали, цена в контракте, который вы недавно подписывали, всего на две тысячи больше закупки.

Шеф сделал вид, что он изумлен, и, поставив ладонь ребром к столу, произнес:

– Ну, значит, надо исправить цену в контракте на новую, пусть платят – это же не мы цену поменяли, а завод. На официальном сайте УАЗа все цены есть – сами могут посмотреть.

– <Имя> Батькович, вы не поняли, это не коммерческий контракт, а госзакупки, здесь уже цену поменять нельзя никаким образом, все уже решилось на стадии подачи котировочной заявки.

– Ну и тогда вообще отказаться от контракта и не поставлять ничего – мы же коммерческая организация и сами себе в убыток торговать не можем.

– Вы же знаете, что отказаться от поставки мы уже не можем. Точнее можем, но только один раз, и мы сразу попадем в реестр недобросовестных поставщиков, и тогда нам путь на рынок поставки бюджетников будет закрыт.

– Ладно, я позвоню ещё по своим каналам, всё уточню, и к вечеру соберемся, вместе подумаем, что можно придумать.

Вместе – это означало, что я должен поприсутствовать на вечерней планерке, на которую я обычно очень редко ходил, только в чрезвычайных случаях. Видимо, это был такой случай.

Начальник отдела продаж зашел ко мне в начале шестого со своим фирменным ежедневником:

– Ну что? Пойдем на экзекуцию.

На планерке после выслушивания традиционного доклада о продажах сегодняшнего дня шеф, обращаясь ко мне, сразу перешел в наступление:

– По этой машине контракт надо закрыть с нормальной маржей, делайте что хотите, хоть свои докладывайте, но чтоб я больше не слышал про неё. Всё, все свободны.

Вот те раз! Вот тебе и шеф! Описать мое эмоциональное состояние, когда я вышел от него, просто невозможно. Если мои эмоции в тот момент можно было бы как-то выразить словами на бумаге, то она бы тотчас же загорелась. Даже сейчас, через десяток лет, я хорошо помню, как был взвинчен до предела. Внутри я кипел как паровой котел на пределе своей мощности. Но это только внутри. Снаружи я выглядел подавленным и апатичным. Мои коллеги, спасибо им за это, все-таки заметили какие-то изменения во мне после планерки и лишний раз не беспокоили. Так, досидев кое-как до 18:00, я вышел из офиса в объятья чуть спавшей жары.

Даже смена обстановки с унылого офиса на цветущую всеми красками лета улицу никак не повлияла на мое состояние – я по-прежнему был эмоционально взвинчен до предела. Точнее не взвинчен, а взбешён, и пешая прогулка сейчас мне была просто необходима как средство первой помощи. Пойду пройдусь, заодно и нервы свои расшатанные успокою. Хорошо, что я как раз сегодня оставил машину дома и пришел на работу пешком. Я так часто делал, т.к. от дома до работы было недалеко (по прямой что-то около 2-х километров) и смысла не было гонять туда-сюда тонну железа. Ну, кроме плохой погоды и пятницы. Блин, ведь завтра же пятница, – вспомнилось мне! Надо не забыть собрать пакет на дачу и закинуть его утром сразу в машину. А то придется, как это уже и бывало, сначала опять ехать домой и только потом на дачу, разменивая драгоценное время пятничного вечера на толкание в пробках с выезжающими из душного города дачниками. Лучше это время потратить на закуп продуктов – завтра сразу после работы заеду и куплю всё по списку. Достал телефон и ещё раз пробежался по уже присланному заказу – молочка, фрукты, овощи, крупы, макарошки, сосиски (только хорошие!) обязательно. В общем, все как всегда стандартное, никаких тяжелых позиций в нем я не обнаружил. Надо будет, как всегда, ещё накупить всяких вкусняшек для жены и ребятишек. Супруга, конечно, будет ворчать, что опять понакупал лишнего, но это уже так, для вида – сама рада всем этим шоколадкам не меньше детей. Но даже эти думы про завтрашние будничные хлопоты не смогли отвлечь меня от главной темы дня сегодняшнего. Я шел спокойным, в меру бодрым темпом уже минут 10, но в моей голове по-прежнему властвовал шеф. Его последние слова звенели где-то внутри кипящего мозга, и там же бурлила целая дискуссия на эту злободневную тему. Какой-то обезличенный внутренний голос мягонько так, с издевочкой спрашивал:

– Ну а что ты не встал и не двинул в ответ речь? Все аргументы были у тебя в руках. Ситуация-то простая как пять копеек. Завод залупил цену, контракт уже подписан, шеф в накладе – контора в прогаре, а ты-то тут при чем?

– Дак он и слышать про них не хочет, говорит – разбирайтесь сами.

– Ну а он кто? Гендир8? А почему тогда ведет себя, как какой-то менеджер средней руки, только что ставший старшим в своем отделе и сваливающий любую проблему на своих подчиненных?

– Знаешь, я сам сейчас в шоке, давай завтра об этом подумаю.

– А что изменится? Или ты мечтаешь, что завтра утром Швецов9 пришлет новый прайс со старыми ценами? Типа мы тут за день обработали волну возмущений от пострадавших дилеров и ещё на месяц оставляем старый прайс.

– Да нет, конечно, просто…

– Хочешь узнать что там в Соллерсе10 сейчас происходит?

– Это как?

– А вот так, смотри сам – вот тебе прямое включение из кабинета самого генерального УАЗа.

В хорошо обставленном кабинете с отличной итальянской мебелью сидел в дорогом кожаном кресле уже не сильно молодой человек в добротном костюме без галстука, в очках и с прической а-ля Максим Галкин. Он крутил в руках не самую дешевую авторучку и о чем-то думал. Кроме него за большой приставкой к столу сидел ещё какой-то видный мужик и стройняшка в мини, видимо, из финансового отдела. Наконец он поднял трубку телефона, положил её обратно и, включив громкую связь, набрал какую-то короткую комбинацию.

– Леночка, что у нас там с остатками?

– Ой, Вадим Аркадьевич, мне девочки ещё не выгружали с программы, у меня только вчерашние цифры и они без некомплектных.

– Ну сколько там вчера было?

– Две двести шестьдесят, и на отгрузку уже стояло сто десять машин.

– Понятно. По прайсу там не было никаких звонков?

– Да, звонили с РОАДа11, как раз спрашивали про новые цены, я сказала, что у вас совещание.

– Хорошо. Сегодня и завтра меня для всех нет. Понятно?

– Да.

– Леночка и ещё – сделай мне кофе обычный, без сахара.

Он повернулся в сторону мужика и вопросительно качнул головой вверх, тот в ответ быстро кивнул.

– Два.

– Хорошо, сейчас сделаю.

Отжав селектор, он перемножил какие-то цифры на калькуляторе и обратился к стройняшке:

– Ну вот, только по остаткам у нас выйдет не меньше 50 миллионов прибавки выручки! Значит, по текущей дебиторке это уже улучшит ситуацию, да и по кварталу показатели EBIT12 подрастут. А вы говорите – где взять денег!

Очнулся я от этого неожиданного видения уже в родном подъезде. Ну ничего, размышлял я сам с собой, сейчас домашняя обстановка меня переключит с этих кошмаров капитализма. И действительно, хлопоты с ужином на какое-то время задвинули эти внутренние размышления на задний план. Особенно меня воодушевили сборы вещей на завтра, т.к. это стало уже каким-то приятным предпятничным ритуалом. Сгрести все выстиранные за неделю вещи с сушилки в пакет, добавить в него кой-какие мелочи по списку. Ещё раз перечитать эсэмэски жены за последние дни. Да, точно, забыл уже – во вторник же написала, чтобы я взял её маникюрный набор, т.к. у неё на обслуживании сейчас 60 ногтей. Эта фраза со смайликом на конце меня особенно порадовала – все-таки семья создает какую-то невидимую связь, которую со временем все сложнее чувствовать, но вот такие бытовые моменты её снова подчеркивают. Надо позвонить, может, ещё чего привезти. Позвонил. Двадцать минут разговора пролетели незаметно. Родной голос любимой супруги и галдящие на заднем фоне ребятишки напомнили, что завтра вечером мне снова надо будет возвращаться к своей привычной социальной роли мужа и папы. Ну а сегодня вечером я ещё нахожусь в другой, даже не знаю, как её правильно сформулировать? Наверное, – отдыхающий от дневных баталий офисный клерк. Клерк как раз поужинал и вышел на балкон. Отсюда хорошо открывался вид на двор, который гудел от детворы. Солнце уже склонилось к западу, и дневная жара постепенно сменялась на приятную вечернюю прохладу. Самое время принять душ и готовиться ко сну. Мылся я долго и тщательно, стараясь смыть не только грязь, но и все накопившиеся в голове мысли о работе. Завершив мойку прохладным душем, я обернулся полотенцем и снова вышел на балкон. Здесь вечером приятно посидеть на табуретке и, наблюдая угасающий город, прочувствовать, как прошел ещё один день моей жизни. В такие моменты меня обычно тянет на всякие философские размышления с самим собой, но сегодня переживания рабочего дня как-то всё затмили. И я уже в который раз за сегодня почувствовал, что эмоциональное напряжение никуда не делось. Оно по-прежнему сидит внутри меня и готово взорваться в любой момент. Вот те раз, ничего не помогает. Я понимал, что ничего с собой поделать не могу и никакие разумные аргументы не помогут мне сейчас лечь и просто уснуть. Снова буду лежать в постели и ворочаться полночи, гоняя в голове всякие мысли, диалоги с этим обезличенным нечто, с самим собой и шефом. У меня до этого, конечно, тоже были разные неприятности на работе, но здесь, видимо, какой-то тяжелый случай. Вспомнив народную мудрость, что утро вечера мудренее, я пошел спать. И вот здесь начинается самое интересное.

Открыв в спальне шкаф, я автоматически протянул руку к своей полке, где лежат мои футболки/трусы, и почему-то замер. Мой взгляд упал на полку супруги, где лежали её вещи. Такие же привычные стопки с маечками и трусиками. Но меня привлекла одна бежевая коробочка. Я знал, что там она хранит свое бельё, которое обычно называется – для особого случая. Я машинально взял её и перенес на уже расстеленную кровать, запомнив, как она стояла на полке. В этот момент я почувствовал какое-то непонятное волнение, объяснить которое я не мог. В мозгу уже появилась какая-то шальная мысль. Чувствуя криминальность моих мыслей, я почему-то сначала плотно задернул шторы в комнате и только потом открыл эту стандартную картонную икеевскую коробку с железными уголками. В ней лежали разнообразные трусики и лифчики, которые моя супруга изредка надевала, чтобы порадовать меня. Они были разные, но одну вещь из них я узнал сразу – это был первый комплект кружевного белья сиреневого цвета, который я сам же подарил ей ещё до свадьбы, в далекую эпоху ухаживания. Это, конечно, отдельная история, как я собирался с духом, долго не решался, но потом всё-таки забодал свой страх (ну и стыд) и, зайдя в магазин, быстро выбрал первый понравившийся комплект. И тут же был раздавлен вопросом продавщицы: «А какой у вашей девушки размер бюста и трусиков?» Это было в самом начале 2000-х, когда только-только появились мобильные телефоны, и я тут же, не отходя от прилавка (модный парень!), достал свой «Сименс М35» и набрал её домашний номер. Я ничем не рисковал, т.к. знал, что дома сейчас только её младшая сестра. Как-то так интересно получилось, что мы с ней сразу были в очень хороших отношениях и она была уже достаточно взрослой – заканчивала 10 класс. И сейчас она точно одна, т.к. моя будущая жена в это время была на работе, как и её родители. Посмотрев размеры на бирке её бюстгальтера и трусов, она сообщила мне цифры, которые я тут же переадресовал продавщице. Как сейчас помню – 75В верх и 46 низ. Я сразу запомнил эти волшебные сочетания с прицелом на будущее. Откуда мне было знать, что размеры бывают европейские, русские, американские и прочие японские. Короче, забегая вперед, скажу, что верх подошел идеально, а вот с низом вышла промашка. Мне он и в магазине показался великоватым, но молодая девушка продавщица заверила, что это точно её 46 размер, вот же на бирке написано. То, что это европейский размер, который соответствует нашему 52-му (!), я узнал позже уже от моей избранницы, а у неё был действительно 46 размер, только русский. Но белье возврату не подлежит, поэтому, померив один раз, супруга отложила трусики в эту коробочку на долгие годы. И вот по прошествии почти десятка лет я снова держу их в руках, ощущая какой-то непонятный мне самому трепет. Описать это состояние одним словом невозможно. Это была какая-то смесь из стыда, страха, запрета с одной стороны и озорства, любопытства и неподдельного интереса чего-то нового с другой. Не в силах понять и разобраться в этой противоречивой гамме нахлынувших чувств, я просто осторожно расправил их и одним плавным движением надел на себя. Преодолев этот сложный психологический барьер, я смог выдохнуть и уже по-другому оценить свое состояние. Сочетание очень тонкой и шелковистой ткани нежно-сиреневого цвета с кружевными вставками было каким-то проводником в другой удивительный мир красоты и спокойствия. Все волнения и тревоги ушли куда-то вдаль. Я был поражен, что простой кусок синтетической ткани может так мощно повлиять на моё внутреннее состояние. Пройдя к зеркалу, я увидел себя со стороны. Увиденное меня не смутило, хотя, возможно, что в другом состоянии я бы, как и большинство мужиков, отнесся к этому зрелищу с нормальной точки зрения, то бишь с брезгливостью на грани отвращения. Но сейчас я увидел какую-то непривычную мне красоту и просто эстетику нижнего белья, не привязанную к конкретному полу. Это трудно описать словами, но в этот момент я был просто свободен от всяческих предрассудков и был в таком состоянии эйфории, что готов был полюбить всё человечество. Эмоциональное возбуждение, видимо, выбросило в мозг столько эндорфинов, что я даже был готов предстать в таком виде хоть перед кем и при этом не испытывать стыд. Потому что как можно стесняться сочетания естественности человеческого тела и созданного им же маленького кусочка тонкой, приятной на ощупь ткани? Ведь в зеркале я человек, Homo sapiens. Да, тело не Аполлона, да местами бы поработать над рельефом, да волосатые ноги тоже как-то контрастируют с привычными стандартами красоты. Но, отбросив все штампы, мой новый взгляд все равно видит во всем этом какую-то эстетическую красоту. Причем это ведь действительно какое-то интимное чувство внутри меня, которым невозможно поделиться с другим человеком и фотография его точно не передаст. Вот такой парадокс восприятия своего внутреннего состояния и внешней формы. Есть где покопаться психиатру. Чтобы проверить на нормальность свое восприятие окружающей действительности, я осмелел и вышел в таком виде на балкон. Уже начало смеркаться, двор опустел, вдалеке шумели машины. Сосед сбоку и этажом ниже вышел покурить перед сном. Мой наряд ему не был виден, но зато мне, наоборот, сверху было хорошо видно, что на нем были классические семейники. Как называл такую форму одежды мой друг детства – патрусцы. Вид этих уныло серых, стандартно клетчатых и почти до колен висящих трусов начал действовать на меня отрезвляюще. Да, сразу видно, настоящий мужик вышел покурить, что тут говорить. Я вернулся в комнату, задернул шторы и снова оказался в этом непонятном мне мире, где царствуют красота тонких тканей. Да, и тут меня осенило, похоже, я нащупал ключ к этому замку. Догадка, промелькнувшая молнией в голове, уже все расставила по своим местам, но мне так не хотелось возвращаться из этой сказки в нашу жизнь. И я ещё какое-то время перебирал содержимое коробки, померил ещё несколько кружевных трусиков. Понял, что размер имеет значение, т.к. все остальные были мне катастрофически малы. Вернулся к своим первым. Во! Уже назвал их для себя свои и первые. Эмоциональное возбуждение уже сменилось на стыдное любопытство, и я снова надел эту сиреневую прелесть и, выключив свет, лег в кровать. И вновь ощутил в себе какой-то трепет. Уже не такой сильный, но эффект прикосновения к чему-то запретному сохранился. Тревожность и переживания отошли даже не на задний план, а полностью удалились с горизонта. Я лежал расслабленно и пытался осознать, какой был сегодня удивительный день. Когда судьба в лице неподвластных мне обстоятельств сначала ткнула меня мордой в несправедливость современных устоев в бизнес-сообществе и тут же приоткрыла с другой стороны удивительный мир женского нижнего белья. Контрастность этих миров была настолько поразительна, что я понял, что с этого дня не смогу воспринимать какие-либо жизненные проявления с одной стороны. С этой новой для себя и одновременно непростой мыслью я незаметно и уснул.

Пробуждение было легким, и первым ощущением благодаря нетривиальности надетого на мне белья снова было чувство какой-то необычности и прикосновения к чему-то тайному и запретному. В нем же я совершил весь свой утренний моцион в приподнятом настроении, позавтракал, и тут настал момент, когда надо одеваться на работу. Оказавшись перед выбором, я понял, что не хочу расставаться в такой ответственный день со своим сиреневым талисманом, раз он придаёт мне уверенности и спокойствия. Надев ещё только тонкие летние брюки и свежую рубашку, я шагнул за дверь, как в открытый космос – будь что будет. На работе я просто летал – переделал с утра столько подзапущенных дел, хорошо и позитивно пообщался с коллегами. В бухгалтерии попросили помочь перенести архивные коробки в специальную комнату. Интересно, кто-нибудь из коллег заметил у меня сквозь брюки кружевные вставки на попе? Они как раз проявляются при приседаниях или наклонах. Кто в теме, тот поймет. Ну а даже если и заметит, что он или она скажет? Спросит на весь офис: «Ты что, женские трусы надел?» И что я буду делать? Скажу спокойно: «Да, мои закончились (жена на даче, стирать некому), надел супруги – какая разница, да и в жару, может, они получше будут – меньше преет хозяйство». Или быстро выскочу из бухгалтерии красный как рак и уволюсь с позором в тот же день? Тут стоит сказать, что у нас в конторе, как и во многих офисах, пятница такой неофициальный день послаблений в дресс-коде. То есть можно необязательно приходить в стандартном наряде – белый верх, черный низ, чем пользуются все женщины, у кого ещё сохранилась фигура. Особенно у нас в этом отличались главбух и кадровичка. Я бы даже сказал, что летом, как раз в такие жаркие дни, у них было своеобразное состязание по пятницам в прозрачности платьев и кружевности белья. И в этот день они обе были на высоте. Эх, видели бы они, в каких я сегодня труселях – ничуть не хуже!

Но это все прелюдия, а развязка настала на вечерней планерке. На неё я шёл спокойно и уверенно, зная, что в любой момент я могу переключить внимание с потока внутренних переживаний на свой новый кружевной талисман. Когда шеф спросил меня: «Ну что там с этой машиной, порешал вопрос?» Я ответил ему, что за прошедшие сутки ситуация не изменилась. Я не волшебник, есть цена завода, есть цена контракта, по этой машине просто будет низкая маржа. Это называется форс-мажор, и моей или НачОП вины в этом нет. И тут шефа понесло. Он разошелся так, как я его не видел за всё время работы. Из всего потока, который выливался, нет, извергался из его уст, я вычленял только отдельные фразы:

– Здесь я решаю – какая будет маржа.

– Твоя задача – решать проблему, а не рассказывать, что она нерешаема.

– Твоя зарплата – это как раз плата за решение подобных проблем.

Ну и все в таком же духе. Я просто все это слушал со спокойным видом и никак не реагировал. В любой момент я мог подумать про нетривиальность моего белья и это давало какой-то поразительный эффект спокойствия. Прикольно, когда тебя чихвостят на планерке, а в голове при этом всплывает мысль, что цвет того комплекта стал различаться из-за того, что одна деталь прошла уже кучу стирок, а вторая сохранила новизну. Чувство легкой шалости не отпускало меня даже здесь – в строгих стенах кабинета с дорогим интерьером, там, где ей, казалось бы, по определению просто нет места. В какой-то момент мне даже стало интересно – а в каких трусах сегодня шеф? Вдруг он тоже, это, как сказать – того на этого? Или, может, он вообще пришел сегодня в стрингах? Как там, в известном анекдоте – так ему ж неудобно! Когда босс замолчал, я ещё раз повторил тезисы моего предыдущего выступления, сделав акцент на том, что наша компания благодаря своим оборотам может себе позволить раз в год пропустить такую сделку. Я же постараюсь максимально вынести урок из этой ситуации и в дальнейшем попробую прогнозировать такие проблемы.

Забегая вперед, сразу скажу, что, как это часто и бывает в жизни, ситуацию спас НачОП. Где-то через несколько дней он предложил поменять машину с уже внесенной предоплатой одним физиком13 на этот контракт. У неё та же комплектация, но другой цвет. Проеду, говорит, ему по ушам про повышение цен заводом и пусть доплачивает. Ну а вопрос с цветом я тут же порешал, зная, что изначально заказчику на цвет было вообще пофиг. Но и тогда, ещё даже не зная о такой удачной развязке конфликта, с этой планерки я вышел победителем, ощущая, что немаловажную роль в моей победе сыграла никем не замеченная часть моей одежды. Теперь мне предстояло сделать ещё один выбор – что делать с этим непонятным, но однозначно запрещенным оружием? И это надо было делать быстро – через час мне выезжать на дачу.

Придя домой, я уже понял, что не смогу поделиться своим открытием ни с друзьями, ни с коллегами или тем более просто знакомыми. А семья? С женой – да, у нас с ней очень хорошие отношения, и надо будет как-то умудриться рассказать ей при случае, а вот с семьей – нет. Дети – это святое. И папа, напяливший женские кружевные трусы, уже не папа. Такова суровая проза нашей жизни. Каждый должен играть свою социальную роль до конца – в этом и состоит секрет устойчивости патриархального общества. Придя домой, я быстро постирал мой кружевной грандаксин14 и повесил его сушиться в ванной на полотенцесушитель. Пока они сохли, я пил чай на кухне и предавался своим любимым размышлениям-измышлениям. Ничего толкового в голову не приходило, кроме того, что я что-то подобное видел только в Интернете, где такие вещи за границей любят выделывать фрики