Читать книгу Когда устанет даже смерть - Александр и Евгения Гедеон - Страница 9

Глава 9

Оглавление

Система Акадия. Орбита планеты Акадия, станция-тюрьма «Бастилия»

Чимбик лежал в ложементе штурмового бота, перечитывая вводные. Судёнышко неслось сквозь пространство, отстреливая тепловые ловушки и ракеты-имитаторы, легко обманывающие примитивные системы наведения ракетных установок и лазеров станции-тюрьмы.

Оборона «Бастилии» не рассчитывалась на противостояние боевым кораблям Доминиона. Её задачей была защита от судов контрабандистов и прочего криминального сброда, решившего освободить своих подельников, ждущих очереди на переработку в киборгов. Создателям станции и в голову не приходило, что она может стать объектом атаки коммандос – уголовники всё же не оружейный завод и не судостроительная верфь, и уж тем более не штаб.

Сержант представил, что сейчас творится на командном пункте атакованной станции. Службы РЭБ и РЭР на борту переоборудованного грузового судна исправно глушили связь «Бастилии», передавая от её имени на Акадию привычную, рутинную информацию. Это на какой-то период должно было сбить с толку наземные службы контроля, выиграв время для штурмовых групп.

Бот развернулся, отработав тормозными двигателями, и перегрузка на миг вдавила Чимбика в ложемент. По корпусу прошла вибрация от стыковки со станцией, а затем бот вздрогнул, когда направленные вышибные заряды, расположенные у люка абордажного шлюза, пробили дыру в обшивке «Бастилии».

– Пошли! – скомандовал сержант, хлопнув по замку страховочных ремней.

Люк абордажного шлюза распахнулся, и Блайз со Сверчком, идущие в авангарде, швырнули внутрь светошумовую и ЭМИ гранаты. И тут же кинулись вперёд. Сержант – за ними.

В коридоре обнаружился одинокий киборг-охранник старой модели. Блайз и Сверчок обошлись с раритетом без всякого почтения к древностям, всадив в него по паре двенадцатимиллиметровых пуль. Новое оружие репликанты получили сразу по возвращении с Боливара – оказывается, низкая эффективность прежних автоматных патронов против новых моделей боевых киборгов не стала открытием для Доминиона. Оружие под новый патрон крупного калибра разрабатывалось давно, только командование ВС Доминиона не могло определиться с требуемыми характеристиками, потому дальше экспериментальных образцов дело не заходило. Война, начавшаяся с противником, получившим продвинутые технологии, встряхнула генералитет. По опыту первых столкновений были наконец определены требуемые параметры оружия. Конструкторы и промышленность оперативно отреагировали на заказ, и новые стрелковые комплексы поступили в войска уже на третий месяц войны.

Устаревшей машине, не предназначенной для общевойскового боя, четыре пули нанесли фатальные повреждения, практически разорвав её надвое. Бурая жидкость, заменявшая киборгам кровь, влажно поблескивала в свете аварийных огней, напомнив сержанту пролитый кофе. Непривычная ассоциация из новой жизни.

– Контакт, – сообщил Блайз.

Сверкнула вспышка выстрела, и ещё один киборг прекратил функционирование.

Чимбик глянул на такблок. Пока что всё шло по плану: высадившиеся группы легко сломили слабое сопротивление немногочисленной охраны и приступили ко второй части операции. Лишь одно отделение заблокировало командную палубу, на которой засели оставшиеся киборги и немногочисленный живой персонал.

Сержант подошёл к терминалу охраны. Откинув защитную крышку на левом наруче, он извлёк штекер, мысленно удивляясь приверженности союзовцев к архаичным технологиям, и воткнул в порт терминала. Программа-взломщик легко справилась с примитивным защитным кодом, и Чимбик отдал команду на разблокирование камер с заключёнными.

Диего и Запал проскочили мимо сержанта и принялись выводить ошарашенных людей в коридор. Чимбик убрал штекер на место и принялся с интересом рассматривать дворняг в оранжевых комбинезонах, пытаясь понять: что же в них такого важного, раз для их освобождения задействовали разом два взвода репликантов?

Люди казались одинаковыми не только из-за одежды, а ещё и потому, что у них полностью отсутствовал волосяной покров, удалённый из гигиенических соображений. На шеях поблескивали массивные ошейники, содержащие – как знал из инструктажа Чимбик – заряды взрывчатки, активируемые по сигналу с пульта управления. Работа станций РЭБ надёжно блокировала все каналы станции, но ошейники оставались угрозой: если «мозг» устройства в течение десяти минут не получал сигналы от центрального компьютера, то инициировал подрыв.

– Подойдите ко мне, сэр, – скомандовал Чимбик ближайшему заключённому.

Тот, глядя на репликанта исподлобья, сделал неуверенный шаг. Раздражённый его медлительностью искусственный солдат схватил человека за плечо, проигнорировав испуганный вскрик, и сунул в замок ошейника чип-ключ, выданный сержанту офицером разведки.

– В шлюпку, сэр, – Чимбик, отшвырнув безвредное теперь устройство в сторону, подтолкнул дворнягу к ярко-жёлтому люку спасательной шлюпки.

Тот повернулся и с улыбкой спросил что-то по-французски.

«Как твоё имя?» – перевёл такблок.

– РС-355085, – машинально отозвался сержант, уже занимаясь ошейником следующего заключённого.

– Ну и имя, – задавший вопрос хлопнул сержанта по плечу. – Я напишу его кровью своей следующей игрушки, брат.

И поспешил к шлюпке.

Чимбик озадаченно нахмурился, недовольный качеством перевода. Откуда у игрушек кровь? Может, дворняга изъяснялся на одном из многочисленных наречий или использовал жаргонные выражения?

– Следующий… – Чимбик посмотрел, как Диего и Запал освобождают людей одного за другим.

Эта возня сильно тормозила процесс эвакуации, но другого выхода не было. Если ошейники сдетонируют в шлюпке, то до поверхности планеты доберутся лишь обезглавленные трупы. Конечно, при условии, что взрывы не повредят обшивку аппарата.

К вою тревожной сирены добавился новый звук. Чимбик насторожился, вскинув автомат. Но неприятность пришла откуда не ждали.

По коридору пронёсся ветер. Невозможное природное явление на космической станции. Если только…

«Они откачивают воздух!» – сообразил сержант.

Его догадку подтвердили сенсоры брони. В следующий миг Чимбик осознал, что произойдёт дальше: люди впадут в панику и бросятся к спасательному средству, напрочь позабыв про взрывные устройства на шеях. Тех, кто сохранит рассудок, просто затопчут. А если заключённые с ошейниками прорвутся в шлюпку, на операции можно смело ставить крест: детонирующая взрывчатка погубит тех немногих, кого успели погрузить репликанты. Даже если отдать ключи дворнягам – они не успеют избавиться от опасной ноши.

– Не пускай их в шлюпку! – приказал Чимбик Диего, наводя на людей оружие.

– Назад! – крикнул он. – Буду стрелять!

Впустую. Дворняги тоже сообразили, что происходит, и обезумевшая от ужаса толпа перла на репликантов, стремясь прорваться к спасительному люку.

– Запал, пуск! – скомандовал сержант.

Запал тут же стукнул по алой кнопке пуска. Хлопнули пиропатроны, отстреливая аппарат. Вот только люк стыковочного узла станции, служащий для сохранения герметичности при отстыковке шлюпки, остался распахнутым.

Чимбика словно ударила исполинская рука. Такблок брони тут же отреагировал на изменение и активировал магнитные захваты подошв, удерживая репликанта на палубе, но сержанту всё равно пришлось несладко. Мощный поток воздуха выдувал его в космос.

Голоса командиров групп, зазвучавшие в эфире, ясно показали, что подобное происходило на всех палубах станции. Отлично начавшаяся операция вдруг пошла наперекосяк, лишний раз подтвердив мудрость, что так любили цитировать инструкторы на Эгиде: если всё идёт ровно – это не к добру. Единственное, что радовало – обошлось без потерь среди коммандос. Никого не ранило, не выкинуло в космос. Судьба прочих волновала сержанта куда меньше.

Чимбик равнодушно смотрел, как мимо него проносятся визжащие от смертного ужаса люди и вылетают в открытый люк. Один из заключённых ухватился за плечевой ремень сержанта и принялся бить репликанта по броне то ли в приступе бессильной ярости, то ли в поисках спасения. Чимбик отработанным движением сломал ему руку, отрывая от снаряжения, но человек, казалось, этого не заметил. Намертво вцепившись в репликанта, заключённый смотрел на него вытаращенными глазами, судорожно разевая рот в попытке вдохнуть ещё хоть немного воздуха. Удары, которыми он осыпал сержанта, становились всё слабее и слабее, пока, наконец, не прекратились совсем.

Чимбик оттолкнул труп и с досадой огляделся. Задание, поначалу довольно лёгкое, обернулось провалом. Процент эвакуированных ничтожно мал, особенно на фоне погибших, и сержант вполне обоснованно подозревал, что командование этому факту не обрадуется. Сами покойники Чимбика не волновали – всего лишь очередная партия дворняг, для сержанта ничем не отличающихся от тех, кого он всего полгода назад уничтожал по приказам Консорциума.

Несколько камер оказались закрыты – очевидно, некоторые заключённые смогли забраться в них, тщетно надеясь на спасение. Репликант не стал даже заглядывать внутрь, предпочтя вместо этого вернуться к терминалу охраны. Вновь воткнув штекер в разъём, Чимбик принялся скачивать базу данных по заключённым, содержавшимся на этой палубе.

– Садж, ты что делаешь? – полюбопытствовал Блайз.

– Хочу узнать, чем эти люди были так ценны, что их предпочли уничтожить, но не дать сбежать, – ответил сержант.

– Но приказа на это не было… – неуверенно протянул Запал.

– Запрета тоже, – ответил Чимбик. – Всё, уходим.

Блайз и Сверчок снялись с позиции и побежали к боту.

* * *

Планета Идиллия. Военная база «Эсперо-1»

– Брат, я же обещал, – прозвучал голос над ухом сержанта.

Чимбик проснулся и рывком сел на койке.

– Как ты сюда попал? – спросил он у человека в оранжевом комбинезоне.

Точнее, у Камиля Идо, серийного убийцы, известного под прозвищем Каллиграф. Он любил оставлять полиции послания, написанные на стене аккуратным, каллиграфическим почерком. Только вместо краски использовал кровь жертв, девушек в возрасте от четырнадцати до двадцати четырех лет.

– Да пропустили, – беспечно отмахнувшись, ответил убийца. – Я же тебе подарок принёс. Смотри.

Протянув руку, Камиль картинным жестом указал на связанных женщин, уложенных в ряд на полу. Эйнджела, Свитари, бейджинка Расмира и рыжая Амели молча смотрели на Чимбика потухшими, безжизненными глазами.

– Я обещал написать твоё имя кровью новой игрушки, – поигрывая неизвестно откуда взявшимся ножом, улыбнулся Камиль. – Выбирай, чьей.

Репликант рванулся к злобному дворняге. Убить, разорвать на куски голыми руками! Вот только тело отчего-то не подчинялось сержанту.

Зарычав от ярости, Чимбик напряг мышцы… И проснулся.

Вскочив с койки со сжатыми кулаками, готовый к драке, Чимбик огляделся. Ни тел, ни крови, ни Камиля Идо. Сон. Просто сон.

Шумно выдохнув, Чимбик опустил руки и сел на мокрую от пота кровать.

– Сон… – глухо произнёс он и задумался.

Никогда раньше ему не снилось ничего подобного. Репликанты видели кошмары о группе контроля, о криокапсулах, но не о людях. Странное ощущение, которое сержант не мог облечь в слова. Оно походило на то, что он испытал на Эдеме, когда невольно искал взглядом Блайза и девушек среди трупов и пожаров в космопорте. Страх за близких.

Чимбик потряс головой, стараясь прогнать воспоминания о странном сне. Напрасно. Будто что-то холодное и липкое засело в груди, мешая сердцу биться в привычном размеренном ритме. Эйдетическая память услужливо воспроизвела всё, что репликант успел прочитать об освобождённых им дворнягах. Убийцы, насильники, торговцы наркотиками и прочие преступники, приговорённые к переработке в киборгов. Командование сочло полезным не уничтожать их вместе со станцией, а выпустить на волю, любезно доставив на поверхность Акадии в спасательных шлюпках.

Ещё три месяца назад сержант оценил бы решение руководства занять ресурсы противника поимкой сбежавших опасных преступников. И единственное, что волновало бы Чимбика, – провал операции. Но теперь, когда в его жизни появились люди, судьба которых волновала сержанта… Теперь симпатии Чимбика оказались на стороне командира станции, разгерметизировавшего отсеки. Окажись на его месте сам сержант – поступил бы точно так же. И перед смертью, глядя на приближающиеся ракеты, жалел бы лишь о том, что разгерметизация не убила и репликантов.

Спать больше не хотелось. Одевшись, сержант вышел на улицу – посидеть в курилке, надеясь, что свежий воздух развеет воспоминания о нелепом сне.

Несмотря на глубокую ночь, в курилке над шахматной доской сидели Стилет и Блайз. Очередное нарушение, казавшееся Чимбику немыслимым ещё три месяца назад. Сейчас сержант плевать хотел на распорядок.

Глядя на братьев, Чимбик понял, что ему необходимо побыть рядом с кем-то настоящим и живым. Воспоминания и сны в последнее время приносили лишь странные мысли и смутную тревогу.

Коротко кивнув, он сел на свободное место и с наслаждением глубоко вдохнул. Пряный идиллийский воздух до сих пор вызывал у Чимбика, да и у остальных репликантов, благоговейный восторг. Все они молча радовались уничтожению Эгиды – это увеличивало шансы на постоянную дислокацию здесь, на Идиллии. Если бы устав позволял ночевать за пределами казармы – репликанты устраивались бы прямо под открытым небом, подальше от осточертевших стен и переборок.

– Чего не спишь? – поинтересовался Блайз, двигая шахматную фигуру.

Доску ему подарил Саймон, который получил ей от одного из охраняемых людей. Он же, как подозревал сержант, подкидывал Блайзу и новые книги, выходящие за рамки разрешённого командованием списка

Поколебавшись, Чимбик всё же решился рассказать о недавнем сне. Если он и готов был поделиться творившимся в душе, то только с Блайзом и Стилетом. И с Эйнджелой. Но вряд ли ему когда-то выпадет шанс сказать ей хоть что-то.

– Да приснилось странное…

Братья слушали внимательно, позабыв даже про игру. Когда Чимбик замолчал, они переглянулись, и Стилет осторожно сказал:

– Мне кажется, дворняги называют это совестью. Мы не должны сожалеть о выполнении приказа. Это сочтут дефектом. Не рассказывай дворнягам. Никому. Особенно группе контроля.

Блайз согласно кивнул.

– Яйцеголовые всё хорошее в нас считают дефектом. Цепным монстрам не нужны ни сомнения, ни сожаления, ни совесть.

– Сам додумался, или Ри подсказала? – с интересом посмотрел на него сержант.

– Ри, – широко ухмыльнулся Блайз. – Я тогда ни о чём не сожалел.

– А сейчас? – спросил Чимбик.

– Только о том, что её нет рядом.

От казармы к курилке двинулась ещё одна фигура со стаканом сока в единственной уцелевшей руке.

– Чего не спите? – спросил Брауни, подойдя.

Его выписали сразу, как только врачи признали раненого ограниченно годным к выполнению служебных обязанностей. Пока не был готов протез, однорукий репликант дежурил по казарме или ходил в наряд по штабу посыльным: атавизм, сохранившийся в армии на случай отказа средств связи.

– А ты? – ответил вопросом на вопрос Чимбик.

– Я в госпитале на год вперёд выспался, – Брауни несколько неуклюже сел на лавочку.

Выглядел он не очень весело.

– Ты чего такой хмурый? – поинтересовался Блайз.

– Да… – однорукий вздохнул и признался:

– Не хочу завтра в город идти.

Даже Блайз не задал вопрос – почему? И так ясно, Брауни стыдился увечья. В столовой он всегда становился так, чтобы раздатчицы не видели пустой рукав, приколотый к плечу, а в остальное время сторонился идиллийцев, огрызаясь на любую попытку завязать разговор.

– Я тоже не хочу идти, – нарушил тишину Чимбик. – Как говорят дворняги, к чёрту.

– Что «к чёрту»? – не понял Блайз.

– Ширму, которую нам покажут, – объяснил Чимбик. – Все эти кварталы для туристов и прочий камуфляж. Но у нас приказ. Сам слышал, надо создать видимость присутствия большого количества войск. А раз приказано отдыхать – придётся отдыхать.

– Да, садж, – уныло отозвался Брауни.

Когда устанет даже смерть

Подняться наверх