Читать книгу Наш собственный конец света - Александр Игоревич Васильев - Страница 5

1

Новое сообщение

Здравствуй, Кото. Вот я наконец и добралась до Окинавы.

Ещё раз прости меня за этот отъезд, но ты же понимаешь, что я не могла придать свою мечту, тем более в такое время, когда близится война.

И вот моя мечта сбывается.

Я с легкостью прошла все тесты, хотя и не росло поначалу что-то на «психологической устойчивости». Ха, здесь ты, наверное, покачаешь головой и скажешь: «Не удивлён». И я всё прекрасно понимаю, однако, на тот момент я готова была провалиться сквозь землю. Но все обошлось и…

Я поступила!!!

Ввиду военного положения и готовящейся войны сроки обучения были снижены до предела. И поэтому ровно через год я стану пилотом!

Хотя многие преподаватели, а им больше известно, что на самом деле творится в мире, поговаривают, что наш курс может не успеть закончить хотя бы этот минимум.

Кото, мне так страшно. Если те разрушения и убийства, которые проводит агрессор не являются войной то что же будет, когда придёт та война, которую ждут?

Уже столько людей погибло, столько городов стёрты с лица земли, а мы все ещё имеем только военное положение.

Знаешь, на моем курсе есть такие люди, которые уверены, что мы проиграем эту войну. Да и во всей академии их найдётся не мало.

Я как-то спросила у одного, если он не верит в свою победу, то зачем же тогда поступил в военную академию, а тем более на пилота мехи? На что он ответил: «Это моя мечта быть пилотом».

Даже будучи уверенным, что он погибнет, ради своей мечты он готов идти до конца.

На моем курсе нет ни одного человека, который не считал бы свое дело призванием. Мы все здесь позову сердца.

Хотя почти все боятся начала войны.

Я помню, что ты её никогда не боялся. Ты свято верил, что наша страна не сможет проиграть ни одному интервенту.

«Это при нашем-то вооружении? – говорил ты. – И при таких-то пилотах?»

Однако, указывая в последнем на меня, ты всегда несколько лукаво улыбался.

Я знаю, ты верил в мою мечту. Но при этом мы оба хорошо знали мой характер, при котором я, как и подавляющее большинство, могла не пройти тест «психологической устойчивости».

Эх, полагаю, если бы не война, требующая пилотов, я возможно не поступила бы.

Грустно это осознавать. Ты всегда был реалистом (хоть и делал для меня исключения) и уверена, эта мысль сидит догматом в твоей упрямой голове.

Дорогой Кото, просто поздравь меня, ибо больше не может быть по-другому и моя мечта сбудется. Я свято в это верю; я стану пилотом, причём одним из лучших!

В иное время ты бы порадовался за меня. Но сейчас, когда, только окончив обучение, мне придётся в реальном бою без опыта пилотировать боевую меху…

Наши преподаватели сказали, что предполагаемый процент выживания в первом бою с агрессором будет составлять примерно 10 – 15 процентов.

Этого слишком мало для шансов на успех. Однако, не стоит забывать, что те 10 – 15 процентов выживших приобретут стоящий опыт в битве. И уже от них и следящих теоретиков будет зависит дальнейший исход войны.

Ну до этого ещё далеко, надеюсь. И не моей головой об этом думать, я пока ещё так далека от военного искусства.

Но я учусь. С новой программой практически нет свободного времени, а то что остается, все тратят на получение дополнительных знаний.

А впереди наряду с теорией ещё и практика. Когда все будем успевать не знаю.

Милый Кото, а помнишь сколько свободного времени у нас было в детстве? И мы почти всегда проводили его в месте.

Я никогда не забуду начальную школу, когда сразу после последнего звонка ты вбегал в мой класс, брал меня за руку и мы как ошпаренные выбегали на улицу.

Я помню, как поначалу нам кричали вслед: «А где пожар?». А потом, только завидев тебя в дверях: «Опять пожар?»

Меня всегда это смешило.

Нет не твоя неуемность, а общая реакция на это.

Нас всегда дразнили за это. На моей парте от обидных слов не было места. И каждое утро я смывала с доски те же оскорбления и рисунки. Однако, я просто не обращала на это внимание.

О том, что происходило в твоем классе, ты постоянно отмалчивался. Оно и понятно: ты же гордый мужчина. Хи. Но я помню, как иногда ты уходил домой без обуви, да и постоянные синяки и ссадины говорили мне больше твоих слов.

На мои вопросы «откуда» и «почему» ты всегда отмахивался рукой, широко улыбался и менял тему. Да ты умел уходить от ответов, но… может это я позволяла тебе так делать?

А вообще, у нас ведь никогда не было друг от друга секретов. И мы всегда были вместе сколько себя помню.

Ты мог найти меня в любом месте города. Мы каждый проулок там знали наизусть. Помню, как в 15 лет я убежала из дома, поссорившись с родителями. Я в тот день подала документы в военную академию. А мама с отцом всегда были против моего решения стать пилотом. Они всегда боялись войны и хотели оградить меня от неё.

Так вот я убежала из-за серьезных разногласий и весь день гуляла по окраинам. Потом я встретила весёлую компашку с пивом и… А вот дальше я помню только как ты меня будишь, а потом мягко подхватываешь на руки и что-то бормоча себе под нос несёшь меня по тёмным улицам погрузившегося в сон города.

Я тогда в первый и в последний раз пила спиртное.

Мне стыдно вспоминать тот день. Однако, твои нежные руки и тёплые слова, нашептанные мне уже в твоей комнате, были для меня тогда всем. Ты не ругал меня, но понял и принял даже такую пьяную и глупую дуру.

Я уже не помню тех слов, что ты тогда нашептал, но приятное и тёплое ощущение от них хранится со мной до сих пор. Спасибо тебе за эти слова. За ту надежду которую ты мне тогда подарил.

Стыд и счастье, перемешанные в этом смутном воспоминании очень странно на меня действуют. И я никак не могу понять почему именно я всякий раз начинаю плакать.

Вот и сейчас мои глаза вновь стали мокрыми, а у меня скоро лекции и бесконечные тесты.

Милый Кото, мне пора заканчивать. Но я обязательно напишу тебе вновь, как только у меня появится свободное время.

До встречи.

С любовью, Тихиро.

Сообщение сохранено

Отправить? «Да», «Нет»…

2

Новое сообщение

Здравствуй, Кото.

Прости, что так долго не писала.

За эти прошедшие два месяца у меня не было ни минуты свободного времени. К тому же связь на территории академии была заблокирована. Это из-за того, что на лекциях нам начитывалось много секретной информации, касающейся нашего вооружения и в частности: строения и принципы действия боевых мех.

С нас, конечно, взяли подписки о неразглашении и даже клятвенное заверение молчать. Однако, все равно было решено запретить связь с внешним миром.

После двух месяцев, казалось, неиссякаемых лекций и тестирований, наш курс (кстати 20 процентов были отсеяны) перевезли на военно-морского базу.

Здесь тоже не разрешена связь с внешним миром. Но я не смогла расстаться со своим телефоном и у меня получилось его пронести. А недавно я к удивлению, обнаружила, что на территории базы есть сеть, только включена она не всегда. Это видимо для тех, кто носит высокий чин (у одного из Генералов я видел сотовый), – им значит доверяют.

Правда у меня есть подозрение, что вся сеть прослеживается и прослушивается, а значит, как только я отправлю это письмо, меня сразу поймают.

У меня будет, как минимум, выговор с занесением в личное дело. А может и хуже.

Стоило бы опасаться. Однако, я же не собираюсь выдавать государственные тайны, а посему, как бы плохо всё не было, я знаю, что меня не выкинут и не отстранят: я одна из лучших кадетов. Да и знаю теперь достаточно много, чтобы от меня избавиться.

Я им нужна. Ибо война скоро, а пилотов слишком мало.

Да, я слишком самонадеянна и сейчас подвергаю опасности свое будущее. Но я очень долго тебе не писала, чтобы упустить такую возможность.

Дорогой, Кото, как же мне не хватает твоей беззаботной и весёлой улыбки, твоих тёплых речей и нежных объятий.

Каждый раз перед сном я вспоминаю наши долгие прогулки, часовые посиделки и разговоры. Разговоры обо всем на свете.

Я никогда не забуду те наши последние летние дни вместе, когда мы часами сидели под заброшенным и почти разнесенным агрессорами мостом. Но как странно, я уже не могу вспомнить его названия. Что-то связанное с надеждой…

И вот наши разговоры под этой разрушенной надеждой…

Хм.

Они всегда были о серьезном. Ты порой затрагивал такие темы, от которых хотелось плакать.

Наш мир погружался в пучину страха и предстоящей войны. Неизвестный агрессор нападал с жестокой неожиданностью, появляясь то в одном месте, то в другом, и так же неожиданно прекращал уничтожение и исчезал. И никто не знал, кто они и что из себя представляют. А военные силы обороны ввели полную секретность касаемо самого агрессора и стратегии войны. И вскоре перехватили власть в свои руки.

Тактика о неразглашении и полное неведение того, что творится в мире, да военное положение – это всё, что у нас было. И тебя это всегда бесило.

Милый, Кото, я помню, наверное, каждое твое высказывание по поводу существующей политики. Каждую фразу в отношении военных, не проявляющих никаких действий к агрессору. Я помню твой дрогнувший голос, когда ты говорил о жертвах и последствиях.

Я всегда слушала тебя с особым вниманием, хоть ничего и не могла сказать в ответ. Тогда я ещё очень плохо разбиралась в состоявшемся положении дел. Да и настоящей информации у нас в общем-то не было.

Я просто мечтала стать пилотом и поскорее вступить в войну.

Какая глупая самоуверенность, при полном отсутствии знания о состоянии дел.

«Девчонка», – с насмешливостью сказал бы ты. Да ты и не раз высказывался о моей простоте.

И ты был прав. Ты всегда был прав, только я ещё ничего не понимала. Это сейчас я знаю гораздо больше того, о чем мы только догадывались тем летом. И то, всего положения вещей даже нам не говорят.

О сколько бы я сейчас отдала, чтобы хоть пару часов вновь посидеть вдвоём с тобой под разрушенной надеждой (я когда-нибудь вспомню название моста) и рассказать тебе все, что я знаю сейчас. Какой же диспут у нас был бы.

А помнишь, как мы впервые набрели на этот мост?

Мы, конечно, и раньше по нему ходили, пока район с ним не подвергся нападению агрессора. Но мы никогда и не думали, найти там своё маленькое тихое место.

Через день после разрушения этого района, когда военные, тщательно его смотрев, сняли оцепление, ты постучал в дверь моего дома и тихо предложил пройтись.

С введением военного положения я неоднократно видела твое лицо омраченным, но в тот раз… Дорогой, Кото, я увидела в твоих глазах настоящий страх.

В тот раз мы впервые увидели воочию тут ужас, который оставляет после себя агрессор: катастрофические разрушения и ещё не все убранные санитарами тела.

Ты шел стойко, держа себя в руках, твой взгляд был напряженным, а губы сжаты в тонкую линию. Я же тихо шла рядом, вцепившись в твою руку и с ужасом смотрела по сторонам. А потом мне стало плохо. Помню, как в глазах потемнело, а уже в следующее мгновение ты аккуратно треплешь мои щеки и пытаешься меня успокоить. Мы сидим под этим мостом в свете дисплея твоего телефона, а я рыдаю и никак не могу остановиться.

Самого момента как ты перенёс меня под разрушенную надежду я не помню, видимо потеряла сознание.

В тот день мы просидели под мостом до самого комендантского часа. Всё это время мы просто молча сидели на голой земле прижавшись друг к другу. Я дрожала от холода, а ты крепко обнимал меня, положив мою голову себе на плечо.

В тот день я приняла окончательное решение, что стану пилотом именно боевой мехи.

«Глупое и бесповоротное решение», – ведь так ты сейчас подумал, верно?

Но тогда я впервые пошла против собственных страхов.

Я всегда мечтала быть пилотом, но только в тот день я поняла, что это теперь не просто прихоть, а огромная ответственность. Ответственность не только за свои идеалы, но из-за судьбы множества людей.

Я понимаю, что я всего лишь одна из множества ролей в надвигающейся войне, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы моя меха достойно послужила для будущего нашей нации. Пусть я даже и не выживу в первом бою, но я буду знать, что в эти минуты битвы учёные и теоретики получат какие-то данные. Ведь именно от первого боя зависит наше будущее.

Я пишу все эти красивые и важные слова, а у самой сердце замирает от страха.

Я все больше и больше начинаю бояться этой войны.

Дорогой, Кото, как же я хочу, чтобы ты меня сейчас крепко обнял и успокоил. Мне так грустно от того, что мы так далеко друг от друга. Мне не хватает твоего присутствия, твоего тепла и твоей неизменной глубокой веры в то, что все будет хорошо.