Читать книгу По дороге в Самарру (сборник) - Александр Иванов - Страница 3

Леночка (Елена Ивановна Витейкина) вселилась в эту однокомнатную квартиру несколько недель назад. После смерти матери им с братом удалось разменять их бывшую трёшку с проходной гостиной на две полноценных однушки в спальных районах Москвы. Ей досталось Марьино. С братом они виделись нечасто. После окончания института её жизнь протекала незаметно и тихо.

В свои тридцать лет Леночка была ещё не замужем. Нет, безусловно, с девичеством она успешно распрощалась ещё в студенческие годы; романтическая поездка за город, костёр, писк комаров, сухое вино, песни под гитару в компании друзей и однокашников – всё так, как было принято в их среде. Роман, высокий парень из параллельной группы, которому она давно симпатизировала, оказался с ними.

Прошло девять лет, но этот, впоследствии куда-то исчезнувший, «негодяй» до сих пор отчего-то периодически снился ей. В этих снах она всегда бросала ему в лицо что-то резкое и обидное.

Но как бы то ни было, до сегодняшнего времени настоящих женихов так и не нашлось. Все её коллеги женского пола были обладательницами мужской половинки, а иногда даже более. И у неё тоже был Валера. Он как-то незаметно появился в её жизни пару лет назад.

Валера жил с мамой, и это обуславливало чрезвычайную сложность организации их редких свиданий. Он иногда дарил ей гвоздики. Зимой он заворачивал их в газету, которую часто забывал снять, перед тем как вручить букетик. Леночке казалось, что наличие газеты отчего-то явно обесценивало факт вручения цветов. Он был очень аккуратен, хотя и слегка забывчив. Истончёнными чертами лица Валера чем-то напоминал ей актёра Т. в молодости. Презервативы он приносил с собой.

Закончив пединститут и отработав четыре года учителем в средней школе № 131, Леночка получила долгожданное и давно обещанное подругой покойной матери место в районо. Эта работа, в отличие от поприща школьного учителя, не требовала постоянного нервного напряжения.

О своём пребывании в том среднеобразовательном учебном заведении она старалась не вспоминать. Эти воспоминания неизбежно вызывали ощущение неосознанной тревоги, которая, как ей казалось, была сродни ощущениям подраненного голубя, гоняемого дворовыми мальчишками подле дома. Однажды в детстве ей довелось наблюдать эту немилосердную забаву. Тогда ребяческое восприятие запечатлело и отложило в потайной карман её подсознания тревожное чувство, непонятным образом охватившее её, когда Леночка представила себя на месте этой птицы.

Отца она помнила плохо. Он неизменно вспоминался ей в виде некой иконы: мягким, безмолвным и словно бы бестелесным образом на фоне семейного порядка и дисциплины. Леночка признавалась себе, что не смогла бы узнать его, встреться он ей сейчас на улице. В их семье мать была центром фамильной композиции, задним планом которой служил слоган правильного образа жизни: «Нет алкоголю, табаку и жирной пище!».

Так же, молча, отец исчез из их жизни, бесшумно переселившись в другую семью, в Ленинград. Её мать была властной женщиной и тяжело переживала личную драму. Присвоенному ею себе самой статусу был нанесён жестокий удар. Поначалу, в сердцах, она даже рвала приходившие по почте извещения о переводе алиментов. Но понемногу жизнь взяла своё.

С Валерой Леночка иногда ходила в кино или театр. Такие выходы он планировал тщательно и загодя: бюджет банковского клерка не мог выдержать премьерных расценок московских театров. Валера не обременял мыслей Леночки. Она вспоминала о нём только тогда, когда он напоминал о себе сам. Он всегда предварительно звонил по телефону.

Лестничную площадку на третьем этаже её нового жилища Лена делила с тремя соседями. С ними она была уже поверхностно знакома. Через дверной глазок ей удавалось дополнительно наблюдать за их повадками и кругом общения.

Справа от её двери обитала пожилая неприметная пара. Иван Сергеевич и Мария Петровна. Держались они нейтрально и были немногословны. Мужчина в будние дни рано утром уезжал на работу. В выходные супруги на своих «жигулях» отбывали на дачу.

Следующую квартиру снимала молодая семья приезжих строителей из Молдавии. Саша и Марьяна. Они работали в паре, и увидеть их можно было нечасто.

А квартиру напротив занимала эффектная старуха Роза Илларионовна. Она часто сидела на скамейке в сквере напротив их дома, дымя папиросой. Одета она была всегда, как теперь принято говорить, винтажно: добротные, хорошо сохранившиеся вещи, бывшие в моде в конце шестидесятых годов, убедительно выделяли её из сонма московских обывателей их квартала. Кипенно-белый кружевной воротник всегда облегал её сморщенную шею. Атласная лента непременно украшала её прическу. Таких старух Леночка раньше встречала только в театральных фойе.

Роза Илларионовна разговаривала громко, держала спину прямо, а голову высоко. Леночке довелось слышать, как её соседка отчитывала Марьяну и Сашу за беспорядок под почтовыми ящиками. Первое время, проходя мимо и здороваясь с ней, Леночка всякий раз явственно ощущала на своей спине её взгляд, отчего немного терялась.

В этом году апрель выдался тёплым. Похоже, что сирень должна была распуститься ещё до майских праздников. До них оставалось пару недель. Пригревающее солнышко выманивало в окрестные скверы и парки не только мамаш с детьми, но также молодёжь и даже местных бомжей. Старуха тоже выходила погулять вместе с котом, которого отпускала на газон, но придерживала на поводке. Этот крупный рыжий кот имел совершенно разбойничий вид.

Пару раз Леночка в дверной глазок наблюдала, как к соседке напротив приходил рослый молодой мужчина в косухе. Правда, его она видела только со спины. Роза Илларионовна всегда встречала его радостными возгласами. Причём из открытой двери Леночка слышала громкую музыку. Ей даже померещилось, что это были хиты Сукачёва.

Казалось, что соседи по лестничной клетке держатся с Розой Илларионовной осторожно и сухо. В общем, эта старуха оставалась пока непонятной личностью, и Леночке отчего-то ужасно хотелось познакомиться с ней поближе. Но тут нужна была какая-то комбинация, наподобие шахматной. Здороваясь в очередной раз, решилась:

– Здравствуйте, Роза Илларионовна! Как ваше здоровье?

– Да ничего, милая. Слава богу!

– А заходите ко мне на чай! Я приглашаю. У меня и тортик припасён! Поболтаем! А?

– Ну, как вы выразились, «болтать» мне недосуг, но всё равно приму предложение. Через полчасика устроит?

– Жду!

Ровно через тридцать минут раздался звук дверного звонка. С собой Роза Илларионовна принесла чудесное овсяное печенье собственной выпечки.

Так и началось. Здоровались они уже по-свойски. А через неделю шахматная комбинация продолжилась с ожидаемым результатом: старуха пригласила Лену к себе.

Роза Илларионовна занимала типовую двушку. Как и ожидала Елена, квартира была обставлена тяжёлой, наверное когда-то дорогой, мебелью. Мебель была старой. Кое-где обивка была протёрта почти до дыр. В квартире было чисто, но пенсионный бюджет хозяйки угадывался безошибочно. Елена ожидала, что почувствует запах тлена, так часто сопровождающий быт одиноких пожилых людей. Но его не было.

А вот застоявшийся табачный дух здесь ощущался, как в любом жилище, в котором хозяева курят. На резном столике в гостиной обнаружилась пачка папирос «Герцеговина Флор» и стояла пепельница.

– Присаживайся, милочка, – пригласила Роза Илларионовна и, опираясь на трость, пошла на кухню.

– А я вам помогу стол приготовить. Я ведь не совсем гость – я ещё и соседка!

– Не буду возражать. Уж подсоби!

Леночка украдкой оглядывалась по сторонам: кухонная мебель была совсем обшарпанной, обои тоже давно требовали замены. Через буфетное стекло она увидела початую бутылку коньяка.

Пока закипал чайник, они достали печенье, нарезали принесённый Леной тортик и сервировали столик в гостиной. На фоне кухонной убогости остатки чайного сервиза, которые откуда-то достала Роза Илларионовна, поразили Леночку своим нездешним изяществом: солнечные лучи свободно пробивались через тонкие стенки чайных чашек. Заметив тень лёгкого удивления на её лице, хозяйка произнесла:

– Настоящий китайский… Сейчас таких не купишь.

Когда они расположились за столиком в гостиной, появился тот самый рыжий кот. Он молча подошёл к Леночке и запрыгнул к ней на колени.

– Батюшки мои! – вскинула руки хозяйка. – За всю жизнь этот старый разбойник только к моему Василию сам на колени и запрыгивал. Да ещё к внучку бывает, когда тот ко мне заглядывает.

Поглаживая кота, Леночка, не поднимая глаз, почувствовала, как Роза Илларионовна пристально посмотрела на неё, словно что-то выискивая на её лице.

Они долго и неторопливо пили чай. Леночка видела на стенах множество чёрно-белых фотографий и дагеротипов, помещённых в узорные, классические рамки. Памятуя, что теперь её ход в затеянной «шахматной партии», она вкратце пересказала сюжет своей жизни, почти ничего не утаив. Пропустила только про Валеру.

Хозяйке шёл девятый десяток. Кроме внука, родни не осталось. Единственный сын с невесткой давно умерли, подцепив какую-то заразу в Африке: они были врачами – эпидемиологами. Муж её, Василий, скончался девять лет назад. Внук жил отдельно и заезжал пару раз в месяц. Ответные ходы хозяйки были осторожными. Расспрашивать сама Леночка пока что не решалась.

Хозяйка закурила, лихо заломив папиросину.

– Отчего не замужем? Вроде руки-ноги на месте. Да и всё остальное, как я погляжу, – вдруг спросила Роза Илларионовна.

– Да как-то не сложилось. Но я пока и не стремлюсь, – смутилась Леночка.

– Ну, ты мне-то не заливай, милочка! Любая женщина замуж хочет! Ты вроде девка видная. Откормить да приодеть тебя поярче… Торопись, короток бабий век! И гони от себя всяких-разных, которые по касательной. Настоящие мужики-то ещё не перевелись!

Не ожидавшая такого поворота беседы, Лена не нашлась что ответить.

– А курить бросить вы не пробовали, Роза Илларионовна? Вредно ведь очень!

– Жить вредно, душа моя! Эту привычку я ещё девчонкой в войну приобрела. И сейчас ограничивать себя не собираюсь, хоть и дорог нынче табачок-то! Вася мой тоже посмолить любил.

Неделю спустя, возвращаясь с работы, Леночка заметила знакомую фигуру Розы Илларионовны в скверике подле их дома и решила подойти – поздороваться и посидеть на уютной парковой скамейке. Соседка была со своим котом, сидевшим на траве рядом.

Направившись к ним, Леночка увидела подбежавшую крупную собаку, которая с рычанием попыталась подступиться к коту. Неожиданно Роза Илларионовна встала и с поразившей Леночку решительной проворностью замахнулась на пса, отскочившего при виде её занесённой трости. Это был жест!

– Здравствуйте, Роза Илларионовна! Всё воюете?

– Здравствуй, милочка! Да вот, – с усмешкой отвечала старуха, – до сих пор приходится защищать своих!

– А не боязно вам? Кто её знает, что у этой собаки на уме?

– А волков бояться – друзей потерять! Собаки и страх, и превосходство прекрасно чуют. Особенно вот такие дворняги.

Солнце ещё пригревало. Предзакатные лучи проникали через ветви деревьев, оторачивая предметы нежной золотой каймой. Уходить Леночке не хотелось. Хотелось вот так сидеть рядом, подставив лицо этим греющим лучам.

Ночью Леночке приснился сон. Роза Илларионовна сидела в своём кресле и молча смотрела на неё через очки в тонкой золотой оправе. И только сейчас, во сне, Леночке показалось, что она разглядела в её облике что-то значительное, то, чего никак не могла предположить увидеть в человеке её возраста. С таким же удивлением в Турции она однажды увидела обломки античных колонн на дне прозрачного водоёма, вдруг осознав, что древние народы – это не картинки в учебниках, а живые люди, обитавшие до неё на поверхности земли в этом самом месте. Во сне старуха протягивала ей красную атласную ленту.

Сны ей снились редко, и потому весь день она провела под его впечатлением. А вечером позвонил Валера. Разговор не вязался. После общения со своей соседкой Леночка отчего-то вдруг почувствовала всю пресность их отношений со своим «бойфрендом». А ведь действительно, всё общение было ровным, словно однотонное ковровое покрытие на полу её спальни: никаких красивых узоров, на которые можно было бы любоваться по прошествии времени, не просматривалось. Встречаться она не захотела и отказалась под каким-то предлогом.

Наступали майские праздники. Стояла совсем летняя погода. Площади и скверы столицы заполнялись предпраздничной суетой. В очередной раз Роза Илларионовна пригласила Леночку к себе накануне Первомая.

Хозяйка тонкими ломтиками нарезала лимон. Распечатала припасённую плитку шоколада и достала из буфета початую бутылку коньяка. Коньяк был пятизвёздочным, дагестанского разлива. Откуда-то появились маленькие серебряные рюмочки с чеканным рисунком.

– Откуда острые ножи, Роза Илларионовна?

– А всё внучок мой, Ромка. Заскакивает иногда. С ним и выпить бывает не скучно. Беспутный! Разбежался вот со «своей». Но люблю его. Грозится прыжок с парашютом (забава молодёжная) мне на день рождения презентовать!

Ну что, милая, пойдём в гостиную, выпьем по маленькой?

– А я вот крепких напитков побаиваюсь.

– А я люблю иногда пропустить в хорошей компании! Что смотришь? Думаешь, старая перечница, а всё туда же? И тебе советую, не гнушайся! Это я как врач говорю. Кровь по жилам быстрее бежит. Главное, меру знать.

– Не перестаёте вы меня удивлять, Роза Илларионовна!

– Это ты меня лет тридцать-сорок назад не знала! Мы с моим Васей душой всех компаний бывали. А как танцевали!..

Они сели за столик, и хозяйка осторожно разлила тягучую янтарную жидкость по рюмкам.

– За что же выпьем?

– Давай за праздник Великой Победы, что ли?

– И за вас!

Они выпили. Коньяк был хорош. На какое-то время замолчали. Елена смотрела на чёрно-белые фотографии, развешанные по стенам квартиры.

– А расскажите о себе, Роза Илларионовна. Покажите, где ваш супруг Василий.

Они долго разговаривали. Затем выпили ещё по рюмке.

Со своим мужем Василием Роза Илларионовна познакомилась в её медсанчасти, в конце войны. Молодой капитан попал туда с ранением средней тяжести. С этого всё и началось. Потом уже не расставались.

Интонации, с которыми Роза Илларионовна упоминала в разговоре своего Васю, каждый раз вызывали у Леночки чувство непонятной светлой зависти к какой-то неизвестной ей доселе субстанции, о существовании которой в тот момент можно было догадаться, только видя устремлённый в себя, застывший на какое-то мгновение, взгляд этой пожилой женщины.

– После войны тяжело жили, бедно. Нынешней молодёжи и представить такое сложно. Жить хорошо – не плохо, но плохо забывать, чем это всё досталось! Смотрю нынче телевизор и говорунам некоторым поражаюсь! О чём бы ни заговорили, всё-то у них на деньги переводится: кого сердить не стоит, на чью сторону встать и сколько всё это будет стоить. В наше время таких вопросов не было! Погляжу я на этих умников, когда к их женщине на улице хулиганы пристанут! Посмотрим, какие они калькуляции вычислять начнут! Да и не заступятся они за своих…

Она помолчала.

– В войну все друг другу помогали. А сейчас слышу речи от некоторых, мол, что нам дала страна? Тьфу! Слышать противно. Им-то страна дала их самих. Обучила, вырастила да от кривых дорожек отвела! А вот что они стране дали, кроме вечного нытья?

Подошло и девятое мая. Накануне Леночка встретила Розу Илларионовну в сквере. Поздравила с наступающим праздником и пригласила к себе на очередное чаепитие. Та отказалась, сославшись на занятость.

Позвонил Валера. Леночка опять не захотела встречаться. На фоне сумасшедшей весенней круговерти образ Валеры как-то растворился и упал незаметной тенью в глубины её сознания. Что-то сдвинулось в ней. Она заметила, что стала чаще улыбаться сама себе без видимых причин. Заглядывала в зеркало. Нравилась себе.

С утра девятого Лена включила канал, где транслировали праздничный парад и затеяла уборку в квартире. Привлечённая посторонним шумом, доносящимся из коридора, она открыла входную дверь. Лестничная клетка была заполнена галдящими школьниками, с цветами окружившими Розу Илларионовну.

– Вот, – словно извиняясь, проговорила та, увидев выглянувшую на площадку Леночку, – поздравлять пришли!

Соседка была в парадном кителе подполковника медицинской службы, который был сплошь увешан орденами и медалями. Награды сверкали в лучах майского солнца, которое, врываясь через окно, заливало лестничный марш. Леночка застыла на месте, поражённая увиденным.

А рядом с Розой Илларионовной, широко улыбаясь, стоял давно исчезнувший «негодяй» Ромка.

29.04.2015.