Читать книгу Шелковый путь. Записки военного разведчика - Александр Карцев - Страница 8

На следующее утро в седьмом часу я был уже на баграмском перекрестке. Дежурный по контрольно-диспетчерскому пункту с радостью сообщает мне, что все машины на Кабул уже ушли. Ближайшая колонна через неделю. И еще. Согласно приказу командующего армией все передвижения автомобильной техники с 15 по 20 августа категорически запрещены. В связи с началом праздника Курбан. Что-то мне об этом вчера говорили в разведотделе. Надо было слушать внимательнее. Тем более что сегодня как раз 15-е число. Дежурный посоветовал добраться до аэродрома и поговорить с вертолетчиками. Их машины под приказ не попадали. Да и просто там мог оказаться попутный борт. Это был шанс!

И действительно, на Кабул был попутный рейс. Через Шиндант. Солидный крюк! Но мне повезло. В Кабуле не дали разрешение на посадку самолета советника, и он приземлился в Баграме. Через полчаса пришло разрешение. Договариваюсь с командиром экипажа. Командир дает добро. Поднимаюсь на борт. Пассажиры удивлены: вот из-за кого их посадили в Баграме. Ну что ж, людям свойственно заблуждаться. Я к их проблемам никакого отношения не имею. Пока.

Через пятнадцать минут самолет приземляется в Кабуле. В самом дальнем конце взлетно-посадочной полосы. Вам едва ли приходилось когда-нибудь пересекать пешком всю взлетно-посадочную полосу международного аэропорта. Не пришлось и мне. На полпути к пересылке меня подбирает УАЗик какого-то десантника. Он едет к штабу армии. Мне по пути.

Небольшие узкие улочки Кабула, по-восточному яркие и оживленные. В толпе мелькают европейские лица. Многие из женщин не носят паранджу. Бегают ребятишки, качаются на деревянных качелях, крутятся на деревянных каруселях. В небе парят самолеты, отстреливая тепловые ловушки. Удивительно колоритное смешение века четырнадцатого и века двадцатого. Бросается в глаза военное одеяние города, царандой (милиция) у зданий с автоматами. Бронированные стрелковые ячейки, бронетранспортеры на перекрестках.

От штаба армии до полка рукой подать. Жалко, что нет рейсовых автобусов. Приходится ждать попутную машину. Полковой контрольно-пропускной пункт. Посыльный помогает отнести мои вещи в штаб. Недалеко от штаба встречаю майора Аушева. Руслан Султанович – старожил в Афганистане. Третий срок. Прошел все командные должности от командира взвода до начальника штаба полка. Недавно получил звание Героя Советского Союза. По словам начальника разведки дивизии, в полку он царь и бог. Аушев пристально смотрит мне навстречу.

– Карпов?

Вот тебе на! Приятно, когда каждый встречный начальник штаба полка знает тебя в лицо. Но это не к добру!

– Так точно, товарищ подполковник. Старший лейтенант Карпов прибыл для прохождения дальнейшей службы.

Начальник штаба отвечает в полку за разведку. Возможно, он единственный человек в полку, который знает о моей реальной задаче. Но для меня было бы куда лучше, если бы о ней вообще никто не знал. Во многих знаниях многие печали.

– Хорошо. Иди, представляйся командиру. Я завтра еду в Баграм, подброшу до КП (командного пункта) батальона. Сбор в шесть у КПП (контрольно-пропускного пункта). Без опозданий!

Нет, если он знает о том, что мне надо в Баграм, знает он, видимо, немало. Трудно поверить, чтобы начальник штаба полка был знаком с каждым младшим офицером полка. Не его это уровень! И тем более заниматься частным извозом, развозить младших офицеров к месту службы, уж никак не входит в круг его обязанностей! В одном я ошибаюсь – Аушев действительно знает всех офицеров полка. В том числе и младших. А вот с частным извозом все гораздо проще – обычное везение. Аушева вызывают в Баграм, в штаб дивизии, я – всего лишь попутный груз. Попутный груз. Какая прелесть!

Представляюсь командиру и его заместителям. Сдаю предписание и иду устраиваться на ночь в общежитие. А утром на двух БМП мы выезжаем в Баграм. Продолжает действовать запрет на передвижение автомобильных колонн до двадцатого августа. На «броню» он не распространяется. Дорога пустынна и спокойна. И примерно через час мы подъезжаем к кишлаку Чауни. На его окраине, в старинной крепости XIII века, расположена десятая сторожевая застава. Командный пункт второго мотострелкового батальона 180-го полка.

Да, мне продолжает везти. По моим расчетам, в батальоне я должен был появиться не раньше двадцать третьего. Сегодня – шестнадцатое. Идем с опережением графика. Хотя куда я спешу? Непонятно. Важно другое: началась вторая неделя моего пребывания на войне, а мою красную фуражку все еще не прострелили. Это просто замечательно! Я до сих пор хожу в повседневной форме – это в Афганистане большая редкость. Солдаты и офицеры одеты в экспериментальную полевую форму. Но я переодеваться не спешу: шитые сапоги, генеральская рубашка, фуражка Центрального экспериментального пошивочного комбината – визитная карточка кремлевцев. В разведывательно-диверсионной школе мы ходили в солдатской форме без знаков различия. Так это ж на работе. Здесь совсем другое дело! На войне иногда хочется немного повыпендриваться. Вот я и выпендриваюсь!

Неожиданный приезд Аушева никого не застает врасплох. Как всегда, без сбоев работает «солдатский телеграф» – кто-то из полковых связистов заранее сообщает о его приезде по ЗАСу (засекречивающей аппаратуре связи). Командир батальона майор Миронов встречает нас у ворот крепости. Руслан Султанович поздравляет его с приездом какого-то майора Петухова. На несколько минут они отходят в сторону, о чем-то секретничают. И изредка посматривают на меня. Аушев начинает сердиться. Что-то не так в датском королевстве! Затем он запрыгивает на БМП, и машины уходят в сторону штаба дивизии. Комбат возвращается в крепость, на ходу бросив в мою сторону:

– Через десять минут.

Через десять минут командир батальона уже на боевом посту. В большой панаме и шортах он лежит на плетеной деревянной кровати в тени крепостной стены. Таинственный майор Петухов – заменщик моего командира батальона. Сегодня утром он приехал в дивизию, а значит, через пару дней будет здесь. Это значит, что для комбата война закончилась. Пустячок, конечно, а приятно! Для комбата. Выясняется причина недовольства Руслана Султановича: два дня назад Шафи перебрался из кишлака Калагулай в кишлак Калашахи. Это в семи километрах южнее. Причина неизвестна. Но это путало все наши планы. Егоров Сергей Андреевич, на чье место я приехал, служит командиром взвода автоматических гранатометов. Его застава прикрывает штаб дивизии и кишлак Калагулай. Кишлак Калашахи совсем в другой стороне. Но это не проблема. Небольшая рокировка: одного из офицеров шестой мотострелковой роты переводят на место Егорова. Я еду в шестую роту.

Звучат два слова: «Шапко и Тотахан». Какая же маленькая деревня этот Афганистан! Все свои. Вместе с Женькой Шапко мы занимались в молодости альпинизмом. Кто такой Тотахан, мне неизвестно.

Комбат – выпускник нашего училища. Жалко, что он скоро уезжает, кремлевцев в дивизии не так-то и много. Он и сам жалеет, что ничем не сможет мне больше помочь.

На следующее утро уезжаю знакомиться с Тотаханом. Таинственный «Хан» оказывается небольшой, но очень милой горкой в пяти километрах от хребта Зингар. Высота с отметкой 1641 метр. Восьмая сторожевая застава. На ней расположены командный пункт шестой роты и ее управление, второй мотострелковый взвод, экипаж танка Т-62, минометный расчет и станция радиоперехвата. Все это теперь мое. Точнее не все – станция радиоперехвата принадлежит дивизионному разведбату. Командует станцией старший прапорщик Витя Томчик – Дед. Кроме него на станции служат: водитель ГАЗ-66, на базе которого оборудована станция, и три солдата-таджика. Они радиотелефонисты и переводчики одновременно.

Все постройки на заставе представляют собой нечто среднее между блиндажом и пещерой. Технология строительства очень простая – взрывным способом в горке пробиваются небольшие углубления. Обкладываются камнем, перекрываются бревнами и сверху тоже засыпаются камнями. Таким способом на заставе построены: казарма, продовольственный склад, склад боеприпасов и штабная землянка. Особняком стоит ленинская комната. Самое капитальное и красивое помещение на заставе. Она полностью построена из глинобитных кирпичей. В ней есть даже окна. По периметру заставы выложена небольшая, чуть больше метра высотой, стена из камней. Вдоль этой стены оборудованы СПС (стрелково-пулеметные сооружения) или обычные стрелковые ячейки. В них под полиэтиленовой пленкой на камнях закреплены карточки огня, а в деревянных ящиках из-под патронов хранится дежурный запас боеприпасов. Пачки патронов к автомату или пулемету, две наступательные гранаты РГД-5 и две оборонительные Ф-1. На северной вершине горы, на небольшом скальном утесе, расположен первый пост. На южной окраине у танка – пятый пост. Оба круглосуточные. Еще три-четыре поста выставляются только ночью.

Командир роты капитан Игнатенко Юрий Иванович кажется мне слишком взрослым, даже старым. Ему около тридцати. (Интересно, как люди умудряются дожить до такого возраста?) Подписан приказ о переводе капитана Игнатенко на вышестоящую должность. Через неделю ему уезжать.

Ротный приказывает принимать заставу. И Женькин взвод. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что взвод этот не совсем обычный. Три боевых машины пехоты (БМП-2) да стрелковое оружие – практически единственное, что напоминает о мотострелковом подразделении. Но станция радиоперехвата, вавиловский прожектор дальнего действия, переносная станция наземной разведки ПСНР-5. Труба зенитная с прекрасной оптикой и двадцатикратным увеличением установлена на первом посту. Солдаты с высшим образованием и знанием фарси. Замкомвзвода – сержант Нигмат Хашимов, учитель русского языка в недалеком прошлом. И нужно быть совсем слепым, чтобы не понять, куда я попал. Здесь все наши. Становится понятным преклонный возраст ротного, а со временем и то, что самый главный человек в роте не командир, а его заместитель – Олег Артюхов. В разведке так бывает.