Отрывок из книги
На светлеющем легким заревом востоке, под небесным куполом, с высотой, меняющей цвет с ярко-голубого на светло-серый, начинало вставать яркое и жаркое августовское солнце. Легкий ветерок отгонял ночную прохладу, нежно шевеля верхушки кустарников и деревьев. Высокая некошеная трава, под тяжестью собственных стеблей наклоненная к земле, покрывалась утренней росой. Не очень густой, низкий, стелющийся по полю туман, полностью окутывал зеленый ковер и тянулся вплоть до полоски леса, простилавшейся в обе стороны от железнодорожного полотна на полтора-два километра. Уже начинали порхать в небе птицы, самые крупные из которых, отлетев от своих гнезд на деревьях совсем на небольшое расстояние, барражировали в нескольких метрах над травой, высматривая добычу. Мелкие – разминали крылья на большей высоте, готовясь, с восхождением солнца на небе, начать охоту на многочисленных летучих насекомых, что в изобилии будут жужжать над травой, перелетая с одного цветка на другой, с одного истлевшего за годы пребывания в так и не погребенном состоянии человеческого тела, к другому.
Ближе к железнодорожной насыпи, из зарослей вынырнула и застыла на месте серая облезлая лиса, мордочка которой каждую секунду поворачивалась немного, то только в одну, то потом в другую сторону, видимо изучая предстоящий маршрут движения или высматривая и вынюхивая следы своей вероятной добычи. Не найдя ничего интересного и вдоволь насладившись резким запахом, источавшимся уложенными, пропитанными антисептическим каменноугольным маслом деревянными шпалами, она ушла, резко повернувшись в сторону кустов репейника.
.....
После этих слов Шукалов опустил голову, вспоминая рассказ жены, услышанный им во время своего первого и последнего за всю войну приезда к семье. Тогда, уже на второй день после его пребывания, Александра Ильинична, сидя за столом, тихим голосом, иногда останавливаясь, чтобы успокоиться и смахнуть с лица слезы, рассказывала мужу о пережитом, рисуя перед ним жестокие картины уничтожения родной деревни, родного дома, родной улицы.
Тогда их предупредил староста, пройдя по домам, что немецкое командование просит жителей скорее покинуть свои жилища, освободив деревню для организации на этих местах новых оборонительных линий. И были его слова тогда не похожи на чью-то просьбу, они скорее напоминали приказ, переданный людям в завуалированной форме, изображавшей лишь подобие заботы о порабощенном народе.
.....
