Читать книгу Легионер - Александр Кастелло - Страница 5

О службе в легионе Виктор-Гавриил сам рассказал мне при встрече, уже, когда отслужил в 1996-м. Я перескажу Вам от его имени.

Сначала я подошёл к полицейскому и сказал пароль: LEGIAO ESTRANGEIRA. Услышав заветные слова, полицейский довёл меня до стоянки такси и попросил шофера отвезти меня на вербовочный пункт легиона. Отношение ко мне сразу изменилось. Таксист стал что-то лопотать на своём, что я отличный парень, так как решил служить на благо Франции.

В Париже вербовочный или по– нашему призывной пункт размещается в форд Норджи. Это место оказалось старой крепостью. Сбоку на стене обнаружился звонок. Я позвонил. Здесь же была видеокамера. Минуты три меня, видимо, внимательно рассматривали, а потом открылась дверь, и дежурный легионер впустил меня.

В большой комнате уже находились два парня, тоже приехавшие служить в легионе: один из Норвегии, второй из Ботсваны. Как только кандидат попадает на территорию пункта, так сразу начинается проверка. Легионер забрал у меня документы и отнёс их сержанту, который, внимательно изучив их, предложил заполнить анкеты.

Меня повели через плац в главный корпус. Что сразу бросается в глаза, так это надпись большими буквами – LEGIAO PATRIA NOSTRA, что в переводе на русский означает: Легион – наша родина.

Мене вручили анкету для заполнения на русском. Меня предупредили, заполняя анкету, лучше писать правду, а то на протяжении всего селекционного отбора будет еще столько анкет и проверок, что если ты написал неправду, это обязательно всплывет и последует увольнение. Ну, я и написал всё как есть – хоть бы кто удивился. Кстати, еще один ключевой вопрос:

– Готовы ли вы отдать жизнь за Францию?

В случае положительного ответа, ваше пребывание в легионе заканчивается, так и не начавшись. Люди приезжают сюда, чтобы заработать, а не умирать. Деньги, карьера… Иного в легионе не понимают.

– Вы пришли к нам сами, поэтому выполняйте все, что вам прикажут,– объяснили мне.

Поэтому в легионе не знают, что такое дедовщина.

Вообще существует три «железных» правила, за которые можно вылететь из легиона:

во-первых, негативное отношение к сослуживцам, иного вероисповедания,

во-вторых, неподчинение приказу,

в-третьих, рукоприкладство.

После заполнения анкеты меня повели в комнату, где я буду ночевать до отправки в центр селекционного отбора, что в городе Обань под Марселем. Зайдя в общую комнату, у меня был небольшой шок от количества волонтеров, собравшихся служить в легионе. Каждый ведь думает, что он такой один, ну, максимум, я предполагал увидеть еще троих или четверых. В комнате оказалось человек шестьдесят, и почти половина – из бывшего Союза. Я сразу представил масштабы вербовки. Это только в одном Париже, а по всей Франции этих вербовочных пунктов шестнадцать, да еще плюс по всей Западной Европе. Мама миа!

Уже потом я узнал, что 30% легионеров являются выходцами из России. Примерно 15% приходится на Украину и на республики Прибалтики. Если прежде у новичков выясняли только прошлое, то теперь спрашивают, чего они, собственно хотят от легиона. Украинцы и прибалты, как правило, приходят сюда на два-два с половиной года, чтобы заработать денег на машину и квартиру, а потом дают дёру. По этому, их принимают весьма неохотно. Конечно, если кто убежал – никто искать не будут.

Продержав в Париже трое суток, нас повезли в Обань. У прибывших волонтеров забрали все, кроме щетки и зубной пасты. Выдали кроссовки, спортивные трусы, майку, две пары нижнего белья, упаковку одноразовых бритв, крем для бритья. Короче говоря, предметы первой необходимости. Показали наши кровати. Затем повели в общий двор, где находились все желающие попасть в легион. Таковых было человек четыреста, из них человек сто пятьдесят приходилось на граждан России, Прибалтики и Украины.

Подсел ко мне один хохол, это был мой первый знакомый, который потом стал моим другом и вторым номером, и рассказывает:

–Я хочу обеспечить безбедное будущее себе и своей семье. Добиться этого в Украине мне не удалось, хотя пахал, как проклятый. Сменил не одну профессию. Даже "плитовым" работал на шахте – так называют шахтеров, которые вагоны с грузами под землей сопровождают.

– А как ты вообще вышел на Французский иностранный легион? – не унимался я.

– Можно сказать, подстава вышла, да я не в обиде. Брат надоумил. Слушай. У нас в Бремене живёт дядя. Ну, я ему звоню, так мол и так, заработать хочу. А тот и говорит, приезжай, без проблем, есть у меня для тебя денежная работа, и прислал приглашение. Оформил я документы на выезд в Германию. Приехал в Бремен, где живут родственники. А дядя меня встретил на вокзале и … доставил меня к вербовочному пункту в Страсбурге, сказав, что это как раз для меня, и уехал. Первый день нас вообще не пустили, поздно, говорят. Тогда мы с корешами новыми заночевали на травке перед калиткой со звонком. А шо, зазря приезжали? Да не жалею, я, не жалею, успокоюсь хоть и баксов заработаю.

Что интересно, общались мы между собой без особого напряга. Все легионеры знают как минимум четыре языка, правда, кто какой сразу не определишь, но самый ходовой был русский. Я ещё кроме русского на немецком немного говорил. Но это не проблема. Главное, что бы ты им подошел, потому что конкурс огромный. Особенно много желающих из Африки, наших братьев-славян тоже хватает, но больше шансов у китайцев, сирот и музыкантов.

Я там познакомился и с Тимуром из Казахстана. Парню 18, но он делал уже вторую попытку попасть в легион. Он меня очень удивил тем, что после первой неудачи за год выучил французский и научился играть на пианино.

Вообще, у меня было представление, что в легион в основном принимают парней, у которых проблемы с полицией. А когда пообщался с народом, понял, что большинство из них – нормальные пацаны, у них нормальные цели в жизни, интересные увлечения. Но, как правило, вербовались в легионеры, чтобы заработать и получить французское гражданство.

Платят рядовому легионеру, пока он во Франции, тысячу долларов в месяц. После пяти лет службы дают гражданство. За пределами Франции зарплата возрастает до 7 тысяч долларов. Сержант получает 3 тысячи долларов в мирное время и до 12 тысяч в боевой обстановке.

По прибытии в Обань начались будни. Каждый день в 16.00 (после обеда) на построении зачитывали «чёрный список» фамилий тех, кто не прошел отбор. Неудачникам выплачивались деньги, а за сутки пребывания в легионе платили 200 франков. Проверку и тесты проходили около месяца, так что набегало около 1000 франков, а то и больше. Этой суммы вполне хватало на обратную дорогу. Выдавали вещи и отвозили на вокзал в Марсель.

По пятницам назывались фамилии тех, кто прошел отбор и кто поедет в «учебку» на три месяца в город Костель Надари. Отбор жесточайший. Отсев составляет до 80%.

Я свою пятницу ждал сорок шесть суток. Не хочу показаться выходцем из голодного края, но о питании хочу сказать отдельно.

На завтрак ты мог выбрать какао, кофе традиционный или с молоком, просто молоко или чай. А так же яйцо или омлет, сыр, масло, джем. На обед предлагалиговяжью отбивную или рыбу с гарниром. Дополнительно по желанию устрицы и моллюски. На десерт – пудинг, банан и апельсин. Из напитков подают лёгкое вино или безалкогольное пиво, пепси, кока-колу, фанту и минеральную воду в неограниченном количестве. Приправы – сколько душе угодно. Ужин состоял из тех же блюд.

После такой кормежки я прошел все проверки и последнее, самое, на мой взгляд, легкое задание, тест по физической подготовке. За двенадцать минут необходимо пробежать 2 километра 800 метров. Чемпионом быть не обязательно, но без отменного здоровья и физической подготовки там делать тоже нечего. На медкомиссии можно проколоться даже на зубах, они у легионеров должны быть на все сто здоровыми. Но особенно сложным оказался психологический тест. За 40 минут пришлось ответить на 40 вопросов. Тесты на первый взгляд несложные, и вообще могут показаться идиотскими. Например, на трех картинках мужик по-разному держит лопату, и вопрос: как легче ее держать? Или: что быстрее можно уронить – куб или пирамиду? Или: разведке приказали удерживать мост. Где ей занять позицию: за мостом, перед мостом или на мосту. Отвечал наугад, так как подумать не давали. За это время я прошел шесть тестов и четыре проверки. «Гестапо» называют кабинет, где в спокойной обстановке с тобой беседует на чистом русском языке психолог и ловит на нестыковках в ответах – и устных, и письменных. Тех, кто прошел "гестапо", ждет этап под названием "Руж" – от французского слова "rouge" – красный. Название пошло с тех пор, когда прошедшие все испытания кандидаты, ожидая отправки в учебный лагерь, поверх рукава носили красную повязку. Теперь это правило отошло, но название осталось. На утреннем построении в пятницу вызывают группы на тесты и работы, затем вызывают претендентов на "Руж".

Те, чьи фамилии прозвучали, выходят из строя. Для остальных звучит команда "цивиль". Те, кто не попал в "Руж", сдают казенные вещи, получают свои, а также деньги за пребывание в легионе в зависимости от количества дней, после чего отправляются домой.

"Ружовцы" несут ночную вахту при входе на территорию учебного центра и при входе в здание (смены длятся по 2 часа), а соответственно и спать меньше, чем остальным. К хозяйственным работам их не привлекают, зато для "Руж" значительно увеличивается интенсивность физических тренировок. Так проходит неделя. В четверг новобранцы принимают присягу и получают зеленый берет с традиционной кокардой легиона.

За эти дни я узнал, что легион был основан в 1831 году для поддержания порядка в колониальных владениях Франции. Он подчиняется только одному человеку – Президенту Франции. Еще один важный момент. Чтобы общество не было настроено против самого факта существования колоний, в которых погибают французы, и был создан иностранный легион. В нем служили и служат иностранцы из более чем 130 стран. В настоящее время легион насчитывает шесть реджиментов. Сразу поясню. Реджимент – это подразделения по родам войск: саперы, танкисты, пехота, инженеры, парашютисты и водолазы-диверсанты.

Но всё это уже в прошлом. Я – легионер Гамаль Фаде, француз арабского происхождения. А то, что мне пошёл только 21-й год и я Виктор из России, как то в голове уже начало забываться, а если точнее как-то затуманиваться, что ли. За один день меня ещё раз побрили наголо, так как я уже за время скитаний оброс бобриком, выдали семь видов формы и кучу всяких нужных вещей. Я получил кредитную карточку, куда были перечислены деньги, начисленные за copoк шесть суток моего пребывания в Обани.

Потом нас повезли уже в «учебку». Распределили в учебные роты, выдали оружие и начали готовить к службе в легионе. Подъем в легионе начинается в пять утра, а отбой в десять вечера. Каждый день меня спрашивали, где бы я хотел служить.

– Во 2-ом реджименте, каждый день отвечал я. Это аналог ВДВ. Но одного желания мало. Надо показать в «учебке», что ты достоин службы парашютистом.

Каждый день мы изучали французский язык, ибо 90% волонтёров не говорят по-французски.

На «учебке» не буду задерживать Ваше внимание, поскольку она ничем особым не отличается от нашей российской. Разве что пищей и условиями быта.

Никогда не забуду автомат «Фамас». Уникальное изобретение. На затвор надевается чехольчик, предохраняющий от попадания пыли, песка и грязи. Когда бежишь до полигона, чехол спасает, но при стрельбе его надо снимать. Бегаешь по полигону короткими и длинными перебежками, в затвор попадает пыль. Через пару коротких очередей автомат начинает клинить.

– Почему во Франции такое плохое оружие? – спрашивали мы офицеров. Те, посылая проклятия, объяснили, что государство размещает заказы на частных фирмах. Руководство одной из них подкупило чиновников в военном ведомстве, и те отдали предпочтение «Фамасу». Им и вооружили всю французскую армию и полицию. Забили ими все склады.

Уже потом я узнал, что отправляясь в горячие точки, легионер мог сам купить себе любое оружие и я, конечно, всегда останавливался на Калашникове АК-74СУ, со складным укороченным прикладом, калибра 5,45мм, или новой модели АК-102 калибра 5,56 мм. Патронов к нему было всегда достаточно. Это автоматы с укороченным прикладом. Хотя в основном легионеры выбирали израильское оружие или американскую винтовку М-16.

Наступил последний этап «учебки». Месяц мы обитали в Пиренейских горах, жили в палатках. Наконец, последние семьдесят километров марша – и нам, волонтерам, вручили в торжественной обстановке белые кепки легионеров.

На этом же торжестве нам рассказали, что легион – это страна в стране. Существуют собственная разведка, дома ветеранов, фабрики и заводы, виноградники и многое другое.

После этого нас опять привезли в Обань, чтобы распределить по войскам. Да, теперь мы уже точно полноправные «зеленые береты». А это значит, что если ты не заступил на службу с шести вечера и до пяти утра, то каждый день можешь идти, куда хочешь. Можно, конечно, никуда не идти и остаться в части. Пивные бары магазины, кинотеатры, бассейны, теннисные корты, тренажерные залы открыты для отдыха. Разрешается иметь у себя компьютер, телевизор, магнитофон.

Легионеру полагается, как я уже говорил, семь видов формы: два камуфляжа, парадная, повседневная… Есть повседневная форма, которая носится только внутри части – на подобие нашей «афганки», но более тонкого материала мышиного цвета. Зеленый берет и ботинки с высокой берцой завершают повседневный облик легионера. И есть повседневная форма, которая предназначена для выхода в город: рубашка, брюки и туфли… На дежурство все легионеры одеваются в парадно-выходную форму. Как у испанцев, наматывается синий пояс. В одиночку эту операцию не проделать, а поэтому легионеры помогают друг другу. Одновременно этот ритуал можно считать отработкой чувства товарищества. Да, еще к этой форме пристегиваются эполеты.

За три года во Франции, проведенных в легионе, я только год ходил в форме. Остальное время проводил в спортивных трусах, майке и кроссовках. Благо климат позволяет.

…После недельного отдыха нас распределили по войскам. Как и хотел, я стал парашютистом. Позднее я немного пожалел об этом решении. Парашютный полк находится на острове Корсика. Его обитатели темпераментом и враждебностью к французам напоминают чеченских сепаратистов в их отношение к России. Корсика уже много лет пытается отделиться от Франции, но ей это не удается. Когда-то давно Генуэзская республика отдала Корсику Франции за долги. К легионерам большинство корсиканцев относятся отрицательно, и считали их оккупантами. Поэтому легионерам не рекомендовалось выходить в город даже по двое. Лучше вчетвером или более. Многие бары на Корсике пестрят предупреждениями: «легионеров не обслуживаем». Мы, еще не достаточно изучив французский язык, часто вваливались в бар с такой вывеской, но заказывали не стопочку или коктейль, а, как в России, сразу бутылки три – для начала.

Легионера всегда можно отличить от туриста по прическе и многочисленным наколкам. Встречаются хорошие наколки, настоящие произведения искусства. Есть «фирменная»: лицо в белой кепке легионера. Она делается или на лопатке или на плече. Видимо, после фильма «От заката до рассвета» началась мода на наколки в виде змей, которые делают на руках. Так что легионера ни с кем не спутаешь. Поэтому на Корсике часто возникали конфликты. А служба как служба: бег, стрельба, десантирование. На молодых ложилась большая нагрузка. Нас готовили для службы в Африке. На этом черном континенте каждый легионер должен прослужить два года. Причем, в Африке лучше оказаться в начале службы, а не потом. Франция – это сплошные курорты. После нее не очень-то хочется ехать в Африку.

Рассказывая о службе в легионе, не могу умолчать о стукачестве. Мы думали, что оно присуще лишь иностранцам. Однако многие наши соотечественники вскоре начали этим грешить. Так что с этим явлением ничего нельзя было поделать. Такова система. За драки следует немедленное увольнение, что меня в дальнейшем и ожидало. Каждый случай рукоприкладства становится известен отцам-командирам. Опять же, любое высказанное вслух недовольство – и через десять минут оно сообщено, кому следует.

Каждые три месяца командир пишет в «Гестапо» докладные записки на каждого своего подчиненного. Они могут отразиться на карьере легионера, и очень основательно.

По карьерной лестнице можно продвинуться двумя способами: во-первых, благодаря отличным профессиональным навыкам, во-вторых, за счет все того же стукачества.

Выбор у каждого свой.

В целом, легион – это романтика, деньги, благополучие и грязь. То есть все, что можно встретить в обычной, повседневной жизни. Я не жалею о пяти годах, проведённых в легионе. Почему? Со всеми минусами, а они есть почти в каждом военном коллективе, остается главное: Легион моя семья, и если ты – легионер, попал в беду, тебя никогда не бросят. Стал ли легионер инвалидом или просто ранен, он будет обеспечен на всю жизнь: пенсия (не ниже его зарплаты), каждый год бесплатная путевка на лучшие курорты Франции, работа по состоянию здоровья и желанию легионера.

Сразу оформляется страховка на 150 тысяч долларов. Она позволяет лечиться и оперироваться в гражданских клиниках.

После года службы легионер может на свои деньги снимать квартиру в городе. Приходишь в пять утра, уходишь в шесть вечера. Но, если дослужился до сержанта, то проживание вне части является обязательным условием. Это поддерживает субординацию между рядовыми и сержантами.

Учеба оплачивается легионом. Каждый может поступить в институт или колледж. Особенно популярны в легионе профессии программиста и мастера оружейных дел. Во Франции много охотников. Умение чинить оружие здесь высоко ценится.

После получения французского гражданства, легионер может стать security. В Каннах и Ницце находятся частные охранные фирмы. Если кто из легионеров прослуживших пять лет, не продлевает контракт, ему предлагают престижную работу охранника. Самым престижным является агентство Эрика Волара, специализирующееся на охране звезд шоу-бизнеса, актеров, певцов, композиторов… Бывшим легионерам Волар платит 15 тысяч долларов и больше.

А те, кто остались в легионе, имеют шанс стать «пионерами». Так называют тех, кто прослужил в легионе двадцать пять лет. Им вручают именной топор и фартук грубой кожи оранжевого цвета. На парадах, в День независимости Франции, они идут всегда первыми, как первопроходцы, прорубившие себе дорогу в легионе.

Численность легиона, расположенного во Франции и на базах в Африке, составляло что-то около пяти с половиной тысяч человек.Ранее численность достигала даже 35000. Легионеры действуют как миротворцы по всему миру. Где попросит ООН. И только за хорошие деньги. А так же легион участвуют в операциях НАТО. Кстати, очень, на мой взгляд, важно. Верховный Суд Европейского Союза вынес решение о том, что бывший член французского иностранного региона не может быть подвергнут судебному преследованию за преступления, совершенные во время службы в легионе.

На этом Виктор закончил свой рассказ.

– Зачем ты подался в наемники? – задаю я ему этот вопрос уже не первый раз.

– Ведь убить могут… И было бы, за что…

И Виктор ответил очень уверенно:

– Я не из-за денег. Мне надо было своё новое имя заработать. Ну, а деньги, французское гражданство, – это как к нему приложение.

Забегая вперёд, скажу, что он заработал себе имя: пять лет, из которых 2 года в Сомали. Да, он, кстати, рассказывал и о драке. Они с другом-хохлом сержанту негру «фейс» начистили, и вообще, как он говорит, «настучали …по рёбрам». Наверное, было за что, потому что никто из взвода не заложил командованию, а сержант сказал, что было скользко, и он сорвался во время кросса с препятствия.

Счастливчик-Витя! А что бы было, если донесли в «гестапо»? Выгнали бы и имя отняли.