Читать книгу Исповедь змееносца - Александр Клюквин - Страница 5

Стрелки вверх и тост в стакане,

Игнорирую звонки.

Млею в праздничном капкане,

Собираясь под венки.

Ночь нирваны после года —

В чём-то финиш, в чём-то старт.

Добродушная порода

Снова без козЫрных карт.

Люди-дети запускают

В небо разные цвета.

Мои мысли тихо тают

Вплоть до чистого листа.

Есть,,Бифитер,, вместо ёлки,

С ним уютней чуда ждать.

Жизни мелкие осколки

Вместе будем собирать.

Барабанят эсэмэски

Градом бородатых фраз.

Я от них за занавески

В океаны звёздных страз.

По глоточку правда льётся

Через душу прямо в лоб.

Как впервые мне смеётся,

Жаль, что негде ставить проб.

Стрелки врозь, седеет утро —

Распечатан календарь.

Может прОжит будет мудро,

Может снова на алтарь…

Тридцать шесть и шесть в кармане,

Лишь полжизни на аркане.

В планах всё гуляет ветер,

А в мечтах мир добр и светел.

Берега в густых туманах

И в заманчивых обманах.

В мыслях космос и беспечность,

А в душе расчёт на вечность.

И вокруг чужие судьбы

Жизнь мечтают обмануть бы.

Без причины и заслуги

Рвутся к Богу на порУки.

Тихо мирно засыпают

И бесследно исчезают.

Только только разогнутся,

Сразу о простое бьются.

Переполнены ковчеги,

Превращённые в ночлеги.

Солнце крутит, как рулетку,

Позабытую планетку.

Словно склад чужих игрушек

Под завалом звёздных стружек.

Кто-то сломан, постаревший

Или просто надоевший.

Записные книжки неба

Все исписаны так слепо,

Все исписаны так глупо,

И на подвиги так скупо.

Сохнут краски на палитрах,

Ноты стынут на пюпитрах.

Люди превратились в слово

Беспощадно и сурово.

Тридцать шесть и шесть в кармане,

Нету больше яда в ране.

В планах всё гуляет ветер,

А в мечтах мир добр и светел…

Забвенью предан прах мой бренный,

Развеян пОветру времён.

Навеки сгинул во вселенной

И лишь в словах запечатлён.

Но если кто-то ненароком

Уловит смысл моих речей,

То будет пусть ему уроком

Гнетущий груз с моих плечей.

Бессмысленны мои стенанья,

В сплетенья букв облачены.

Но в них душевные признанья

Моей судьбы вовлечены.

Как тяжко жить в непониманьи

И лишь бумаге доверять

Всё, что храню в своем сознаньи,

И не смогу уж растерять.

Я в окруженьи лживых взглядов

Пытаюсь Искру разглядеть.

И в сказку звёздных водопадов

С спокойною душой лететь.

Но тает жизнь, как хлопья снега,

Надежда меркнет с каждым днём.

И сердца стук, устав от бега,

Всё тише с пройденным путём.

Вот-вот отчаянье настигнет

И в плен безверия возьмёт.

А может все-таки сподвигнет

На счастье тот, кто все поймёт…

Новый день стучится в двери,

Угрожая вскользь пройти.

Я ему опять не верю,

Но приходится идти.

Без надежды, сокрушённый,

Я плетусь куда, куда?

И от мира отрешённый,

Жду всемирный час суда.

Пусть разверзнутся пред мною

Неизвестности врата.

В них, как в омут, с головою

Смело брошусь навсегда.

Пусть мой дух друзьям поможет,

Раз уж мне не захотел.

Все острее меня гложет,

Что мой ангел улетел.

Ну и пусть, зато свободен

Я от праведных долгов.

Пусть стал небу неугоден,

Всё ж прощаю всех врагов.

Никогда не помнил лиха,

Никогда не знал любви.

И поэтому так тихо

Бьется пульс в моей крови.

С каждым часом тише-дальше

Слышу жизнь внутри себя.

А в трясине мерзкой фальши

Не хочу искать тебя.

И поэтому прощаюсь

Со своей мечтой земной.

И ни капли я не каюсь,

С ней прощаться не впервой.

Пусть мой ангел устыдится

За непройденный мной путь.

Пусть он в прошлое вглядится,

Как я жаждал вникнуть в суть.

Что ж, клянуть его не стану,

Хоть и стоит он того.

Сам лететь не перестану

Я подальше от него…

Он ждёт не дождётся рассвета,

Он видит другие миры.

Всю ночь путешествует где-то

Заложником странной игры.

Он знает большие секреты,

Он слышит во снах голоса.

А утром он ищет ответы,

Они в большинстве – чудеса.

Он помнит весь смысл откровений,

Он верит нелепым словам.

Среди бесконечных волнений

Разносит все сны по углам.

Он мог бы по праву гордиться,

Он мог бы другим рассказать.

Но тайной делиться боится,

Надёжней и проще молчать.

Он видел запретные были,

Он чувствовал странную суть.

Промеж облаков древней пыли

К перу да бумаге был путь.

Он в сумраке утреннем таял,

Он весь уходил в письмена.

Себя алфавитами маял,

Стараясь понять имена.

Он верил в полезность писаний,

Он свитки прилежно хранил.

Терзаясь годами исканий,

По снам неустАнно бродил.

Он жаждал всё новых видений,

Он знал, что найдёт нужный сон.

И шёл по следам поколений,

Что жили с начала времён.

Он трепетно чтил все запреты,

Он пазлы из снов собирал.

Наних были даты надеты,

Сургуч под печатью лежал.

Он был собирателем сказок,

Он верил, мечтал и писал.

Пока под укорами масок

Обратно в свой мир не упал…

Привычным жестом осеняясь,

Встречаю пламенный рассвет.

В немом смиреньи зарекаюсь,

Упрямо веруя лишь в свет.

Блуждаю в жизненных причудах,

Сбиваюсь иногда с пути,

Горю в заглазных пересудах,

Мечтая свой маяк найти.

Слепыми маршами грохочут

Чужие судьбы без конца.

Прикрывшись масками хохочут

ПредАвшие в себе Творца.

Но сёстры белые ворОны

Не этим миром рождены.

Не алчут восседать на тронах,

Духовно не разорены.

И не бывать победе черной

Покуда молятся они

За чистоту души просторной,

Не прозябая свои дни.

Так пусть-же будет не напрасна

Их капля света в море тьмы.

И станет речь их громогласна

В обители мирской тюрьмы…

Все слепо ждут от жизни чуда,

Не замечая за собой

Ни лжи, ни алчности, ни блуда —

Нажиться всласть любой ценой.

Константа бытия забыта

Во имя праздности души.

А ту уж продают открыто

За пыль в глаза и куражи.

Миазмы пафосных канонов

Растут в сознаньях, как грибы.

Но в мире нету столько тронов,

Чтобы пресытились умы.

В каком сейчас мы круге ада

Колонной маршируем вниз?

И сколько нам несчастий надо,

Чтобы изжить людской каприз?

Такое время нам досталось —

Трагикомичный балаган.

Добро и зло перемешалось

И каждый от свободы пьян.

Нисколько не редеет племя

Охотников за миражом.

Как будто отравляет семя

Сам бес тираж за тиражом.

И бьются люди меж собою

За лучшие свои миры.

И не простит изгой изгою

Чужие – душ и тел – пиры…

Кто пишет наш земной сценарий,

До боли закрутив сюжет,

В котором суета метаний

Не утихает много лет?

Кто наши чувства в нас влагает,

Желая сделать нас светлей,

И кто в соблазны вовлекает,

Поставив жизнь меж двух огней?

Кто движет нашею судьбою,

Даёт увидет свет дневной,

И кто ошибкою лихою

Всей жизни рушит ровный строй?

Кто дарит нам моменты счастья,

Свой лик в безвестности храня,

Кто драматичные ненастья

В наш мир бросает, свет браня?

Кто наши души заставляет

Молиться, верить и любить,

И кто смеяться наставляет,

Когда пристойней бы завыть?

Кто нам является основой,

А кто лишь видимость её,

И чьё в конце услышим слово,

Познав отчаянье своё?

Всю жизнь ва-банк, напропалую,

Зато не между двух огней,

Пытаюсь обмануть кривую

И постовых на ней – чертей.

Пожар мостов согреет спину,

Когда замёрзнет всё в груди.

И лень искать уже причину,

Ведь столько следствий впереди.

Моя звезда дает зелёный,

Когда блуждает бренный ум.

И весь маршрут свой немудрёный

Живу в преддверьи новых дум.

О чём еще душе терзаться,

Как не о неба глубине?

И как соблазнам не поддаться

На нашем захолустном дне?

Да, с паранойей можно спорить,

Но с каждым разом всё трудней.

А если так, то и минорить

Всё веселей и веселей.

Топтаться пОмиру кругами

Не мной заслуженный удел.

Мне не претит дружить с врагами,

Когда их опыт одолел.

Но скучно, как ужасно скучно,

Пытаться мир свой обьяснять

Тому, с кем сердце несозвучно,

И с кем не хочется летать…

Живу мечтами, как мальчишка.

Лишь в них я нахожу покой.

И пусть увлёкся ими слишком,

Не нужно жизни мне другой.

В мечтах я вижу постоянство

Своих незыблемых идей.

И непорочное убранство

Заблудшей Родины моей.

Пускай я белою вороной

К мечтам своим сквозь боль лечу,

Зато не в клетке золочёной

Душой двуличью дань плачу.

Не убежден нисколько ложным,

Смешным мне пафосом толпы.

Лелею счастьем невозможным

Осмысленность своей тропы.

Фантомами в груди теснятся

Бессилье, загнанность и боль.

Но не с руки сейчас сдаваться —

Ещё терпима жизни соль.

Пусть бьются в спину мне усмешки,

Непониманием разя.

Злорадствуют надменно пешки

Плевавшего на них ферзя.

Но непокорный ложным дивам,

Мой дух смеётся им в ответ.

Корыстным вопреки мотивам,

Он почитает правды свет…

Меня терзает много лет

На вот какой вопрос ответ:

Зачем живу я на земле?

Зачем внутри, а не извне?

Зачем так больно честным быть?

Зачем так трудно просто жить?

За что вокруг меня стена?

И в чём пред ней моя вина?

Откуда я пришел сюда,

Возненавидеть города?

Зачем в душе живет тоска,

А мысль моя так неблизка?

Зачем я нужен и кому

На этом свете, не пойму.

И отчего не захотеть

Скорей отсюда улететь?

За что мне этот ад земной,

Безрадостный удел людской?

За что я не могу взлететь

И яркою звездой гореть?

И чем я был до этих дней,

Где жил я до земных цепей?

Какой свершил ужасный грех,

За кой упал я ниже всех?

Один ли я такой на свете,

На этой гибнущей планете?

И если есть по мыслям братья,

То где могу их повстречать я?

Иль одиночеством клеймён?

Непониманьем зачумлён?

Тогда глас свыше мне ответь,

Когда смогу я умереть?

Простите все, кого обидел

Напрасно или поделом.

Я не в обиде смысл видел,

А в низвержении корон.

Корон, присвоенных нахально,

Без оснований и заслуг.

Все люди братья изначально,

Иное – от бесовских слуг.

Смешные в пафосе людишки

В фантомный веруют престол.

В экстазе набивают шишки,

Молясь ему, лобзая пол.

Комична чопорность людская

Для неподдельных и живых.

В них не живет надменность злая,

Как в тех фигурах восковых,

Котороые творят кумира

Из неодушевлённых снов.

И жертвуют ему полмира,

Лелея золотых тельцов.

Завет дарованной свободы

Сменив на бренный макияж,

Рабы для непокорной моды

Кутят взапой никчемный стаж.

Молясь лишь зеркалам холодным,

Самозабвенно не живут.

И им, до фетишей голодным,

Терзанья совести не жмут.

На масках лживые улыбки

Для недалеких, но родных.

Но и они предельно зыбки

В миру игрушек заводных.

Простите все, кого обидел

Хоть буквой или запятой.

Я вас отнюдь не ненавидел,

Мне просто в тягость мир пустой…

Через себя опять шагаю,

Свыкаясь с болью перемен.

Привычным память отвлекаю

В плену видавших виды стен.

Перо, бумага, мыслей бремя —

Всё, как и прежде, нарасхват.

Мой друг и враг, ночное время

С отшельничеством лучший сват.

Оно и роскошь, и наука,

Но каждый волен выбирать —

Награда или просто скука,

Рождаться или умирать.

Кому-то хочется поникнуть

Подобно утренней луне.

Кому-то новый мир воздвигнуть

Пусть лишь в одном, но лучшем дне.

А мне уже и то, и это

Совсем не к спеху выбирать.

А может быть и время где-то

Решило мне отсрочку дать.

Перо, бумага, тишь и время —

На редкость правильный союз.

Надёжное родное стремя

Для заплутавших где-то муз.

До дыр заслушана святая

И искренняя тишина.

И вместо точки запятая,

Но это не моя вина.

Так в чём-же все-таки призванье,

Родиться или умереть?

Откуда взять такое знанье,

Чтоб безвозвратно улететь?

Опять отсыпав мыслей в строки,

Пришел туда, откуда шёл.

Да как-же вытерпеть все сроки,

Чтобы гордиться – я нашёл!

Ответ у времени в секрете

Пылится в очереди лет.

Да и нужда в его ответе

Тускнеет, как и сам ответ…

Быть может вовсе я не лишний

В раскладе братьев и сестёр.

И завтра запросто всевышний

Смеясь смахнет весь этот флёр.

Одарит новыми глазами

Всех неприкаянных людей.

И скажет им:,, Решайте сами,

На что вам тратить чудо дней,,.

И как напутствие в них вложит

Побольше света и добра,

Чтоб каждый миг, что ими прОжит

Достоин был его пера.

Тогда начнется эпопея

Хороших, благородных дел.

Очнётся ото сна Психея,

Положит тёмному предел.

И поровну всем разольётся

Родная легкость бытия.

И грех от мыслей отведётся,

Покой душевный сохраня.

Отныне станет в мире главным

То чувство, что рождает смех.

Наш общий дом предстанет славным,

Вселяющим любовь во всех.

Да возвеличатся каноны

Заветные с начала лет.

Колоколов сольются звоны

В надежный щит от прежних бед,

Провозглашая повсеместно

Начало радостных времён,

В которых злое неуместно

И мир на счастье обречён…

А вряд ли мне придется снова

Бросаться в омут с головой.

Искать неведомого крова

И воевать с самим собой.

А вряд ли парус мне найдётся,

Способный верить до конца,

Что счастье и для нас проснётся

От слов небесного гонца.

А вряд ли будут вспоминаться

НепрОжитые мной часы,

В которых я хотел остаться,

Забросив время на весы.

А вряд ли суждено проснуться

Когда-нибудь совсем другим.

Назад несмело обернуться

И выйти из воды сухим.

А вряд ли бедная синица

Вернётся к алчущим рукам.

И память, разума царица,

Весь мир расколет пополам.

А вряд ли вере на потребу

Насущное растает в дым,

Надеждой будет плыть по небу

И согреваться золотым.

А вряд ли ближе к людям станет

Любой невыдуманный сон.

Неразделённым чудом канет

В болото самостных корон.

А вряд ли стыть моим терзаньям

В опале рухнувших надежд,

Давно привыкшим к осязаньям

Немодных траурных одежд.

А вряд ли обернётся главным

Очередной аванс судьбы.

И боем сломленный неравным

Весь смысл укроется в мольбы…