Читать книгу Семь - Александр Колосовский - Страница 2

Укрывшись за старой «Волгой», Илья присел, чтобы перевести дыхание. Рейдеры, преследовавшие его, славились тем, что, однажды напав на след, они уже никогда не упустят жертву. И погоня, которая продолжалась уже больше двух часов, была тому подтверждением. Илья проверил обойму своего пистолета: всего два патрона. Послышались шаги, он лег на землю и заполз под брюхо автомобиля. Человеческая фигура в черном скрылась в переулке. Нельзя было терять ни секунды. Илья, выбравшись с обратной стороны «Волги», встал на ноги, и, пригнувшись, перебежал дорогу, остановившись уже у машины рядом с пустым киоском «Пресса».

– Убит! – услышал он сзади ликующий голос Коли. – Убит! Убит! Убит! Здорово мы тебя на живца поймали, да?

– Да блин! – С досады Илья запустил деревянным пистолетом в ржавый бок «Волги».

Из переулка вышел Кирилл.

– В следующий раз я буду рейдером, – пробубнил Илья, подбирая оружие.

– А я тебя все равно убью! – засмеялся Коля.

Трое мальчишек стояли посреди заброшенного кладбища автомобилей, что расположилось рядом с городом. До недавнего времени никто, кроме утилизаторов, не посещал его: люди разобрали полезный металлолом и запчасти, остались лишь груды железных скелетов.

Коля полез на крышу ржавого школьного автобуса.

– Что стоите? Залезайте! – крикнул он сверху.

Ребята расположились на согретой лучами крыше.

– Киря, ты когда доделаешь корабль? – вполголоса спросил Илья.

– Завтра, немного осталось.

– Я спускаю первый! – Коля взял один из камней, которые он взял с собой на крышу автобуса, и швырнул его в кузов перевернутой легковой машины. Удар от камня пришелся в единственную дверь, которая, издав глухой звук, незамедлительно закачалась, скрипя ржавыми петлями.

– Это почему? – опешил Кирилл.

– Как почему? Я принес картон, – новый камень влетел в дверь. – А значит, я первый и спускаю.

– Но корабль же делает Киря! – возразил Илья.

– Знаю. – Коля поправил слетевшую набок кепку. – Но картон – мой! Что не так, а?

Он с вызовом посмотрел на Илью.

– Ладно, не ссорьтесь, пусть спускает первый, – тихо произнес Кирилл и сел на край крыши автобуса. – Пойдемте домой. Скоро начнет темнеть.

К вечеру небо заволокло тяжелыми тучами, и пошел дождь, который прекратился только под утро, оставив после себя шелестящие вдоль обочин ручейки. Рядом с таким ручейком в прозрачных дождевиках, сшитых из пленки, стояли Илья и Кирилл. В предвкушении они смотрели на журчащий поток. Кирилл держал в руках корабль из картона, которому и предстояло пуститься в первое плаванье.

– Колька не придет? – спросил Кирилл.

– Нет.

Мальчик облегченно вздохнул, но потом заволновался.

– А он не обидится? Он же принес картон.

– Почему же, обидится, наверное…

– И что теперь будет?

– Не знаю. Тебе не все равно? У нас есть целый пиратский корабль! – Илья показал пальцем на череп с костями на правом борту.

– Ну-у-у-у… – протянул Кирилл и добавил: – Мне жалко его даже.

– А мне нет!

Кирилл снова вздохнул и склонился над ручейком. Он держал корабль на вытянутых руках, словно боясь, что, если спустит судно на воду, оно бесследно исчезнет, превратившись в корабль-призрак.

– Когда я вырасту, я стану капитаном, – мечтательно сказал Киря. – А ты?

– Не знаю… На самом деле я хочу стать пилотом. Но не стану.

– Почему?

– Мама против.

Небольшая капля упала на капюшон Ильи. Он задрал голову вверх. Новая капля упала ему на лицо. Еще одна, потом еще и еще. Заморосил дождь.

– Против?

– Говорит, что из меня не получится пилот. Хочет, чтобы я пошел работать на завод…

– И ты пойдешь на завод? – сказал удивленно Кирилл и повернул голову в сторону друга.

– Давай спускай корабль на воду! Моросит уже!

– Сейчас-сейчас. Чур, я капитан! А ты?

– А я, – Илья задумался, – а я рулевой!

Картон коснулся поверхности воды и… Судно без промедления устремилось вперед. Корабль вздымался над волнами и падал, сопротивлялся стихии, заваливался с одного бока на другой, загребая воду. Вокруг громко стонал океан, пенясь и плюясь, он двигал исполинскими плечами, словно хотел сбросить наглецов в пучину.

Небо, ярко вспыхнув, оглушительно затрещало. Казалось, что оно, расколовшись на несколько частей, черными глыбами обрушится на одинокое судно. Сквозь перекаты послышался хриплый голос капитана: «Лево руля!» И тут же волна ударила в борт. Корабль покосился, но выстоял. Веселый Роджер усмехнулся. «Право руля!» – послышалось снова. Захрипели натянутые канаты, и соленая лавина, рухнув на палубу, покатилась обратно в океан, забрав с собой троих человек.

– Капитан! Прямо по курсу скалы! – крикнул рулевой низким голосом.

– Тысяча чертей! – отозвался капитан.

И вот уже корабль несется прямиком в клыкастую пасть, подгоняемый толщей воды. Форштевень, с трудом рассекавший тугие барханы, прокладывал путь вперед.

– Не сегодня! – закричал капитан, когда скалы огромной тенью нависли над ним. – Сегодня ты нас не возьмешь!

– Весело вам без меня? – вдруг раздался голос Коли.

Застряв между двух камней, картонный кораблик остановился. Ребята оглянулись: позади них стоял их друг.

– Да! – крикнул Илья.

Кирилл поднял картонную конструкцию и прижал ее к себе.

– Защеканцы! Считаю до трех, и ты извиняешься. – Он занес кулак, намереваясь ударить Илью. – Раз! Два!

Илья не шевелился. Он смотрел, как обидчик приближался к нему.

– Три! – прокричал тот уже в лицо Ильи, но ничего не произошло.

– Тебе повезло! – прошипел он.

Удар обрушился на палубу. Подмокшее судно порвалось пополам, и корма упала в ручей. Ее тотчас подхватило течение. Кирилл стеклянными глазами смотрел, как останки торопливо уносятся в сторону грязного озера на выезде.

– Мой корабль… – прошептал мальчик.

– Получили? Сучата! Получили?! – кричал в это время Колька. – Я должен был спускать! Мой карт…

Сраженный ударом в скулу, мальчик замолк и упал спиной в лужу. Брызги разлетелись в разные стороны. Илья замер в ожидании развязки, сжав перед собой кулаки. Прежде он не дрался, предпочитая другие способы решения проблем.

Но сегодня он ударил человека.

Обидчик молчал и поднимался. Молчал он, и когда снова оказался на ногах. Молчал, и когда, развернувшись, ушел в противоположную сторону.

– Ты его ударил.

– Я знаю, – Илья опустил руки.

– Не надо было этого делать, Илья. Тебя могут забрать.

– Я знаю.

Ребята выловили корму. Потом они сели на лавку во дворе. Без слов, под моросящим дождем Илья равнодушно чертил палкой крестики в ответ на нолики друга. Все эти символы на песке ему казались сейчас лишними. Его мысли были заняты другим. Он раз за разом прокручивал в голове недавнее событие, связанное с разбитым кораблем.

Мимо прошла тучная женщина в коричневом пальто с большой синей сумкой.

– Привет, Илья, – крикнула она с крыльца, заметив мальчика на лавке.

– Здравствуйте, Маргарита Васильевна.

– Мама дома?

Ответа не последовало. И, так и не дождавшись его, женщина исчезла в подъезде.

– Я домой, – сказал Илья, спрыгивая на землю.

– Ты еще выйдешь?

– Уже нет! – крикнул он уже у двери.

Когда Илья поднялся на этаж, Маргарита уже заходила в квартиру. Мальчик последовал за ней. Не разуваясь, она перешагнула через грязные мужские сапоги и прошла в комнату, где застала маленькую женщину в рваном халате и мужчину в изношенных семейных трусах. Парочка о чем-то увлеченно спорила, не обращая на женщину никакого внимания.

Дальше коридора Илья пройти уже не решился.

Женщина извлекла журнал в картонной обложке из сумки. Потом осмотрела стол, за которым сидела парочка: контейнеры с торчащими вилками, наполовину выпитая бутылка водки, заляпанные рюмки, размазанные по столешнице остатки еды – все это ее уже давно не удивляло. Презрительно поморщившись, она выключила радио.

– Какой же из тебя мужик, если ты даже кран до сих пор не починил, – говорила женщина мужчине. – Слышишь, как уже долбит по раковине?

– А чо я?! Чо я-то сразу!

– Здравствуйте, Светлана Валерьевна. – Женщина поставила сумку рядом с пустыми бутылками, что приветливо звякнули.

Она присела на край кресла у противоположной стены.

– Чего тебе, дефективная? – Света исподлобья мутными глазами смотрела на гостью.

– Не тебе, а вам.

– Не-е-т! Это уж мне решать!

– Хорошо. Светлана. Вы не выходите на работу уже месяц. Знаете ли вы, что вас уволили?

– Знаю, дальше что?

– Очки на вашем счету. Вы их только тратите.

– Трачу/ – Света, икнув, взяла вилку, насадила на нее рукой последний кусочек селедки из контейнера, затем отправила его в рот и вытерла руку о подол халата.

– Вчера вами был достигнут минимальный предел для людей социального статуса «Бета».

– Хренхофо! – ответила она женщине с набитым ртом.

– Вынуждена сообщить вам, что, если вы не пополните ваш баланс, мы вынуждены будем понизить ваш статус до «Гамма» и выселить в соответствующий район.

– Выселяйте! Мне плевать! – Света со злостью бросила вилку в контейнер, та отскочила, звеня, упала под стол. – Веришь или нет? А?

Гостья проводила вилку взглядом. Снова оглядела стол. Сделала запись в журнале. Потом продолжила спокойным тоном:

– Я вам верю.

– Еще бы! Ха! Она мне верит, представляешь?! – Света ткнула локтем в бок сидящего рядом мужчину.

– А чего вы наши очки считаете! – вмешался вдруг он, все это время ковырявшийся в зубах и не проявляющий никакой активности.

– А вы собственно кто? – небрежно бросила Маргарита, посмотрев на него.

– Кто я? – Он наклонился в сторону женщины и воинственно ткнул себя пальцем в грудь.

– Да, кто вы? Представьтесь. Будьте так добры.

– Кто я? Дает! Ха! Дядя Вова я!

– Мне к вам так и обращаться?

– Обращайся так. Да.

– Хорошо. Дядя…

– Чего считаете, говорю?! Хотим – тратим! – перебил ее он, ухватившись за возможность высказаться.

– Хорошо, я поняла…

– Хотим – копим! Это наше дело! Наше! Да ведь, Светка? – обратился он к сожительнице, шарящей под столом в поисках вилки.

– Можно я скажу? – повысила голос Маргарита.

– Валяй!

– Я понимаю, что вам все равно…

– А чего лезешь тогда?!

– Дослушайте уже! Я все понимаю. Если вы не думаете о себе, то подумайте о ребенке. Ведь дети с социальным статусом «Гамма» не могут ходить в школу.

– Я не понял, это она про пацана твоего? – Дядя Вова посмотрел на Свету, обмакивающую белый хлеб в масло из-под селедки. Ее халат распахнулся, обнажая левую грудь.

– Не знаю, – она пожала плечами. Зажурчала водка, разливаемая ею по рюмкам.

– Условия жизни там намного хуже, – продолжала женщина. – Какое будущее будет у этого маленького человека?

– Да, про него вроде… Слышишь?

– Пофиг мне. Пусть хоть про Наполеона заливает. Будем.

Они выпили.

– Чего вы считаете!? – закричал дядя Вова, словно забывшись. – Хотим – тратим! Хотим – не тратим!

Света разливала водку. Мужчина продолжал что-то выкрикивать, слова он сопровождал бессвязными жестами, но Маргарита уже не слушала. От перегара и криков разболелась голова. Ко всему еще добавилась раздражающая барабанная дробь, доносившаяся из кухни. Она торопливо делала какие-то записи, чтобы как можно скорее покинуть это место. Закончив, она встала, достала фотоаппарат и сделала несколько снимков для отчета. Потом ее собеседники со злобой наблюдали, как гостья берет сумку и кладет в нее журнал. Сама же Маргарита чувствовала, как по телу скользят враждебные взгляды, но не отвечала взаимностью.

– Какие же вы люди! Я поражена. До свидания. Надеюсь, это последняя наша встреча, – сказала она.

– Аревуа! – ответил ей мужчина и хрипло засмеялся.

Едва женщина собралась уходить, как Света вдруг жестом остановила ее. Одним махом осушила рюмку и, не закусывая, начала говорить. Речь ее сначала была путаной, как у больного, но постепенно обретала уверенность. Казалось, что хмельное состояние неожиданно покинуло ее разум.

– Какие мы люди? Какие мы люди. Знаешь. Ты пришла. В мой дом. Ты. Думаешь, если ты из этого гребаного управления, то имеешь право мне что-то указывать? Учить меня жизни? Ты никто! Как и все мы!

– Это возмутительно! Послушайте!

– Нет, это ты послушай! – Света ударила кулаком о стол. Звякнули рюмки. Одна из них упала на пол и покатилась к стене. – Я долго слушала твое нытье! И не один день! Скажи мне! С чего ради я должна радоваться? С чего ради я должна ишачить? Восстановление человечества? Ха! Какая благородная цель! И все эти овцы с пустыми бошками хавают это! Но им простительно. Они же овцы. Ишачат, жрут и срут! Наступает новый день! А что по расписанию? Ах, да! Ишачить, жрать, срать! Все повторяется! Ради чего?

Женщина растерянно смотрела на разъяренную хозяйку, чей халат был уже полностью распахнут.

– Ради чего, я тебя спрашиваю?!

Поверхность стола снова вздрогнула от удара.

– Светочка, ты чего? О! Светка! У тебя сиськи торчат! – дядя Вова потянулся руками к ее груди, но та оттолкнула его.

– Ради человечества?! Так оно же в этом и виновато! Это не мой косяк! Не мой! Слышишь?! Их косяк! По их вине я в жопе! По вине человечества мы все в жопе! Ничего не меняется! Мир гниет! Оглянись! Напряги свои тупые мозги! Налоги повышают! И чтобы оставаться в этом статусе, нужно еще больше работать! А вокруг ничего не происходит! Нам обещают лучшую жизнь! Но где эти улучшения? Эти суки живут в сталагмитах, пьют шампанское и играют в гольф! А нам приходится только слушать эти обещания!

– Если у вас нет ничего…

– Заткнись! – Света схватила с пола пустую бутылку. – А про сына моего лучше молчи! Маленький человек, говоришь? А я знаю, что он не мой ребенок. Мой сын погиб, когда началась эта сраная война с машинами! Да, мне дали возможность видеть его лицо, слышать его голос. Но внутри это всего лишь робот! Бездушная машина, которая не может даже мечтать! А теперь! Вон из моего дома! И чтобы я больше тебя тут не видела!

– Запахнитесь, – сказала гостья спокойным голосом и поспешно покинула комнату.

В коридоре она встретила Илью. Она нежно коснулась его головы, затем провела ладонью по щеке. Неожиданно мальчик сомкнул на ее предплечье свои маленькие ладони. Маргарита замерла.

– Помогите моей маме, – прошептал он. – Она сказала, что я не могу мечтать. Я хочу, чтобы она стала счастлива. Это и есть моя мечта.

Прижимаясь щекой руке, он смотрел в ее глаза. Женщина почувствовала волнение, которое огромной тяжелой волной ударило в грудь. И слезы хлынули по щекам. Она смотрела на мальчика, прижимающегося к ладони, и плакала. Некоторое время он еще держал ее руку, затем отпустил. Маргарита тяжело вздохнула, поцеловала его в лоб и вытерла слезы.

– Прости. Я не могу помочь.

В последний раз взглянув на робота, она виновато улыбнулась. И вышла в подъезд. Илья не двигался. Он обреченно слушал удаляющиеся шаги, которые вскоре стихли.