Читать книгу Зов прайма - Александр Комзолов - Страница 5

В первый раз за неделю его нормально накормили. Не объедками, как в дороге, а настоящим теплым бульоном с овощами и кусочком мяса. Силы медленно возвращались в измученное тело, и Грегор должен был признать, что это было чертовски приятно.

Комната, в которой его оставили на ночь, была просторной и совершенно пустой. Голые стены без окон очерчивали правильный квадрат. Единственным нарушением этой симметрии была запертая дверь, через которую его привели.

Вчера у Грегора не было сил осматривать свою тюрьму – он просто упал на пол там, где его оставили, и забылся тревожным, полным кошмаров сном. Тем сильнее было удивление, когда его разбудило бьющее в глаза солнце. Оказалось, что потолка в комнате нет. И хотя выглянуть за пятиметровую стену не представлялось возможным, чистое небо над головой вселяло надежду на освобождение. Адорнийские темницы нравились рыцарю явно больше их доктских аналогов.

Примерно через час вошел слуга и поставил перед Грегором глубокую пиалу с бульоном, на который рыцарь накинулся, проигнорировав осыпающего его презрением адорнийца.

А еще через час дверь снова отворилась, и в комнату вошел лорд Раэль.

«Глупо было надеяться, что он обо мне забыл», – подумалось Грегору.

Молча пройдя мимо Грегора, безрукий лорд-калека остановился посреди комнаты, задумчиво постоял пару мгновений, а затем сел прямо на воздух, как будто под лордом находился самый настоящий стул. К своей гордости, Грегор совершенно не удивился, видимо, уже начал привыкать к магии адорнийцев.

– Принеси мой платок, – безразлично приказал Грегору лорд.

Через мгновение из кармана просторной рубашки Раэля вылетела красно-лиловая птица. Метнувшись мимо докта, она гулко ударилась в стену и упала на пол, превращаясь в аляповатого вида, по имперским меркам, платок. Грегор сморгнул, прогоняя наваждение.

Принести или нет? В конце концов, что он теряет? Он же не государственные тайны рассказывает. Бывший рыцарь поднялся на ноги и, подняв оброненную тряпку, вернулся к лорду.

Воздушный кулак врезался под вздох, заставляя упасть на колени и извергнуть съеденный недавно бульон.

– Принеси мой платок, – так же безразлично повторил лорд Раэль, закидывая ногу на ногу.

«Это он меня ударил, как того Мастера над цепями на площади. Но за что? – Грегор мотнул головой, прогоняя из глаз цветные пятна. – Может, я слишком долго думал перед тем, как выполнить его приказ?»

Пошатываясь, Грегор во второй раз пошел за платком.

Он ожидал удара в грудь, инстинктивно прикрывал ее рукой, повернулся чуть боком, чтобы смягчить бьющий его воздух. И пропустил удар в голову. Нос хрустнул и обзавелся теплым красным родником.

– Принеси мой платок, – в третий раз повторил адорнийский ублюдок.

Грегор обернулся, удостоверился, что платок снова лежит у стены, и ответил:

– Нет.

Новый удар был самым сильным из трех – на этот раз в подбородок снизу. Ударная волна подхватила Грегора и отшвырнула в угол комнаты, прямо к проклятой красно-лиловой тряпке.

– За что… – простонал он, корчась от боли.

– Неси платок, – участливо напомнил калека.

– Но я же выполнил приказ…

– Вот твой первый урок, докт, – ровно, слегка скучающе, объяснил лорд, – ты выполняешь мои приказы. А вот второй урок – я могу бить тебя, когда мне захочется.

– Я не понимаю, – простонал Грегор, с трудом поднимаясь на колени.

– Ты и не должен понимать, ты вещь. Я буду приказывать тебе, а ты подчиняться. Я прикажу тебе выковырять свои глаза ложкой и съесть их, и ты это сделаешь. Я прикажу прибить свою ладонь гвоздем к стене, и ты сделаешь и это. Нас с тобой ждет еще много увлекательных занятий. Ах, да, вот еще что, – картинно спохватился мучитель, – ты не можешь убить себя или попытаться убить меня, ошейник тебе не позволит. Если ты попытаешься, он впустит тебе под кожу яд, ты потеряешь контроль над телом, покроешься волдырями и сможешь только орать, пока не охрипнешь. Кстати, возможно, я прикажу тебе попробовать напасть на меня. Это будет интересно. А еще я превосходно владею искусством врачевания, так что все травмы, которые ты обретешь при нашем общении, не будут беспокоить тебя особенно долго.

– Я… – Грегор сглотнул, – я был рыцарем леди Кобрин. Я знаю ее тайны…

– Ты мне их непременно расскажешь потом, – кивнул лорд Раэль, – у нас еще будет много времени. А пока принеси мне платок.

Грегор не глядя нащупал мягкую, пахнущую сладкими духами ткань и тяжело поднялся на ноги. Он не предполагал, что так быстро согласится выдать секреты своей бывшей госпожи, думал, что сможет некоторое время терпеть, но эта пытка оказалась сильнее его. В ней не было логики, ее невозможно было понять. И разум докта спасовал там, где тело еще было готово держаться.

* * *

Как странно иногда распоряжается судьба. Он собирался умереть на площади, но был спасен этой девчонкой из благородных. Позже он снова собирался отправиться домой, на этот раз уже от рук адорнийского лорда, но снова был спасен той же самой девчонкой. Вряд ли она стала бы его «спасать», если бы знала его тайну.

И, тем не менее, Кристэн оценил великодушие благородной девушки, хотя оно, по его мнению, и строилось на глупости и неопытности. Сам бы он ни за что не стал заступаться за пленных адорнийцев, которые иногда гнили в подземельях леди Агаты. А еще эта Рика была единственной, кто не смотрел на него с неприкрытой ненавистью, как остальные.

Оценил и решил пока отложить свое возвращение в Кобрию. В конце концов, когда он еще увидит жизнь адорнийцев, так сказать, изнутри? Не то чтобы было так уж интересно, но Кристэн любил приключения и никогда не отказывался от опасных авантюр. Рано или поздно его тайна раскроется – это сейчас он изо всех сил сдерживает рвущуюся наружу силу прайма, но ведь так не будет продолжаться вечно. Кристэн знал, что в конце концов он допустит оплошность и проявит свои способности. Или же накопленная от бездействия сила сама обнаружит себя. Это было неизбежно, как восход солнца.

«Неизбежно, как победа Империи в будущей войне», – как поговаривали порой докты.

И тогда все узнают, что он герой, но до того момента можно с удовольствием водить врагов за нос, а может, и узнать что-нибудь полезное для леди Кобрин удастся.

Быть же пленником Рики пока что было совсем не сложно. Вот, например, сейчас он нес по парку за своей новой хозяйкой тяжеленный для обычного человека мольберт, раскладной стульчик и саквояжик с красками. Если бы не сила героя, Кристэн бы уже давно надорвался, но сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не пойти побыстрее.

Тело героя требовало физических нагрузок. Текущая по венам сила умоляла выпустить наружу накопленную энергию, просила решить вопрос грубой силой, но пока Кристэн держался.

– Поставь сюда, пожалуйста.

Рика остановилась недалеко от реки, служившей задней границей приусадебного парка.

– Пленнику не следует говорить «пожалуйста», – промурлыкала следовавшая за девушкой Алесса.

– Спасибо, я… я постараюсь запомнить.

– И будь более уверенной в себе. В конце концов, это он – твой пленник, а не наоборот.

Раэльская героиня – Алесса, – приставленная к Рике, рьяно взялась за воспитание девушки.

– Мольберт ставь вот сюда, поверни влево, чтобы солнце в глаза не светило, – распоряжалась Кристэном Алесса, – вот так. Краску достань и воды принеси из реки – будешь подавать госпоже, когда ей понадобится. Все готово, госпожа. А что вы, кстати, будете рисовать?

«Дура, – усмехнулся про себя Кристэн, раскрывая саквояжик. – Сейчас выяснится, что рисовать будем вон то дерево с другой стороны, и мольберт придется разворачивать».

Кристэн уже предвкушал управленческое фиаско героини, когда Рика неожиданно ответила:

– Это не важно. Сегодня со мной говорил мастер школы искусств, он хочет, чтобы я нарисовала картину перед тем, как брать меня к себе в ученики. Все равно, что именно. Я начну, а там увидим, что получится.

Докт покачал головой, осуждая адорнийскую непоследовательность, и открыл саквояж. Внутри стояла только одна банка с белой краской – других не было. В недоумении он взял банку в руки.

«А где еще краски? Неужели забыла? Сейчас угадаю с трех раз, кого пошлют обратно за остальными», – подумал Кристэн.

Рика между тем обмакнула кисть в белую краску и провела ей по не менее белому листу бумаги. Коснувшись бумаги, краска неожиданно начала менять свой цвет, превращаясь из белой в красную. Еще мазок – и вот за кистью уже тянется оранжевая полоса.

«Проклятая магия», – мысленно прошептал дуэлянт.

Левая нога затекла, и Кристэн сменил позу. За последние пять минут он менял ее уже в третий раз, что было явным признаком скуки. Прошло уже несколько часов с начала их художественного урока, вокруг решительным образом ничего не происходило. Если не считать подошедшего недавно другого героя лорда Раэля – неповоротливого и громадного рокота, адорнийского аналога их человека-горы.

Новоявленный герой аккуратно подошел сзади, очень стараясь не мешать Рике рисовать, однако земля слегка сотрясалась под каждым его шагом. Он напомнил Кристэну огромного неуклюжего медведя, пытающегося незаметно пробраться сквозь заросли малины, не потревожив свивших там гнездо птиц. Пришедший на ум образ заставил дуэлянта улыбнуться, а рокот тем временем уставился на мольберт, почесал в затылке своей неподъемной боевой перчаткой и отошел в сторонку.

По лицу Рики не было видно, что она заметила героя.

Наконец девушка отложила кисть и сладко потянулась.

– Скажи мне, Алесса, а как люди становятся героями?

«Утомилась и хочет чем-нибудь занять голову», – подумал Кристэн, наблюдая, как неподалеку рокот силой воли достает из земли и ставит один на другой небольшие камни. Толстяк был так увлечен созданием своей нехитрой пирамиды, что даже высунул и прикусил язык.

– Мы принимаем прайм и вместе с этим изменяемся, – сидящей слева от Рики Алессе тоже хотелось поговорить.

– Мне говорили, что будущие герои слышат зов, – направила разговор в интересующее русло Рика.

– Да, зов прайма. Как бы тебе объяснить. Вот представь, что у тебя чешется спина, но ты никак не можешь достать до зудящего места. Зов, он чем-то похож. Он как будто медленно ковыряет тебя изнутри и успокаивается, только когда ты смотришь на прайм в реке, в ручье, в алхимической бутыли – да где угодно. Так ты понимаешь, что он тебя зовет. – Алесса помолчала и продолжила, смотря на реку: – А что потом происходит, уже всем известно. Ты оказываешься в Итералии, где тебя окунают в священную купель с чистым праймом, и ты умираешь от его яда. А ты все это время надеешься, что зов и правда был, что ты его не выдумала и что тебя все-таки воскресят.

– Многие ошибаются?

– Со мной ритуал проходило еще четверо. Один из них ошибся, – героиня невесело усмехнулась краями губ. – А потом приходит сила. Она у каждого своя и при этом у многих одинаковая. До перерождения я была дрессировщицей животных из южного Даэр-лиена. Мы выступали во многих провинциях, но своих «актеров» я приручала именно там. Магия в Итералии прайма почувствовала мою душу и наградила меня Ночью – моей черной пантерой, моей второй половиной. Мы с ней стали неразрывны, мы думаем одинаково, действуем одинаково, чувствуем одинаково. Люди даже дали нам одинаковое имя – «черная пантера». В то время я казалась себе уникальной, пока не повстречала другую героиню с черной пантерой, служащей другому лорду.

Алесса вздохнула.

– А какая у него история? – Рика кивнула на копающегося на берегу реки рокота как раз в то время, когда возведенная на высоту колен пирамидка рухнула, вызвав недовольный топот героя.

– Вергилий… он очень… простой, – подобрала нужное слово Алесса, – он как большой ребенок, которому подарили силу, но не рассказали, как ей пользоваться. Он вроде был самым нелюбимым учеником создателя каменных садов – переносил гигантские камни за своим мастером, расставлял и переставлял их по множеству раз, пока тот не оставался удовлетворенным своим творением. Говорят, что его мастер отдал его в храм в надежде от него избавиться, но Вергилий выжил и стал рокотом. Только он все равно продолжает ворочать свои камни, – с теплой улыбкой добавила Алесса. – Теперь он зовется Вергилий Двигающий горы.

– Что чувствуют люди, ставшие героями? – неожиданно спросила Рика.

Над парком надолго повисла тишина, нарушаемая только шумом реки да мерным топотом Вергилия, сооружающего новую каменную пирамидку. Когда Кристэн уже было решил, что ответа не последует, Алесса заговорила:

– Силу. Огромную, бесконечную силу. Уверенность в своих возможностях, кажется, что любое дело будет тебе по плечу. И вместе с тем больше не получается ощущать ничего нового, не получается творить. Новые чувства досаждают, потому что приходится тратить время на их ощущение. Они приходят все реже, становятся все менее яркими. Невозможно совершенствоваться, когда ответ уже найден. Мы как будто застыли. Может, поэтому мы так любим битвы…

Героиня говорила от сердца, и было видно, что ей нелегко дается это признание. Рика кивнула, благодаря Алессу за откровенность.

– А у доктов так же? – спросила девушка, не поворачиваясь к Кристэну.

Дуэлянт внутренне резко собрался, тщательно подбирая слова.

«Если я сейчас себя выдам, это будет крайне глупо», – подумалось ему.

– Очень похоже, госпожа, – осторожно ответил он. – Только мы не привыкли ощущать и чувствовать, мы вместо этого думаем и рассчитываем. У героев есть сила, и любой вопрос они в первую очередь решают с помощью нее. Зачем думать над проблемой, если ее можно решить, ударив кулаком по столу. Зачем распутывать узел, если можно его разорвать голыми руками.

Кристэн осторожно посмотрел на собеседниц, пытаясь понять, не сболтнул ли он лишнего, но и Рика, и Алесса продолжали неподвижно сидеть и смотреть на воду.

«Сказал ли я сейчас правду? – неожиданно подумал Кристэн. – Это было правдой раньше, но сейчас мне почему-то не хочется ни с кем драться. Я все еще чувствую силу прайма, но мне не хочется ее применить. Как странно…»

ОПАСНОСТЬ!

Отточенный годами инстинкт героя резко дернулся, заставляя вскочить на ноги.

ТРЕВОГА!

Все осталось по-прежнему, но что-то изменилось. На солнце наползла тяжелая грозовая туча, и мир потемнел. Поднялся холодный пробирающий насквозь ветер, играючи срывающий листву с деревьев и весело раскидывающий ее по реке.

– Что-то не так, госпожа.

Алесса тоже уже была на ногах, а рядом с ней из ниоткуда возникла громадная черная пантера. Даже Вергилий что-то почувствовал и теперь недоуменно озирался вокруг.

Кристэн резко повернулся в сторону особняка. В неожиданно наступивших сумерках дуэлянту показалось, что за дальними деревьями кто-то есть. Какая-то странная тень, прячущаяся за широким стволом. Что-то не так было в ней, уж слишком неправильно она затемняла пространство за деревом, слишком сильно опаздывала от качающегося ствола.

– Мы с Ночью сходим и проверим, – сказала Алесса Рике, также напряженно вглядывающаяся в дальний край парка. – Оставайтесь на месте. ВПЕРЕД! – приказала героиня пантере.

Пантера бесшумно двинулась по направлению к замершей тени, и Алесса, пригнувшись и сжимая в руке метательный диск, отправилась за кошкой. Замерший на месте Кристэн в первый раз видел, как охотится черная пантера. Грациозная и опасная, Алесса приближалась к странному дереву, стоящему неподвижно посреди гнущихся от ветра стволов.

– ВЗЯТЬ! – раздалась резкая команда Алессы, и черная кошка молнией вылетела из густых кустов за деревом, и одновременно с ней в ствол врезался метательный диск героини.

Очутившись на месте, пантера резко остановилась. Налетевший на дерево диск начисто срезал ствол и, ударившись в соседний, срикошетил обратно в руку героини.

– Здесь никого нет! – разочарованно крикнула Алесса.

– Ох, – удивленно выдохнул Вергилий.

Кристэн обернулся слишком поздно. Недавняя тень уже стояла перед рокотом. Это был невысокий человек, обернутый в серые лохмотья с глубоким капюшоном, скрывающим лицо. Одной рукой человек прикоснулся к широкой груди Вергилия, и из-под раскрытой ладони толчками выливалась красная кровь, казавшаяся слишком яркой на фоне предгрозовых сумерек.

– О-о-о, – простонал гигант и попытался раздавить нападавшего.

Боевая перчатка взметнулась вверх и упала вниз, со свистом раскалывая воздух. Слишком медленно – человек в лохмотьях уже переместился за спину рокота и так же легко прикоснулся к незащищенной спине героя. Вергилий охнул в последний раз и ничком упал на землю.

Убийца на мгновение замер над телом поверженного героя, медленно повернул голову в их с Рикой сторону и несколько секунд смотрел на них, а затем исчез.

Тяжелая дождевая капля упала Кристэну на затылок.

– Вергилий!

Алесса пронеслась мимо Кристэна, нарушая накатившее оцепенение. Рика пришла в себя первой. Она сделала первый неуверенный шаг вперед, тряхнула головой и поспешила за Алессой.

Гроза все-таки началась, окатив дуэлянта ливнем. Кристэн шагнул было к девушкам, но чуть задержался, бросив взгляд на мольберт. На незаконченной картине был изображен колодец изнутри, как будто кто-то упал в него и теперь смотрит вверх. А вверху над входом в колодец склонилась нечеткая фигура в серых лохмотьях. Краски быстро растекались, сдаваясь под напором проливного дождя.

* * *

Охота удалась, и Охотник мог вздохнуть с облегчением. Предательский шепот в голове успокоился, удалился в свою часть сознания, где смаковал новую победу.

Убить рокота было просто. Отточенные движения убийцы героев были слишком быстры для такого тяжеловеса. Сложнее было отвлечь черную пантеру, чтобы она не мешала. Эта героиня явно была более серьезным врагом, и убивать ее было бы намного сложнее – хотя бы из-за того, что ей невозможно причинить никакого вреда, пока жива ее кошка.

Но сцена была разыграна блистательно. В ней были предвкушение, обман, разочарование и – финальный аккорд – прозрение перед лицом истинного врага. Главный герой кланяется и покидает сцену. Стена из ливня стала занавесом, а гром и молния – восторженными аплодисментами.