Читать книгу Сто ночей меланхолии. Стихи - Александр Косачев - Страница 2

НЕСКОНЧАЕМЫЙ

Расколоться бы вдребезги, как то окно от капель дождя. Я знаю, ты честная, да. Но зря – это все бесконечное зря. Расколоться бы вдребезги и просто смотреть, как ты поднимаешь осколки. В этом вся ты – галимая честность и только. Расколоться бы вдребезги на молекулы, атомы и там чего-то еще – можно, конечно, простить и забыть, но я вечность стоял у метро, но я вечность ждал сигарет и терзался тоской. Можно, конечно, простить и забыть, но я, как и ты, «совсем не такой». Расколоться бы вдребезги от твоей нескончаемой питерской глупости, от вечно пьяной твоей псевдоюности, расколоться бы вдребезги и просто смотреть – капли дождя на целом стекле.

ВАЛЕНОК-ОДИНОЧКА

Я тут с пустой головой, без дельных мыслей, без идеи толковой, один, гляжу, как быстро идет моя жизнь, не успел подняться с постели, а уже пролетела неделя, и снова – ничего нового, какой-то вялый бардак, привожу в порядок слова, но все как-то так, все потихоньку, и только вдогонку: «Ты ведь уже не ребенок», и правда – куда-то девалась бравада, я все больше говорю про зарплату и про то, что так надо, что я никогда не женюсь, и храни меня, небо, от сына и дочки, туповатый валенок-одиночка, и чего не придумаешь ночью? Я тут с пустой головой, без идеи и огонька, дожидаюсь утра – все изменится завтра, ну да.

ХМЕЛЕЯ ОТ ЗВЕЗД

Я захмелел от звезд, и что тут скажешь? Исчезнет все однажды, и что же делать дальше? А дальше будет хуже, конечно же, я знаю, я, в общем, ни о чем и не мечтаю. Ну да, бывает. И даже то, что был, что в этом мире был, надеялся и верил, любил и как-то жил, здесь роли не играет, и звезды умирают, зубами молча цвета нэви капсулу кусают. Я захмелел от звезд, но это разве важно? Подумаешь, любил, когда кругом купля-продажа. Я бесконечно полюбил цвет фальши, и даже – я протрезвел от звезд и задвинул их подальше. Ну надо же, смотри, я настоящий альфа, врываюсь в это время и рву его на части, ну надо же, смотри, я настоящий альфа, а как мне надоело, знаешь?

Я захмелел от звезд на этом свете, на этой маленькой дурной планете, где бесконечные дожди и ветер, где ничего и никогда не светит, и только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд на этом свете, где только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд – и все. Я захмелел от звезд на этом свете, на этой маленькой дурной планете, где бесконечные дожди и ветер, где ничего и никогда не светит, и только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд на этом свете, где только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд.

Я бесконечно пьян, куда теперь деваться? Дешевый балаган, в котором ищут счастья. Я так давно тут прописался, вписался, надеялся проездом, но запросто остался. Пусть звезды куполом нависли, в чем смысл? Звезды просто числа, их считают быстро. Со свистом пролетели пустые наши дни, а мы – не дотянулись до звезды, увы. Скажи, что тоже ты захмелел от звезд, что ты теперь пойдешь и что-нибудь найдешь, что ты теперь герой и веришь в небеса, что ты теперь не я и не будешь никогда, что ты теперь хорош и что вообще все хорошо, что в лучшую на свете реальность мы живем, и что плохое было, то обязательно пройдет, что это ничего, что захмелел от звезд – и все.

Я захмелел от звезд на этом свете, на этой маленькой дурной планете, где бесконечные дожди и ветер, где ничего и никогда не светит, и только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд на этом свете, где только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд – и все. Я захмелел от звезд на этом свете, на этой маленькой дурной планете, где бесконечные дожди и ветер, где ничего и никогда не светит, и только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд на этом свете, где только в звезды мне остается верить, я захмелел от звезд.

МОЕ ВСЕ

Побеги, мое все, в далекие дали, как когда-то бежало ты в армию, побеги мимо слабости, неуверенных слов и здорового сна по восемь часов, побеги в эти дали – мимо уставших водителей из Средней Азии, мимо вечной тоски и пошлой печали, шестидневной работы и уютных сериалов, побеги, мое все, и уже не смотри – на такого, каким я только что был, побегиутониисгори, разорви на клочки себя самое, мое все, и я буду гордиться тобой.

ВЗОРВАТЬ ТВОЕ СЕРДЦЕ

Взорвать твое сердце, эй, как это сделать, ты видишь – я туповат и только полупустое место, так скажи, чем поджечь и взорвать, дай мне подсказку, всего пару слов, мне не хочется ждать: пока там, чего там и как, давай уже сразу – нам немного осталось, всего пару лет, и чертова старость, о да, тридцать два – супермаркет и дети, и так хочется этого, конечно же, нет, ну давай, не томи, взорвать твое сердце, как это сделать, ахах, да ну тебя к черту, если быть честным – жди-ожидай, пока джинсы не станут дьявольски тесными.

МЕЧТАЕШЬ ПРО ПИТЕР

Ну давай, скажи, что бла-бла-бла, и мы не подходим, что мы разные, что у тебя две головы, а моя только одна, и что она всегда мрачная, а твои такие радостные, ну давай, еще одну чушь о том, как ты мечтаешь про Питер, а я тут, в Екб и вечной грязи, расскажи, какие там классные татуировщики с большой бородой, расскажи, ты говоришь об этом недостаточно часто, и, о боже ты мой, ты никогда не вырастешь, правда? Ты будешь делить все на черное/белое (и почему я все еще жив?) и никогда не поймешь, что ты и сама, увы, моя милая, что ты и сама – только серая мышь.

НЕ ТАКИМ

Моложе бы стать лет на десять, хотя бы на пять и даже на три. Впереди только старые песни и длинные дни, впереди – только мы, не нашедшие, не имевшие пыл, те, кто и не был никогда молодым. Ни один. На пару годков бы вернуться и не пить, не курить, не лежать, лишь одно – распинать свои яркие, свежие чувства и разом отдать, целиком, не жалея, себя и всего. И такого тащить до пятидесятой зимы, незаплывшим, красивым, здоровым и жившим. Помереть где-то там, но только не тут, не сейчас, не таким. Моложе бы стать – хотя бы на десять минут, на секунду, на миг.

СИЛЬНЫЕ ДУХОМ УМРУТ

Сильные духом умрут. Слабые духом не умирают – они погибают, другим начищая до блеска мечты. И если вдруг ты духом слаб, и если мечтаешь ты невпопад, то просто прими: обслуга мечтателей – ты. Сильные духом погибнут, и лучше им, право, погибнуть, и прямо с утра, под шипение гимна, и прямо тогда им сгинуть навек. У сильных другого пути просто нет. А я не такой. Я каждый день доживаю до вечерухи. Испуганный, злой и, конечно же, без подруги. Я все еще жив и все так же до блеска начищаю мечты – не свои. И этого я так и не смог изменить. Сильные духом умрут, а я буду жить.

ПОСЛЕДНИЙ ЧИТАТЕЛЬ

Стань последним читателем моей ненаписанной книги. Последним посетителем моей скромной могилы. И единственным свидетелем моей бездарно прожитой жизни. Стань им, и я тебя отпущу. Ты, конечно, уйдешь, ты скоро уйдешь, но потрать еще пару минут. Стань последней, кого я увижу – и будь прекрасной, как и всегда. Не просыпайся во сне, если вдруг вспомнишь меня – все, что могла, ты попыталась. И пусть не была, но ты стала – последней, кому я смог рассказать о своей ненаписанной книге, своей скромной могиле и о бездарно прожитой жизни.

ЗАВТРА БУДЕТ ПЛОХОЙ ДЕНЬ

Завтра будет опять плохой день. Но сегодня пока еще ночь. Мало мыслей в моей голове. Зато о тебе – они все о тебе. На улице дождь, хотя вчера падал снег. Чего-то и что-то не смог и для тебя я исчез. Как-то так. По-простому, без лишнего слова. Попросту – не был и нет. А завтра лучше не будет. Может быть, будет и хуже. Бесконечные тянутся будни. Выходных я не жду – мне не на что тратить часы и минуты. До завтра совсем ничего. Вставать через пару часов. Если бы ты осталась со мной – это все, это все. Сейчас мне тепло. Плохо будет потом. Бесконечно и невыразимо. Плохо как никогда. Ночь. Дождаться утра, слушая дождь. Как хорошо, что ты не придешь – я этого не вынес бы вновь. Завтра будет еще один плохой день. Но ты не узнаешь, насколько. И после дождя выпадет снег.

ВИКТОРИЯ

Ты отвергнешь меня… и на этом кончится наша история, такая простая, с недобитым финалом, как будто бы море, берегов не достигнув, упало, а берега превратились в скалы – именно так ты отвергнешь меня, чтобы закончить эту историю, и я не поспорю, не стоит – пустое, ведь если от меня ты уходишь, значит, так надо, другого не будет финала, об этом ты знала с начала начатой тобою истории, Виктория… ты видишь, какое предательство есть в разговоре, оборванном на полуслове? и больше не твой я, а ты не моя, и такою, наверно, не была никогда, хотя… Невозможно уснуть. Ты отвергла меня, и пусть так и будет, пусть.

САМАЯ-САМАЯ

Ты все это не слушай и уходя уходи – мой потерянный лучик, моя надежда на лучшую жизнь. Все это так просто, ты моя сложная, у тебя всегда все серьезно, а я тут непрошеный. Тебе уже не интересно и слишком легко. Надежды на вместе – глупости все. Видишь, я на диване, я обычный, на дне, ну а ты, моя самая-самая, не такая, как все. Поэтому – просто не слушай и уходя уходи – мой потерянный лучик, моя надежда на лучшую жизнь.

ВСЕ УМРЕТ

все умрет, и природа умрет, и я помру следом за нею, когда осень придет, все умрет, и урбана небо стемнеет, кто пойдет, тот найдет – не могилу, но скромную память и веру, и, я надеюсь, рядом там с нею найдется и чек из сабвея, моя скромная летопись, моя жизнь и просто идея, что скоро умрет, все умрет, наша мысль и тело, этот маленький я, мое существо, моя личная смесь железной дороги и универа, и надо терпеть, когда все пройдет, только осень уйдет, и станет зима – на века, так надо терпеть, чтобы вдруг не очнуться, чтобы вдруг не понять, чтобы вдруг – а уже полдевятого, и потом – опоздал помереть, не стерпеть, все уже умерло, а ты здесь, и кругом никого, никого рядом нет, а ты как-то все-таки есть.

ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ ПОМНИШЬ

Вечером я почему-то снова все вспомнил. Я так не люблю вечера. В конце концов, ты мне ничего не должна. Великое дело – подождать обещала. Я и сам обещал много чего. Но если б ты знала, как тебя не хватало. Оставалось так мало, а потом… вот и все. Никому ничего никогда – все кругом шелуха. Я один, ты одна, и большего нам не дано – вот и все. Не дано и не надо. Но, правда, с чего вдруг все поменялось, с чего так круто пошло сверху вниз? Я очень тоскую по нам, да. И зачем ты призналась? Лучше сладкая ложь, чем моя жизнь. Да, в общем-то, ладно. Ты только помни меня, хотя бы чуть-чуть. Разозлись, рассердись, но только не будь равнодушной. Холодной не будь. Если ты меня вообще еще помнишь.

ПОГОРЮЙ

Ты с горем своим один на один – расскажи мне немного о нем. Мы с тобой посидим, покутим, я и ты, и потом – еще позовем пару здравых веселых ребят. В одиночестве так не тоскуй некрасиво, на секунду забудь, что ты эгоист. Она, конечно, любила, она, быть может, и любит, но ты – возьми и проснись, открестись от этого жуткого сна. И пусть оно будет печально, печально везде и всегда и вообще все, что есть!.. Но ты здесь и я здесь – и надеюсь, нам этого хватит пока. Погорюй, но слегка. В мире столько всего, и ты только представь, что все это для нас, для тебя и меня, для того, для кого ты захочешь!.. Мне пора. А ты с горем своим один на один – потерпи, иначе нельзя. Если легче не станет, зови – мы с тобой посидим, мы с тобой покутим, мы с тобой – я и ты, ты и я.

НАЙДИ НАС

Найди нас, не дай нам заглохнуть в суете дней, не дай нам любить нас такими, какие мы есть, помоги нам, помоги делать больно друг другу, помоги нам рвать нервы, истязать себя глупыми вопросами и непониманием очевидных вещей, сделай так, чтобы эти двое знали, как дороги они друг другу, но чтобы они никогда не признались, чтобы их глаза видели, а губы не могли об этом сказать, и чтобы их жизнь была вся – только боль в груди, только раскаяние, осознание, но непринятие истин, помоги в этом им, помоги нам, чтобы работа не была вторым домом, а дом – тихим пристанищем, чтобы мы были чужие, всегда и везде, чтобы нас никто не любил, но все восхищались, помоги нам, утопи нас в мириаде проблем и залей алкоголем наши тела, сделай нас падшими, смелыми и красивыми, найди нас, не дай нам заглохнуть, найди нас, не дай нам заглохнуть, найди нас, пока все это не стало привычным.