Читать книгу Кисть и пистолет. Мое сердце пусто - Александр Койфман - Страница 8

Кисть и пистолет
Роман
Часть I
2014 год
Глава VII
Сентябрь

Оглавление

Роберт

Начало сентября прошло бездарно. Вероятно, я расслабился, не пытался заработать, так как шестнадцать тысяч долларов не так легко истратить, если ты не пьянствуешь, не устраиваешь дебошей, не тратишься на подарки бабам. В основном сидел дома, только пару раз наведывался к майору, чтобы обо мне не забыли. Когда-то наиболее интересные, по мнению моей преподавательницы, книги я читал в сборниках с кратким содержанием. Теперь решил хоть что-нибудь почитать в подлиннике, заглянул в книжный магазин и взял «Поющие в терновнике». Помню, учительница балдела от нее, говорила: «Как она прекрасна!» Я тогда в кратком изложении не увидел ничего прекрасного. Длинно и нудно. Но это в кратком изложении. Надеялся, что подлинный текст откроет передо мной что-то особенное. На двадцатой странице уснул. На следующий день пошел в тот же магазин, попытался найти что-то поинтереснее.

Ко мне сразу же подошла хозяйка магазина или продавщица:

– Вы уже прочитали? Так быстро? Потрясающая книга, я ее читала три раза.

Наверное, запомнила меня по вчерашней покупке. Позднее я понял, что здоровый мужик, покупающий такую книгу, безусловно, привлечет внимание женщины. Да и не было вчера в магазине никого, кроме этой дамы и меня. А она, не дождавшись ответа, продолжала:

– Жалко, что она написала только одну эту книгу.

Я посмотрел на нее внимательно. Вчера только взглянул. Относительно молодая женщина, если молодой можно назвать женщину под сорок или чуть старше. Невысокая брюнетка, пытающаяся, пока успешно, сохранить фигуру; классический нос, не горбится. В общем, ничего, то есть ничего особенного.

– К сожалению, не смог дочитать ее. Наверное, я не дорос до таких книг. Не могли бы вы подобрать мне что-нибудь попроще?

Дама посмотрела на меня оценивающе, подвела к полкам около самого входа, взяла три книги:

– Возможно, это вам понравится. Обычно мужчины интересуются такой литературой. Если вообще интересуются… – добавила.

Я взял в руки все три, прочитал имена авторов: Робинс, Бегли, Росс. Почти автоматически выбрал томик Томаса Росса. Даже не знаю, почему. Наверное, из-за названия – «Смерть в Сингапуре». Прошли к кассе, я вынул карточку, протянул даме.

– Значит, я угадала ваш выбор! – Дама явно была довольна собой.

– Как, почему? – мне стало любопытно.

– Еще вчера, когда вы выбрали «Поющие в терновнике», подивилась. Такой подтянутый серьезный мужчина вдруг выбирает женский роман. Даже предположила, что вы гей.

– И сегодня поняли, что это не так?

Сам не знаю, зачем продолжаю этот обмен репликами, эту игру. Ведь понятно – у дамы нет в магазине клиентов, ей безумно скучно, а тут вдруг мужик на горизонте. Поднять перископ, обследовать его… А она рассмеялась:

– Да, геи подобные книги не берут. Хотя сейчас вообще мужчины ничего не читают. За этот месяц вы третий мужчина, вошедший в эти двери. И два предыдущих искали справочники.

Еще раз посмотрел на нее. Дама как дама, ничего неприятного, даже улыбаться умеет. Но зачем она мне? Тут бы разобраться с Бетти и Роуз – не дай Бог появятся одновременно… Поблагодарил даму, выдал карточку, подписал протянутый чек и вышел.

Книгу мне не удалось начать, так как позвонила Бетти и попросила навестить ее. Как всегда, остановилась в Kimpton Aertson Hotel. Пришлось ехать. Довольно поздно, поэтому мы поужинали рядом в брассери «Ханлей». Возможно, Бетти ощущала некоторую холодность в моем обращении с ней, поэтому, когда мы зашли в номер, сразу же стала объясняться – или оправдываться? Не знаю.

– Робби, я соскучилась по тебе, и ты совсем не звонишь. Знаешь, я приехала на машине, но завтра утром мне нужно вылетать в Чикаго. Можно я оставлю машину тебе? Мне она совсем не нужна. А ты так и не купил себе… – И смотрит на меня.

Что я могу ответить? Ясно, хочет задобрить меня. Господи, какие замужние бабы жалкие, когда у них в возрасте под или за сорок просыпается сексуальный аппетит. Хорошо хоть деньги не пытается всучить мне.

– Бетти, конечно, я помогу тебе. Пусть она побудет здесь, не потребуется тебе гонять машину, когда нужно будет приехать по делам в Нэшвилл.

Успокоилась, расцвела.

– Да, это будет очень удобно. Милый, как ты обходился без меня?

Вот, сразу почувствовала себя на коне. Нужно немного окоротить:

– Знаешь, нормально жил. Занимаюсь самообразованием. Уже начал читать вторую книгу, – она съежилась, как от удара.

– Ладно, иди ко мне, я тоже соскучился по тебе.

Утром отвез ее в аэропорт, посмотрел бумаги на машину – все в порядке. Честно говоря, привык уже обходиться в большом городе без машины – всегда рядом оказываются такси. Но машина не помешает.

На следующий день – звонок Роуз. Подумал было, что тоже приехала, но она извиняющимся почему-то голосом сказала, что улетает в Сан-Франциско на целую неделю. И тут же пообещала взять билет в Луисвилл через Нэшвилл. Пустяк, а приятно – целую неделю не будет мне досаждать. После разговора я взглянул в угол, где к стенке была прислонена картина, аккуратно упакованная Молли. Толком рассмотреть ее не удалось ни в галерее, ни у старушки. Распаковал, разглядываю. Не так уж плоха для начинающей. Не зря же Роуз заплатила три сотни никому не известной художнице. Посмотрел на стенку – видел там раньше торчащий гвоздь. Даже собирался выдернуть его, да все времени не было. Решился, повесил картину на гвоздь. Отошел, смотрю. Только сейчас заметил, что бабуля задорная, то ли улыбается, то ли посмеивается неизвестно над кем. Не зря на ней такая странная юбка. Мне показалось даже, что она подшучивает надо мной. И комната стала выглядеть более обжитой. Наверное, гвоздь здесь не напрасно торчал. Возможно, при прежнем жильце тоже висела на нем картина. Еще постоял, вглядывался, но больше ничего интересного в портрете не нашел. Ладно, пусть повисит до приезда Роуз.

После обеда лег на диван, начал читать «Смерть в Сингапуре». Думал, усну, тем более что часок подремать после обеда – дело совсем неплохое. И провалялся с книгой в руках до ужина. Остановился на моменте, когда Денджерфилд сообщает Эдварду Которну о смерти Карлы. Конечно, интересно, кто же ее укокошил, но ужинать тоже нужно.

После ужина снова читал, хотя собирался идти к майору. Дочитал часам к одиннадцати. Дочитал и задумался… Прекрасно пишет, сюжет захватывает. Только почему этого Которна не прикончили почти сразу, ведь он явно мог спутать этим мошенникам карты? Только потому, что Денджерфилд считал его дураком? Автор это многократно подчеркивает. Прикончили бы, сбросили в реку и могли спокойно завершить свою операцию. И Карла уж совсем дура – идет на встречу с мошенниками, имея в кармане миллион. Неясно, неужели опытный папаша-бандит не проинструктировал ее, как нужно обменивать деньги на компромат.

Ну да ладно, это мелочи, нормальный читатель не заметит натяжек. Кстати, во всех фильмах плохие парни вместо того, чтобы спокойно стрелять, долго выбалтывают свои секреты. Зато хорошие парни стреляют всегда первыми. Вот и здесь и Денджефилд, и «полковник» Нэш старательно выбалтывают Эдварду всё и вся. А в острый момент опытный, более чем с двадцатилетним стажем, агент ФБР Денджерфилд прозевал момент, когда нужно стрелять не раздумывая. Не верится. Но книга читается хорошо.

Когда я на следующий день после завтрака появился в магазине, Меган – мы позавчера представились при расставании – удивилась:

– И эта книга не понравилась вам, господин Линдгрен?

– Нет, почему? Нормальная книга. Правда, автор чересчур перекручивает некоторые вещи. Не уверен, что он сталкивался с теми ситуациями, которые описывает. Вот, например, Эдвард опрокидывает на Денджефилда, держащего его на мушке, столик и ногами вперед бросается на него через этот столик. Как это может быть? Чтобы броситься на человека ногами вперед, нужна опора для рук. На что он мог опереться? Столик он переворачивает в этот момент. На стул не обопрешься. Сомнительный трюк, пусть даже он бывший каскадер. Но автор должен так усложнять сюжет, чтобы было интересно читателям.

– Браво, господин Линдгрен, интересный разбор авторских приемов. Наверное, вам приходилось бывать в таких сложных положениях, как Эдварду?

Не стал прояснять, сменил тему:

– А вы тоже читали «Смерть в Сингапуре»?

Рассмеялась:

– Мне же здесь нечего делать. По-моему, я перечитала все книги, которые у меня имеются. Некоторые по несколько раз.

Я оглядел заполненные книгами полки, за этой комнатой была видна еще одна, в которой тоже от пола до потолка стояли точно такие же полки. Неужели все это можно прочитать?

– Так что вы хотели бы взять на этот раз? Учтите, третью книгу я отдам в подарок.

Мысленно почесал затылок:

– Даже не знаю… Детективы читаются легко. Но я ведь хотел хоть немного повысить свой уровень. Знаете, я многое читал. Но эти, как их, саммари, что ли, ну сборники кратких содержаний книг. Может быть, посоветуете что-то классическое, но не такое затхлое, как «Поющие в терновнике».

– Зря вы так о прекрасной книге. Она навсегда останется современной. Но я вас понимаю. Попробуйте прочитать роман «Над пропастью во ржи». Это один из лучших образцов классической американской литературы.

– Кажется, я читал сокращенное содержание. Это о парнишке, который несколько не в себе?

Откровенно рассмеялась и стала как будто моложе:

– Не совсем так. Но прочитайте, не пожалеете.

Сняла с полки, подает мне:

– Мне очень интересно было бы услышать ваши впечатления об этой книге. Наверное, ваше поколение совсем по-другому смотрит на жизнь.

– Что вы говорите, Меган! Мы с вами одного поколения.

Взглянул на ее реакцию – на лице ничего не отразилось. Полез в бумажник за карточкой. Но она его оттолкнула:

– Нет-нет, я же говорила, третья книга – подарок магазина.

– Так вы ничего не заработаете. И посетителей мало.

Опять рассмеялась. Я не почувствовал в ее смехе натянутости.

– Да, магазин совсем не дает доход. Но я в этом не нуждаюсь, отец оставил мне достаточные средства.

– Тогда зачем вам этот магазин, если от него нет никакого толка?

– Не уверена, что смогу объяснить, но он мне нужен.

Перед обедом руки не дошли до книги, но после обеда я решительно взялся за нее. Боролся, как мог, после двадцатой страницы опять захотелось спать, но пересилил себя, продолжал читать. Остановился где-то на девяностой странице. Закрыл книгу, задумался. Нет, не понять мне этого Холдена Колфилда. И дело не в том, что он живет в сорок девятом году, за тридцать лет до моего рождения. Если я правильно помню, в 1995 году, когда мне, как и Холдену, было шестнадцать, не могло и мыслей возникнуть о побеге из семьи.

Да, были проблемы в школе, но не из-за успеваемости, а потому что мы много шкодничали. Одна история о том, как мы вечером подбросили учителю словесности кошку в раскрытое окно, когда его трахала наша немка, чего стоила. Ведь немка, когда кошка шлепнулась на нее и вцепилась когтями, перепугалась до смерти, заорала, взвилась и бросилась голая к окну на радость нашей кучке бандитов-десятиклассников. Нас хотели всех выгнать из школы, но ограничились исключением на неделю. Не так много было учеников в классе, чтобы разбрасываться почти десятком хулиганов. И по словесности, и по немецкому я получил за триместр оценку «F». Да летом отец поставил меня на нудную работу – очищать поваленные бревна от веток.

Ну и что? Бежать на Запад? Вот он, край земли, меньше, чем в двадцати милях, если напрямик. Никакого нонконформизма у нас не могло быть. Твердо знали: окончим школу – пойдем либо в лес, либо в армию. Нужно же зарабатывать деньги, строить свой дом, чтобы было куда привести жену. Только после того, как я помотался по миру, понял – нет мне пути домой, не буду я строить дом, воспитывать детей, пить вечером на веранде кукурузный виски. Может быть, это мой индивидуальный нонконформизм? Немного горд, что вспомнил такой сложный термин, который после моей преподавательницы не слышал ни разу, начал готовить себе ужин. Не хотелось выходить на улицу, тащиться в кафе.

Книгу я все-таки дочитал на следующий день, хотел перед концом рабочего дня пойти в книжный магазин, поболтать с Меган, но мне позвонил Джозеф. Сообщил кратко, что со мной хочет поговорить Ицик.

Ицик хотел отделаться несколькими словами:

– Роберт, будь осторожен. Мне сообщили, что влиятельный человек в восточных штатах обозлился за гибель своих людей. Посылает новую бригаду с целью отомстить тебе.

– Ицик, есть что-то конкретное? Сколько, когда? Что за информация обо мне у них?

– Нет, я передал тебе полностью то, что мне сообщили. Но советую зарегистрировать оружие.

Разговор прервался. А мне теперь думать. Мой адрес в Нэшвилле они узнают легко, он зафиксирован в отчете следствия о стрельбе в Нью-Олбани. А в полиции любые секреты продаются. Совет об оружии бесполезный. Я и так сразу же после прибытия в Нэшвилл обратился в полицию, предъявил МК23 и разрешение, выданное в Нью-Олбани. Показал и документы: на «Пурпурное сердце с дубовой веткой», на «Серебряную звезду» и сертификат увольнения со службы с почетом. Документы на другие многочисленные медали посчитал излишними. Оказывается, достаточно было показать сертификат увольнения с почетом. В результате получил разрешение на ношение в Теннесси оружия в скрытом и открытом виде. Зарегистрировал свой МК23 «Штурмовой». Правда, забыл указать глушитель.

В Орегон оружие не брал – зачем оно там. Но теперь решил, что моего МК23 будет маловато. На следующий день выяснял в ближайшем оружейном магазине Double Guns of Nashville возможность приобретения пистолета. Покупать не собирался, ведь его тоже пришлось бы регистрировать, но решил засветиться там. И не напрасно. Когда возвращался к машине, ко мне обратился невзрачный мужик с вопросом, что мне нужно. Нужен мне был легкий бесшумный пистолет. Мужик сказал, что небольшой найти трудно. Есть великолепные чешские «скорпионы», но они тяжелые – почти пять фунтов. Есть недорого свои, американские, но они длинноваты. Есть советский – он так и сказал – ППС «Вул», но он очень дорогой и патронов к нему мало. Я слышал о таком, у нас в роте был у одного сержанта-сверхсрочника – не знаю, где он его добыл. Говорил, что стреляет на небольшие расстояния, не далее ста пятидесяти футов, но с сотни футов пробивает любой бронежилет. Как раз то, что мне нужно для самообороны. Не буду же я стрелять с большого расстояния, поэтому сразу схватился за этот вариант. Мужик подумал и потребовал полторы тысячи. Дороговато, за эти деньги можно купить три обычных ствола, но ни к чему торговаться, когда речь идет о твоей жизни. Кроме того, мужик сказал, что принесет его только через сутки.

К вечеру зашел в книжный магазин. Меган была готова уходить, так как свет во второй комнате был потушен, сама была уже в плаще и шляпке, на улице не по-осеннему холодновато. Но мне показалось, что она не уходила, ждала меня. С улыбкой спрашивает:

– В этот раз у вас ушло на книгу более трех дней. Думаю, вы серьезно читали ее, не пролистывали страницы.

– Да, читал два дня. Потом, к сожалению, дела были. Не мог выбрать время зайти к вам. Книга хорошая. Но опять не наше время. И, знаете, я не могу представить себя в роли этого Холдена, даже себя шестнадцатилетнего. Может быть, потому что я простой парень из Орегона; нет у меня и не было в детстве этого отрицания «мира взрослых», мне чуждо его стремление защитить детей от мира взрослых. Помню, как меня маленького любила мать, верю, что отец любил нас с братом: по-своему, но любил, желал нам, в меру своего понимания жизни, счастья. Да и сейчас, я только недавно был у отца, он по-прежнему заботится – теперь о нашей младшей сестре, ее детях и даже о ее не очень подходящем муже. Конфликт поколений не обязателен.

– А ваши дети не конфликтуют с вами?

– Помилуйте, нет у меня детей, жены даже нет пока. Но я провел почти целый день с мальчиками сестры, и мы прекрасно ладили с ними. А почему вы спросили? Разве счастливый отец семейства может иметь время на чтение книг, тем более таких трудных? Но вы собирались уходить? Я мешаю вам, задерживаю?

– Нет, господин Линдгрен, нисколько не мешаете. Но я собиралась зайти в кафе, выпить чашку кофе.

Сразу отвлекся от мыслей о Холдене Колфилде. Это явное приглашение вместе пойти в кафе. Нужно ли мне это? Ведь у меня нет никаких мыслей об интрижке с Меган. Но мы не успели ни о чем поговорить, а ведь я именно за этим шел к ней в этот поздний час.

– Знаете, Меган, я тоже не отказался бы в такую погоду выпить чашку крепкого кофе. Можно вас называть по имени?

– Можно, ведь вы уже так назвали. Я тоже предпочла бы называть вас Роберт. Господин Линдгрен звучит слишком уж официально. У вас шведское происхождение?

– Кажется, мой прадед приплыл в Нью-Йорк из Швеции. Потом двигался на запад, и уже мой дед осел в Орегоне. А ваши предки откуда?

– Ну, это просто. Откуда могли приехать в Штаты люди с фамилией Гривас?

– Да, понятно. Я как увидел ваш профиль, сразу подумал, что вы гречанка.

– Но мама у меня англичанка.

Болтая, дошли до кафе. Пока не спеша пили кофе, Меган пыталась выпытать у меня дополнительные впечатления о книге, но что я мог добавить? Практически ничего. Чистосердечно признался, что книга не впечатлила. Но в свою очередь начал расспрашивать о ее бизнесе. Меня удивляло, что она целыми днями сидит в своем магазине, куда почти не заходят покупатели.

– Чем занимался дед – не знаю, он поздно женился, умер, когда отец был еще маленьким. Отец никогда не рассказывал о нем. А отец работал с детства в маленькой лавчонке близкого родственника, учился только четыре года, потом было не до учебы, но грамоту постиг самостоятельно. Был работником на все случаи жизни у одинокой старушки. Когда она умерла, оставила библиотеку отцу. Вот тогда он и начал торговать книгами. Наверное, был умелым или удачливым, так как через десять лет имел уже два магазина в Нэшвилле. Женился удачно – мать принесла ему в приданое некоторые деньги, которые он вложил в новые магазины, открывавшиеся в других городах. После его смерти мы с мамой продали все магазины, кроме этого. Продавали помещения, книги забирали в Нэшвилл. Набралась очень приличная сумма, проценты с которой позволяли нам жить без особых трудностей. Да и магазин кое-что приносил. Покупали книги студенты, ведь недалеко и Вандербильтский университет, и университет Белмон. А потом и мама умерла, осталась я одна. А теперь почти никто ничего не читает. Вот и весь мой рассказ.

Кофе выпит, собрались уходить. Возможно, Меган рассчитывала на продолжение, так как вскользь заметила, что ее квартира совсем рядом. Но я распрощался: с Меган интересно поговорить, может быть, она, как и бывшая моя преподавательница, научит чему-нибудь полезному. Но секс с ней меня совсем не прельщал.

На следующий день я снова зашел в магазин. Не знаю, наверное, Меган меня привлекала тем, что была совсем не похожа на дам, с которыми я встречался раньше. Поболтали, она нагрузила меня еще двумя книгами, на этот раз европейского автора: «Триумфальная арка» и «Жизнь взаймы», за которые я заставил ее взять деньги. Хотел взять еще одну, но Меган воспротивилась:

– Если у вас будет много книг, вы не скоро придете сюда.

Наверное, она была права. Но у меня и без того стало не хватать времени. Новая встреча с продавцом оружия – и я стал хозяином небольшого пистолета весом всего в два фунта. Получил два магазина, снаряженных по шесть патронов, и дополнительно десять патронов. Мужик сказал, что больше не смог достать – они особенные. Пистолет мы проверили в каком-то тире, куда меня привел новый знакомый. Я пожалел патроны – выстрелил всего один раз. Результат (точность и громкость) меня устроил. С мужиком распрощались, но он сунул мне бумажку, на которой был написан его телефон. Сказал, что может достать все что угодно.

В последних числах сентября заметил за собой слежку. Я как раз выходил из кафе, где солидно заправился, когда увидел на противоположной стороне улицы молодого парня, старающегося показать, что я ему неинтересен. В былые времена не очень обратил бы внимание. Может быть, он член молодежной банды, собирающийся позаимствовать у мужика его бумажник, часы, телефон. Таковые меня не волнуют, не успеют, не смогут ничего сделать. Но сейчас, после предупреждения Ицика, отнесся к этому серьезно.

На первом же перекрестке свернул в сторону от своего обычного пути домой. Парень, естественно, последовал за мной. Совсем зеленый – ничего не знает, ничего не умеет. Но наверняка с ним работают более опытные люди. Зачем только они поручили этому молокососу слежку? На следующем перекрестке – а я уже хорошо знал все окрестности своего дома – резко свернул и зашел во второй подъезд большого дома. Конечно, парень увидел, что я исчез, начал проверять ближайшие подъезды и во втором наткнулся на меня. Действительно наткнулся, так как я его держал за грудки левой рукой, показывая правой рукой в кармане, что у меня там револьвер, которого, конечно, и в помине не было. Парень на глазах позеленел. Вынул руку из кармана и быстро ощупал его – найденные пистолет и нож реквизировал. Сказал ему, что в следующий раз пришью на месте, вытолкал на улицу. Смотрел сзади, как он быстро побежал, свернул за угол и исчез. Его пистолет и нож выбросил в мусорный бак.

Но с этого дня со мной всегда был мой маленький «Вул». Первый вечер было очень неприятно: погасил свет в квартире, стою рядом с окном, гляжу на улицу. Через полчаса устал. Сел на стул, но продолжаю наблюдать за редкими прохожими и проезжающими автомобилями. Однажды показалось, что остановившийся молодой человек посматривает в сторону моих окон. Но через пару минут к нему подошла девушка, которую я, кажется, видел здесь раньше. Не совсем уверен, но общий силуэт девушки, ее пышная прическа знакомы. Успокоился, тем более, что они обнялись и пошли в сторону 21-й авеню Юг, возможно, к автобусной остановке.

Дежурил у окна допоздна еще один вечер. На второй не выдержал, устроился в машине недалеко от своего дома, жду. Без толку просидел. Ничего не случилось. В два ночи ушел домой. Но следующей ночью увидел, что мимо моего дома тихо прошла машина, в которой сидело три человека. Знаков здесь никаких нет, нечего им было снижать скорость, если просто проезжают мимо. Подумал – опять как в Нью-Олбани. Что, у них одна и та же тактика? Машина не остановилась, и я последовал за ней. Я живу на Аклен-авеню, машина проехала до 21-й авеню Юг, повернула направо, въехала на 803-ю аллею. Проехала по ней до конца и через 24-ю авеню вернулась на мою улицу. Все это за десяток минут. Мне приходилось держаться далеко от них, так как кроме 21-й авеню Юг нигде движения машин не было. Не доезжая сотню футов до моего дома, машина остановилась, из нее вышел мужик и пошел к дому. Я ничего не могу сделать, ни выйти из машины, ни подъехать ближе. Осталось просто ждать.

Ждать пришлось минут двадцать. Мужик вернулся, и машина тронулась. У меня выбор – проверять, что делал мужик в моей квартире, ведь наверняка вскрыл замок и зашел, или выяснить, куда едут бандиты. Решил следовать за ними. Машина остановилась на 16-й авеню Юг у дешевенького отеля «Студио 16». Двое вышли и отправились в отель, третий ставил машину. Стоянка совсем рядом, удобная, не охраняется. Уехал домой. Теперь можно проверить квартиру.

Дверь открыл, хотя несколько минут думал, но решил, что вряд ли мужик смог настроить взрыв на замыкание ключа. В квартире осторожно все осмотрел. Куда я, по мнению этого мужика, должен был пройти сразу? Ведь мыслим мы с ним, наверное, почти одинаково… Решил, что вероятнее всего пошел бы на кухню готовить кофе – на улице сыровато. Но все же осмотрел салон и спальню, ничего не трогая. Не видно, чтобы что-то изменилось. На кухне осмотрел чайник, стоящий на плите, – так и есть, к задней стороне приклеен тонкий проводок. Если бы я поднял чайник, разрыв цепи вызвал бы взрыв. Довольно примитивно. На обезвреживание ушло всего лишь десять минут. Взрывчатки – она была за плитой – немного, граммов двести, но этого мне хватило бы сполна. Думал выбросить все, но обозлился – какие-то сволочи пытаются меня взорвать!

Через полчаса я уже приделал эту же взрывчатку к днищу машины бандитов недалеко от бака. Колеса закрутятся – будет взрыв. Не обессудьте, милые, сами напросились. Довольный, уехал домой отсыпаться за все бессонные ночи. Утром в новостях по телевизору страшная картина: взорванный и сожженный «Мицубиси». Комментатор говорит, что трупы обгорели, полиция пока не знает, между какими бандами начались разборки. Более того, по записям в отеле выяснили, что трое погибших приехали несколько дней назад из Бостона.

Думал, что на некоторое время меня оставят в покое. Зря думал. Но об этом позже. Неожиданно позвонила Роуз:

– Робби, я вырвалась немного раньше, лечу домой, но через Нэшвилл. У меня самолет вечером. Не хочу останавливаться в отеле. Можно к тебе приехать? Не помешаю?

Черт, чуть не сказал: «Помешаешь». К тому же, совсем ни к чему принимать женщину дома. С другой стороны, действительно, зачем ей снимать на несколько часов номер в отеле.

– Где ты? В аэропорту? Я сейчас за тобой приеду.

– Нет, я уже приехала в город. Сейчас стою у Frist Art Museum на Бродвее.

– Хорошо, знаю, где это. Буду минут через двадцать.

Пыталась еще что-то сказать, но я отключился. Дорога прямая, это еще до реки, добрался за двенадцать минут. Удобно, что Роуз стояла прямо у музея, не пришлось разворачиваться. Потом покрутился, чтобы снова выйти на Бродвей. Но вот мы и у меня. Первое, что она заметила, – портрет старушки:

– Робби, ты ее повесил? Нравится?

Не ждала ответа, подошла ближе к ней:

– Она очень к месту здесь. Хочешь, я тебе ее подарю?

Так как я молчал, сбитый с толку, она оглядела салон:

– Без нее у тебя будет неуютно. И не отказывайся!

– Роуз, но ты ведь купила ее для бизнеса?

– Да, я уверена, если эту девочку признают, цена ее первой картины будет с тремя нулями. А она упорная, я это сразу вижу. Но ты мне дороже картины. Робби, ну пожалуйста, я тебе ничего не дарила!

По моему молчанию поняла, что не очень возражаю, и сразу же пошла осматривать остальные комнаты. Наверное, искала следы пребывания женщин. Бесполезно, женщин у меня не бывает. Правда, вот, сломался… С удовлетворением сказала, что кровать у меня широкая, но я потащил ее на кухню:

– Сначала ты у меня позавтракаешь. На этих коротких рейсах не кормят.

Да, покормил, потом она все-таки увела меня в спальню. А через два часа отвез ее в аэропорт. Даже не поинтересовалась, когда это я купил машину.

Следующие два дня я заходил ближе к вечеру в книжный поболтать с Меган. Но в кафе мы вместе не ходили. К себе она тоже не приглашала – поняла, что это меня не интересует. Однажды после ее вопроса вскользь пришлось четко повторить, что не гей, и добавить: «Меня привлекают блондинки».

Через два дня я позвонил Ицику – вернее, поднял трубку Джозеф и не сразу соединил меня с Ициком. Я было сообщил ему радостно, что со своими проблемами справился, но Ицик меня охладил:

– Кажется, у тебя теперь проблем будет еще больше. Очень влиятельный человек в Бостоне рвет и мечет. У него только что погиб племянник, сын младшей сестры. Судя по сообщениям в прессе, погиб в Нэшвилле. Думаю, тебе нужно на время спрятаться, спрятаться капитально.

И все, разговор прервался. Задумался. Если Ицик говорит, что у меня проблемы, нужно хотя бы на время залечь. Где? Где-то подальше от Нэшвилла, мой дом они уже знают. В следующий раз пришлют ребят покруче. Что может быть дальше от Нэшвилла в Штатах? Конечно, Орегон. Черта с два они меня там найдут. Нужно срочно отказываться от квартиры. И что делать с портретом? Зря Роуз не забрала его. Разве что попросить Молли подержать его у себя? Тут же позвонил. Она оказалась дома, по голосу слышно, что удивлена моему звонку. Да еще с такой просьбой… Но поправилась, бодро сказала, что будет рада еще раз посмотреть. Добавила: «На портрет».

Отвез, выдержал еще одну атаку бабули Ривы – так она попросила, довольно агрессивно, называть ее. Молли молчала все время, только в конце подтвердила, что с портретом все будет в порядке. Ничего она в нем не будет менять. На следующий день, решив все вопросы с хозяином квартиры, то есть выплатив ему неустойку, уже летел в Портленд. Машину оставил на платной стоянке.


Молли

После того как отдала портрет Ребекки, два дня не могла приступить к мольберту. Зато занялась уборкой в квартире. Даже Ребекка удивилась тому, как я энергично двигаю мебель, выбрасываю накопившиеся газеты, какие-то пакеты. В спальне у Ребекки нашла много ненужных вещей, пришлось ей согласиться выбросить их. Вечером второго дня она решила поговорить со мной серьезно:

– Молли, я уже никуда не выйду из дома, разве что к врачам или в колумбарий. Бросай свою работу, я передам тебе карточку и ведение счета. Все равно ты мне все покупаешь. И покупай себе все, что хочешь из одежды и для рисования. Я приглашу нотариуса, он оформит нужные для банка доверенности. Я бы тебя с удовольствием удочерила, но это очень хлопотно и могут быть препоны.

Мы поговорили еще, пыталась отказаться от управления ее финансами, но Ребекка была твердо убеждена в правильности своего решения. Все формальности нотариус, – а это был ее адвокат, имеющий права нотариуса, – оформил за два дня. Пришлось мне отказываться у Флоренс от работы. Но она, по-моему, уже все знала от Ребекки – они знакомы много лет, и Ребекка позванивает ей иногда. Раньше звонила чаще по поводу заказов на питание.

Теперь у меня появилось много времени на рисование. Иногда даже казалось, что слишком много, уставала глядеть на листы. И не было идеи новой картины, а делать очередные эскизы по памяти не очень хотелось, хотя понимала, что мне они пока нужны. Когда у нас сидел адвокат Ребекки, меня удивила жесткость его морщинистого лица. Тогда было не до размышлений о его «фотогеничности», что ли. Но теперь попросила Ребекку, и она пригласила адвоката «просто на чай». Я утвердилась в своем желании рисовать его, и мы с Ривой насели на адвоката. Пришлось ему сдаться, обещал хотя бы раза два в неделю приходить ко мне на сеансы. А у меня появился объект. Правда, сначала не могла понять, что я хочу получить в конце концов. Начала с карандашных набросков лица в разных ракурсах. Адвокат (Ребекка его звала Гарри, а я – мэтр Томпсон) почти сразу сказал, что хочет иметь официальный портрет, который он мог бы повесить в своем кабинете. Ни в коем случае не должна получиться современная финтифлюшка, как он выразился, на которой бы вместо уха торчал нос или того хуже, – в этот момент Рива зажала уши, но он продолжил, – дуло пистолета.

Разумеется, мне виделось несколько другое, и я решила делать одновременно два портрета. С первым, согласно желанию мистера Томпсона, не было проблем – он всегда в аккуратном темно-синем с полосками официальном костюме, в нем его я и собиралась представить на первом портрете. Зарисовала быстро. Подобрала цвета для разной освещенности костюма и забросила на время. Сосредоточилась на выражении лица. Сразу решила, что на обоих портретах оно должно быть суровым. Фон для первого портрета тоже нашелся быстро – попросила посидеть на одном сеансе в бывшей библиотеке Моше. Второй вариант не вырисовывался даже в общих чертах. Возможно, я была под впечатлением успеха портрета Ребекки, хотела достичь такого же эффекта противопоставления разных частей картины.

Бесконечные наброски в карандаше – ведь для них теперь не нужно присутствие мистера Томпсона, я его лицо могу рисовать с закрытыми глазами. Но во что он одет, какой у него фон? Одно решение пришло неожиданно. Я перебирала этюды, подготовленные в то время, когда искала сюжет на природе, и наткнулась на акварель с восходом солнца. Вот оно, противопоставление – напыщенный адвокат и буйство природы. Осталось только подобрать одеяние для адвоката. Тайком от мистера Томпсона и даже Ривы, купила костюм паяца. Обычный смешной костюм паяца. У паяца должны быть грустные глаза, а здесь – самодовольная, чуть было не сказала «рожа» адвоката. Лицо, конечно. Собрала акварель со вторым вариантом – вроде смотрится.

Только после этого показала Биллу. Нужно сказать, что последнее время наши отношения несколько угасли. Мне очень не нравилось, что он утром валяется в постели почти до обеда, вечером допоздна торчит в своем баре. Что он там делает? Оправдывается, что не может выслушивать дома бабский треп. Зачем оправдывается? Я бы молчала, но он совсем мало работает, опять оправдание полосой отсутствия идей. Откуда возникнуть идеям, если совсем не работаешь? Но опыт у него большой, и я решилась показать второй вариант портрета. Реакция была уничижительная – детская шалость. Он даже не захотел выслушать мои возражения. Может быть, это действительно глупая выходка? Когда осталась одна, разревелась, с ненавистью посмотрела на свой опус. Но потом успокоилась – это мое видение мистера Томпсона. Впрочем, поняла, что показывать ему этот вариант нельзя.

Потом началась рутинная работа переноса всего этого на холст. С первым портретом провозилась более недели, показала только Риве – она одобрила. Второй закончила почти полностью за неделю, но потом еще работала несколько дней, выверяя блики солнца на костюме паяца. Солнце выходит из-за кустарника правее фигуры паяца, освещая ее сбоку и сзади. И это создало для меня большие трудности. Сомневалась, показать ли Риве… показала. Не ожидала такого смеха… Рива долго не могла сосредоточиться, чтобы высказаться. Каждый раз, когда начинала говорить, срывалась на смех. Наконец подняла кверху большой палец. Но не советовала показывать паяца Гарри.

Биллу законченную вторую картину не стала показывать. А первый вариант он осмотрел совершенно равнодушно. Внутренне я называла первый вариант портретом, второй – картиной.

Портрет мистеру Томпсону очень понравился. Он спрашивал, сколько должен заплатить, но Рива заявила, что это ее подарок Гарри за всю заботу, которую тот проявлял все эти годы. Я только попросила разрешения показать портрет в галерее. Когда заканчиваешь большую работу, – а для меня портрет и картина были очень трудной работой, – ощущаешь внутреннюю опустошенность. А тут еще и звонок Роберта. Когда он позвонил, я не смогла собраться, пролепетала что-то невразумительное. Потом поняла, что просит сохранить портрет Ребекки. Конечно, портрету, не Роберту же… Какое мне дело до него… Он привез портрет, говорил Риве красивые слова, нахваливал портрет, который, оказывается, та дама успела подарить ему. Опять они беседовали с Ривой, Билл по обыкновению, был в своем баре, а я молча сидела в стороне. Так и не поняла, когда он собирается вернуться и забрать портрет. Ну и пусть, он (портрет, а не Роберт) мне очень дорог. И снова после того, как ушел Роберт и мы с Ривой нашли место для портрета, я заперлась в спальне. Но глаза были сухие.

Кисть и пистолет. Мое сердце пусто

Подняться наверх