Читать книгу Самбо Черного Тигра - Александр Козлов - Страница 1

Судьба лепит и мнет, как ей заблагорассудится.

Плавт Тит Макций

Победа достигается в борьбе.

С раннего утра Москва изнывала от августовской духоты. Единственное спасение – прохладный душ, который позволял ненадолго избавиться от воцарившейся жары и на весь день зарядиться энергией для борьбы с ней.

К такой погоде Расулу Мирзаеву, конечно, не привыкать: там, на родине, в Дагестане, от летнего зноя даже асфальт плавился – становился мягким, похожим на пластилин (из него в детстве, еще в интернате, он мастерил неказистые поделки). Расул усмехнулся случайному воспоминанию и, зажмурившись, подставил лицо под упругие струи душа; замер, наслаждаясь ощущением спасительной свежести.

Прежде он не просыпался раньше полудня – его биоритмы сбились еще несколько лет назад, с тех пор как целиком посвятил себя спортивной борьбе – после службы в армии и обучения в военном училище: привык к жесткому режиму тренировок и постоянному участию в состязаниях. Возвращался поздно вечером, почти ночью.

Но вот уже третий день не находил себе покоя. И все из-за того инцидента у клуба в ночь на 13 августа 2011 года…

Подвыпивший паренек, забавляясь игрушечной радиоуправляемой машинкой, как бы шутя, сделал непристойное предложение Анне, с которой Расул встречался уже пару месяцев. Для юного весельчака такая реплика, возможно, казалась безобидной игрой слов, но прозвучала оскорбительно для девушки. Мирзаев короткой пощечиной хотел остудить парня, но тот упал, ударился затылком об асфальт, и уже в больнице ему диагностировали травму головы…

…последние три дня Расул, вопреки своей обычной жизнерадостности, мало разговаривал, хмурился, ночью долго ворочался в постели, обуреваемый тревожными мыслями, а проснувшись, уже не мог уснуть до утра. Сдержанным и напряженным выглядел он и в день, судьбоносный для его спортивной карьеры, когда через два дня после трагического происшествия, 16 августа, в московской адвокатской фирме подписал выгодный контракт с американской компанией на участие в боях в США.

В эти дни он до изнеможения доводил себя на тренировках: оттачивал приемы, двигался быстрее стрелки секундомера, сноровистее кошки – и буквально валился с ног от усталости, возвращаясь в съемную квартиру поздно ночью (в новую двушку вселился сразу, как расстался с женой Тамарой).

В браке родилась дочь, и Тамара воспитывала малышку в духе мусульманского вероисповедания, к которому принадлежала сама: приняла ислам еще задолго до знакомства с Расулом и с тех пор строго следовала канонам шариата. Супружеская идиллия не выдержала испытания постоянным отсутствием мужа-бойца и дала трещину. Молодая жена старалась проникнуться его энтузиазмом и непреодолимым увлечением борьбой, но однажды сказала:

– Ты привык неделями жить без нас, спорт – твоя семья, смысл жизни. А я устала каждый день переживать за тебя и молиться, чтобы бог уберег от беды. Отпусти меня, если можешь…

Знакомые помогли найти другую квартиру в Москве, а тренировки, соревнования и новые оглушительные победы отвлекли от семейных неприятностей. Только в редкие часы, когда оставался наедине с собой, сердце самбиста разрывалось от переживаний за жену и крошку-дочь.

– А ты выбирай! – с несвойственной твердостью в голосе сказал ему по телефону дядя Магомед. – Выбирай что-нибудь одно: или семью, или спорт. А так, чтоб наполовину туда и наполовину сюда, не получится. А решишь – не отступай!

Душ освежил. Расул выключил воду, обвязался полотенцем и взглянул в зеркало. Оттуда на него с пристальным прищуром смотрел молодой человек с волевыми чертами лица, короткой прической, осветленной желтыми полосками, – тигриный окрас!

Да, выбор сделан. И не в ущерб жене и дочке – о них он всегда будет заботиться. Семья для него – святое, но спорт – как джунгли для бесстрашного тигра. А выходя на ринг, сам превращался в непобедимого Черного Тигра. Каждая его битва – настоящее шоу, оглушительное в раскатах аплодисментов, слепящее во вспышках салютов. Когда боец издавал тигриный рык, знаменующий очередную победу, публика взрывалась и вторила ему восторженными криками. Боевое самбо – его стихия, без которой он не мыслил ни минуты жизни; чувствовал ее каждой клеточкой организма, научился контролировать, подчинять своей воле и силе. Стихия – такая необузданная и непредсказуемая, полная опасностей, но одновременно – безгранично любимая, дорогая и неотъемлемая, как родная мама Патимат. Ради нее он, подобно тигру, без страха ринулся в опасные кущи спорта и покорил их! И теперь знал наверняка, что своими успехами положил конец многолетним страданиям матери и сделал ее по-настоящему счастливой.

С момента знакомства Расула с Анной в палитре его жизни появились новые оттенки, которые придали их встречам яркость и остроту ощущений.

После происшествия у ночного клуба девушка чувствовала себя причастной к переживаниям молодого бойца. Она сидела на диване и безучастно смотрела в телевизор, по которому транслировался футбольный матч. Спорт никогда особо не интересовал ее (даже с Расулом познакомилась, не подозревая, что он – троекратный чемпион), но спортивный канал оставался для Мирзаева неотъемлемой частью его жизни, и потому Анна относилась терпеливо.

Внимание привлекло сообщение диктора о потасовке у клуба между известным самбистом и студентом, который…

– …скончался в больнице, не приходя в сознание.

От этого известия, прозвучавшего подобно грому среди ясного неба, Анна вскочила с дивана и тут же обмерла, встретившись глазами с застывшим взглядом Расула. Бледный, с заострившимися чертами лица, тот неподвижно стоял в дверях и, видимо, тоже слышал трагическую новость. Девушка растерялась, не зная, что делать; хотела подбежать к нему, обнять, как-то успокоить, но ноги подкосились, и она, закрыв рот рукой, снова опустилась на диван.

– Я пойду в полицию и расскажу, как все произошло, – ответил позже самбист по телефону своему тренеру и промоутеру Камилу Гаджиеву, – а не стану скрываться: я не виноват в его смерти, только хотел проучить, чтобы не разбрасывался словами. Я не убийца!

– Тогда оставайся дома, позвони адвокату и только вдвоем идите в управление, – урезонил подопечного Камил Гаджиев.

– Послушай, братишка, – наставительным тоном произнес друг Сабир, позвонив из Кизляра, – нужно время, чтобы все утряслось. Ты еще успеешь на самолет в Махачкалу, а из Дагестана махнешь за границу, в Турцию или Азербайджан. Дело серьезное, подумай, прежде чем идти с повинной. У тебя есть имя, и с этим шутки плохи.

– На меня подадут в международный розыск, и с этим шутки еще хуже! – усмехнулся Расул, потом добавил срывающимся от волнения голосом: – Да, я дрался – и в жизни, и на ринге. Да, я не побоюсь навалять по зубам самому шайтану, если оскорбит меня или мою женщину, но я никого не убивал…

– Остановись! – Анна, уже в дверях, схватила его за запястье. – Может, правда, послушаешь Сабира и прямо сейчас поедешь в аэропорт?

– Сейчас я поеду в полицию, – он посмотрел на нее исподлобья, – а ты отпусти мою руку…

Девушка невольно отстранилась, но женское начало взяло верх и вырвалось двумя слезинками, скатившимися по ее бледным щекам.

– Я ведь не в тюрьму иду, зачем плакать? – Расул с извиняющимся видом коснулся плеча Анны. – Ты ведь знаешь: Москва слезам не верит.

– Знаю, – она подняла на него большие карие глаза, но не смогла произнести ни слова: спазмы саднящим обручем сжали горло. Совладав с эмоциями, встряхнула волосами цвета жженого кофе, рассыпавшимися по плечам мягкими прядями, всхлипнула и произнесла обреченно:

– Москва и раскаянию не поверит…