Читать книгу Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов - Страница 21

Александр Садовничий остановил свой «БМВ Х 6» возле палатки, решив прикупить сигарет. Возле ларька маячил какой-то алкозавр в драном куртяке и трениках, он ничего не покупал, но своей отвратительно тощей фигурой загораживал всю амбразуру. Сашка терпеть не мог «стаканов», на дух их не переносил. Причина подобной пещерной ненависти крылась в самом Саньке. Семь лет назад он был таким же, если не хуже. Вернувшись после армии, младший сержант Садовничий в течение двух лет нигде не работал, празднуя долгожданный дембель. Два года служил, два года отмечал, до того доотмечался, что едва не угодил на нары. Что характерно, сам он из той судьбоносной драки ничего не помнил и всю информацию почерпнул со слов очевидцев. Будто шёл Сашок в глубоком подпитии и вдруг ни с того ни с сего, привязался к сторожу новостройки, ему вдруг показалось, что башенный кран накренился и вот вот рухнет. Сторож возразил: кран стоит прямо, просто некоторые слишком много пьют и даже удивительно, что они видят не два крана, а один. Сашка упёрся: кран один, но покосившийся, сторож упорно утверждал – крана два и они устремлены вертикально в небо. Спорщики быстро перешли от слов к делу: сначала Санёк и сторож махались на гаечных ключах, потом фехтовали арматурными прутьями и, наконец, перешли к греко-римской борьбе. В какой-то момент Садовничий оказался сверху и принялся душить оппонента натренированными в ВДВ пальцами. Противник хрипел, но не сдавался, ротозеи глазели, но не вмешивались, а Сашка напоминал ревнивца Отелло, сменившего ориентацию. Хорошо вовремя подъехал «воронок» и выскочившие оттуда менты оттащили Садовничего за воротник, отпинали и препроводили в «обезьянник». Оттуда его вызволил родной дядя по матери, подполковник сухопутных войск. Между ними состоялся мужской разговор, дядюшка навешал племяннику подзатыльников, отвёл к наркологу и приставил к делу. Армия тогда потихоньку становилась на капиталистические рельсы, и задача Александра заключалась в поисках поставщиков провизии для вечно голодного воинского контингента. Дело оказалось настолько прибыльным, что Садовничий за пару месяцев из вечно пьяного обормота превратился в воротилу районного масштаба. Он женился на своей однокласснице Алине Лепёшкиной, завёл двух детей и взялся вить родовое гнездо.

И как же это называется? Зря он, что ли обсыхал семь лет, чтобы какой-то алконюга мешался под ногами и загораживал весь обзор? Худыш продолжал зачарованно зырить на ряды разноцветных банок и бутылок, выставленных напоказ, судя по нерешительности, денег у него не было. Ханыгу ощутимо колотило и колбасило после многомесячного запоя. Садовничий уже хотел оттолкнуть его внушительным пузом, но доходяга вдруг затрясся, засучил руками и ногами, того и гляди, забьётся в падучей.

– Да, рахит, совсем тебе хреново, нужно тебя поправить, – пожалел дистрофика Сашка и взял себе блок сигарет, а ему четвертинку водки.

– Спасибо тебе, Саш, – тряся синими губами, поблагодарил незнакомец.

– Ты меня знаешь? – удивился Садовничий.

Дистрофан не ответил, он зубами сорвал пробку и присосался к четвертинке, как вампир к яремной вене.

– Откуда ты меня знаешь? – Сашка взял доходягу за плечо.

– Это я, Лёшка Мазур.

– Не может быть, – заморгал Садовничий.

– Может, – шмыгнул носом Лёшка и опять припал к четвертинке.

Десять лет назад они сидели за одной партой: два самых отпетых двоечника в классе, Сашка Садовничий и Лёшка Мазур. Их учитель по русскому языку и литературе по кличке Космополит остроумно прозвал их – братья Садомазовы. Стоило Сашке или Лёшке получить очередную пару, как преподаватель вздымал глаза к потолку и разражался навязшей в зубах тирадой: «Россия – это не братья Карамазовы, Россия – это братья Садомазовы. Никогда в этой стране не будет ничего хорошего. Никогда. Страна лодырей, садомазохистов и пьяниц. Взгляните на эту бестолочь, удивительно как они вообще выучились читать и писать. На Западе такие просто не родятся, а здесь они бродят толпами, куда не посмотри. Валить нужно из этой страны, да побыстрей». Класс подобострастно хихикал, а Космополит продолжал клясть отчизну – он собирался эмигрировать в развитую страну типа Германии или Великобритании и не делал из этого секрета. Конечно, никуда он так и не уехал и, видимо, уже не уедет, поэтому Родину, по слухам, клянёт всё яростней, несмотря на жалобы родительского комитета.

Садовничий посмотрел на Мазура и волна нежности к старому другу накрыла Сашку с головой. Он вспомнил, как они любили курить под окном директора школы, а однажды проникли в учительскую, чтобы подделать в журнале оценки, но не себе, а Алинке, по которой оба тогда сохли. Как залезли в кабинет по биологии и раскрасили скелет разноцветной гуашью, а когда завуч их зажопил, то Лёха взял всю вину на себя. Как забрели на чужой район и спина к спине отбивались от семерых «мэстных».

– Да, Лёха, потрепала тебя жизнь, – Сашка угостил друга сигаретой.

– Не говори, – у Лёшки так дрожали руки, что он никак не мог попасть сигаретой в рот, пришлось её выбросить.

– А отличники-то все наши торчат, как забытый катетер, – Садовничий покровительственно похлопал Мазура по плечу, – просели, умники. А то институты позаканчивали, дипломов наполучали. А как до дела дошло – пшик.

Лёшка молчал, он сжимал четвертинку, как младенец соску, двумя руками, и видимо боялся, что её в любой момент могут отнять.

– А то, двоечник, двоечник, – вспоминал Сашка прежние обиды, – а посмотри, как я поднялся, не то что они.

Мазур добил четвертинку и с сожалением кинул её себе под ноги. Ему ощутимо полегчало.

– Людям нужно помогать, – с умным видом рассуждал Сашка, – вот взять меня. Кабы бы не дядька, спился бы я и под забором окочурился. А теперь смотри, как развернулся. Я на год кодировался, а целых семь не пью. Неинтересно мне это пьянство проклятое.

Лёшка посмотрел на удачливого друга снизу вверх, как бездомный пёс на продавца хот-догов.

– Теперь моя очередь помогать. Мы же с тобой безотцовщина. Кто ещё поможет, кроме друга? Закодируем тебя, – расписывал программу действий Садовничий, – на работу устроим. Будешь, как и я, продовольствием заниматься. Как говорится, хлеб – всему голова. Водка – всему задница.

Улыбка тронула потрескавшиеся губы Мазура, надежда зажглась в его слезящихся глазах.

– Компаньоном тебя возьму, – вдруг осенило Садовничьего, – ты понял, хомут. Не грузчиком каким-нибудь или экспедитором, а компаньоном…

Сашкина мобила заверещала и прервала его пламенный монолог. Садовничий чертыхнулся:

– Нигде покоя нет. Знаешь, что такое успешная карьера? Успешная карьера – это когда ты спешишь на работу, в то время как все остальные бухают и жарят шашлыки. Ладно, залезай в тачку, валим к похметологам.

– Ты что, с ума сошёл!? – взвилась жена Сашки, когда узнала про решение мужа сделать Лёшку компаньоном, – он тебя кинет, как пить дать!

– Не надо ля-ля. Меня ещё никто на деньги не разводил.

– Это даже не обсуждается, – загорячилась супруга, – люди тем и отличаются от собак, что не знают чувства благодарности.

– Не трожь моих друзей! – разгневался и Сашка, – что вы, бабы, понимаете в мужской дружбе!?

– Да уж побольше мужиков. Ты его десять лет не видел.

– Да, не видел. А как встретил, будто и не расставались.

– Дубина ты стоеросовая, дурилка картонная. Кого ещё облапошить, как ни тебя, простодырку.

– Рот закрой.

Супруга в сердцах шваркнула блюдце об пол. Сашка ответил двумя. Тогда Алина грохнула три тарелки, муженёк ответил пятью и с вожделением посмотрел на заварочный чайник. Жена обидно выругалась, но покинула, усеянное осколками, поле битвы.

Мазур быстро оправдал оказанное ему доверие. Он горбатил сутки напролёт, помогая Садовничему выстраивать вертикаль между налогами и откатами и горизонталь между армией и деревней. Лёха рос и матерел прямо на глазах: он отрастил себе пузцо, купил «джип» и женился. Первенца назвал в честь своего спасителя – Александром. Мазур молился на Сашку: выполнял любой его каприз, из тур поездок привозил ему подарков больше, чем себе, грозился, если родится дочь, назвать её Александрой. Так продолжалось бесконечно долго. Целых два года. Потом у Лёшки пошли обидки, он стал заносчив и высокомерен, с Сашкой едва здоровался, дочку назвал Агриппиной. Доброхоты несколько раз предупреждали Садовничего:

– Саш, ты в курсе, что твой компаньон крысятничает?

– На нашем уровне не дербанят, на нашем уровне договариваются, – не верил Садовничий.

Дошло до того, что главбух со слезами на глазах взывала к хозяину:

– Протри глаза, Саня! Мазур свою фирму открыл, у тебя всех поставщиков переманил и сейчас с «сапогами» мосты наводит.

– Навет, – упорствовал Садовничий и, прихватив семейство, укатил в отпуск на Канары.

И только вернувшись, он осознал всю тяжесть своего положения. Телефоны молчали, поставщики делали вид, что видят Саньку впервые в жизни, а командиры воинских частей при встрече отводили глаза и пожимали плечами, мол, мы-то тут при чём. Коллектив Сашкиной фирмы рассосался на глазах, причём большая часть ушла к Мазуру. Сашка несколько раз пытался встретиться с Лёшкой и выяснить отношения, но по телефону тот был всегда недоступен, а наяву окружён мордатыми охранниками. На Садовничем висели кредиты, недострой и неработающая жена с двумя малыми детьми. Выхода не было.

– Я тебе говори-и-и-ила! Я тебя предупрежда-а-а-ала! – гомонила на весь коттедж Алина.

Казалось, её больше волнует не потеря бизнеса и прежнего благосостояния, а то обстоятельство, что она оказалась права. «Запью», – решил Сашка и притормозил у ближайшего магазина. Под радостное уханье продавщицы взял два литра водки, две бутылки виски и пузырь текилы.

– У вас праздник? – улыбнулась кассирша, принимая деньги.

– У меня горе, – цыкнул зубом Садовничий, – друга хороню.

– Он ваш ровесник?

– Одноклассник.

– Такой молодой и уже умер, – притворно вздохнула кассирша.

– Да нет, он пока живой.

– А как же вы будете его хоронить?

– Заживо.

Девица почесала висок, но от дальнейших расспросов решила воздержаться. Сашка посмотрел на свои «боеприпасы» и прикинул, с чего начать. Если человек не пил девять лет, то первая неверно выбранная бутылка, как неудачная последняя жена – всю оставшуюся жизнь придётся страдать. После долгих раздумий Садовничий остановил свой выбор на водке, свернул ей головной убор, понюхал. Едкий запах сивухи ударил в ноздри. Первые глотки, видимо, пойдут тяжело, но потом ничего, приживётся… Сашка вдруг ясно представил последствия: он разбивает по пьяни «БМВ», жена с детьми его ненавидят и боятся, а он киряет с первым попавшимся «синяком», сидя на фундаменте своей недостроенной бани. Или ещё хуже: напившись до соплей, он достаёт из сейфа свой карабин и идёт разбираться с гадом Мазуром. Лёшка – покойник, а его вяжут и в клетку. Всего один глоток отделяет его такой чудесной перспективы, всего один глоток. Садовничий ещё немного поразмышлял и начал методично метать бутылки в телеграфный столб. Когда последняя бутылка поцеловалась со столбом, Саньку вдруг прорубило – он понял, как отомстить коварному компаньону. Садовничий набрал номер знакомого офицера…

День молодёжи – большой праздник для маленьких городков. В Москве и Питере его особо и не знают, зато в провинции отмечают похлеще Майских праздников. В ресторане «Спелый овощ» гуляла вся верхушка городской администрации. Восходящая звезда оптовой торговли, негоциант Алексей Мазур отплясывал в компании дочки мэра. Вернувшись на место, он первым делом махнул свой фужер с минеральной водой, чтобы унять возникший сушняк. В бокале оказалась не вода, а водка.

– Это что, водка!? – обалдел Мазур.

– Тебя это удивляет? – сосед Лёхи слева, полковник авиации, громко расхохотался.

– А ты что там хотел обнаружить? Детское питание? – поддержал его сосед справа майор связист.

– Да нет, – стал оправдываться Лёха, – я два года был в завязке. На год кодировался, год сам держался, отвык от вкуса.

– А вот отвыкать не нужно, – забасил полковник, наливая рюмку Мазура с верхом, потом себе и майору.

– Не пьянства ради, а здоровья для, – толкнул тост майор, и они втроём дружно скрестили рюмки, а потом и лихо опрокинули.

– А-а-а, хорошо пошла, – заметил полковник, – слушайте ещё тост. Проходит подведение итогов обучения десантников. Командир докладывает: Участвовало сто человек, успешно приземлились девяносто семь. Потерь среди личного состава нет. Комиссия в истерике: как нет? А где трое? Командир объясняет: экипаж прыгать отказался. Ну, за воинскую дисциплину.

Троица остограммилась, Лёшка закашлялся, поперхнувшись водкой. Майор тут же налил ещё всем по рюмке и произнёс:

– Не можешь пить, не мучай штопор. Ну, за профессионалов.

Через час майор с Лёшкой уже пили на брудершафт и собирались дружить семьями, а полковник вышел на воздух покурить. Он позвонил Садовничьему и доложил:

– Первый, первый, я второй. Клиент разговелся. Повторяю: клиент разговелся.

Теперь день Садовничего начинался так: он рассовывал по карманам приготовленные Алиной бутерброды, крался к дому Мазура, прятался за деревьями и наблюдал в бинокль за противником. На следующее утро после совращения, Лёха вышел из калитки малость опухший и поплёлся к магазину. Сердце Сашки забилось в сладком предчувствии. Однако подлый Мазур затарился не пивом, а минеральной водой. Садовничий явственно ощутил левой ягодицей укол разочарования. Весь день Лёшка был в бегах, а Садовничий караулил его возле дома. Машина Мазура вернулась в семь вечера, и Сашка с удовольствием отметил, что на заднем сидении его «джипа» катаются три банки пива. Садовничий почувствовал, как в правую ягодицу впился укол мстительной радости. Три последующих дня Лёха занимался переговорами и был трезв, как стёклышко Сашкиного бинокля. Благородный мститель бился головой о берёзу и его левое полужопие атаковал целый рой досадных и болезненных уколов. Но неуклонно приближалась пятница, день, по своему значению и заложенному в него смыслу, не уступающий Новому году. Поздним вечером Сашка занял свой пост и от нетерпения начал жевать ремешок бинокля. Чутьё его не обмануло – только Мазур подъехал к воротам и выключил зажигание, как в его руке волшебным образом оказалась банка пива. «Джип» ещё дёргался в последних судорогах, а пиво уже лилось в раззявленный Лёшкин рот. Садовничий почувствовал себя так, словно его подключили к райской капельнице, и нектар заструился по его жилам. Мазур выдул три банки пива и только тогда вылез из «джипа», он постоял, покурил, но отправился не домой, а к универсаму. Оттуда он показался тяжело пыхтящий и нагруженный ящиком водки. Сашка поднял глаза к небу и напомнил окружающим кустам:

– Бог не Афонька, карает потихоньку.

Через неделю Садовничий объехал всех поставщиков и командиров воинских частей. Скромно потупив глаза и пряча в губах змеиную усмешку, он поставил всех перед фактом, что Мазур ушёл в запой и выйдет из него к началу следующего тысячелетия. Поставщики и отцы командиры дико извинялись, посыпали голову порохом и «шрапнелью», предлагая в качестве компенсации увеличить Сашкин процент. Садовничий смотрел на них глазами невинно выпоротого ребёнка, однако повышение маржи благосклонно принимал.

Через полгода Сашка с Алиной рулили в Москву по делам, возле той же палатки толклась тощая, жалкая фигура Мазура. Даже по сутулой спине было видно, как его плющит.

– Да пусть хоть сдохнет! – вскипел Садовничий, нажимая на газ.