Читать книгу Роман с риторикой. Повесть-самоучитель - Александр Кукушкин - Страница 4

Роман снял с руки часы и положил их перед собой на стол так, чтобы видеть циферблат.

– Да, – прокомментировала Анастасия его действия, – в этом кабинете нет часов. Чтобы не отвлекали от работы.

– А меня пугает неограниченная временными рамками работа, – ответил Роман. – Это как в казино, где нет не только часов, но и окон. Можно слишком увлечься.

– Работой?

– Ею, она же как наркотик. Если заметили, когда я к вам пришел, я был угрюм и мрачен, а сейчас разошелся – это работа так действует.

– Честно говоря, не заметила.

– Я умею хорошо притворяться. И вообще обманывать. Разумеется, в педагогических целях. Например, рассказывать о себе я попросил вас не потому, что мне нужно было услышать вашу речь, а потому что это помогает преодолеть барьер между нами. Когда один – то есть я – постоянно говорит, второй – то есть вы – начинает чувствовать себя не участником диалога, а молчаливой аудиторией, с которой общается оратор. Аудитория отделена от оратора, и эту дистанцию нельзя преодолеть, это одно из главных условий монолога. Оратор вещает, аудитория внимает. Да, она может оценивать оратора и составлять о нем свое мнение, соглашаться с ним или нет, но она не может начать с ним общаться и потому чувствует себя подчиненной. Для оратора в обычной ситуации такое положение вещей является плюсом, но в нашем с вами случае – это минус. Потому что мне не нужна дистанция для собственной уверенности, мне выгоднее, чтобы уверенной чувствовали себя вы, а для этого надо вас из аудитории превратить в участника диалога, вот почему я попросил вас рассказать о себе. Вообще, отношения аудитории и оратора достойны отдельного разговора, и я надеюсь, когда-нибудь он у нас состоится. Там много всего интересного именно с практической стороны. Даже эта дистанция между говорящим и слушающими – она же может не только успокаивать говорящего, но и пугать. Успокаивает она потому, что из-за неё аудитории до оратора не дотянуться руками или тухлыми яйцами – чем больше дистанция, тем проще выступать. Но для неподготовленного человека даже небольшая дистанция выглядит бездной, куда ему очень страшно вглядываться. Эта бездна не защищает его от слушателей, а нагоняет жути. Поэтому людям легче в диалогах участвовать, чем монологи говорить. И кстати, если бы вы решили риторикой заниматься не индивидуально, а в группах, то на первом занятии вас бы очень ловко обманули именно за счет этой бездны.

– Как так?

– Зачем ходят на риторику в группах? Чтобы была практика выступления перед аудиторией, верно? Потому что как можно научиться выступать перед аудиторией, если занимаешься один на один, там же нет аудитории! Это глупость, конечно. Потому что в группах тоже нет никакой аудитории. Вы приходите, вместе с вами приходят еще десять человек, вы их не знаете, вам очень страшно перед ними говорить – как будто бы идеальные условия для тренировки. Но что происходит потом, уже на первом занятии? Каждого заставляют говорить речи о себе, приблизительно так, как я вас сейчас заставил. И тема речи должна быть приблизительно такой: «Мои проблемы, которые я собираюсь исправить с помощью занятий ораторским искусством». Этакий психологический стриптиз. И когда все через него пройдут – никакой аудитории уже не будет, не будет незнакомых людей, будут очень даже знакомые, такие же как я, родные, с похожими проблемами. Дистанция исчезла, барьер разрушен, нет никакой аудитории. А это значит, что страх ушел. Сначала люди боялись выступать, но к концу первого занятия они уже не боятся. Успех? Успех! Нужно продолжать заниматься? Нужно! Только их обманули, им не убрали страх перед аудиторией, им убрали саму аудиторию. И тренироваться потом они будут не перед аудиторией, хотя думать будут, что перед ней. А всё дело в дистанции между говорящим и слушающим. Ловко?

– Очень. Вы так же поступаете на групповых занятиях?

– Обязательно именно так. Но я редко веду групповые тренинги. Хотя, как видите, говорить вас о себе заставил. И послушал вас. И скажу я вам, что отныне каждый день вы будете делать упражнения для развития речи. Как помните, речь относится к третьему разделу риторики, к выражению. Кроме речи там много чего еще есть, от жестов до движения, от эмоций до громкости, от пауз до темпа, но речь для всего этого является основой, а главное, развивать её можно без моего активного участия. Упражнений для развития речи много, постепенно я буду давать вам новые и новые, между нашими встречами вы будете их самостоятельно выполнять, а на самих встречах только демонстрировать успешные результаты.

– Договорились.

– Имейте в виду, что лишь хорошо говорящему человеку есть смысл изучать ораторское искусство, так что отнеситесь к этим упражнениям серьезно. Начнем с самых простых. Был такой великий русский поэт – Александр Пушкин. Слышали что-нибудь о нем? Однажды он решил, что нечего быть ему поэтом и пришло время стать ему прозаиком. Так появился великий русский прозаик – Александр Пушкин. Можно сказать, Пушкин-прозаик убил Пушкина-поэта. За это Пушкина-прозаика убил некто д’Антес. Д’Антеса за это никто не убил, он прожил до 83 лет, сделал блестящую карьеру во Франции и до самой смерти имел импозантный вид и прекрасную осанку. Где в нашем мире справедливость? Но пока Пушкин был жив, он успел сделать одну очень важную вещь, Анастасия. Он создал русский язык. До Пушкина не было того языка, который мы называем сейчас русским литературным. А после Пушкина этого языка у нас сколько угодно, и даже любой автор каких-нибудь детективов может этим языком пользоваться в свое удовольствие, не платя при этом потомкам Пушкина авторских отчислений. Нет в нашем мире никакой справедливости.

– Ни капли, – согласилась Анастасия и черкнула в своем кратком конспекте имя Пушкина.

– Если вы хотите хорошо владеть русским языком, – продолжил Роман, – вам нужно обратиться к оригиналу. То есть к прозе Александра Пушкина. Можно и к поэзии, но лучше к прозе. Потому что вы, как я убедился, говорите прозой, и проза ваша не вполне совершенна. А у Пушкина проза гениальна. Нет в нашем языке ничего более простого, точного и емкого одновременно. Любой после Пушкина старался доказать, что «он не Пушкин, он другой», но чего тут доказывать? Никто не Пушкин. Теперь к делу, вы будете читать прозу Александра Пушкина. Он не так много написал, кстати. Вы даже удивитесь, как мало. У вас он есть в библиотеке, но не поленитесь, и купите еще одно печатное издание. Это нужно для того, чтобы вырывать оттуда по одной странице в неделю, носить её с собой и читать. Да, обязательно вырывать и обязательно не больше одной страницы в неделю. Читать надо медленно. Ведь как обычно читают? Быстро. Потому что читают ради смысла, ради содержания текста, ради сюжета. Но если стоит задача улучшить свою речь, читать надо очень медленно. Читать ради языка автора. Читать, наслаждаясь не тем, что он говорит, а тем, как он это делает. Буквально заставлять себя тормозить, не переворачивать страницу в спешке, не гнаться за сюжетом. Только язык. Смотреть на то, как автор цепляет одно слово к другому, как одно предложение ставит перед следующим и так далее. Научить себя получать удовольствие от стиля писателя. И Пушкин тут лучше всех, потому что он… Пушкин.

– Одна вырванная страница в неделю?

– Так точно. Причешите свой язык языком того, кто этот язык создал. Это было первое задание. Второе. Когда вы последний раз пересказывали прочитанный текст?

– Я не вспомню, Роман, давно.

– Предположу, что в третьем классе. После этого вам сказали, что пересказывать больше не надо, и вы ничего с тех пор не пересказывали. Знайте, вас обманули. Пересказывать надо обязательно. Пересказ хорош тем, что во время пересказа ваша голова свободна от создания смыслов, ведь работает только память. И потому все силы идут на формулирование мыслей. Не на их придумывание, а на их оформление. Для развития языка нам именно это и надо. Раз в день вы будете прочитывать в каком-нибудь достойном издании статью и пересказывать её вслух. Ничего сложного, но вы удивитесь, как ощутимо это примитивное упражнение улучшает вашу речь.

– А можно пересказывать Пушкина?

– Можно, но вам надоест. Обычно пересказывают статьи из профессиональных изданий, ведь кроме улучшения речи это помогает набираться информации, полезной в работе. Но если вы начнете изучать культурологию, пересказывайте материалы по ней, тоже хорошо. Вообще, неважно откуда, лишь бы пересказывать. Заодно и память натренируете, в старости пригодится.

– Вот спасибо, – скривилась Анастасия.

– Неужели вы относитесь к тем женщинам, которые боятся старости?

– Роман, все женщины боятся старости.

– Да бросьте, ведь не за горами изобретение вечной молодости!

– Вы в это верите?

– Это не вопрос веры, это вопрос времени. Вы встретите свою вечную молодость еще даже не будучи старой.

– И в трезвом уме и твердой памяти, – не стала спорить Анастасия.

– А также с прекрасной речью, – подхватил Роман, – и богатым словарным запасом. В русском языке есть очень мало слов, значения которых вы не знаете, и есть очень много слов, которые вы никогда не используете в своей речи. Так называемые пассивный и активный словарные запасы. Знаете всё – используете малую часть. Принято считать, что свой активный словарный запас следует пополнять, и это правда. Но – чем? Какими именно словами? Станет ли ваша речь намного точнее и ярче, если в ней появятся слова «эсхатология», «фат» и «манкировать»? Вопрос. Но она станет точнее и ярче, если вместо слова «банальный» вы однажды скажете «избитый», «заурядный», «истертый», «тривиальный», «затасканный» или «шаблонный». Легче всего обогатить свою речь синонимами тех слов, которые вы употребляете постоянно. Вот есть у вас две тысячи слов, которыми вы регулярно пользуетесь в своей жизни.

– Так мало? – удивилась Анастасия.

– Да, так мало. А чего вы хотите, у того же Пушкина в его произведениях употреблено всего около двадцати тысяч уникальных слов. Мы используем очень небольшое количество из того, что знаем. Когда иностранный язык учите, это же видно – как только появилась у вас тысяча слов, вы уже можете почти свободно общаться. Родной язык не сильно отличается. Так что да, у вас есть две тысячи. А теперь добавьте к ним еще триста, каждое из которых будет синонимом к уже употребляемым словам. Это будет очень, очень серьезное изменение активного словарного запаса и существенное увеличение точности вашей речи. Делается это следующим образом. Вы берете словарь синонимов, находите в нем самое обычное слово и выписываете себе его синонимы. Вы все их знаете, но редко используете, сейчас нужно лишь сделать их привычными для вашей речи. Для этого необходимо в течение одного дня употребить одно новое слово в пяти разных предложениях в реальном общении с настоящими людьми. И оно навеки ваше, всегда под рукой.

– В один день пять раз? Вслух?

– Вслух, в общении с людьми, а не с собой. Один день – одно новое слово. Один год такой практики – новый словарный запас, богаче и точнее предыдущего. Ничего сложного. Я знаю людей, которые по три-пять слов в день набирают, может быть уже и Пушкина переплюнули.

– Читаю Пушкина, пересказываю статьи в журналах, увеличиваю словарный запас, так?

– Да. Одного этого уже хватило бы для качественного улучшения речи, если бы вы продержались хотя бы полгода. Грустно осознавать, что нет никакого сокровенного знания и всё так просто?

– Я вполне понимаю, Роман, что вы мне нужны не только как носитель знания, но и как мотиватор, так что не грустно. Кроме того, вы говорили, что это самый простой раздел риторики.

– Только очень нудный и требующий известных усилий воли. Вы ведь не против бросить вызов своей воле?

– «Бросить курить ничего не стоит, я сам проделывал это тысячу раз». Вижу, Роман, у вас наготове яркая речь про волю. Подозреваю, мне придется услышать её прямо сейчас?