Читать книгу Иди в… пентхаус - Александр Кузин - Страница 5

Благо в тот год, когда меня отчислили, я уже имел опыт зарабатывания денег. Я устроился медбратом в реанимацию. Сейчас понимаю, что тогда это было правильное и оправданное решение. Работа в реанимации очень быстро закаляет, приучает к сложностям и заставляет добиваться результатов во что бы то ни стало. Работал я в онкологическом отделении тринадцатого павильона академии Мечникова. Тогда мне было восемнадцать лет. Занимался всем, чем разрешалось заниматься младшему медицинскому персоналу: почти два года я выносил утки и ставил капельницы, каждый день наблюдая за страданиями тяжелобольных людей.

Такая работа подойдет далеко не каждому. В онкологическом отделении всегда темная, гнетущая атмосфера. Здесь делают операции по удалению части кишечника, желудка, печени… Затем пациентов переводят в реанимацию, и только после этого они попадают в отделение. Я же сталкивался с ними на этапе реанимации и своими глазами видел тех, кому предстоял долгий путь реабилитации.

С того времени прошло около десяти лет, и только сейчас я понимаю, через что мне пришлось пройти. Я столкнулся с неприглядной стороной жизни и увидел изнутри работу государственной медицинской системы. Работу сложную, изматывающую и неблагодарную. И это я еще не начал вспоминать о зарплате. Хотя и до этого мы с вами обязательно дойдем.

Еще при поступлении я мечтал о работе врача, видел себя в халате, принимающим пациентов. Конечно, я понимал, что больших денег мне это не принесет, но на жизнь – хватить должно. Да и дело это все-таки хорошее: помогать людям. О чем еще можно мечтать? Но стоило окунуться во всю эту кухню, как розовые очки моментально слетели. Я видел, как врачи работают по две смены в неделю в реанимации и затем по две смены на скорой. И зарабатывали они при этом не более пятидесяти тысяч. Точнее – значительно меньше. И это в Петербурге, во втором по значимости городе России! Думать о том, что происходит в регионах, вообще не хотелось.

– Ну что, когда на следующую смену? – как-то спросил меня коллега: бледный, с килограммовыми мешками под глазами, но все равно с поразительно оптимистичной улыбкой.

– Завтра в девять утра, – я чуть помедлил с ответом, потому что не сразу понял, что он у меня спрашивает.

После долгих часов работы мозг утомляется и уходит в полнейший отказ, если такие перегрузы бывают стабильными.

– Ага. – Он картинно взглянул на часы, насмешливо покачал головой и продолжил: – Получается, через девять часов?

И ведь действительно, до следующей смены оставалось девять часов. А я только-только закончил предыдущую. Конечно, так было не всегда – только при недостатке медперсонала – но факт остается фактом!

Я столкнулся с неприглядной стороной жизни и увидел изнутри работу государственной медицинской системы. Работу сложную, изматывающую и неблагодарную.

В наше время врачу, который хочет просто прокормить семью, приходится работать каждый день, практически без выходных. Но похвастаться большими доходами эскулапы не могут, в отличие от работы, которой всегда много. Конечно, есть и исключения из правила: стоматологи и пластические хирурги, да и то практикующие в частных клиниках. Возможно, неплохо зарабатывают и частные врачи, высококлассные офтальмологи или узкопрофильные специалисты. Но, как я уже говорил: доходы людей в белых халатах в нашей стране намного ниже среднего уровня.

Я видел врачей, которые с утра до ночи находятся на работе, спасают жизни людей, переживают и нервничают за всех – и за себя, и за коллег, и за пациента и его родных, проявляя настоящие чудеса самообладания и профессионализма. И я благодарен всем, кто стоит за операционным столом по многу часов или ведет первичный прием пациентов, забывая о себе и своих близких. Но вот себя, увы, я на этом поприще не видел, не вижу и уже вряд ли когда-нибудь увижу. Долго и внимательно наблюдая за их работой, пришел к четкому пониманию: я так не хочу.

Я работал в онкологическом отделении. Если кто захочет – можете попробовать, но, если честно, не советую. Отделение онкологии то место, где смерть – такой же сосед по палате, как и лежащий на кровати рядом. Конечно, можно привыкнуть к любым условиям, но долгая работа в таком месте что-то внутри меняет, оставляя отпечаток на всю жизнь.

Это отражалось и на общем самочувствии, и на личной жизни. Накопились физическая и моральная усталость от ночных смен и постоянного потока человеческой боли. Я понял, что терпение мое практически подошло к концу. Я стал резким, угрюмым и недружелюбным. Видели в Интернете того кота с недовольной мордой? В тот период я был его прямым конкурентом в этом импровизированном соревновании недовольных лиц. А вместе с недовольством появились и ранее незнакомые мне головные боли, слабость, хроническая усталость. Короче говоря, полный набор. Работа в реанимации открыла ящик Пандоры, и его во что бы то ни стало нужно было закрыть.

Я стал искать для себя что-то более подходящее, не настолько изматывающее и более спокойное. Хотел найти сферу, где я смог бы дарить людям радость. Искать долго не пришлось. Я распрощался с медициной и обратил внимание на ресторанный бизнес. Тогда я не мог и предположить, что именно он и послужит мне отправной точкой к дальнейшему успеху.