Читать книгу Санёчек, или Приключения в Лисьей бухте - Александр Лебедев - Страница 20

В лагере о нас не особенно беспокоились. Послушали наш рассказ и не более, потом продолжился банкет.

Меня поражало, с какой быстротой в Лисьей бухте исчезает спиртное. Видимо, сказывалось обилие халявщиков, поэтому основную часть запаса я держал в палатке. Однако, напиваясь до определённой кондиции, тащил всё на общий стол.

Вскоре обнаружил, что мои запасы спиртного опять кончились, даже на похмелку ничего не осталось. На поляне увидел горку пустых бутылок и визжащую мать вышеописанного семейства:

– Как паром закрыт? У нас билеты пропадут, у нас денег нет, – бегала она, заламывая руки.

– У нас выпить не осталось? – обратился к собравшимся.

Все непонимающе отвернули лица, один Фугас тронул меня за плечо и сделал жест, чтобы я шёл за ним к его палатке.

– Говорил я тебе, не выноси всё на общий стол, – корил Фугас, протягивая железную кружку с водкой, – панки всё выжрут и не подавятся. Ты для них «кабан», источник халявной еды и напитков. Бережливей надо быть.

Я понимающе кивнул, потом вернулся на свою стоянку. Надо было что-то делать. Взяв сумку с деньгами и документами, отправился по известному маршруту в посёлок Курортное.

Ветер свистел, волны накатывали на берег, но фугасовская водка придавала мне позитива. Я даже снял на телефон видео – себя на фоне Лисьей бухты. Пересмотрев его, малость ужаснулся – лицевая часть организма была еще та: обильные мешки под глазами, длинная, давно не бритая щетина. В общем, ещё тот видок, прямо как у настоящего маргинала.

До Курортного идти было гораздо ближе, чем до Щебетовки. На небольшом рынке без труда нашёл продавца фруктов, у которого прикупил по сходной цене три литра чачи, и заглянул в прибрежное кафе перекусить. В процессе поедания янтыка с пивом увидел дредастую девушку, как мне показалось, довольно симпатичную. Приободренный выпитым, подвалил к ней:

– Девушка, пойдёмте со мной в Лисью бухту.

– И что там сейчас делать? – удивилась она, оглядывая меня с головы до ног. – Я там всё лето прожила.

Вспомнив, как выгляжу, прекратил попытки дальнейшего ухаживания и направился обратно в Лиску по уже знакомой тропе. По пути нашёл целую полторашку какой-то коричневой спиртосодержащей жидкости, похожей на коньяк, которую панки выпили с большим удовольствием.

К концу дня почувствовал боль в левом ухе. А уши для любого дайвера больное место. Пробовал капать перекись и борный спирт, но бесполезно. Было ощущение, как будто там песок, что в последующем оказалось правдой.

Когда вернулся на поляну, Валера собирался отвезти отца вышеописанного семейства в Феодосию. Я достал из кармана остатки наличности, рублей сто пятьдесят, и протянул Валере:

– Валера, будьте добры, купите на эти деньги какого-нибудь гнусного, мерзкого и забористого пойла, – предполагая, что буду спаивать его панкам. И тут за спиной услышал густой хохот Фугаса.

– Гнусного, мерзкого и забористого пойла, – орал он, катаясь по земле и громко хохоча.

– Типа портвейна, – уточнил я абсолютно бесстрастному Валере.

Ближе к вечеру он привёз литр разливного красного портвейна, сказав, что другого не было. Потом, сидя у костра, я поведал Фугасу о проблемах с ухом.

– В Курортном, в санатории, есть медпункт, я пару лет назад туда ходил, тоже проблемы с ухом были. Только теперь не пойду, устал, – спокойно заявил Фугас.

– Так я вас довезу, – отозвался Валера.

Я хотел ударить себя по лбу, что раньше до этого не додумался. Просто Валера всегда держался как-то обособленно. Он выглядел таким серьёзным, взрослым, обстоятельным мужчиной крепкого телосложения. По профессии вроде как инженер-строитель. На Лиску прибыл полностью упакованным: машина, пусть не дорогой «Логан», лодка, арсенал гражданского огнестрельного оружия и масса туристической экипировки. Был не особо разговорчивым, поэтому и просьбами я ему не докучал. Однако предложение принял с энтузиазмом. В последующем мы с ним подружились, вместе катались в Щебетовку и ходили на лодке по окрестностям Лисьей бухты, попадая во множество приключений.

– Вы только оденьтесь поприличней, а то на территорию санатория не пустят, – предупредил Омар.

Омар Кумарыч уже несколько лет жил в Лисьей бухте. Это парень лет тридцати, родом из Казани. Настоящего имени я так и не узнал. Из его разрозненных рассказов выяснил, что в родном городе его семья и он сам попали в политическую опалу, и, чтобы себя обезопасить, он пустился в странствия.

Туризмом и выживальничеством Омар занимался профессионально. Совершил несколько восхождений на Эльбрус и активно готовился к походу на пик Эвереста. В Лисью бухту попал во время своих скитаний и тут обосновался. Во время нашего знакомства начинал строить большую юрту, планируя зимовать в Лиске. Я помогал ему как мог, приобретая стройматериалы. В основном по мелочи: скотч, верёвки, полиэтиленовая пленка. Остальное он собирал из брошенного туристами. Естественно, подробности своей жизни он не рассказывал, как и большинство отшельников Лисьей бухты. Все бежали в эту землю обетованную от своего прошлого или будущего, отдавая переживания и печали морю, горам и небу.

На следующий день планы были намечены. С утра я побрился и оделся относительно прилично. Штаны, подаренные Белялом, отдал Ване, поскольку под понятие приличной одежды они явно не подходили. Вспомнились взгляды редких туристов, которыми они одаривали меня, когда мы с Ваней ходили мародёрствовать на берег после шторма. Заношенные штаны, драная грязная куртка поверх флисовой кофты, небритое отёчное лицо, облезлый мешок на плече, набитый разными ништяками, собранными на обломках. Я ради прикола даже посмотрелся в кусок зеркала, вмонтированный в глинистую часть горы кем-то из предприимчивых туристов. Ха, обличье ещё то, истинного нищеброда. Хотя настроение у меня было в тот момент прекрасное. Я ощущал себя героем игры Фаллаут, рыскающим по радиоактивным пустошам в поисках хабара. Даже детство привиделось, когда с друзьями ездили на велосипедах на городскую свалку собирать жестяные банки, которые в постсоветские годы были предметом коллекционирования.