Читать книгу СтихИя - Александр Левин - Страница 17

На острове святом, на Валааме,

Где в кельях бывших коротали век

Участники войны в своей печали,

Вдруг появился новый человек.

Не набожный, но кровь внутри Христова,

Под кепкой любопытный, острый взгляд,

Обитель приняла к себе Доброва,

Художника, чей дух был так богат.

В родном послевоенном Омске,

Ему, мальчишке, встретить довелось,

На деревянной, низенькой повозке,

Солдатика безногого: «Небось,

Парнишка! Подойди поближе,

Дай я тебя покрепче обниму.

Не думал я, чтоб после взрыва выжить,

Но вот, как видишь, всё таки живу!

Я рад, что ты такой здоровый,

Что жизнь твоя большая впереди.

Для этого вступили в бой суровый,

За это миллионы полегли!»

Сказал, слезу смахнул, поехал,

Запел «Дороги», на еду прося.

Нужда для инвалида – не потеха,

Но в ней без песни, как в бою, нельзя!

С тех пор он повидал таких немало,

Героев – инвалидов и калек,

Но вдруг, их в городах совсем не стало,

«Наверно, инвалидам жить не век?»

И как-то на вечере тайной,

Что на советской кухне собирал.

Узнал, куда упрятали печальных,

Войны прошедшей жуткий карнавал.

Свезли, чтоб не пугали наших граждан,

Не клянчили, не пачкали бедой.

Герой красивый государству важен,

А не калека, с глаз его, долой!

Отбросив все житейские поэмы,

Почти без средств на остров ладожский спешит.

В кармане – карандаш, раскрыть проблему

И крестик для спасения души.

Он рисовал героев, слушал песни,

Катал коляски искалеченных сердец.

Внутри горел пожар: «Ну как же мерзки,

Те, кто придумал вот такой конец!»

Нет слёз, у тех, кто оба глаза

На фронте от разрыва потерял,

Но, он рисуя, слушал их рассказы,

Как будто рядом в той цепи бежал.

Кого купал, давал из ложки кушать,

И чистил за больными туалет.

На самом деле – чистил наши души,

Вперёд, на сотни миллионов лет!

Портрет – спелёнутый солдатик,

Без ног, без рук, глухонемой лежит,

Лишь твёрдость в его тёмно-карем взгляде,

И карандаш невольно сам дрожит.

Невыносимо это испытание,

Смотреть, как неземную красоту,

Связистку – женщину снаряды искромсали,

Попутно искромсав её мечту.

Иль вот боец, ни орденов, ни славы,

Он в первой же атаке огневой,

Лишился памяти, сестрёнок, папы, мамы,

Спалили немцы дом его родной.

Но, даже в этой юдоли печали,

Кипела жизнь, она дала ростки.

И свадьбы здесь порою всё ж играли,

И дети ветеранов здесь росли.

Всё это передал для нас художник,

Смывая ретушь официальных фраз.

Скрыть от народа подвиг невозможно,

Героем может быть калека и без глаз!