Читать книгу Выше Бога не буду - Александр Литвин - Страница 29

Мне явно не хватало знаний, но я решил не продолжать учебу в школе, а после 8‑го класса подал документы в медицинское училище. У меня тогда уже был кое-какой авторитет, поэтому вслед за мной еще восемь мальчиков и одна девочка – та, что в первом классе «сдала» меня учительнице за чтение книги на уроке, подали документы на фельдшерское отделение.

Было несколько причин, определивших мой выбор. Во-первых, медицина всегда была мне интересна как стык огромного количества наук. Во-вторых, медучилище было самым близким к дому учебным заведением. И, в-третьих, там много девчонок! Именно так, чего уж тут скрывать.

1‑го сентября 1975 года меня выгнали с лекции по анатомии за отвратительное поведение. Девчонок было действительно много, и я много хохмил. Преподаватель анатомии попросила меня выйти из аудитории и повеселиться на свежем воздухе. Настроение было прекрасное, и мысль о том, что все начинается как-то не так, особо меня не занимала. Я пришел домой, и мама спросила, почему утром я пошел из дома в противоположную сторону, ведь школа находится совсем не там. «Мама, я уже не учусь в школе, я учусь в медучилище». Мама удивилась, но мой выбор одобрила. Папа тоже поддержал мое решение.

Учеба в медучилище была для меня компенсацией потери времени в школе. Я учился! Там я действительно учился, и все дилетантские знания, почерпнутые в журналах, получили развитие на весьма серьезном уровне. Мне было страшно интересно изучать процессы, происходящие в человеческом организме. Я зубрил анатомию, латынь, физиологию и мой любимый предмет – психиатрию. Когда-то в детстве мне попалась книга. Она назвалась просто: «Гипноз». Это явление захватило меня целиком и полностью. Именно из этой книги я узнал о Мессинге. Мне очень хотелось понять и применить эти знания – и я учился!

Система обучения в медучилище была замечательной! С восьми до часу – практика в стационаре. С трех до восьми – получение теоретических знаний. Первые полгода только теория, а потом понеслось! Четыре года в таком жестком ритме, и всегда с удовольствием. Мы уставали, мы страшно уставали, но нам нравилось.

Не скажу за всех, но я был счастлив! Я первый в своей группе сделал внутримышечную инъекцию больному, я первый внутривенно ввел хлористый калий пациенту, страдающему тяжелейшим расстройством психики – обычный больной испытывает весьма неприятные ощущения от такой инъекции, а что уж тут говорить о необычном больном; я первый сделал надрез, ассистируя хирургу. Я не боялся, я учился и практиковался, потому что понимал: это мое, и мне надо все это знать, и все это пригодится в моей жизни.

Мне пригодилось все. Даже сон на лекциях по фармакологии, которую читали на последней паре, и я уже был настолько измотан за день, что бодрствовать просто не было сил. Во сне я запомнил все, и когда уже учился в фармацевтическом институте, фармакология, технология лекарственных форм и токсическая химия были для меня самыми легкими предметами. Я даже проводил консультации по ним перед сдачей зачета или экзамена.

В медучилище не выучить что-то, на мой взгляд, было невозможно. Там я все время был в состоянии экзамена, и именно там я впервые понял некоторые закономерности в развитии заболеваний. У меня было огромное количество статистических данных и возможность исследовать эту статистику. Помню, однажды на практике в психиатрической больнице доктор, руководитель практики, рассказал, что диагноз шизофрения имеет сезонный характер, и более 80 % больных рождены в период с декабря по февраль, и что сезонность выражена также в фазах обострения и ремиссии. Меня все это очень заинтересовало! Мне было интересно наблюдать, что рисуют больные алкогольным делирием: несмотря на разный социальный статус, пол и возраст, их рисунки были удивительно похожи друг на друга – на них были очень страшные черти. Как же все это было интересно!

Выпускные государственные экзамены я сдал на одни пятерки. И не пользовался своим методом определения билета, на который знаю ответ. Я просто учил.