Читать книгу Пентакль Соломона. Проза XXI века - Александр Лонс - Страница 5

Алекс очень любил Петербург, но не был там уже давно. Так получилось. Все время что-то мешало: то неожиданная простуда, то перелом большого пальца на ноге, то еще нечто непреодолимое. Причем все эти форс-мажорные обстоятельства возникали уже тогда, когда билеты были давно куплены, вещи собраны, а все друзья оповещены. И вот в самый последний момент отъезд приходилось срочно отменять, билеты сдавать, а друзей информировать о безотлагательном изменении планов. Срывы следовали один за другим с банальным повторением. В этом было нечто мистическое, несоответствующее жизненной логике, что-то нарушающее привычное течение событий.

А хороших друзей в Городе-на-Неве у Алекса имелось несколько. Эти совершенно разные люди друг о друге не знали и ничего общего между собой не имели. Хотя – нет. Нечто общее все-таки наличествовало: все они были коренными петербуржцами, достаточно хорошо знали самого Алекса и сравнительно неплохо к нему относились.

На этот раз подвернулась оказия – пожить неделю в Питере в гостинице Академии Наук за счет госорганизации – кто ж от такого откажется? Правда, халява предусматривала доклад и участие жены Алекса на некоей научной конференции, но это казалось обстоятельством несущественным. Да и какая-то окололитературная тусовка совпала очень кстати. Алекс получил приглашение по электронной почте и долго думал – идти туда или не идти? Решил – идти, вернее – ехать. Главное – приехать вместе с женой в Питер, а уж там – как-нибудь все и образуется. Каждый будет ходить куда хочет, заниматься своим делом и ни в чем не станет зависеть от другого. Но некая мистическая сила, не допускавшая Алекса в Петербург последнее время, за четыре дня до отъезда снова начала напоминать о себе: у Алекса вдруг сильно заболело горло – задняя стенка глотки воспалилась, и стало больно глотать. Алекс шарахнул по своему бренному организму антибиотиками в комплексе с противовирусными препаратами и витаминами. Горло болеть перестало, но появился кашель. Алекс применил специальный спрей. Кашель стих, но возник насморк. Алекс подавил и его. Тогда охрип голос – процесс затронул голосовые связки. Решив, что это уже ерунда, и с проблемой можно справиться по ходу дела, Алекс взял все необходимые лекарства и вместе с женой поехал на вокзал.

Ночной поезд отходил в ноль пятьдесят, и носил имя хорошо известного на российской земле путешественника – Афанасия Никитина. Что было общего у этого неудачливого бизнесмена средневековой Руси с соединяющим две российские столицы маршрутом, Алекс не знал. Да и никто, вероятно, не знал.

Алекс спал в ту ночь плохо – ему снились тягучие и нелепые сны, от которых он часто просыпался.

В современной традиции считается, что человеческий сон – это отражение того, о чем спящий замышлял, что когда-то уже видел и что делал. Так ни для кого не секрет, что люди, незрячие от рождения, зрительных образов во сне не видят. Говоря по-другому, во сне возможно только то, что уже когда-то было, однако события видятся в абсолютно искривленном облике. Часто человек наблюдает совсем даже невообразимые сны. В мозгу спящего субъекта, как в фильме, за короткое время может проходить вся человеческая жизнь. Но какие бы удивительные зрелища ни разворачивались в сновидении, перед мысленным взором, все они кажутся спящему человеку настоящими и истинными.

Алекс не любил ночевать в поездах. И вообще поезда не любил, особенно ночные, те, где нужно спать.

Почему-то считается, что прогресс человечества невозможен без развития агрессивной техники. Однако всегда и рядом был совсем иной путь. Временами отдельные люди, или даже целые группы, пытались идти по этому пути – объективная история знает много эпизодов, когда некоторым народам такое даже удавалось, но так уж сложилось, что технология забила их, вытеснила и стерла. Почти. Поэтому создание разнообразных искусственных монстров почитается за великие достижения, а эти самые монстры, встав на службу человеку, якобы помогают ему на неправедном пути искажения природной реальности.

Железные дороги – одни из таких рукотворных чудовищ.

Алекс всегда завидовал черной завистью тем счастливчикам, которые, заняв свое законное место в вагоне, почти сразу же отрубались и мирно дрыхли на своей полке до самого места назначения. Но от дневных поездов уставала пятая точка, да и весь день пропадал полностью, а самолеты теперь подорожали до такой степени, что уже мало кто из простых смертных летал на них из Москвы в Петербург.

Когда по срочному делу неожиданно и вдруг едешь в иной город, и едешь всего-то на один или два дня, и когда времени в обрез, а ресурсы крайне ограничены, то никогда толком не знаешь, сообщать кому-то или нет. С одной стороны – вроде бы надо: неприлично и неудобно перед теми, кого знаешь ты, и кто знает тебя. Вроде как, скрываешь что-то или прячешься от кого-то. А с другой стороны – зачем? Времени на общение все равно нет, все расписано по минутам, и если позвонишь, то почувствуешь некоторое неудобство – а вдруг объект твоего потенциального внимания занят, а ты сваливаешься, как снег на голову: «Привет! А я в твоем городе! Ля-ля-ля, ля-ля-ля! Как дела?» Вдруг твой знакомый не в настроении, не желает тебя сейчас видеть, у него другие дела, иные планы, в которых тебе нет места? А вдруг твой звонок или сообщение поставят твоего приятеля в крайне неудобное, сложное или двусмысленное положение?

Поэтому Алекс в таких случаях всегда молчал, друзьям не звонил и ничего лишнего никому не говорил. Ночь туда, ночь обратно. День там.

Но поездка на неделю – дело совсем иного порядка.

На ту самую литературную тусовку, куда его, собственно, и приглашали, Алекс не пошел – почему-то в последний момент резко расхотелось идти туда. Было решено просто побродить по городу и повидаться с теми, кого он давно уже не видел.

Имелось и еще одно потаенное желание – в Петербурге он хотел найти себе новую работу.

В первый же день, сразу после вокзала, Алекс отзвонил почти всем своим питерским друзьям, только с одним номером вначале возникли некоторые заминки – телефон оказался полностью заблокирован. Отправив жену на ее совещание, Алекс безуспешно пытался связаться с владельцем телефона. Такому упорству существовало простое объяснение: в свое время обладатель этого номера, вернее обладательница – эффектная медно-волосая девушка – пообещала Алексу всякие проклятия и беды на его голову, если по приезде в Петербург он сразу же ей не позвонит. Вот он и звонил. В конце концов, после ряда усилий, пробилась смс-ка, связь установилась, и встреча была назначена.

На встречи с отдельными друзьями желательно приходить без жен и вообще без дополнительных людей. И не надо думать ничего такого непристойного! Все намного проще – ведь у каждого человека своя область интересов и свой круг личного общения. Чем больше людей, тем меньше зона пересечения этих кругов и областей. И далеко не всегда можно и возможно найти темы для общих разговоров. Каждый раз кто-то быстро начинает скучать или чувствовать себя чужим и лишним, кто-то вообще не понимает смысла бесед, для кого-то недоступны употребляемые в компании шутки, а кто-то просто не знает, как себя в данном обществе принято вести. Поэтому всегда хорошо, если компания собирается неслучайная. Тусовка.

Ехать предполагалось на метро, ибо на такси тратиться не хотелось. Да и не требовалось.

Питерское метро отличается от московского очень сильно, и дело даже не в том, что сразу бросается в глаза – станции закрытого типа, другая схема, другая эмблема, другая реклама и иное ее оформление. Есть много такого, что полностью меняет ощущения пассажира, и вы никогда не забудете, что сидите именно в питерском, а не в московском метро. Кстати, в электричках этого нет. Электрички (кто еще помнит, что это такое) все примерно одинаковы.

В питерском метро нет вони и нет духоты. Нет того убийственного скопления народа, когда толпа сминает вашу личность и несет куда-то туда, куда движется сама. И дай бог, чтобы ее направление совпадало с вашими жизненными целями.

Московское метро переполнено. Люди едут в скотских условиях. Из-за тесноты все озлоблены, раздражены и страдают от всеобщего хамства. Ехать в час пик вообще невозможно – кромешный ад, люди готовы убить всякого… Личное авто проблемы не решает, поскольку на дорогах вечные пробки.

В питерском метро много местного колорита и оформления из туземных материалов. Если в Москве метро сплошь какой-то гранит, габбро и скучный мрамор, привезенные из неизвестного далека за безумные деньги, то в Петербурге мы часто видим великолепный местный «путиловский» известняк, из которого сделаны все фундаменты Северной Столицы. В окрестностях Москвы местных строительных материалов тоже предостаточно, но не строят из них последние лет сто. Не престижно.

Московское метро переполнено спамом. Листовки и стикеры налеплены буквально всюду – они украшают и эскалаторы, и вагоны, а местами даже мраморные стены. Но помимо традиционного «Дипломы, аттестаты» и «Компьютерная помощь» встречались и листовки, агитирующие не покупать шубы из натурального меха, потому как жизни хорьков важнее здоровья людей.

В питерском метро нет всяких нелепо одетых личностей, у которых зеленая юбка соседствует с красной кофтой и белыми колготками. В петербургской подземке реже натыкаешься на кого-то вдруг неподвижно вставшего столбом среди пассажиропотока. И в питерском метро никто не говорит по громкой связи ту глупую ложь, что постоянно твердят в Москве – «Наш метрополитен самый красивый в мире»…

* * *

Пока Алекс шел к Удельной – ближайшей станции метрополитена, решил отзвонить своей жене и просто сказать, что уходит и придет позже. Без уточнений, просто позже.

– Ты сейчас где? – спросила Ольга. Она вообще любила во всем ясность и правильные формулировки.

– Ну, иду к метро. Сейчас сворачиваю с Энгельса…

– А, все! Я уже вижу тебя, – ответила она и отключилась. Оказывается, что все дела на конференции на сегодня у нее завершились, она возвращалась в гостиницу и уже шла навстречу Алексу.

И бедняге ничего не оставалось, как поехать со своей женой. И все случилось так, как и должно было случиться. Посидели, поговорили… ушли. А еще Алекс безумно хотел жрать, поэтому он один все время что-то ел, чем еще больше испортил вечер. В другие дни Алекс, когда мог, шатался по Городу, щелкал все подряд, встречался с теми старыми знакомыми и друзьями, с кем он хотел встретиться и избегал тех, с кем столкнуться не хотел. Погода не радовала – солнечные и ясные «окна» резко сменялись тучами с дождем и снегом, штормовые предупреждения следовали одно за другим и действовали пугающе, а холодный ветер с залива продирал до костей. Но Питер – есть Питер, и Алекс впитывал всем своим телом его положительную энергетику. Вернее – ему так казалось, что он чего-то там впитывал, а на самом деле просто наслаждался знакомыми местами, приятными встречами и отсутствием обязательных дел на этой неделе. Дела появлялись сами, как всегда без предупреждения и вдруг. Дни в Питере (а иногда и не только дни) оказались забиты до предела, и только вечерами Алекс садился за свой ноутбук и продолжал писать ту самую историю, что начал еще в Москве. Если бы его кто-то сейчас спросил, зачем он вообще это делает, то он бы не нашел, что ответить. Хотя ответ был простой – он писал просто так, для души. Возможно, что где-то в глубине сознания было еще какое-то желание, хорошо скрытое от чужих глаз, но в нем Алекс бы не признался никому, даже себе. Писать любой текст – до определенной степени игра. А писал он для себя, для друзей и для тех, кто соглашался читать его писанину. Алексу нравилось, что выбранный им жанр фантастического детектива разрешает практически все и дает полнейшую свободу для мысли и фантазии. Ему нравилось создавать героев и наделять их интересными для него поступками, заставлять совершать какие-то безумства, творить то, чего он сам никогда бы себе не позволил. Ему доставляло удовольствие следить за своими персонажами, за тем, как они отрывались от приготовленной им судьбы и начинали вести себя как-то иначе, принимались своенравничать и жить уже своей собственной жизнью, и было совсем уже странно осознавать, что эти люди где-то действительно существуют в другой реальности.