Читать книгу Ушедшие на небеса - Александр Махнёв - Страница 5

Рассказ представлялся на рассмотрение конкурсной комиссии Оргкомитета литературной премии «Писатель года» РСП в 2018 году. Автор объявлен финалистом литературной премии «Писатель года» за 2017 г. в основной номинации.

– Анатолий Курбанович, рабочих привезли. Поговорите?

Артамонов оторвал взгляд от документов, разложенных на столе, потянулся до хруста косточек, встал и вышел на улицу. У вагончика толпились человек десять мужчин разного возраста. Это были гастарбайтеры из Таджикистана. Собственно, генеральный директор и ориентировал, жди, мол, таджиков сегодня подвезут.

Рядом с Артамоновым суетился и балагурил вездесущий прораб Мишка.

– Кто кладку кирпичную класть умеет – подойти ко мне.

– Постой, Михаил, сначала надо документы глянуть, а потом уж специальности вычислять. Не спеши.

– Так я, Анатолий Курбанович, и без паспорта пойму, кто спец по кладкам.

Собранные паспорта Артамонов передал сметчице. Галина Тимофеевна была единственной женщиной в его команде. Анатолий Курбанович доверял Гале абсолютно. Она у него была «и кадровик и замполит». Женщина толковая, в людях хорошо разбирается.

– Галя, поговори с ребятами, что да как, да ты сама знаешь, документы глянь. Трудовые посмотри, если, конечно, есть, переводчика Мишка даст. А я к Сенцову на объект. Там сегодня плиты перекрытия укладывают.

За суетой пролетел рабочий день. К вагончику Артамонов добрался уже в седьмом часу. Галина ждала. По её глазам и таинственному виду Артамонов понял: будут сюрпризы.

– Ну что там, совсем плохо?

– Нет, Анатолий Курбанович. Трудяги как раз что надо. Бесполезных нет вообще.

– А что за сюрприз меня ждёт? По глазам вижу – сказать что-то хочешь.

– Не знаю, может, и сюрприз, это как посмотреть…

– Не томи душу. Выкладывай.

– Анатолий Курбанович, а у вашего сына брат есть?

– Что за вопрос, ты же знаешь, у меня только Серёжа и Маринка. Странный какой-то вопрос.

– Действительно странный. Но, вы знаете, среди новых парней, что из Таджикистана приехали, один как две капли воды похож на вашего Серёжу. Я даже разволновалась, когда его увидела.

– Интересно. И кто он, откуда?

– Из Вахша, фамилия Рахмонов, имя Курбан.

– Интересно. А где они сейчас?

– Их в городок повели, надо покормить и переодеть, а на работу завтра.

Артамонов устало посмотрел на Галину.

– И это всё?

– А что, это вам не интересно? Он же копия ваш сын. Увидите – убедитесь.

– Ладно, Галя, по домам. Завтра разберёмся.

Домой ехать было не близко. Постоянные поездки туда-сюда, через пробки, многочисленные светофоры, ограничения раздражали Артамонова. Но что поделаешь, такова жизнь. Стройки в Подмосковье разбросаны, здесь тебе и север, и юг, и запад, и восток. Благо хоть в этом году подряд получили на юге, всё к дому ближе, однако три десятка километров проехать ежедневно приходится. Да обратно тридцать. Одно в пути хорошо – поразмышлять можно, здесь уж без суеты обходится. Так она говорила… Рахмонов? Мать рассказывала о встрече с солдатом во время войны. Тот солдат по национальности был таджиком. Сильная любовь у них с мамой была. От той любви и он, Анатолий, родился. Но, по рассказу матери, отец погиб. Ни фотографии не осталось, ничего, только имя осталось и обличье. Анатолий, как матушка говорила, сильно на отца походил. Тоже чернявый, смуглый, волосы кучерявые.

Мысли эти его взволновали.

А вдруг…

А вдруг это родственник. А если отец жив и к ним работать приехал его сын? Хотя какой там сын, внук, это да. Если бы отец был сейчас жив, ему за семьдесят было бы. И фамилия как у отца – Рахмонов.

Да нет, не может быть, отец погиб…

Домой приехал к девяти вечера. Мама отдыхала. Сын сидел у компьютера. Встретили невестка Ольга и внучка. Малышка сразу на дедулю забралась.

– Деда, а деда, правда, что в реке-Москве акулы плавают? Деда, а ты мне сказку на ночь почитаешь? Деда…

Она всегда его так встречала – тысяча вопросов, а ответы ей и не нужны, ей важно было видеть к себе внимание. Будущая женщина растёт, внимание ей обязательно нужно, не ответит дед на вопросы, да и ладно, лишь бы обнял и расцеловал.

Артамонов переоделся, выпил чашку чая и зашёл к матери.

Мама сдала в последнее время. Война, ранение, голодные послевоенные годы, а ещё два инфаркта, диабет, всё это медленно, но уверенно подтачивало здоровье. Ходила плохо. Всё больше у окна сидела, тихонько сидела. Иногда плакала, слёз не было видно, но по припухшим глазам понятно – плакала.

– Мама, как ты себя чувствуешь?

Мать повернула к нему лицо. Так и есть, вновь плакала, вон глаза покраснели. Он видел это, но не хотел вести печальных разговоров, а тем более успокаивать, её это не радовало.

– Ты знаешь, мама, к нам сегодня ребята из Таджикистана приехали. Галина с ними общалась. Говорит, один парнишка – копия наш Серёжка, да и фамилия Рахмонов, имя Курбан. Ты представляешь? Удивительно. Наверно, просто похож, отец ведь погиб. Так? И, потом, Рахмоновых у них – как у нас Ивановых, не счесть.

Мать резко потянулась к нему. Лицо побледнело.

– Как ты говоришь?!

– Мама, что с тобой…

Артамонов не ожидал такой реакции матери. Однофамилец. Ну похож – и что? Это просто несерьёзно. Все они, таджикские парни, на одно лицо, все чернявые, смуглые да кучерявые.

– Толя, я не уверена, что отец твой погиб. Тогда, в сорок первом, я от него лишь два письма получила. А в сорок втором, когда ты родился, мы уже у моей матери жили. По старому адресу бегала несколько раз, но куда там, жильцов на каждый метр по два человека, знакомых никого, ящик почтовый разбит. А потом на фронт ушла. Может он и писал, может, и приезжал, но я на фронте была, и ему мои письма, видимо, не доходили. Несколько раз обращалась в главный военкомат в Таджикистане, с просьбой помочь найти Курбана, это уж после войны, но ответа не получила. Война закончилась. В сорок пятом познакомилась с Артамоновым, будущим твоим отчимом. Замуж вышла, хороший человек был: добрый, работящий, тебя, хоть и не родной ты ему, очень любил, но здоровьем слаб. В сорок седьмом умер. Послушай, сынок, ты обязательно поговори с этим молодым человеком, а вдруг от Курбана весточка, может, что и услышу о нём, мне умирать легче будет. Сильно я его любила. Всего-то неделю рядом были, но это не неделя была, на самом деле это была вся моя жизнь. Я потом поняла.

Мать замолчала, медленно повернула лицо к стене и прикрыла глаза.

Анатолий ночь спал плохо. Утром, ни свет ни заря, он был на объекте.

* * *

Удивительно, но перед ним действительно стоял человек, очень похожий на сына. Галина с лицом и улыбкой победителя стояла чуть в глубине их конторки. Она чувствовала: сенсации сегодня точно не избежать.

Рахмонов рассказывал о себе. Рассказывал спокойно, уверенно, хоть и с небольшим акцентом, но его русский был вполне хорош. И чем больше говорил, тем больше Анатолий Курбанович убеждался – перед ним действительно родственник.

– Послушай, а откуда ты так хорошо русский знаешь?

– От деда всё, он по-русски очень хорошо разговаривает, меня просил этот язык учить, и отец по-русски хорошо говорит.

– Расскажи про деда.

Парень о своём дедушке знал немного. Фронтовик, разведчик, был ранен. До Берлина дошёл. Уволившись по инвалидности, работал в колхозе, дом содержал. А что этот парень больше мог знать? Их, детей и внуков, у деда было полтора десятка душ. Дети росли, старшее поколение трудилось в поте лица, не до бесед было. Семья Рахмоновых от земли кормилась. С десяток баранов держали. Позднее сыновья деду помогали, а с 1991 года все мужчины на заработки разъехались, вот и он в Москву приехал. Здесь на стройке и его старший двоюродный брат работает.

– Дед рассказывал, что у него в Москве была хорошая знакомая, но он все контакты потерял.

Артамонов понял, надо поговорить с тем человеком, который предположительно его отец. И сделать это нужно немедленно. Телефона у парня, конечно, нет, а вдруг дома есть связь.

– Послушай, а с дедом твоим по телефону можно поговорить?

– Да, конечно, дома есть телефон, мои родители с дедушкой вместе живут.

– И что, ты сможешь сейчас с ним связаться?

– Если они дома – можно.

Анатолий Курбанович достал довольно редкую в те времена штуку под названием мобильный телефон и передал Рахмонову.

– Набери номер. Пусть дед подойдёт. Сможешь?

Парень растерялся, было видно, что он не знаком с мобильником. Но тут кстати оказалась Галина.

– Давай я наберу.

Через несколько минут в телефонной трубке послышалось приветствие на таджикском языке. Внук что-то быстро, скороговоркой ответил и передал трубку Артамонову.

– Здравствуйте. Меня зовут Анатолий. Внук ваш передо мной стоит. Да нет, всё нормально, долетел удачно, устроен, всё хорошо. Но у меня вопрос личного характера.

Он посмотрел на присутствующих при беседе. Галина уловила этот взгляд и, взяв за рукав мастера участка, который привёл Курбана, вытолкала за дверь. И, как бы ей самой не хотелось побыть при разговоре, обещающем стать той самой сенсацией, Галина тоже вышла из помещения.

Анатолий Курбанович после паузы продолжил.

– Послушайте, Курбан Халимович. Вам ничего не говорит имя Наталья, Наталья Ивановна? В сорок первом она работала в госпитале в Москве. Ваш внук рассказывал, что вы в Москве в госпитале в начале войны лечились.

Пауза.

– Курбан Халимович, вы слышите?

– Да, да, я хорошо слышу.

Голос абонента по ту сторону провода был с лёгкой хрипотцой, чувствовалось, Рахмонов-старший взволнован.

– Наташа? Да, я знал такую женщину… А вы, простите, вы почему задаёте этот вопрос?

Тут уж волна переживаний тёплым плотным покрывалом накрыла Артамонова. Он вспотел, лицо горело, он это чувствовал. Неужели это случилось? Неужели он разговаривает с отцом?

– Почему? Дело в том… Понимаете, мне кажется…

Он силился и не мог подобрать слова, в горле пересохло.

– Наташа жива? Неужели такое возможно… Я в сорок четвёртом после ранения был в Москве, искал её, но мне сказали, что она под бомбёжкой погибла. Неужели жива… Вас как зовут?

– Анатолий…

Он не стал называть отчество. Конечно, в пятьдесят четыре никто просто Анатолием его не называет, но сейчас он не решился представиться – Анатолий Курбанович. Он и сам не понял почему… так уж случилось.

– Анатолий, вы передайте Наташе, я приеду, если, конечно, она разрешит. А теперь дайте, пожалуйста, трубку внуку.

Артамонов передал телефон Рахмонову-младшему. Он мысленно уже такое имя ему дал. Племянником язык как-то не поворачивался назвать. Внук говорил с дедом. Разговаривали на таджикском языке. Артамонов не понимал, с языком не был знаком, но по жестикуляции «младшего» и его взволнованному голосу он понял, если не завтра, то уж в течение трёх-четырёх дней Курбан Рахмонов обязательно приедет в столицу.

– Бобо-Курбан[6] сказал, если тётя Наташа разрешит, он приедет в ближайшее время.

* * *

Встречали Рахмонова-старшего всей семьёй. Наталья Ивановна в кремовом платье, накинув лёгкий шерстяной платок на плечи, сидела в гостиной на стуле. Лицо было бледным, ей вновь нездоровилось. С утра скорая приезжала, хотели в больницу забрать, но куда там, сегодня у неё день, о котором она может всю свою жизнь думала. Анатолий Курбанович надел костюм, галстук повязал. Непривычно, конечно, он по стройкам в спецовке в основном бегал. Но тут особый случай – отец приезжает. Он уже не сомневался в том, что приедет именно отец. И Артамонов-младший приоделся, и он ожидал деда встретить, да и не только его, он хотел убедиться в сходстве с молодым человеком по имени Курбан, о котором ему рассказывали. Внучка Алёнка, осторожно покачивая своим огромным бантом, чинно ходила рядом с дедом и спрашивала: «Деда, а где гости?»

Звонок прозвенел колоколом. Вздрогнув, Анатолий Курбанович поспешил к двери. На пороге стоял пожилой мужчина: невысокого роста, чуть сгорблен, смуглое лицо посечено морщинами, под кепкой густые вьющиеся седые волосы. Это был Курбан Рахмонов. Рядом внук – Курбан-младший.

– Где Наташа?

– Проходите…

Не снимая обуви, Рахмонов прошёл в гостиную.

– Наташа!

Наталья Ивановна сидела на стуле. Он упал на колени, обнял её, задрожав разом всем телом, заплакал. Предательский комок подступил к горлу Артамонова. Он пересилил себя, осторожно вытолкал родню в холл и тихонько прикрыл дверь.

– Пусть побудут одни.

Обстановка понемногу разрядилась. Сергей с удивлением рассматривал свою копию. С такими же удивлёнными глазами рядом крутилась и Алёнка.

– А почему вы так похожи с дядей, а папа?

Сергей всё ещё не мог отойти от увиденного, но объяснение у него было, мужик он умный, даром что преподавателем в институте работал.

– Я знал, гены у отца и у меня доминантные, всё те же тёмные глаза, смуглая кожа, широкий подбородок, тёмные жёсткие вьющиеся волосы. Но чтобы через поколение образовались две равно похожие копии – это удивительно. Я лично подобного никогда не встречал.

– Серёжа, а ты по-простому можешь объясняться, – это Артамонов-старший вступил в разговор.

– Папа, всё просто, ген Курбана Халимовича очень силён, он победитель, а победитель, как правило, проявляется в наследниках. Вот и всё.

Может и просто. Это им, молодым, просто было сейчас рассуждать. Но не просто всё было там, в гостиной.

Немного успокоившись Наталья Ивановна и Курбан Халимович тихонько разговаривали. Трудным был этот разговор. Прошло пятьдесят пять лет после их встречи здесь, в Москве. в госпитале. Она, молоденькая медицинская сестричка, девчонка восемнадцати лет и статный черноволосый красавец, армейский разведчик, залечивающий в госпитале раны. Встретились – и закрутила их любовь, та любовь, что не спрашивает ни возраст, ни родословную, ни разрешения у родителей.

То была настоящая любовь!

Годы прошли, более полусотни лет позади. И семь дней. Семь дней, что они тогда встречались. А в этих днях свиданиям отведено было не более пяти-шести часов. Пять-шесть часов встреч, объятий, поцелуев, эти несколько часов любви – всё, что у них в памяти осталось. И ещё сын. Сын остался – как свидетельство их большой любви. А потом долгие, долгие годы разлуки. Больше они не встречались. Как? Что? Почему? Искать виноватого? Глупость. В жизни всё случается, вот и у них получилось так, что не смогли они найти друг друга. Общаясь сейчас, они всё понимали, а потому разговор был добрым, это был разговор родных людей. Он ей о своей большой семье рассказал: о жене, о детях, внуках, о жизни на родине. Она порадовалась за своего Курбана – «воронёнка чернявого», так она его в те семь дней называла. И Наталья Ивановна о себе поведала, нет, не о болячках, о сыне, их сыночке, о том, какой он умница, работящий человек, любящий отец и муж. О внуке и правнучке рассказала.

Долго ещё горел свет в этом доме. Родные люди общались.

А назавтра они разъедутся, разбегутся, работа, дом, заботы, всё, что обычного человека окружает, всё это будет и у них. Но ещё в душе каждого будет радость, радость обретения новых родных людей. И пусть они далеко будут друг от друга, но в душе они всегда будут вместе.

Шёл 1996 год.