Читать книгу Аферисты. BIG-ЛАЖА-TOUR, или Как развести клиента на бабло - Александр Малюгин - Страница 10

После того как бывший акробат Геннадий Сергеевич выдал Ларчикову без всякой расписки мешок баксов – стопроцентный аванс за курдов, – Вадим слинял в Салтыковку.

Дачку Любы Гурской он нашел быстро. Действительно, домишко оказался словно из сказки: на курьих ножках. Вошел внутрь – и просто опалило жаром. Было лето. Вовсю трещала печь. «Сумасшедшая», – подумал Вадим о сироте-сторожихе по имени Дашенька. Окликнул ее, чувствуя, как струя пота змеится по позвоночнику. Никто не отозвался, и Ларчиков подошел к заслонке, стал просматривать книги, которыми, к изумлению гостя, хозяйка, собственно, и топила.

– Вот черт! – возмутился он. – Воспоминания Шаляпина жгут!

– А кто это, Шаляпин? – глуховато ухнуло с печи, и на пол упал солдатский бушлат, крылом вспугнув огонь.

Вглядевшись, Вадим увидел прелестную рыжую головку.

– Добрый день! – сказал он. – Что это вы летом топите?

– Я мерзну. Особенно по ночам. На самом деле тут жутко холодно.

– Может, у вас грипп? Знаете, летом бывает такое: съел мороженое – и тю-тю.

– У меня это «тю-тю» всю жизнь. Вы Вадим?

– Вадим. Люба предупредила?

– Да, она звонила. Соседям, у нас телефона нет. Я сейчас встану, накормлю вас. Только еще немного погреюсь, можно?

– Вы прямо как Герда, – заметил Ларчиков.

– Из «Снежной королевы»? – оживилась сирота.

– Нет, это у меня собака такая была, в Краснодаре. Такса. Тоже все время мерзла.

…Потом, когда они ближе познакомились и как-то разговорились, имя Герды снова всплыло. Но уже действительно из сказок Андерсена. Мама Дашеньки была женщиной гулящей, причем летала очень низко: по заводским общежитиям, отдаваясь всем подряд за бутылку водки, три рубля, а чаще за то, чтобы просто накормили ее доченьку, ее ненаглядную лисичку, которую она все время таскала с собой. С детской непосредственностью рассказывая об этом, Дашенька и упомянула имя Герды: обычно в мамины «рабочие смены» она сидела где-то в уголке и читала Андерсена, и особенно любила «Снежную королеву». А если из блужданий по ледяному царству ее выводили чьи-то пьяные крики, вопли и ругань, девочка просто закрывала уши ладонями.

После убийства матери (дежурная драка в общежитии хлебобулочного завода) шестилетнюю Дашеньку взял к себе ее дядя, Вячеслав Александрович, и увез на какую-то далекую сибирскую заимку. То ли школа там была за сто километров, то ли дядя возомнил себя Макаренко, но «учение-свет» вечно мерзнущая девочка получала из его рук – по крохам, черным хлебом вперемешку с отрубями.

Когда в свою очередь умер Вячеслав Александрович, Дашенька попала в детдом. Но пробыла там недолго. Ее забрала к себе двоюродная сестра Любы Гурской Алена. Через три года девочка очутилась в Москве, точнее, в Салтыковке: Люба выписала ее из Сибири сторожить дачу. Ко времени встречи с Вадимом Даше как раз стукнуло восемнадцать лет…

И вот что поразило в ней Ларчикова больше всего: глубинные провалы в образовании. Он, конечно, и сам не блистал энциклопедическими знаниями, но когда сирота в одну из ночей решила снова затопить печь книгами и на всякий случай спросила: «А Гоголь – это хороший писатель? Или его можно жечь?», Ларчиков не сдержался: «Блин, ведь так же нельзя! Ведь ты умеешь читать! А ну, сядь и прочитай Николая Васильевича от сих до сих!» Приказал, словно Доцент Хмырю и Косому в «Джентльменах удачи».

И Даша на удивление беспрекословно подчинилась. И вообще оказалась очень внушаемой девочкой. Усидчивой, памятливой, то есть у нее была просто феноменальная память. Не прошло и нескольких дней, как она уже шпарила наизусть целые куски из Карамзина: «Ливонские рыцари, пристав к российским мятежникам и захватив близ Оденпе одного чиновника новгородского, дали повод Ярославу разорить окрестности сего города и Дерпта». Она цитировала ему абзац за абзацем, бледная от бессонницы, и Вадим уже стал не на шутку беспокоиться о здоровье лисички. Он даже стал приходить к ней по ночам в комнату, отбирать книги и выключать свет. И вот так, изымая очередной том, он как-то у нее остался… Лег рядом. Рука потянулась к груди, Даша сказала:

– Кто вот тебе говорил, что грудь – самая чувствительная часть?

– Кто? Мне так всегда казалось.

– Эх, неопытный… Поцелуй меня в губы.

Ларчиков поцеловал. Губы были легкие, мятные. Живот у нее вдруг задрожал. Все было свежо, как будто яблоки смололи в блендере…

Прошло около месяца. В начале сентября в Салтыковку нагрянула Люба Гурская. Вадим валялся на печи, залечивая гастрит. А Дашенька как раз бродила по поселку в поисках инжира – им Ларчиков только и спасался во время обострения. Зайдя, Люба аукнула. Голос у нее был мрачный, словно у промокшей совы.

– Я здесь, начальник! – откликнулся Вадим. – Болею.

Гурская довольно дежурно поинтересовалась, что с ним, и Ларчиков насторожился: от нее месяц не было ни слуху ни духу и кто знает, что там устроили обманутые курды. Но дела обстояли гораздо хуже.

– Деньги наши с тобой пропали, – сказала Любка-Кремень. – Все. Подчистую.

– Как пропали? – Ларчиков чуть не упал с остывшей печи. – Что за бред?! Из банка?

– Ты что, телевизор не смотришь? Впрочем, какой телевизор. Вы тут с Дашкой прямо как на сибирской заимке живете.

И Гурская прочла больному короткую лекцию о последствиях финансовой катастрофы 17 августа 1998 года. Затем добавила:

– Ходят упорные слухи, что бывшего акробата Геннадия Сергеевича в связи с кризисом в стране сурово взяли за яйца. И теперь у него два выхода: либо найти тебя, либо сделать сальто с Останкинской телебашни.

– Почему с телебашни? – рассеянно спросил Вадим.

– Ну, он же акробат, – нелепо съязвила Гурская.

Вместе с новостью об экономическом крахе она привезла с собой два билета.

– Поскольку, Вадик, курдские псы ищут тебя с собаками, – скаламбурила без тени улыбки, – придется отсидеться в Турции. Вот два билета до Анталии, возьми. Обратные – с открытой датой. Прилетишь в Москву, когда все устаканится.

– Зачем два? – Ларчиков все еще находился в некоей прострации из-за потери денег.

– Ну ты, парень, даешь! Ты как мой биохимик просто. Звоню ему как-то в лабораторию и говорю: «Поехали, Лень, в ресторан. Через часок». А он в ответ: «А зачем? Мы уже с Крысей поужинали».

– А кто такая Крыся?

– Это его крыса подопытная. Эксперименты он над ней ставит, мудак!

– А-а-а… А у Дашеньки есть загранпаспорт?

– Есть. Я ей сделала, – усмехнулась Гурская.