Читать книгу Военный дневник (2014—2015) - Александр Мамалуй - Страница 11

В полдень с территории облвоенкомата выехал автобус. Больше сорока добровольцев со всей Харьковщины отправлялись к новому месту службы – в пгт Черкасское Новомосковского района Днепропетровской области, в/ч ПП В2830.

Я не говорил родным про рапорт на фронт. Сказал полуправду, что, мол, перевели под Днепропетровск.

Мать узнала о том, что сын на войне, в конце августа, когда из части пришло так называемое «письмо на родину» – вид поощрения бойцов по дисциплинарному уставу.

Утром я в очередной раз рассказал маме по телефону, как замечательно служу водолазом под Новомосковском. А вечером в письме она прочла, что стрелок-снайпер роты снайперов гвардии старший солдат Александр Мамалуй и его товарищи по роте проявили доблесть и мужество при освобождении Песок, Первомайского, Нетайлова и Авдеевки.

Мама… Она просила, чтобы я каждый день звонил, и я старался, хотя для того, чтобы найти место, где ловит связь, приходилось иногда вылазить из укрытия под обстрел.

…Врач-педиатр, кандидат медицинских наук, она ежедневно ходила в церковь, молиться за меня и пацанов. Я, насмотревшийся местных реалий, кричал ей в трубку, что не надо, что большинство попов Московского патриархата – сепары! Но она все равно ходила и заказывала молебны в церквях и монастырях.

Со своей пенсии купила пацанам в Харьковский госпиталь кондиционер, навещала их, и сейчас навещает. На выборах в Верховную Раду пошла и проголосовала за «Правый сектор», потому что слышала от меня, что они хорошо дерутся.

– Ты воевал… результативно? – был единственный мамин вопрос о том, что я делал на войне.

И услышав мое: «Да!» – больше она к данной теме не возвращалась.

…Аз есмь с Вами и никто же на Вы! – этими словами мама до сих пор заканчивает каждый наш телефонный разговор.

Ни от кого из моей семьи я ни разу не слышал ни слова упрека за то, что ушел в армию, оставив их без опоры.

Спасибо вам, родные мои, за все! А главное, за то, что понимали: я просто не мог иначе – ни в первую мобилизацию, ни в следующую…

Пока мы тряслись в автобусе – удалил из телефона все личные фотографии: семьи, друзей; вспомнилось стихотворение Симонова:

Ничего о 93-й бригаде я не знал, кроме того, что весною там был бунт мобилизованных, протестовавших из-за плохих условий.

Ну, условиями суровыми водолаза не удивишь, потому смотрел в будущее с оптимизмом.

Опасался другого.

В моем тогдашнем, еще в юности сформировавшемся, представлении любая строевая в/ч – это неизбежные «затяги», уставщина, «отход-подход-фиксация».

Ага. Как же…

Черкасское – это военный городок. В нем дислоцировались 93-я бригада, 74-й отдельный разведбат, полк связи. И как раз напротив моей новой части располагался магазин. Нет, даже не так: МАГАЗИН!

Ветераны бригады рассказывали: еще в декабре 2013-го это был жалкий сельмаг в полуразрушенном здании бывшего гастронома.

18 июня, в день приезда, я увидел приличный минимаркет с шикарным ликеро-водочным ассортиментом.

А в июне 2015-го, когда я крайний раз приезжал в Черкасское, – напротив КПП стоял мощный торговый центр на две кассы, принимающий электронные платежи, с охраной и прочими атрибутами успешного бизнеса. В помещении рядом, ранее зиявшем выбитыми окнами, расположилась шашлычная.

Все это изобилие свалилось на головы передовиков местной торговли благодаря мобилизованным бойцам, их неукротимой жажде.

Справедливости ради надо отметить, что где-то с весны 2015-го, после того, как ВСП[6] пару раз изъяло всю «барную карту», спиртное в этих очагах культуры больше официально не продавали.

…Автобус остановился у КПП бригады. Спрыгнув на асфальт, я увидел парочку тел в форме и с автоматами, выходящих из магазина напротив части. В руках каждый бережно нес полторашку пива.

Еще несколько камуфлированных тушек разной степени устойчивости кучковались у развалин, примыкающих к магазину. Будучи человеком коммуникабельным и любознательным, я сразу рванул к ним.

– А что, пацаны, как тут с режимом? Сильно все «застегнуто»?

– Братан, да вообще без всяких! Тихо-спокойно…

– А как выход за КПП, свободный?

– Вообще без проблем, только военник с собой бери!

Мне начинало нравиться служить в 93-й гвОМБр!

В общем, ситуация в ППД[7] бригады четко соответствовала поговорке: кот на крышу – мыши в пляс. Комбриг был на войне, в Черкасское вырывался крайне редко: не было возможности – батальонные тактические группы готовились к наступлению…

Нас провели по территории части до палаточного городка и оставили ждать кадровиков.

Из палаток высыпали загорелые гвардейцы, одетые в невообразимые сочетания гражданской и военной одежды. К нам подошел толстенький боец в замызганной футболке «Манчестер Юнайтед» и закатанных до колен камуфляжных брюках.

– Ну, как тут по службе, братан? Сильно долбят? Зарядка там, построения, наряды? – выспрашивал я.

– Да яка зарядка, ты що?! А шикування, зазвичай, о дев'ятій. Але ми ж ремрота, туди не ходимо.

Наконец пришли офицеры-кадровики. Мы построились.

Невысокий офицер с густыми темными волосами зачитал список личного состава с указанием должностей.

Это был майор Новиков, начальник строевой части.

Меня записали стрелком-санитаром.

Стоящего рядом прапорщика назначили помощником гранатометчика.

– Как я, прапорщик, могу быть помощником у сержанта?! – бурно удивлялся он.

Но изумляться тут было нечему: в первую мобилизацию люди под должности зачастую не подбирались. Просто вписывались «от балды».

В снайперскую роту, например, при ее формировании, еще весной 2014-го, снайперами назначили двух очкариков.

Честное слово!

Таков был стиль работы нашей строевой части.

Забегая вперед, скажу, что человеком майор Новиков был неплохим, к роте снайперов относился хорошо, но наши наградные листы, к сожалению, отправлял по инстанциям с теми же ошибками, что и документы остальных ребят. Из-за чего они все возвращались в бригаду «без реализации».

Возможно, штабная работа – это было просто «не его». Вполне вероятно, что на командной должности он бы проявил себя с самой лучшей стороны.

…К счастью, строевики всегда шли навстречу пожеланиям командиров подразделений, и потому впоследствии штат менялся еще много раз.

Капитан Кудря, мой будущий ротный, сумел «сдыхаться» одного очкарика, оказавшегося к тому же еще и хроническим алкоголиком. Привет военкоматовским медкомиссиям и низкий поклон! Второй очкарик вышел на фронт и даже довоевал до дембеля.

История же прапорщика – помощника гранатометчика весьма примечательна.

Уже к августу он стал командиром взвода обеспечения. За свою предосудительную склонность к злоупотреблению спиртосодержащими жидкостями впоследствии получил аж два позывных: Черный Прапор и Дикий Прапор. Впрочем, в трезвом состоянии был он, что называется, золотой человек.