Читать книгу КВН – жив! - Александр Масляков - Страница 7

Но вернемся в конец 1960-х, когда над КВНом потихоньку стали сгущаться тучи. Хрущевская «оттепель» закончилась. И начальство стало пристальнее прислушиваться к тому, что говорят студенты. А говорили они уже довольно много и довольно смело. Господствующую в СМИ цензуру обходили все более изощренными путями. Иначе и быть не могло: ведь кто был смелее – тот выигрывал!

Зрители же, конечно, любили игру за то, что в ней сначала между строк, а потом открыто молодежь могла смело говорить о политике. Но чем популярней становился КВН, тем больше к нему стало придираться телевизионное руководство. Например, нельзя было выступать с бородой, потому что «похож на Ленина или Маркса». Шутить нельзя было не только про евреев, но даже про полотенца, «потому что полотенец нет в стране…».

А тут появились видеомагнитофоны, и КВН перевели на видеозапись. Это позволило высшему руководству еще более тщательно отсматривать выпуски передачи, с каждым разом выдвигая все больше претензий. Сначала Клуб окружили бюрократическими разнарядками на команды институтов, заводов и городов. Затем начальству все меньше стали нравиться «нерусские» фамилии капитанов – среди них было много евреев.

Игру стали разворачивать обратно – к легким незатейливым соревнованиям. И в конце концов в 1971 году ее закрыли, как пишут сейчас в энциклопедиях, «что явилось одним из признаков наступившего в стране застоя».

В СССР была цензура на все, что порочило советскую власть. И на тексты кавээнщиков стали обращать внимание начальники отделов агитации и пропаганды ВЛКСМ и КПСС. И если им что-то не нравилось, они могли потребовать убрать любую реплику. Приведем лишь один пример совсем простенькой интермедии, на которую «огрызнулась» партийная цензура.

– Я в одном из выступлений КВН играл очень смешную интермедию: как кошка слезает с крыши – головой вниз или головой вверх, – вспоминал Марк Розовский. – Прошло замечательно, под аплодисменты зала я ушел за кулисы.

А потом пришел запретительный документ из ЦК КПСС: «Вопросы и загадки, предлагаемые слушателям, были не чем иным, как глумлением над советскими людьми. Присутствующим на вечере телезрителям была предложена глупая интермедия с вопросом: «Как кошка слезает с дерева – головой вниз или головой вверх?» При этом исполнитель с издевкой заявил, что «вопрос еще не решен…».

Как только передачу закрыли, народ завалил Останкино письмами с грозными требованиями вернуть популярное зрелище: «Где КВН?!» Но партийные чиновники не реагировали, «похоронив» КВН на долгие 14 лет.

Впрочем, закрыли только передачу. Игра осталась. И хотя официальные турниры «не поощрялись», но правила знали все. И почти каждый в своей жизни хотя бы разок этой игрой побаловался: в школе между классами, в пионерском лагере между отрядами или в институте между факультетами.

Игра продолжала «саморазвиваться», но за это время подзабылись традиции кавээновских жанров, «ноу-хау» подготовки и исполнения различных конкурсов. А никакой теоретической литературы кавээнщики 1960-х после себя не оставили.

И когда наконец, в начале перестройки, в 1986 году, КВН возродился, то выяснилось, что играть-то в него по-хорошему почти никто не умеет! Так, из множества присланных заявок создателям передачи – Александру Маслякову (редактору), Андрею Меньшикову (режиссеру, бывшему капитану команды КВН Московского инженерно-строительного института) и Борису Салибову (автору, бывшему члену команды КВН Одессы) – с трудом удалось набрать шесть команд. Ситуация усугублялась еще и тем, что все понимали: «КВН-86» не может быть просто копией «КВН-66». За эти годы не просто изменилось мировоззрение людей – изменилось отношение зрителя к телевизионному зрелищу. Телевидение стало цветным и гораздо более динамичным. Никому уже даже в голову не могло прийти, что передача может продолжаться 4–5 часов, как в 1960-х! А ведь по-другому не умели не только играть, но и снимать.

И все началось сначала. Методом мучительных проб и ошибок. Под постоянным «прессингом прессы» в том смысле, что «старый КВН был лучше». А он был уже не лучше и не хуже. Он был просто другой!