Читать книгу Утро Судного Дня - Александр Мазин - Страница 4

Близость стойбища Артём почуял издалека: дымом запахло. Сначала почуял, потом услышал: стук камня о камень, детские крики…

Детские голоса Гриву особенно порадовали. Значит, это обычный поселок, а не мужской военный лагерь.

Так и есть. Обычный поселок. Мирный. Ни частокола, ни даже изгороди из колючего кустарника. На очищенном от растительности пространстве кольцом стояли круглые хижины, сплетенные из лиан и ветвей и обложенные снизу валунами. За хижинами – белый песок. Берег реки.

И снова Артём испытал то же чувство, что и при первой встрече с Архо. Слишком чисто, слишком аккуратно.

Впрочем, ощущение это рассеялось, когда мимо них деловито протрусил шакал с костью в зубах. Еще один шакал выглядывал из кустов, наблюдая, как четверо совершенно голых мальчишек гоняют палками по поляне круглый предмет. Увидев Архо и Артёма, они прекратили игру и бросились к ним.

Архо тут же вручил двоим шкуру леопарда, а двум другим выдал какие-то поручения – и те побежали к хижинам. Отличные пацаны. Крепкие, загорелые дочерна. Именно загорелые, а не черные. Белобрысые головы недвусмысленно сообщают: негроидной кровью тут даже не пахнет.

Артём остановился и поднял предмет, которым они играли. Это был череп. Сначала Грива подумал – обезьяний, но, присмотревшись, решил, что для обезьяньего череп слишком велик, а зубы в его челюсти, наоборот, слишком малы. Интересные у пацанвы игрушки…

Тем временем на лужайке появились еще два аборигена. Один – здоровенный мужик с буйволиной шеей, могучими плечами спортсмена-гиревика и такой волосатой грудью, что трудно было определить, где кончается борода.

Второй – высокий парень лет семнадцати с голубыми глазами и тонкими, как у девушки, чертами лица, худощавый, но тоже отнюдь не задохлик.

Здоровяка звали Пута. Пута Бегемот, как уточнил с усмешкой Архо. Потому что рот у Путы такой же большой, как у бегемота. Пута тут же с охотой распахнул пасть, демонстрируя ее внушительные размеры, а заодно – отменный набор прекрасно сохранившихся зубов.

«Нет, – подумал Артём, – это чистая фантастика». У дикарей не может быть таких зубов.

Младшего звали Ван. Просто Ван, без дополнений и эпитетов. Ван глянул на поцарапанную руку Гривы и сказал: это надо видеть Ша-да-ква.

«Ша-да-ква», насколько мог судить Артём исходя из своего все еще весьма скудного словарного запаса, на языке аборигенов означало: вернуться-идти-далеко. Или что-то вроде этого.

Младший и Архо обменялись несколькими фразами, смысл которых Артём не уловил.

Затем Ван удалился.

– Ждать, – сказал Архо Гриве. – Ждать. После – входить в круг. Этот круг ты входить со мной – нет, с Путой – нет. Ты, я, он – человек-мужчина. (Последнее слово угадать было нетрудно, так как Архо пояснил его с помощью универсального жеста.) Круг – снаружи – нет. Круг внутри – да… – Тут красавец-абориген пустился в некие рассуждения, понять которые Гриве было не под силу. Впрочем, Архо вскоре заметил, что его новый знакомый не поспевает за его монологом, и сменил тему: рассказал Путе, как Артём дрался с леопардом. Рассказ сопровождался пантомимой, весьма артистичной.

Пута выслушал, поскреб светлую шерсть на груди и сообщил, что он однажды убил леопарда голыми руками. Схватил зверя за загривок и задушил. Впрочем, возможно, Артём его не так понял, и речь шла о том, что Пута может так убить леопарда. Глядя на его ручищи, Грива мог охотно принять обе версии. Однако в заключение Пута заметил, что драться с хищником голыми руками – глупость. Можно получить рану, такую, как у Артёма, схватить горячку (Пута покраснел, зажмурился и часто-часто задышал) и впоследствии помереть (тоже изображено весьма наглядно), а потому следует использовать оружие. Вот такое, как это копье. Или хотя бы такой вот каменный топорик. Топорик Пута отцепил от пояса и вручил Гриве для ознакомления. Это была штуковина, несколько напоминавшая томагавк: короткая, сплюснутая и изогнутая наподобие бумеранга дубинка, в более широкий конец которой был «вмонтирован» небольшой острый камень. Если же Артём не умеет пользоваться такой вот штукой, то Пута его научит. Он, Пута, умеет это очень хорошо. Многих научил. Вот его (жест в сторону Архо) тоже научил.

Архо скептически улыбался.

Тем временем вернулись ребятишки. Остановились шагах в десяти. Глядели и слушали.

Солнце жарило немилосердно, но, похоже, жара беспокоила только Артёма. Он с вожделением поглядывал туда, где сверкала вода. Но нарушать местный запрет глупо и опасно.

Наконец появился Ван. С ним – девушка.

Девушка была очень красивая, очень юная и, если не считать чисто символической набедренной повязки, совершенно обнаженная.

– Иди, – велел Архо, подталкивая Гриву к девушке. – Она тебя вести внутрь.

Девушка улыбнулась Артёму, решительно взяла его за руку и потянула к хижинам. Ее очень светлые волосы были уложены в подобие короны, а осанка – просто потрясающая. Грива был очарован.

Между двумя хижинами девушка остановилась.

– Стой. Жди, – велела она Артёму, нырнула в правую хатку и вернулась с чем-то вроде тыквы.

Внутри была обычная вода. Теплая, но вкусная. Грива выпил ее с удовольствием.

Девушка заулыбалась. Улыбка сделала ее еще красивее. Грива тоже улыбнулся. Он определенно нравился прекрасной аборигенке. Артём всегда чувствовал, когда женщины испытывали к нему симпатию.

– Меня зовут…

– …Человек, мужчина, рука, рана, Шадаква, показать! – перебила Артёма девушка. Снова ухватила его за руку и повела к одной из двух хижин, занимавших почетное центральное место внутри круга.

Справа Артём увидел костер, у костра – женщину, а над костром, на вертеле, тушку какого-то животного. Ветерок донес запах жареного мяса, и Артём вспомнил, что последний раз ел часов шесть назад.

Хижина, к которой привели Гриву, выглядела солиднее прочих, хотя базовая конструкция была та же: деревянный каркас из неплотно пригнанных стволов, заплетенный лианами и «задрапированный» листьями.

Девушка вошла внутрь, оставив Артёма в одиночестве, и у него появилась возможность спокойно осмотреться. Пока очаровательная аборигенка была рядом, Грива смотрел только на нее. Не слишком правильное поведение для разведчика, но Артём нутром чувствовал: угрозы нет. Или это – от странности происходящего? Белые люди – в центре Африки. Африки каменного века…

Поселок занимал чуть больше гектара. Круглые хижины стояли кольцом вокруг расчищенной площадки, в центре которой имелись два дома побольше размером. У одного, тоже круглого, сейчас стоял Артём. Другой, несколько больше первого, имел в основании прямоугольник.

Девушка выскользнула из хижины:

– Войди, человек, – сказала она Артёму.

Отодвинув заменяющую дверь шкуру, Грива вошел внутрь, огляделся. Внутри было достаточно светло и существенно прохладнее, чем снаружи. С «потолка», сплетенного из лиан и тонких веток, свисали какие-то ремни и веревки. Посередине хижины упирались в потолок четыре столба, на стенах, опоясывая их примерно на высоте лица Артёма, были намалеваны три широкие полосы: синяя, белая и красная. Как на российском флаге, только в другой последовательности.

Вдоль стен лежали звериные шкуры, а сразу за порогом – растянутый на рамке меховой четырехугольник. Артём машинально вытер о него босые ноги.

– Войди.

Голос принадлежал человеку, расположившемуся в подобии гамака.

Когда Артём перешагнул через «половичок», человек поднялся ему навстречу. Это был высокий худой старик… Но двигался он совсем не по-старчески. И пластика у него была очень характерная. Такая была у китайского мастера цигун, работавшего инструктором в крымском релакс-центре «Аладдина».

– Твое имя Артём (он сказал Ар Т'ом), да? – Голос у деда был молодой, звучный, как у диакона. – Твое настоящее имя?

– Да.

– Ты не из народа Реки. Но ты знаешь нашу речь. Откуда?

– Утром не знал, – сказал Грива. – Узнал немного. От Архо.

– Быстро учишься.

– Да, – согласился Артём.

– Где земля твоих…?

– Кого? – не понял Грива.

– Отец, мать…

– А-а-а… Она далеко.

– Где?

Старик сделал еще шаг. Глаза у него были темные, брови тоже темные. Почему они не выгорели на африканском солнце?

Старик смотрел не мигая. Артём почувствовал слабое головокружение и легкое давление в области затылка. Симптомы знакомые. А дедушка-то, оказывается, экстрасенс-гипнотизер. Ну-ну…

– После, – сказал Грива, улыбнувшись как можно дружелюбнее. – Когда я узнаю больше слов, я расскажу.

– Если пожелаешь… – Давление исчезло. – Покажи мне свою рану.

– Она маленькая, – сказал Артём. – Не опасно.

– Маленькая, – согласился дед. – Но можно умереть. Я помогу. Ты не умрешь.

Грива вновь решил не спорить. Старик смазал его царапину жирной коричневой пастой и залепил древесным листом.

Потом пощупал шорты Артёма, хмыкнул неопределенно и сообщил:

– Меня зовут Шадаква. Но это не имя.

Артём промолчал.

– Я буду говорить с тобой много раз, – пообещал старик. – Ты останешься. Пусть люди узнают тебя, ты – их. Где твое оружие? – внезапно спросил он.

– Его нет, – честно ответил Грива. – Нет оружия. И еды тоже нет.

Старик понял намек.

– Ты будешь есть вместе с нами, – разрешил он. – Иди. Архо научит тебя, как жить у нас.

– Хорошо, – ответил Грива. Он не знал, как сказать «спасибо», и вместо этого слегка поклонился. Шадаква поклонился в ответ.

– Я тоже пришел издалека, – сказал он. – Иди, Артём. Твое тело хочет воды.

Он был прав, этот мудрый дедушка. Вода – это именно то, что нужно.

На первый взгляд река выглядела нормально. С одной стороны – песочек, с другой – обрывистый берег и буйные африканские джунгли. Но Грива видел достаточно тропических рек, чтобы посчитать эту – обычной.

В Африке, на равнине не может быть такой чистой и прохладной реки. В горах – да, но в буше на границе саванны… Может, тут песок какой-то особенный?

Грива зачерпнул горсть… Да уж! Песок действительно был особенный. Артём осторожно смыл его водой и убедился, что не ошибся. На ладони остались желтые блестки. Золото. Ладно, Бог с ней, с водой. Может, тут ключи на дне или еще что-нибудь. Есть несообразности посерьезнее.

Грива сидел на берегу, опустив ноги в воду, смотрел на полосатых рыбок и размышлял.

Итак, он в прошлом. В Африке. На берегу реки, которой здесь не должно быть, в поселке дикарей, которые похожи на дикарей не больше, чем обитатели молодежного лагеря где-нибудь в Подмосковье… И вместе с тем это действительно Африка. И леопард, который на него напал, – настоящий. И копье, которое убило хищника, тоже настоящее. И мухи, вьющиеся над дохлой рыбешкой, – тоже…

И вот он, Артём Грива, незнакомец, сидит тихонько на берегу местной реки – и никому до него нет дела. Даже детишки к нему не пристают. Тоже непонятно. В любом африканском или южноамериканском туземном поселке вокруг него уже толпились бы любопытные.

Либо здесь принято уважать чужое уединение (это в первобытном-то обществе!), либо гости, подобные ему, в поселке настолько привычны, что на них уже не обращает внимания даже детвора. И все настолько доверчивы, что никто даже не предполагает, что гость может быть лазутчиком чужого племени, нацелившемся на это райское местечко.

Что это? Уверенность в собственной силе или беспечность?

Или принцип «человек человеку волк» здесь не работает?

Допустим, здесь всем всего хватает. Мясо бегает поблизости в неограниченном количестве, фрукты растут на деревьях, одежда не нужна, потому что тепло, а крышу над головой, если понадобится, можно соорудить за день… Нет конфликтов, потому что нечего делить? Но ведь человеческая природа такова, что повод для раздора всегда найдется. Скажем, понравится двум мужчинам одна и та же девушка. Да просто лучший кусок мяса…

Объяснить, конечно, можно.

Например: у племени суровый вожак, держащий всех к кулаке. Возможно… но маловероятно. Аборигены не выглядят пришибленными.

Еще один вариант: четко регламентированные обычаем правила.

Бывает, что в небольших сообществах (а судя по количеству и размерам хижин, в племени вряд ли больше двух сотен человек) существуют очень жесткие нормы поведения. Вот это возможно…

А возможно, эти белокурые бестии лишь внешне выглядят как собратья Артёма по биологическому виду. А на самом деле…

Артём услышал шуршание песка, но не обернулся. Звук не таил угрозы.

Двое мужчин вошли в реку метрах в пяти от него. Минуты две они простояли по пояс в воде: пили, переговаривались… Потом одновременно нырнули и поплыли к противоположному берегу, более высокому и обрывистому. Плыли чем-то вроде брасса и довольно быстро, сильно забирая влево, чтобы компенсировать быстрое течение. Интересно, водятся ли в этой реке крокодилы? Судя по тому, как беспечно купаются аборигены, – вряд ли…

Туземцы выбрались на противоположный берег и принялись развлекаться: взбирались на корявое дерево, нависшее над рекой, и сигали оттуда в воду. Прыгали без затей, с шумом и брызгами, под возмущенные вопли обезьян.

«Будь проще», – сказал себе Артём, стянул с плеча повязку и бросился в реку.

Вода была удивительно прохладная. Ледник? Артём посмотрел туда, где синели горы… Нет, вряд ли, слишком далеко. Наверное, какие-нибудь подземные ключи.

Сбоку раздался громкий всплеск, фырканье… Грива мгновенно развернулся… Но это был не зверь – Пута. Здоровяк захохотал, обрадованный, что удалось испугать Артёма, и тут же устремился к противоположному берегу.

Грива поплыл за ним, кролем, и через полминуты вырвался вперед. В Императорской школе Артём входил в десятку лучших пловцов, но тут ему пришлось постараться, чтобы не дать Путе первым достичь берега.

– Смешно плаваешь, – заявил тот, шумно отдуваясь. – Будешь так плавать в другой воде – тебя съедят.

Прыгуны заметили их и призывно замахали руками.

– Пошли, – сказал Пута. – Прыгать.

Прыгунов звали Хаала и Батани. К Артёму они отнеслись дружелюбно, но без особого интереса. Они наперегонки, очень ловко взбирались на дерево, пробегали по нависающей над водой горизонтальной ветке и бултыхались в воду, стараясь поднять как можно больше брызг.

Артём тоже разбежался как следует, крутанул сальто и вошел чисто, как нож в масло.

Вынырнув, с удовольствием убедился, что сумел произвести впечатление. Хаала, молодой парень, сложенный как гимнаст, с ходу попытался повторить прыжок, треснулся о воду спиной, обиделся и уплыл, а Батани и Пута остались и через полчаса научились вполне сносно прыгать «ласточкой». Как выяснилось, раньше им просто не приходило в голову, что можно нырять головой вниз.

Артём смотрел на них и удивлялся. Эти двое мужчин вели себя с поистине детской непринужденностью.

– Ар-тём! – донеслось со стороны поселка.

– Иди, – сказал Пута. – Архо зовет.

Архо звал не просто так – обедать.

У входа в одну из хижин на корточках сидела женщина лет тридцати – тридцати пяти (по меркам двадцать первого века) в кожаном переднике. Перед ней горел костер. В середине костра лежал плоский камень. На нем, как на сковородке, шипели тонкие ломтики мяса. Рядом на широких листьях лежала кучка уже готовой жаренки.

– Мы голодны, мать, – сказал Архо.

Женщина пробормотала что-то – Артём не понял.

Архо засмеялся, откинул входной полог:

– Входи, – сказал он Гриве.

Конструктивно эта хижина была очень похожа на дом Шадаквы, но здесь было намного светлее – верх «крыши» был раздвинут, просвет прикрыт кожаным «тентом», защищавшим от солнца.

Архо взял прислоненную к стене раму на четырех деревянных ножках и поставил посреди хижины, положил сверху жесткую, как фанера, толстую шкуру.

– Кто? – спросил Грива.

Архо назвал зверя. Потом изобразил рога, бороду и хвост с кисточкой. Гну.

В хижину вошла его мать, неся жареное мясо на плоском глиняном блюде, а следом за ней, с фруктами и зеленью, девушка, которая провожала Артёма к Шадакве.

Увидев Гриву, она на мгновение замешкалась…

– Даша, – наконец-то представил ее Архо. – Дочь моей матери Пангун.

Вообще-то имя девушки звучало как Д'ша, но Грива решил, что будет звать ее именно Дашей. В крайнем случае Дашенькой – когда разберется со здешними суффиксами.

– Рад знакомству со столь очаровательной девушкой, – произнес Грива по-русски. – И с вами, госпожа, – он повернулся к Пангун. – Ваша стряпня пахнет восхитительно!

Разумеется, слов они не поняли, но уловили общий смысл.

– Кушать, – добродушно проговорила старшая. А младшая без всякого смущения коснулась ладошкой груди гостя:

– Тебя звать – как?

– Артём, – ответил Грива.

– О!

Позже, когда Артём получше узнал язык людей Реки, он понял, почему его имя вызывало такой повышенный интерес. Ар Т'ом на здешнем языке означало что-то вроде «Первый Свет». Причем не просто первый, а первичный, породивший все прочее «освещение» на земле. В общем, человека с таким именем никто не рискнул бы упрекнуть в скромности.

– Кушать! – повторила Пангун.

Они устроились около стола: Пангун и Даша – по-японски, на пятках, Архо – на корточках, Грива – скрестив ноги.

Ели в молчании. Съели всё, включая листья, на которых лежало мясо.

– Сыт? – спросил Артёма Архо.

– Да.

Мясо было бы совсем неплохо отбить, а также добавить соли и специй, но, как говорится: «голод – лучший кулинар».

– Отдыхать, – сказал Архо. – Твое место, – он указал на ложе, представлявшее собой шкуру, натянутую на деревянный каркас на шести ножках. Сам он устроился на соседней лежанке, предварительно избавившись от пояса и набедренной повязки. А напротив Гривы, столь же непринужденно разоблачившись, улеглась Даша. А чуть позже появилась Пангун и, скинув фартук и повязку, заняла лежанку у входа. Легла – и тут же уснула. Ну да, в такую жару естественно спать обнаженными, однако…

Однако заснуть Грива не смог. Надо полагать – избыток впечатлений.

Артём посмотрел на Дашу. Девушка спала на боку, повернувшись к стене хижины. Изгиб ее спины был безупречен. Архо спал на животе, положив голову на согнутую руку. Что-то в его позе, в расслабленности мышц было такое… настороженное. Звериное. Как будто он готов в любое мгновение вскочить на ноги. У друга Артёма, Сереги Буркина, жила среднеазиатская овчарка. Вот она спала так же: чуть что – и уже атакует.

А вот Пангун спала на спине, безмятежно, даже тихонько похрапывая. Одна рука «целомудренно» прикрывала низ живота, вторая свешивалась вниз, до земли. Волосы были мокрыми. Наверное, выкупалась перед тем, как лечь. Роскошная женщина. Интересно, сколько ей лет? Выглядела она немногим старше Гривы, а ведь ее сын Архо – взрослый мужчина с бородой. Впрочем, она могла родить его лет в тринадцать. В «диких» сообществах это нормально. Но в «диких» сообществах нормально и то, что женщины очень быстро теряют всякую привлекательность. В сорок – уже старухи.

Ничего, пройдет недели две, Артём выучит местный язык и понемногу разберется в местных обычаях, матримониальных и прочих. Однако ж, женщины здесь чертовски привлекательны. Да и мужчины отнюдь не уроды. Интересно, как выглядит Грива в глазах аборигенов? Должно быть, – на фоне местных «викингов» – не очень презентабельно. Невысокий, чернявый, с «азиатскими» скулами. Натуральные викинги, насколько знал Грива, чернявых не жаловали. У них были свои каноны красоты, в которые Артём не укладывался. Впрочем, викинги вообще не жаловали чужаков, а здешние его приняли достаточно радушно. На удивление радушно… Может, всё не так просто, как кажется. Может, это радушие хищника, заполучившего нежданный завтрак? Грива был в курсе, что в современной ему Африке были племена, тоже принимавшие случайно забредшего туриста с уважительным вниманием… Чтобы впоследствии сделать его главным праздничным блюдом.

Нет, вряд ли. Уж настолько-то Грива в людях разбирался. Даже если эти люди – первобытные…

Спать совсем расхотелось, и Артём поднялся. Едва его ноги коснулись земли, Архо открыл глаза… Но тут же снова закрыл. Явный признак доверия.

Артём покинул жилище. Снаружи было тихо и очень жарко. Грива вышел из круга хижин и увидел двух молодых аборигенов, разместившихся в тени акации. На коленях одного из них покоилась светловолосая головка девушки – ровесницы Даши. Девушка спала, парни – нет. Гриву они безусловно заметили. Но препятствовать его желанию покинуть поселок не стали. Тоже хороший признак: значит, он не пленник. Впрочем, не факт. Они же здесь все – охотники-следопыты. Если понадобится – найдут запросто. Впрочем, убегать Грива не собирался. Просто хотел немного побродить по окрестностям.

Вернулся он часа через три, когда солнце уже садилось. Во время прогулки Артём выяснил любопытную вещь: в окрестностях поселка не наблюдалось животных крупнее шакала. Ни травоядных, ни хищных.

По пути Гриве встретились трое охотников. Двое несли на шесте упитанную газель Томпсона. Третий волок на плечах молодого, но весьма увесистого подсвинка-бородавочника. Этот третий, увидев Гриву, с удовольствием сбросил подсвинка на землю и что-то спросил.

– Не понимаю, – на местном языке ответил Артём.

– Ты – издалека? – спросил охотник, учтя ограниченные лингвистические возможностей Гривы.

– Да, – ответил Артём. – Сегодня пришел. Помочь? – Он кивнул на бородавочника.

– Помоги, – согласился охотник.

Грива вскинул тушу на плечи. Подсвинок тянул килограммов на сорок. Абориген тащил его не меньше нескольких километров. Вдобавок он нес еще и оружие. Крепкий малый, ничего не скажешь.

В поселке уже разжигали костры. Антилопу и подсвинка освежевали и разделили на всех. Делили охотники. «Семейству» Пангун (к которому теперь официально относился и Грива) достался кусок свинины килограммов на пять.