Читать книгу Гнев Севера - Александр Мазин, Александр Владимирович Мазин - Страница 4

Пятьдесят шесть. Столько нас осталось. Остальных забрало море.

Пятьдесят шесть – против целого королевства. Восемь из пятидесяти шести – с серьезными травмами.

Правда, у нас имелось кое-какое оружие. У меня, например, кольчуга и Вдоводел. Этот клинок со мной уже давно. И, надеюсь, останется надолго, потому что клинки со значком-клеймом Ulfberht пережили тысячелетие. И, наверное, хорошо, что второй свой клинок, Последнюю Слезу, свадебный подарок Рюрика, я брать с собой не стал. Пожадничал. Да, Вдоводел хорош, стоит целое состояние, но Слеза – бесценна. На ней то же клеймо, что и на Вдоводеле, и я допускаю, отлили ее в той же европейской кузнице, но из сплава, который европейским мастерам не создать. Насколько мне помнилось, его завозили в Европу из Персии, хотя от персидского булата он всё же отличался. Впрочем, я не эксперт по технологии производства оружия, я специалист по его использованию. Не знаю, где Рюрику-Хрёреку удалось раздобыть такое чудо, но теперь оно мое. И достанется кому-нибудь из моих сыновей, если меня закопают в сырую английскую землю, вернее, нортумбрийскую землю, ведь Англии как таковой еще нет.

Но я очень постараюсь, чтобы в землю продолжали закапывать моих врагов, а не меня.

Так или иначе, но со мной мой Вдоводел и моя отменная кольчужка, не уступающая ему качеством. То есть я неплохо экипирован в сравнении с остальными. Потому что броню сумели сохранить всего семеро, среди которых были Рагнар (кто бы сомневался), наш кормчий Орм Ловкое Весло, Укси Плешивый, еще один хольд Кнут Готландец, который трижды становился чемпионом Роскилле по плаванию[2], мой напарник Скальгорм Большерукий и я.

Рагнар, впрочем, броньку с себя снял, заявив, что не станет драться в железе, когда большая часть его хирдманов пойдет в бой в рубахах.

В том, что подраться придется, не сомневался никто.

– Я знал, что ты удачлив, Ульф Хвити! – сообщил Лотброк, нависая надо мной.

– К воронам такую удачу, – буркнул я, отжимая рубаху.

– Не скажи. Стольких славных воинов поглотило море, а ты жив и даже при броне, – конунг указал на снятую кольчужку.

– Могу дать поносить.

Тут я ничем не рисковал. Никому из наших моя кольчуга не подойдет. Размерчик подкачал.

Рагнар хохотнул. Оценил шутку.

Я надел рубаху и поежился. Ничего. Даже мокрая шерсть греет. Да и высохнет быстрее. Теоретически. Дождь и не думал прекращаться. Завидую викингам. Им холод – по барабану. Им всё – по барабану. Шарятся в прибое, вылавливая всякие полезные штуковины, гогочут жизнерадостно. Половина команды – на дне. Что с остальной частью флотилии – неизвестно. Где-то неподалеку – воины нортумбрийских танов, мечтающих содрать с нас шкуры и прибить к дверям своих церквей. Есть здесь такой веселенький обычай.

– Это было мудро – взять тебя с собой, – продолжал нахваливать себя Рагнар. – Теперь у нас есть человек, который разбирает бормотанье здешних.

– Думаешь, они захотят с нами говорить, конунг?

– Им придется. Когда я захочу узнать, где они прячут серебро.

– Это я тебе и так скажу. В домах побольше с крестами на крыше.

– Христианские жрецы! – ухмыляется Рагнар. – Они везде делают за нас главную работу. Остается прийти и взять.

Хлопнув меня по спине ладошкой (как доской приложил), Рагнар направляется к кромке воды, где его люди складывают отнятое у прибоя в одну большую кучу.

Мне бы его оптимизм.

В здравом размышлении мне следовало бы бросить данов и попытаться выжить в одиночку. Знание языка и кое-каких обычаев давало мне шанс.

Но я не мог. Я не присягал Рагнару. Я вообще не хотел идти с ним сюда. Но конунг поймал меня в ловушку. Он потребовал вернуть ему долг не серебром, которого у меня было полно, а железом. Нельзя сказать, что это был бесчестный поступок. Долг действительно был. Моя младшая любимая жена (они обе любимые) убила человека. Вернее, двоих. И, к несчастью, один из них был хирдманом Рагнара. Скверным хирдманом. Если бы он выжил, Рагнар бы его казнил. Но факт есть факт. Я оказался должен, и Рагнар назначил цену. Нет, он не жадничал. Даже пообещал договориться со свейским конунгом, у которого я отхватил изрядный кусок кирьяльских земель и, главное, контроль над Выборгским заливом. Который, понятно, еще не получил этого имени. Более того, Рагнар не просто взял меня с собой, но и объявил своим человеком. Своим ярлом. Да, ярлом без хирда, но с правом на тройную долю добычи и прочие привилегии. «Ты будешь нужен мне там, в Нортумбрии, я это чую!» – заявил конунг.

Он чуял!

А я чуял, что очень не хочу идти в этот вик. Моя чуйка против Рагнаровой. Ясно, чья главнее.

И все-таки права была моя, а не его. Полсотни против целого королевства.

Да, я мог сбежать. Прикинуться ирландцем или шотландцем (благо Шотландия рядом), чтобы оправдать свой акцент. Да хоть франком, какая разница. Добраться до какого-нибудь большого порта, подыскать подходящий корабль…

Но я не предам Рагнара. А знаете почему? Потому что он бы меня не предал. Не предал бы своего. А я – его. Хотя бы потому, что мой главный дом, моя семья – на его земле. Этого достаточно.

И вот мы готовы к маршу. И куда больше похожи на войско, чем часом ранее. Выловленных щитов хватило на всех. Добыто десятка три копий и еще кое-какое оружие. А наш конунг обзавелся плащом.

– Куда? – спросил Рагнар.

Я неопределенно махнул рукой в сторону суши. Не такой уж я знаток средневековой английской картографии, чтобы сориентироваться, даже не зная, куда нас занесло.

Дождь не стихает. Но это даже неплохо. Смывает следы, снижает видимость и, полагаю, снижает желание англичан шариться по округе.

С последним я ошибся. Мы не успели пройти и сотни шагов, как навстречу выкатилась жизнерадостная компания мародеров.

Жители ближайшей деревушки видели, как драккар викингов налетел на скалы, и пришли грабить награбленное.

Минут через пять в нашем полном распоряжении оказались четыре телеги, шесть коняшек и куча всякого ненужного добра вроде сетей и багров.

И пара пленников для вдумчивой беседы. Остальным не повезло. Или повезло. Смотря с какой стороны взглянуть. Впрочем, окажись сила на стороне добрых английских сельчан, наша участь была бы столь же плачевной.

Пытать никого не потребовалось. Пленники делились информацией настолько охотно, что я едва успевал переводить.

Да, мы в Нортумбрии. Да, здесь по-прежнему правит король Элла Второй. Королем он стал недавно, а раньше был олдерменом, то есть чем-то вроде французского графа на землях к западу от нортумбрийской столицы.

«Земля холмов к закату от Йорвика», – охарактеризовал прежнюю вотчину Эллы местный староста, которого по-здешнему называли ривом.

Риву Элла не нравился. Он многим не нравился, этот «конунг по железному праву», как сказали бы у нас в Дании. Эллу не любил народ, с которого король драл три шкуры, не любили церковники, у которых он отжал часть земельных угодий, не любили таны, которых король держал в строгости и заставлял постоянно патрулировать побережье в ожидании таких славных ребят, как мы.

При прежнем короле Осберте было лучше, сказал староста.

Тем не менее никто из недовольных не вякал. Включая самого Осберта, который был вынужден уступить трон Элле, ведь у того отличное войско и готовность порвать любого, кто покусится на его власть. Даже церковников. Эллу не любят, но ему повинуются. Поэтому рив не сомневался в том, что сюда уже спешит местный тан со своей дружиной, в которой тоже хорошие воины и их много.

«Намного больше, чем вас, норманнский господин».

Это были плохие новости.

Но были и хорошие. Вернее, Рагнар счел их таковыми. До рыбачьей деревеньки было примерно полторы мили, пользуясь местными мерами длины.

Деревня – это кров, еда, теплые вещи и прочие бытовые прелести, нужные всем, в особенности раненым.

Но Рагнар счел деревенский сервис недостаточным.

Примерно в четырех милях, если верить пленным, находился отель получше. Замок того самого тана, который, по заверению старосты, спешил сюда, чтобы доделать то, с чем не справился океан.

– Не врет? – уточнил Рагнар, имея в виду заявление старосты о спешащем сюда тане.

Может, и врет. Надеется, что мы испугаемся и уйдем.

Рагнар подошел поближе, заглянул старосте в глаза и ухмыльнулся.

– Твой хозяин ведет воины сюда? – спросил он на корявом английском. И вдруг рявкнул по-нурмански: – Не врать!

От старосты завоняло.

– Спроси его теперь! – велел конунг.

Я спросил. Рив проблеял, что да, не врет.

– Удача с нами! – объявил конунг. – Теперь у нас есть лошади и возы. Узнай, кто сможет довести нас до гарда здешнего ярла.

Староста указал на молодого парня, босого и одетого… ну, примерно как чучело на поле моего арендатора.

Парень прошептал что-то злобное. Не похоже, чтобы его и старосту связывало что-то хорошее.

Тем не менее рив его спас.

– Этого оставить, остальных убить, – распорядился Рагнар. – Грузите телеги, мы идем в гости к здешнему ярлу.

Мысль здравая. Пока местный феодал с дружиной спешат сюда, чтобы продемонстрировать нам английское «гостеприимство», мы наведаемся к нему в гости. Очень надеюсь, что наши пути не пересекутся.

Мы уложили на телеги раненых и кое-что из имущества, Скальгорм накинул петлю на шею проводнику, дал ему вдохновляющий пендель, и мы устремились навстречу судьбе.

Ну как устремились… Вернее было сказать, побрели. Дорога оставляла желать. Под ногами чавкало, телеги вязли так часто, что временами казалось: лучше бы мы всё на руках несли.

Я тоже толкал. И Рагнар. Нас было слишком мало, чтобы кто-то отлынивал. Толкал, тянул, проклинал погоду, чахлых лошадок, всё и всех, включая Рагнара (последнего – мысленно), но толкал проклятые селянские телеги с кривыми колесами.

Но нет худа без добра. Я согрелся. Несмотря на дождь.

Когда надо, викинги двигаются быстро. Существенно быстрее упряжных лошадок. Так что стоило порадоваться, что нас задерживают телеги. Для меня стремительный марш северян – предельная нагрузка. С телегами вышло легче.

Пейзаж, надо отметить, был безрадостный. Унылые поля, ветхие изгороди, хилые деревца. И только когда дорога окончательно превратилась в вонючее болото, впереди наконец показались мокрые черные стены.

Между нами и крепостью – какие-то кривые изгороди, домишки, вид которых нагонял бы тоску и в солнечную погоду, а уж сейчас…

А вот стены крепости, к сожалению, выглядели серьезно.

Более того, черная жижа, которую наш проводник называл дорогой, внезапно уперлась в дорогу настоящую, вымощенную камнем и покрытую грязью не более чем на вершок.

Что ж, я и раньше знал, что римляне строили на века. И что особенно обидно: эта средневековая скоростная трасса шла практически параллельно нашей проселочной.

А еще она, римская, была испещрена следами копыт.

– Сотня всадников выехала, не меньше, – поделился со мной наблюдениями кормчий Орм, который, как и я, тащился в арьергарде.

Хотя нет, это я тащился. Орм – замыкал. Как и положено второму человеку в команде.

Как он определил численность покинувшего крепость отряда, я спрашивать не стал. Может, по концентрации навоза в грязюке?

Телега впереди подпрыгнула на неровности. Кто-то из раненых охнул. Все же несколько веков без обслуживания. Тут даже римская via утратит девственность.

– Сотня – это хорошо, – после паузы добавил Орм.

Логично. Чем меньше народу внутри, тем легче будет взобраться на стены.

Вот ни малейшего желания драться. Организм желает только одного: вытереться насухо, лечь и уснуть. Можно даже без ужина.

Но у Рагнарова кормчего другая логика.

– Много людей, много припасов, много пива.

Мы поравнялись с домишками. Вблизи они смотрелись совсем печально. И сразу становилось понятно: материалом для осады мы здесь не разживемся. Разве что чучел из ржаной соломы наделать для отвлечения внимания.

А вот там может оказаться кое-что интересное. Церковь. Не сказать что выдающееся строение. Тот же сарай, но побольше. С крестом на крыше.

Заметил ее, естественно, не только я. От нашей команды отделилась пара хирдманов. Потрусили к культовому сооружению.

От Рагнара пришла команда: разгрузить две телеги, перенеся раненых на три оставшиеся.

Я решил: сейчас мы разберем транспорт и соорудим несколько лестниц.

Оказался не прав.

Телеги разбирать не стали. На каждую улеглось по четверо вполне здоровых данов, которых обмотали перепачканными в крови тряпками. Кровь взяли у бедолаги-проводника, пережившего своих односельчан совсем ненадолго.

Возничим первой телеги был назначен я.

Вторую принял под управление сам Рагнар.

– Подъедем к воротам, и ты им крикнешь, чтоб открывали. Что у нас раненые.

– Думаешь, они поверят? – усомнился я.

– Надо, чтоб поверили, – с нажимом произнес конунг. – Не хочу потерять кого-то в глупой атаке.

Возразить нечего. Я занял место на передке телеги и потыкал кнутом в круп понурившейся лошадки. Животинка поняла правильно, но сдвинуть телегу смогла только при участии упершихся в задний борт викингов.

Ну, с Богом!

Две телеги поползли по дороге по направлению к крепости. Хирдманы, разделившись на два потока, крались по обочинам дороги вдоль черных изгородей.

Возможно, обитатели хижин их замечали, но поднимать тревогу никто не спешил. Я еще в прошлое мое посещение Англии заметил: здешние смерды не склонны рисковать собственной жизнью ради спасения господ.

Ворота. С виду крепкие. Петли качественные, бронзовые, похоже.

Слева и справа – башенки. Ну как башенки… Скорее навесы от дождя. В каждой – по бойцу. Издали видны шлемы и наконечники копий.

– Эй, там! Открывайте! – заорал я. – Раненых привез!

Появились две головы.

– Чего?

– Раненые, вот чего! – гаркнул я, не поднимая головы, что и понятно: дождь же, а у меня плащ с капюшоном. Оставалось надеяться, что акцент меня не выдаст. – Проклятые норманны высадились, гореть им в аду!

– А господин? – спросили со стены. – Цел?

– Наша взяла. Цел господин. А ты – не будешь, если славные герои умрут под дождем! – Я махнул рукой в сторону разлегшихся на телеге викингов. Один из которых как раз испустил жалобный стон.

– А ты… – начал любопытный, но повелительный голос снизу распорядился:

– Открыть ворота!

И наш диалог, к моему немалому облегчению, прекратился.

Внутри загрохотало, заскрежетало… Створки поползли в стороны.

За ними – с полдюжины англичан. При оружии. И начеку, что неприятно.

Если сейчас меня «опознают», может выйти нехорошо. А если еще вспомнить, что у ребят на стенах наверняка имеются луки…

Ну да акул бояться – в море не купаться.

Я стимулировал лошадку, та поднатужилась… Впустую. Колеса опять увязли. Рагнар неуклюже, безупречно отыгрывая немощного, слез с телеги, сутулясь заковылял к нашему возу, уперся плечом…

Безрезультатно.

И тут рослый англичанин с мечом на поясе совершил ошибку.

– Помогите, бестолочи! – скомандовал он остальным.

И бойцы, прислонив копья (!) к стене, кинулись выпихивать из грязи телегу с ранеными «соратниками».

И умерли.

Троих положил Рагнар, остальных – внезапно «вылечившиеся» раненые. А я метнулся в ворота и прикончил «офицера», потратив на него больше времени, чем рассчитывал, потому что англичанин оказался неплохим бойцом.

Но это было уже неважно. Человек пять викингов ворвались в ворота следом за мной, расхватали брошенные у стены копья и «зачистили» стену.

Четверть часа – и оплот местного феодала стал нашим.