Читать книгу Легион против Империи - Александр Мазин - Страница 11

Алексей проснулся перед рассветом. Настя спала. Черные волосы волной накрыли подушку. Она спала и улыбалась.

Умиленный Коршунов не стал ее будить. Бесшумно поднялся, умылся, выпил разбавленного водой вина и решил прогуляться. В одиночестве.

Что и сделал. Доспехи надевать не стал. Накинул плащ поверх туники, опоясался мечом и отправился.

Бродить по развалинам древнего города без шумной свиты было намного душевнее. Солнышко только-только взошло, подкрасив верхушки холмов. Звуки города пропали где-то вдали. Трепетно пели птицы. Над миром стояла такая благодать, что сердце сжималось.

Алексей спустился с холма, миновал разрушенную стену и двинулся. Дальше. Шел, куда глаза глядят… И дошагался.

Стрела с чмоканьем воткнулась в землю у его ног.

Коршунов посмотрел сначала на стрелу.

Ничего особенного, с такими на зайца ходить. Да только без доспехов и такая стрела может проделать в организме очень неприятное отверстие.

Затем Алексей поглядел на того, кто стрелял.

Тоже ничего особенного: заросший по глаза простолюдин, в рванье, с ножом на поясе и холщевой котомкой на плече.

Ага, а вот и второй. Тоже – с луком. Рядом, в землю, железком вверх воткнуто копье. Так себе копье. Палка с плохой железякой. Но – острое.

И третий нарисовался. Похожи, как братья. Черные курчавые волосы, спутанные, как овечья шерсть, худые, жилистые, загорелые.

– И что вам надо? – спросил Коршунов спокойно.

А что волноваться? Хотели бы убить – уже убили бы. Он ведь гулял, как по собственному поместью. Лоханулся, одним словом.

Тот, кто стрелял, самый старший и самый волосатый, гортанно что-то пролаял. Похоже на арамейский, но не понять ни черта.

Волосатый сообразил, что его не понимают, показал жестом: меч и нож – на землю.

Коршунов подчинился. Расстегнул пояс, аккуратно положил на землю. Еще продырявят с испугу. В том, что справится с этими дикими аборигенами, Алексей ничуть не сомневался. Лишь бы подошли поближе.

Но волосатый оказался хитер.

«Теперь отойди!» – показал он.

Алексей отошел. Второй тут же прибрал оружие. Нацепил пояс на себя. Пояс оказался велик, спадал, но оборванца это не смутило. Засмеялся, сказал что-то… гордое.

Старший цыкнул сердито и второй отбежал на пару шагов. Как раз когда Коршунов примеривался, как половчее его скрутить и прикрыться.

«Пойдешь с нами», – тоже знаками объявил волосатый.

С вами, так с вами. Алексей по прежнему не очень напрягался.

– Повезло вам, ребята, – сказал он по-русски. – Имперского легата в плен захватили.

Второй что-то пробормотал сердито и ткнул Коршунова копьем в спину. Больно!

– Полегче, сучонок, – тоже по-русски, (всё равно ведь не понимают) прорычал Алексей. – Будешь хамить – руки обломаю!

Интонация дошла. Больше его в спину не кололи.

Двинулись вверх. По какой-то каменной осыпи. Старший – впереди. Второй – сзади с копьем, а третий, с луком наизготовку, параллельно. Чернявые похитители прыгали по валунам с легкостью горных коз. Это было нехорошо, потому что на такой местности у Коршунова не было никакой возможности для маневра. А у оборванцев – была.

Что ж, придется идти, куда ведут.

Шли долго. Часа три. Коршунов взмок и запыхался. А оборванцам – хоть бы что.

«Меня, наверное, уже хватились», – подумал Алексей. И что дальше?

Стража видела, как он покидал город. Наблюдатель с вышки наверняка проследил, куда он пошел (делать-то ему все равно нечего), а затем, тоже наверняка, потерял Алексея из виду. Коршунова будут искать. Но как? Готы – отличные следопыты. Но не в этой местности. Скалы, щебень, каменистые тропки… Не найдут. Разве что начнут прочесывать местность. Но это долго. Значит, придется выпутываться самому. Ладно, в первый раз, что ли?

Часа через четыре очередная тропка вывела нечаянных спутников Алексея в маленькую долинку. Зеленая травка, козочки пасутся… И – вход в пещеру. Пастушок, мальчишка лет семи, с изумлением уставился на Коршунова.

«Сесть!» – жестом показал старший. Бросил что-то пастушку, тот пискнул в ответ.

Старший вразвалочку направился в зев пещеры. Коршунов сидел на молодой травке. Изучал окрестности. Его сторожа расслабились. Тот, что с копьем пытался поудобнее пристроить пояс Коршунова. Тот, что с луком, опустил оружие и с воодушевлением скребся под мышкой. Коршунов без проблем мог бы свалить их обоих, но во-первых, не хотел устраивать бойни при мальчишке, а во-вторых, понятия не имел, что там, в пещере. Вдруг там взвод автоматчиков или типа того?

Старший вернулся. Не один. С ним пришел дедок самого патриархального вида: седые патлы, бородища аж до пояса, лицо сурового аскета. Бодрый еще дедок. Шаг легкий, плечи в разворот.

Глянул раз – и немедленно набросился на сына. Что сын, Коршунов догадался не столько по сходству (все они были – одного замеса), а по формату обращения. Примерно так же когда-то гот Фретила орал на своих младших сыновей.

Волосатый вяло бурчал в ответ. Оправдывался.

Зря. Старик орал, орал, а потом так врезал сынку по волосатой морде – аж треск пошел.

Врезал – и успокоился.

Подошел к Коршунову. Опустился на корточки (в разрезе серой рубахи качнулся какой-то серебряный знак на засаленном кожаном ремешке. С минуту разглядывал Алексея, а потом спросил на том средиземноморской диалекте, а котором болтают на побережье:

– Кто ты, человек?

– Хозяин должен назвать свое имя первым! – по-гречески отчеканил Коршунов.

Старичина задумался. Но – понял.

Хлопнул себя в грудь:

– Элиегу, сын Нисима, – сообщил он.

– Алексий, сын Виктора, – поделился информацией Коршунов.

– Мои глупые сыновья, более тупые, чем эти козы, привели тебя сюда, – констатировал очевидное дедушка Элиегу.

– Да, – согласился Коршунов. – Зачем?

– Затем, что если бы я не знал их мать, да упокоится она в мире, я бы подумал, что они вышли их чрева козы. Ты – солдат из города римлян?

– Да, – кивнул Коршунов. Диалог, судя по всему налаживался. Старейшина не одобрял инициативы молодежи. Так что есть шанс, что Алексея отпустят. – Но я – не просто солдат.

– Я понял это по твоему оружию.

Теперь дедушка старался говорить по-гречески. В основном.

– Разделишь с нами трапезу? – предложил патриарх.

– Да.

Ко всему прочему время завтрака давно миновало, и Коршунов порядком проголодался.

Они отправились в пещеру. Что характерно, оружия ему не вернули.

Взвода автоматчиков внутри не наблюдалось. Четыре женщины разного возраста, девчонка лет десяти и еще одна – годика три, не больше. Все – чумазые и говорливые.

Впрочем, при появлении Коршунова тут же заткнулись.

Дедушка показал жестом на валун, накрытый вытертой шкурой: присаживайся.

Алексею вручили глиняную чашку с козьим молоком, кусок свежего козьего сыра на виноградном листе и пшеничную лепешку, очень твердую, со странными привкусом, но вполне съедобную.

Алексей и впрямь очень проголодался, потому что эта простая еда показалась невероятно вкусной. Ели только они с дедом. Остальные лишь смотрели. Ели и разговаривали.

– Это пшеница? – спросил Коршунов, показав лепешку.

Дед подтвердил.

– Откуда?

Отвечать ему не хотелось. Но он все же ответил:

– Не ворованное. Хранилище для зерна, – сказал дед. – Очень старое. Все забыли. Осталось с времен Бар-Кохбы, да будет вечно помниться его имя!

Бар-Кохба был предводителем последнего иудейского восстания. Сто лет назад. Он был крут. Это признали даже враги.

Бар-Кохба три года терзал римлян партизанской войной, а под конец вообще вышиб их из Иерусалима и продержался несколько дней, пока подоспевшие легионы не задавили его числом. Причем потери римлян были такими, что император Адриан, сообщая Сенату о своей победе над иудеями, даже опустил из речи традиционную формулу «со мной всё в порядке и с моей армией всё в порядке».

– Ты – иудей? – напрямик спросил Коршунов.

Тот подумал… Потом с достоинством кивнул.

– Разве не из-за вашего Бар-Кохбы иудеев изгнали отсюда? – спросил Алексей.

Тот покачал головой.

– Ваш император отнял у нас всё, – сказал он. – Запретил нашу веру. У иудеев не было выбора. Так рассказывал мне дед. И он не лгал.

Коршунов не стал спорить. При желании все документы можно найти в римских архивах. Только зачем? А то неизвестно, как это бывает? Большой и сильный дядя приходит и насаждает свои «единственно правильные» идеалы. Полностью уверенный в том, что облагодетельствовал «меньших братьев», и теперь они ему по гроб жизни обязаны.

Маленькая девочка с огромными синими глазищами забралась Алексею на колени. Пахло от нее на удивление приятно. Молоком, дымком и весенними травами.

Забралась – и в оба глаза уставилась на сыр. Коршунов протянул сыр ей. Сыр исчез, будто по волшебству.

«Они же голодные, – сообразил Алексей. – А я ем их еду!»

И поспешно отставил миску с недопитым молоком. Перехватил взгляд деда и сказал:

– Благодарю, я сыт!

Надо бы им денег оставить… Это же полная нищета. Но нет с собой денег.

«Ладно, – подумал Коршунов. – Подарю им нож».

Хороший нож, даже немного жалко. Он с ним с тех пор, как по Генкиному приказу Коршунова сняли с креста.

– Я пойду, – сказал он деду.

Патриарх вперил в него взгляд: ясный, испытующий… Это был вопрос…

«Нет, – качнул головой Коршунов. – Я вас не выдам».

Как бы он сам поступил на месте деда? Поверил бы? Не факт. Наверное, все-таки убил бы пленника-римлянина. Он ведь не только за себя отвечает – за всех: от «козоумного» старшего сына до этой синеглазой малышки.

Убил бы и увел своих подальше. Потому что Коршунова будут искать. И непременно доберутся до этой милой пещерки. Хотя искать будут долго. За это время можно увести своих далеко-далеко… И умереть с голоду по дороге. Вряд ли им еще раз удастся найти каменную цистерну со столетним зерном…

Но дед – поверил. Каркнул что-то на своем гортанном наречии…

В пещеру взбежал парень, завладевший поясом Коршунова. Уже без пояса. Залопотал что-то быстро-быстро.

Дед прислушался… Кивнул.

Коршунов тоже прислушался… и услышал лай собак.

Ну конечно! На кой нужен следопыт-человек, если есть четвероногие.

Он выбежал из пещеры. Его не остановили, только козы подались в сторону, недовольно мемекая.

Так и есть. Поисковая партия. Легионеры. Солнце так и играет на полированных шлемах.

– Мое оружие! – рявкнул Коршунов, спустившись обратно в долинку.

Поняли без перевода. Черноволосый оборванец приволок добычу. Отдал. Чуть не плача.

Коршунов хлопнул его по плечу, вытянул из чехла нож:

– На! Тебе!

Тот замотал головой: на надо! В глазах – страх. Решил, что Коршунов хочет его зарезать. Старший тут же подступил, махнул дрянным копьецом… Мол, только попробуй!

Не понимал, верно, что с мечом Коршунов мог бы в три секунды положить всех?

Алексей засмеялся и протянул ему нож – рукояткой вперед.

Волосатый взял неуверенно… Расплылся в улыбке.

Алексей и его хлопнул по плечу:

– Бывай, козий сын! И больше мне не попадайся!

И побежал вверх по склону. Погоню следовало остановить раньше, чем псы учуют запах жилья. Если нору дедушки Элиегу обнаружат, будет им кисло. Закон о запрете на проживание для иудеев никто не отменял.

Сразу по возвращении Коршунова перехватил бенефициарий легата. Командующий Десятым легионом желал разделить с гостем ленч…

… Который плавно перешел в обед. Только к исходу десятого часа, то есть в пять после полудня по более привычному для Алексея отсчету времени, изрядно отяжелевшему от вина и жрачки Коршунову удалось вырваться из-за стола.

И он отправился к своим, чтобы известить, что завтра они отбывают.

Никто, естественно, не спорил. Потом Ахвизра спросил:

– Скажи-ка, рикс, а что ты не поделил с этими людьми?

– С какими людьми? – мгновенно насторожился Алексей.

– Да с козопасами местными.

– Так… Откуда ты знаешь? Я же вышел вам навстречу.

Ахвизра ухмыльнулся. Красивый он мужик, вот только выражение лица… слишком хищное.

– Прогулялись по твоим следам. Интересно же узнать: кто захватил в плен самого рикса Аласейю.

Вот значит как… Ну, конечно! Там, где его прихватили, не скалы, а нормальная, хоть и каменистая земля. На такой готы не то, что каждый шаг, каждый чих прочитают.

– И что вы с ними сделали?

Ахвизра пожал плечами:

– Да ничего. Головы отрезали…

Коршунов побагровел, открыл, было, рот… Но тут по хитрым рожам готов понял, что его разыгрывают.

– Ничего не сделали, – довольный Ахвизра улыбнулся в пятьдесят два зуба. – У них и взять-то нечего. Разве что нож, который ты подарил.

– Откуда ты знаешь, что подарил? – в свою очередь поинтересовался Коршунов. – Может, силой отняли?

– Да ладно тебе, рикс! Мы все знаем, что воин из тебя, как из осла – колесничный рысак… – Несколько молодых заржали, но Ахвизра обернулся стремительно, глянул – и весельчаки вмиг заткнулись. – …Но обращаться с мечом тебя сам Агилмунд учил. Да и я тоже. Попался ты, верно, как девчушка у пруда, но потом вполне мог их посечь. Так?

– Так, – кивнул Алексей.

– Но не убил. Значит, чем-то они тебя заинтересовали, Аласейа. Чем?

– Их предки, – сказал Коршунов, – когда-то правили этой землей. Потом пришли римляне и захватили их. Много лет они бились с Римом, но сначала они не могли поладить меж собой, а потом их осталось слишком мало, чтобы победить. И теперь им запрещено жить на земле отцов. Но они – живут.

Готы некоторое время молчали. Обдумывали сказанное. Наконец Ахвизра, мысливший быстрее других, сказал:

– Теперь я понимаю, почему ты подарил им свой нож. Хотел поделиться с ними удачей.

– Вроде того, – не стал оспаривать неожиданный вывод Коршунов.

– Что ж, – резюмировал Ахвизра. – Твоя удача велика. Может, и придет время, когда они вернут себе свою землю…

* * *

На следующий день они уехали.

На обратном пути Коршунов, как и планировал, навестил городок Легио, где стоял Шестой Железный Неизменно Честный легион.

Но разговора с его командиром не получилось. Легат даже не соизволил принять Алексея, сказавшись больным. Это было вранье. Пообщавшись с примипилом Шестого и угостив его кувшинчиком вина, Коршунов узнал, что легат не только вполне здоров для своих пятидести, но недавно еще и женился. На любимой племяннице прокуратора Кесарии. Так что теперь вернуть легион в Сирию может только император. А император этого делать не станет. На хрена ему? Так что – облом.

Однако вернуться в Антиохию к празднику Флоралий они успели.