Читать книгу Варяжская правда: Варяг. Место для битвы. Князь - Александр Мазин - Страница 18
Варяг
Часть первая
Кулак как орудие выживания
Глава семнадцатая,
в которой выясняется, что Серега Духарев еще помнит кое-что из классики
ОглавлениеСлада ухватом вынула из печи горшок. Вкусный запах тушенного с овощами мяса достиг Серегиного носа и вызвал неудержимое слюноотделение. Солнце, воздух и вода вызывают здоровый аппетит и кардинально снимают синдром абстиненции, в просторечии именуемый похмельем.
Слада поставила на стол три деревянные миски. Дома они с Мышом не соблюдали здешнее правило: женщины едят после мужчин. И пищу в огонь – божкам – не бросали.
– Кирие элейсон… – нестройно затянули Мыш со Сладой.
– Отче наш, иже еси… – по-русски вторил им Серега единственную молитву, которую помнил.
Помолившись, принялись за еду.
– Вкусно! – похвалил Серега.
– На здоровье, – Слада держалась с Сергеем очень вежливо, но какой-то кусочек теплоты, который возник между ними вначале, пропал.
Духареву от этого было грустно. Девушка ему очень нравилась, может, даже больше, чем просто нравилась. Но он совершенно не знал, как к ней подойти, как сказать, чтобы поняла: она Сереге очень даже небезразлична. Раньше у Духарева никогда таких проблем не было. Ну, по крайней мере, с тех пор, как сошли со щек подростковые прыщи. Когда какой-нибудь там Горазд называл Серегу чужаком, тот воспринимал это спокойно, потому что при этом чужаком себя вовсе не чувствовал. А вот со Сладой… Это было – как пропасть. Хуже, чем другой язык. Это как если ты киваешь головой в знак согласия, а для другого кивок означает «нет». Серега помнил еще с занятий по психологии, что у каждого народа своя «дистанция близости». Одни чувствуют себя неуютно, если собеседник оказывается на расстоянии полутора метров, а другие – ближе вытянутой руки.
Едва Серега приближался к Сладе ближе этих самых полутора метров, как она тут же отходила назад. И что с этим делать, Духарев понятия не имел.
– Слада, а ты свой-то язык помнишь? – спросил он.
– Как это – свой? – влез Мыш.
– Болгарский.
– Булгарский, – поправил Мыш.
– Пускай, – не стал спорить Духарев. – Так вы можете говорить по-булгарски или уже забыли?
Мыш засмеялся, а Слада спокойно ответила:
– Мы и говорим по-булгарски.
Мыш поглядел на Духарева и захихикал.
Серега подобрал отвисшую челюсть.
– А я на каком языке говорю? – спросил он, чувствуя себя полным идиотом.
– На нашем, ясное дело! – ответил Мыш. – Ну, говор у тебя нездешний, ну так и у нас нездешний, дык когда мурома какой-нито говорить начинает, так его и совсем не поймешь. А ты… К нам нурманы Князевы той зимой прибегали, так у них выговор похожий, но ты лучше говоришь. Видно, что смалу по-нашему болтать выучился. А по-нурмански можешь?
– Нет, – покачал головой Серега.
– А еще по какому-нибудь?
– It was many and many a years ago,
In a kingdom by the sea,
That a maiden there lived whom you may know
By the name of Annabe Lee; —
Than to love and be loved by me…[1] —
прочитал Духарев.
Почему именно это стихотворение пришло ему на ум, Серега не смог бы ответить. Пришло, и все тут.
– Это ты по-каковски? – заинтересовался Мыш.
– По-английски.
– А как это по-нашему будет?
– С тех пор пролетели года и года.
У моря, где край земли,
Вы, может быть, девушку знали тогда
По имени Аннабель Ли, —
Друг другу сердца отдав навсегда,
Мы расстаться на миг не могли…[2]
– А дальше? – жадно спросила Слада.
Серега хотел сказать, что не помнит: читать стихи вслух он не любил. Но лишь глянул в сияющие глазенки и продолжил:
– Мы были как дети, она и я,
У моря, где край земли,
В то давнее, давнее время, когда
Жила здесь Аннабель Ли, —
И ангелы неба смотреть на нас
Без зависти не могли.
И вот почему из тучи тогда,
У моря, где край земли,
Ветер холодный смертью дохнул
На прекрасную Аннабель Ли.
И богатый сородич пришел за ней,
И ее схоронили вдали,
В пышной гробнице ее схоронил,
У моря, где край земли.
Да! Ангелы неба смотреть на нас
Без зависти не могли —
И вот (все это знали тогда
У моря, где край земли)
Ветер дунул из туч ночных,
Сгубил мою Аннабель Ли.
Но самые мудрые никогда
Любить так, как мы, не могли,
Сильнее любить не могли.
И ангелы неба не смели тогда,
И демоны недр земли
Разделить, разлучить душу мою
И душу Аннабель Ли.
Сиянье луны навевает мне сны
О прекрасной Аннабель Ли.
Если всходит звезда, в ней мерцает всегда
Взор прекрасной Аннабель Ли.
Бьет ночной прибой – и я рядом с тобой,
С моею душой и женой дорогой, —
Там, в гробнице, где край земли,
Там, у моря, где край земли!
В глазах Слады блестели слезы.
«Не зря все-таки я в универе учился!» – подумал Духарев.
– А мы раньше тож у моря жили! – заявил Мыш. – Ну, не я то есть, а батька наш. Слышь, Серегей, а ты про витязей истории знаешь?
– Знаю, – кивнул Духарев.
– Расскажи!
– Не сейчас, вечером, – сказал Серега.
Слада встала и начала убирать со стола. На Сергея она по-прежнему старалась не смотреть, но сейчас это его уже не огорчало. Теперь-то он знал, как растопить лед.
1
Edgar Allan Poe. Annabel Lee.
2
Перевод А. Оленича Гнененко.