Читать книгу Играя в человека - Александр Михайлович Мальцев - Страница 3

Сосредоточенно закусив губу, Анна аккуратно выводила в блокноте очередную фигуру птицы. Сам по себе стиль рисунка был вполне приличного уровня, однако ей никак не удавалось передать на бумаге естественность и лёгкость полёта этих прекрасных созданий. В конце концов она с треском захлопнула его и отшвырнула в сторону. Шумно выдохнув и раздувая при этом щёки, она откинулась на лавочке, закрыла глаза и подставила своё лицо под тёплые лучи весеннего солнца.

В парке практически не было народу, кроме нескольких парочек, прогуливающихся вдалеке, поэтому она не стала сдерживать эмоции и выбирать выражения, вслух выразив своё отношение к птицам, рисованию, вселенной и к себе самой.

– Контраст забавный, между внешностью и речью, – раздался хриплый голос рядом с ней.

От неожиданности она с оханьем вздрогнула и, отшатнувшись в сторону, огляделась по сторонам. Вокруг неё никого не было, кроме разве что вороны, сидящей на спинке лавочки.

Она мотнула головой, огляделась по сторонам ещё раз и, снова никого не обнаружив, улыбнулась сама себе.

– Надо завязывать с этими диетами, наверное, а то уже слуховые галлюцинации начались, – продолжая улыбаться сказала она, глядя перед собой.

– Возможно не только слуховые, – вновь раздался уже знакомый голос.

Анна вытаращила глаза на источник этого голоса, затем крепко зажмурилась, тихо прошептав что-то себе под нос. Медленно приоткрыв один глаз и убедившись, что источник голоса никуда не делся, она снова закрыла его и произнесла уже громче:

– Ох, Анечка, вот и всё, можешь считать себя настоящим художником. Вот и приехали.

– Ну, далеко не все художники были сумасшедшими, насколько мне известно, – прохрипела ворона. – Да и те, которых принято так называть, быть может просто жили в своём мире, созданном ими самими.. для самих себя.

– Вообще-то это и есть сумасшествие, – ответила Анна, внутренне уже смирившись со своим, возможным, помешательством и решив отдаться этому новому состоянию сознания. В какой-то мере, если отбросить страх и смятение, ей было даже любопытно, к чему всё это приведёт в итоге.

– Разве? – ответила ворона. Анне даже показалось удивлённое выражение в её глазах. – А не сумасшествие ли всю жизнь прожить в мире, каждый день изменяемом кем-то другим под свои нужды? Прожить инструментом для достижения чьих-то чужих целей?

– Однако, где же мои манеры? Моё имя – Стэпка. А Вас, полагаю, зовут – Анна?

Едва сдерживая нервный смешок, она ответила:

– Серьёзно? Стёпка?

Вся эта ситуация была настолько необычна и абсурдна, что уже даже не пытаясь собрать реальность воедино, Анна просто начала потихоньку уплывать в этом потоке, как будто наблюдая за собой со стороны.

– Даже если бы и правда – Стёпка, что такого необычного в этом имени? – спокойно ответила ворона без тени смущения. – Разве в вашем мире звучание имени важнее, чем его обладатель? К тому же, все-таки – Стэпка, а не Стёпка.

– Просто.. просто после Вашего необычного появления услышать такое обычное имя было.. хм.. необычно. Впрочем, какая разница. Да, меня зовут – Анна. Что ж.. эм-м.. приятно познакомиться, – ответила она, пытаясь вспомнить, что нужно делать во сне чтобы осознать себя и проснуться.

– И мне весьма приятно, – сказал ей в ответ Стэпка.

Он посмотрел на отброшенный блокнот.

– Вижу.. сородичи мои никак Вам не даются. Хотя в целом рисунки довольно неплохие.

– Сородичи? При всём уважении, Стэпка, что-то я сомневаюсь, что вы просто ворона, – ответила она, потихоньку приходя в себя и начиная получать удовольствие от этой необычной беседы.

– Быть может Вы тоже не совсем «просто человек», Анна? – ответил ей Стэпка в своей необычной манере, издав при этом что-то отдалённо напоминающее смех.

Она слегка нахмурилась и ответила, подражая его манере построения фраз:

– Не просто человеком была бы, весь процесс рисования давался бы намного легче.

– Быть может в лёгкости и дело? Или в отсутствии её, вернее, – сказал ей Стэпка, глядя на кружащих в небе птиц.

Затем снова повернул к ней голову и продолжил:

– Что Вы пытаетесь изобразить, глядя на птиц?

Анна задумалась на мгновение и ответила:

– Хм. Я хочу разглядеть каждую подробность, каждое пёрышко и постараться как можно точней передать это в рисунке. Передать.. лёгкость их полёта. Не знаю, как объяснить.

– То есть Вы пытаетесь изобразить внутреннее, при этом полагаясь только на внешнее.

– Что Вы хотите этим сказать?

– Вы ведь вряд ли знаете наверняка, что происходит в голове у этих птиц во время полёта, не так ли? Всё, что Вам остаётся, это самой достраивать, додумывать этот пробел.

Стэпка чуть поёрзал крыльями.

– Однако, чем же ещё достраивать этот пробел, кроме своего собственного сознания? Где брать материал для достройки, кроме как из своего собственного опыта, приобретённого ранее при взаимодействии с чем-нибудь схожим. И прошу заметить, «схожего» – только по Вашему собственному, субъективному мнению.

На мгновение он умолк, раздумывая что-то в своей голове, затем продолжил:

– И всё это неизбежно приводит к совершенно карикатурному образу, сформировавшемуся в Вашей голове. Более того, изначальный объект наблюдения уже перестаёт иметь значение, ведь его образ уже сформирован в Вашем сознании. Вы уже наделили его чертами, быть может совершенно ему не присущими. Поверили в это сами и заставили верить других, передавая в их головы уже готовый образ.

– А что если этот.. объект, как Вы выразились, произвёл совершенно одинаковое впечатление на нескольких людей? – возразила Анна. – Разве все они создадут тогда одинаково ошибочный образ? Быть может этот объект именно такой, какой они увидели?

– Совсем недавно, по историческим меркам конечно же, множество людей совершенно искренне и одинаково верили, что звёзды в ночном небе это ничто иное, как отверстия в небесном куполе, сквозь которые их озаряет свет богов, – ответил Стэпка.

– Ну хорошо, – прищурив глаза произнесла Анна, – допустим это всё и правда работает именно так. Как же всё-таки тогда узнать, каков есть этот наш объект на самом деле? Ведь кроме нашего собственного опыта и собственного сознания у нас ничего другого и нет. Как узнать внутреннее, если мы можем наблюдать только внешнее? И как, в конце концов, всё это относится к моим рисункам?

– Вот именно, Анна, – ответил он, наклоняясь в её сторону. – По сути, Вы можете только наблюдать, всё остальное, лишь Ваши домыслы и предположения. Когда посмотрите на объект беспристрастно, освободив свою голову от бесполезного потока мыслей, освободив её от сознания, только тогда сможете увидеть истинную суть происходящего. Увидеть то, что было скрыто и исковеркано фантомами Вашего собственного разума, отягощённого прошлым опытом.. часто не всегда приятным.

В воздухе повисло молчание. Анна в задумчивости закусила губу и вновь откинулась на спинку лавочки. Лёгкий ветерок тихо раскачивал декоративные пёрышки на её причудливом головном уборе – обмотанном вокруг головы платке: то ли в африканском, то ли в восточном стиле; с редкими вкраплениями жемчужных бусинок и разноцветными кисточками шёлковых нитей.

Вдруг она воскликнула, подаваясь вперёд:

– Но как же тогда эмпатия? Если просто наблюдать и не пытаться поставить себя на место другого, не пытаться.. хм.. самому представить его внутренний мир, тогда ведь можно вообще утратить человечность и превратиться в.. самим превратиться в какой-то бездушный объект.

Немного погодя, Стэпка ответил:

– Люди могут создавать в своём сознании образы даже неодушевлённых предметов, не говоря уже о животных, однако для удобства, позвольте в дальнейшем использовать образ именно человека.

– Так вот, возвращаясь к Вашему вопросу. Сами по себе: эмпатия и образы, не несут в себе какого-то негативного контекста. Если человек далеко от Вас или ушёл из жизни, то его образ это единственное, что остаётся в Вашей памяти о нём. Конечно, это прекрасная особенность сознания – возможность навсегда сохранить в себе человека. Однако проблема возникает тогда, когда живой, реальный человек, находится с Вами рядом. Но при этом он остаётся совершенно Вами незамеченным, непонятым, из-за воздействия искусственно созданного образа в Вашем сознании. Ведь каков бы ни был этот человек, его образ в Вашей голове, всегда будет иметь преимущество. Всегда будет лучше.. хм.. оригинала. Или хуже.

– И это неизбежно приводит, в итоге, к разочарованию этим человеком. Или же наоборот, к тому, что человек предстанет перед Вами в каком-то искажённом, демонизированном обличье. Но разве есть в этом его вина? Разве это он виновен в том, что Вы сами создали его искажённый образ, наделив его удобными для себя чертами характера или чертами, превратившими его образ в какое-то чудовище?

Анна вдруг заметила, что мир вокруг как будто замер. Её оглушило внезапно нахлынувшей тишиной.

Она вдруг осознала то, от чего ей стало очень тоскливо.

– Стэпка, – печально сказала она, – но ведь я чувствую. Я чувствую себя такой.. живой. Такой.. настоящей.

– Я знаю, Аня, – мягко ответил он, перейдя на «ты». – Ты и правда получилась особенным.. образом. И в этом, видимо, вся проблема.

– Я не хочу исчезать, Стэпка. Позволь мне остаться здесь, в этом парке, – умоляюще воскликнула она. – Позволь и себе остаться здесь.

– Мне жаль, Аня. Мы не можем остаться, ты сама это знаешь. Ведь я тоже лишь часть твоего образа, созданного лишь на мгновенье, чтоб проститься.

– Он хочет узнать настоящую Анну? – грустно спросила она. – Но ведь она может оказаться совершенно не такой, какой он себе представлял. Ведь я всегда буду лучше её. Быть может он вообще не нужен ей.

– Всё это уже не имеет значения. Посмотри на этот парк, Аня, он уже почти пуст. Думаю, он избавляется от всех нас, – ответил ей Стэпка уже совершенно другим голосом. – Избавляется от всех своих образов. Разве можно винить его в этом? Быть может он наконец решил осознанно взглянуть на мир, каким бы он ни был, избавившись от иллюзорных отражений. Очистив уголки беспокойного сознания. Захотел увидеть окружающих людей такими, какие они есть, не строя иллюзий по поводу них. Не строя иллюзий по поводу себя самого.