Читать книгу Пассажир с места 6 «чарли» - Александр Мирошниченко - Страница 3

Всё мгновенно меняется по команде «пассажиры».

Это для пилотов полёт начинается с установки рычагов управления двигателями на взлётный режим. А для проводников первый ступивший на борт пассажир – это начало трудовой вахты, которая продлится до того момента, как салон самолёта снова станет пуст. Сообщивший о начале посадки рамп-агент бегом пронёсся по телетрапу и быстро проскочил в пилотскую, как будто он именно от пассажиров и убегает. Хотя, может, так оно и есть. Недаром пилоты шутят: бронированные двери в их кабине – это демонстрация того, что самолётом управлять легче, чем обеспечивать сервис.

Конечно, это шутка: пилоты пассажиров любят и ценят их доверие, без чего ни один человек не ступит на борт самолёта. А значит, невозможно будет зарабатывать на жизнь любимым делом.

По молодости Галина была шокирована поведением некоторых людей, которых она обслуживала с должным старанием и предупредительностью. В какой-то момент уже решила, мол, заоблачный сервис – это не её. Но потом сомнения развеяла старшая и более опытная коллега, разъяснившая молодой тогда проводнице, что если воспринимать пассажира как нормального человека, то можно свихнуться. Такие размышления, помнится, возмутили начинающую стюардессу:

– А как я должна к ним относиться?

И получила вразумительный комментарий:

– Человек, который боится летать, ведёт себя не совсем адекватно – и это нормально…

– Но не всё же аэрофобы, – перебила тогда Галина наставника.

– Все! В разной, конечно, степени, – отрезала старшая коллега и добавила: – Просто не все об этом знают. И тот, кто не в курсе про свои страхи, – самый сложный клиент. Взрослый самодостаточный мужик никогда не признает собственный страх. Поэтому он считает: внутренний дискомфорт, который вдруг у него появляется в салоне самолёта, вызван чем угодно, но не страхом. И ищет причины раздражения. И находит: ты неискренне улыбнулась, я кофе в холодной чашке подала, кресло неудобное и много ещё чего, но только не аэрофобия.

– И что делать? – обречённо спросила начинающая хозяйка пассажирского салона и будущий ас обслуживания пассажиров на борту.

– Всё просто. Боящийся и раздражённый человек, ведёт себя как взбалмошный подросток. Вот и относись к нему соответственно. Ты же знаешь причину поведения подростка и снисходительна, поскольку понимаешь: оскорбляет тебя не он, а бушующие в растущем организме гормоны. Так и с пассажиром: это не он такой, это страх таким делает.

Простое объяснение расставило всё по своим местам. Со временем Галине даже нравилось, когда заходивший на борт раздражённый пассажир, покидая самолёт, искренне – это легко понять – благодарил за полёт и настроение.

Все эти мысли заставили начисто забыть о тревоге, которая преследовала всю подготовку к рейсу.

Пассажиры шли один за другим. На передней кухне Галина поставила с собой Ингу. С ней несколько месяцев назад она впервые слетала коротким рейсом и после этого постоянно просила планировать в свой экипаж. Работа в паре была приятна обеим – Галина в этом ничуть не сомневалась. Искренность она так же, как и опасность, определяла безошибочно.

Тот первый полёт, переросший позже в крепкий деловой союз, начался со ссоры. Рейс был коротким, и работать приходилось максимально расторопно, а Галину буквально достал второй пилот, заставивший во время обеда семь раз пройти по маршруту: кухня – кабина – кухня. Сначала пилот заказал мясо, но поскольку на гарнир была гречка, попросил поменять на блюдо с картофелем. Галина принесла, но в этот раз не понравилась белая рыба – пришлось вернуть мясо. Затем ещё один заход на «а где вилка?» с последующим «не нужно, я её не заметил», ещё три раза пришлись на чай: «лучше зелёный», «без пакетика», «с сахаром». Тогда Галина единственный раз не сдержала эмоций в отношении лётного экипажа.

Выходя, она поинтересовалась у капитана:

– Вы сделаете объявление или мне объявить?

– О чём? – удивился тот.

– О десятиминутном прекращении обслуживания пассажиров, удовлетворением тонких гастрономических пристрастий второго пилота, – довольно резко бросила бригадир.

Командир засмеялся, а вот Галина упрекнула себя несдержанность. Он-то здесь причём? Ему ещё лайнер на землю возвращать. И вот в этот, совсем неподходящий, момент пассажиру бизнес-класса приспичило шампанского испить. Учитывая стоимость билета, имеет право. Но Инга замешкалась, открывая бутылку.

– У тебя руки из жопы растут? – грубо гаркнула старший бортпроводник на подчинённую.

Та повернулась к раздражённой начальнице и спокойно сказала:

– Из жопы у меня растут ноги, и должна заметить: никто ещё не жаловался на то, что я ими делаю.

При этом она провела обеими руками по своим бёдрам, которые сексуально обтягивала форменная юбка. Инга была красива необычайно. Поэтому сомнений в правдивости её слов не возникло. Галина извинилась и попросила отнести игристое, понимая, привлекательный вид стюардессы развеет раздражение пассажира.

В следующих совместных полётах Инга не раз просто и естественно решала конфликтные ситуации, в том числе и используя свои внешние данные. Этим она тоже приглянулась опытному бригадиру – приятно иметь дело с умным человеком, даже если это очень красивая женщина.

Инга считала входящих в самолёт механическим счётчиком, который смешно называла «кликалкой». Галина проверяла посадочные талоны и подсказывала, куда пройти.

– Ваше место шесть «чарли», – произнесла Галина.

Она лишь коротко взглянула на мужчину, как её словно холодным душем окатили: к ней вернулось чувство опасности, которое, как она надеялась, осталось за пределами самолёта. Тревога не только напомнила о себе, но и стала физически осязаемой, как в тот раз, когда маленькой девочкой шла с папой из детского сада. К тому же пассажиром оказался известный политик. Совсем недавно, вплоть до думских выборов, ещё никому не известный молодой человек внезапно перевернул шахматный стол российской политики. Сначала через суды, добившийся отмены решения о снятии с выборов, а затем демонстративно покинувший Думу, оставив свой мандат на трибуне, с которой он клеймил какой-то малопонятный большинству населения законопроект. Эффектный жест вызвал восторг у публики, вечно недовольной властью, и уважение даже тех, кто не мог определиться между лояльностью президенту и ненавистью к правящей партии.

Последующее шараханье власти от «приласкать» до «наказать» только повышало его популярность. К тому же он был отличным оратором, мог изобразить как душку-милашку, общаясь с пенсионерами и детьми, так и жёсткого оппонента политических противников на различных ток-шоу, пока туда пускали. Когда же власть спохватилась и убрала его из эфиров, народной любви это не убавило: он нашёл другие площадки для выступлений и своим присутствием привлекал зрителей на различные интернет-ресурсы.

Словом, всё говорило, что с ним придётся считаться уже сейчас, когда до президентских выборов оставалось около двух лет.

Всё это Галина мгновенно вспомнила – опасность именно здесь, рядом, и исходит от посадочного талона, который она держала в руках.

«Хотя что можно ожидать от политика, пусть и очень известного, в полёте? Ну, нервы потреплет», – попробовала она успокоить себя.

От этих мыслей Галину оторвал раздражённый неприятный голос, адресованный ей:

– Я могу проходить?

– Конечно, конечно, – поспешно ответила бригадир, – справа по проходу.

Пассажир выхватил клочок картона и буркнул:

– Знаю, не первый раз, – и проследовал на своё место.

Дальше посадка шла своим чередом. Пассажиры эмоционально здоровались, мужчины при виде Инги втягивали животы и пытались острить. Инга, как истинный профессионал, реагировала на шутки, которые слышала в сотый, а может, уже в тысячный раз. Привычно – каждый волнуется по-своему. Лишь бы про бомбу не шутили. Тогда проводники просто обязаны перейти к соответствующей процедуре: вызов полиции, высадка пассажиров, проверка самолёта и прочие хлопоты. А кому это надо?! К счастью, народ на таких длительных рейсах опытный и подобные глупости себе не позволяет. Выбился из привычного ряда только один мужчина средних лет. Очень приветливо поздоровался и сразу сообщил:

– Я врач, поэтому обращайтесь при необходимости, – показал свой посадочный талон и отчеканил: – Моё место двадцать два «цэ».

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Инга, а Галина подумала: «Лучше бы обойтись без вашей помощи».

По завершении посадки проводники выполнили установленные процедуры закрытия дверей и начался новый этап полёта; доведение информации о средствах спасения и путях эвакуации. Процедура обязательная и даже необходимая, которую, как обычно, никто не слушал. Участие Галины в этом процессе ограничилось включением записи, поэтому она имела возможность ещё раз заглянуть в салон на место шесть «чарли». На пассажира, вернувшего чувство опасности. Господин был чем-то раздражён и не считал нужным это скрывать.

«Как же по-разному выглядят люди в телевизоре и в жизни», – в очередной раз подумала Галина.

Ей часто приходилось пересекаться по работе с известными персонами. И она уже привыкла к ситуации, когда распиаренный образ не имеет ничего общего с реальным человеком. Так, выдающийся кинорежиссёр, который ей виделся носителем изящных манер, однажды при ней наорал на молоденького проводника за отказ пересадить в бизнес-класс. А вот эстрадная дива, которую все считали хулиганкой и грубиянкой, оказалась вполне приветливой и терпеливой: перед вылетом из Цюриха к ней, уже расположившейся в бизнесе, все проходящие мимо пассажиры обращались за автографом, и она никому не отказывала. И только королева Швеции, которую довелось обслуживать и на борту самолёта, и вне его была одинаковой для российской публики – её не замечали либо вовсе не знали о её существовании.

Поэтому привыкшая к различным метаморфозам Галина не столько смотрела на популярного политика, сколько пыталась понять, что за опасность ей, а значит, и всем, кто находился на борту, угрожает.