Читать книгу Пьесы - Александр Молчанов - Страница 5

Действующие лица:

Михаил Голосов, мойщик окон

Антон Антонович, адвокат

Владимир Алексеевич Зарубин, директор автозавода

Дядя Вася, заместитель Зарубина по технике безопасности

Боря, бандит

Ира, бывшая жена Зарубина

Соня, ее дочь, 11 лет

Двое рабочих

Двое ОМОНовцев

Два зека

Николай Олегович Кустов, эксперт по исследованию чудесных явлений при РПЦ

Основано на реальных событиях

Действие 1

(1 картина)

Небольшой, но роскошно обставленный кабинет на последнем этаже высотного здания. Черный массивный стол, стоящий спиной к окну, шкаф с папками и книгами, дипломы на стенах. За столом в высоком кожаном кресле сидит Голосов. Он берет телефонную трубку.

ГОЛОСОВ. Юля, соедини меня с отделом сбыта. Так, парни, объясните мне, что у вас происходит? Ты видел отчет? Ах, ты его писал? Ну, и что это за фигня? Почему продажи падают? Нет, твои объяснения мне не нужны. Мне нужны деньги. Если ты не можешь их для меня заработать, я найду того, кто умеет. Сколько тебе нужно? Месяц? Передай-ка трубку своему заместителю. Да. Как твоя фамилия? С сегодняшнего дня ты – начальник отдела сбыта. (кричит) А он уволен! Всем работать! (Взмахивает трубкой, как самурайским мечом, с которого нужно стряхнуть капли крови) Вот так, парни.

Вздыхает, встает. Становится видно, что он одет в синюю спецовку. Аккуратно кладет трубку. Проводит рукой по спинке кресла.

ГОЛОСОВ. Мечты.

Наклоняется, берет стеклоочиститель и щетку и начинает мыть окно. Щетка движется сначала быстро, кругами, потом все медленнее и медленнее. Голосов смотрит за окно, в небо. Потом вниз. Кладет щетку на подоконник. Открывает окно, залезает на подоконник. Разбрасывает руки в стороны. Из-за окна дует ветер.

ГОЛОСОВ. И полететь.

Открывается дверь и входит Адвокат с портфелем в руках. Голосов в испуге хватается за раму. Адвокат проходит, не глядя на него, бросает на стол портфель. Голосов задевает ногой щетку, она падает на пол.

АДВОКАТ. Не обращайте на меня внимания, заканчивайте ваши дела.

Адвокат снимает пиджак и садится за стол. Голосов с ужасом смотрит на него, потом оборачивается и смотрит вниз из окна. Неловко, цепляясь за раму, как будто боясь сорваться, он снова разворачивается спиной к залу. Адвокат достает из портфеля бумаги и погружается в чтение. Время от времени он громко шуршит бумагами. Голосов наклоняется вперед, как будто уже решается прыгнуть, но в то же время изо всех сил держится рукой за раму. Рука неестественно выгибается назад.

ГОЛОСОВ. (кричит) Нет! Я не могу!

Адвокат вскакивает, роняя бумаги, и отбегает на несколько шагов от стола.

АДВОКАТ. Вы что кричите?

ГОЛОСОВ. (кричит) Я не могу, когда вы здесь сидите и шуршите!

АДВОКАТ. Не надо кричать. Вы могли бы просто сказать. Я бы подождал в коридоре. Сколько вам нужно времени? Десять минут хватит? Но постарайтесь все же управиться поскорее. У меня много работы.

Адвокат собирает со стола бумаги в портфель, берет пиджак и собирается выйти.

ГОЛОСОВ. Подождите. Не уходите. Не нужно. У меня не получится.

АДВОКАТ. В каком смысле?

Голосов садится на подоконник.

ГОЛОСОВ. Расхотелось. Пропало настроение.

АДВОКАТ. Ну, извините меня, это уже слишком! Какое еще нужно настроение, чтобы помыть окно?

ГОЛОСОВ. Какое окно? Вот это? Вам так дорого ваше окно?

АДВОКАТ. А что, с ним что-то не в порядке?

ГОЛОСОВ. Не в порядке? Я бы так не сказал.

Голосов слезает с подоконника, берет стул и швыряет в стекло. Стекло разбивается вдребезги. Адвокат закрывается от осколков портфелем.

ГОЛОСОВ. Вот теперь с вашим стеклом действительно кое-что не в порядке. Теперь это видно даже невооруженным глазом.

АДВОКАТ. Вы сумасшедший.

ГОЛОСОВ. Не угадали.

АДВОКАТ. Террорист? Нет, подождите. Вас наняли, чтобы меня запугать?

ГОЛОСОВ. (наступая на адвоката) Уважаемый компьютер, уберите два неверных ответа.

АДВОКАТ. Ага. Значит, вы все-таки сумасшедший.

ГОЛОСОВ. Вы мне помешали…

АДВОКАТ. Да, вы мыли окно… извините, я же не знал…

ГОЛОСОВ. (Кричит) Я не мыл ваше проклятое окно! Вообще-то я собирался из него выпрыгнуть.

АДВОКАТ. Там же высоко.

ГОЛОСОВ. Вот именно.

АДВОКАТ. Я понимаю.

ГОЛОСОВ. Наконец-то.

Пауза.

АДВОКАТ. И что теперь? Мне уйти, или…

ГОЛОСОВ. Не знаю. Надо подумать.

Пауза.

АДВОКАТ. Ну что, вы уже подумали?

ГОЛОСОВ. Пока нет.

АДВОКАТ. Мать вашу, думайте скорее! Мне нужно работать!

ГОЛОСОВ. А вы не кричите! Вы сами виноваты. Почему вы мне помешали?

АДВОКАТ. Я уже объяснял… о, черт! Да вы понимаете, сколько стоит это стекло?

ГОЛОСОВ. Понимаю. Я о стеклах много знаю. У вас было действительно хорошее стекло. На таком даже царапины затягиваются со временем. И я его хорошо вымыл, можете не сомневаться.

АДВОКАТ. Я и не сомневаюсь. Что же нам делать-то дальше? Мне кажется, нужно вызвать милицию и скорую помощь.

ГОЛОСОВ. Милицию – понятно. Чтобы меня повязать. А скорая помощь зачем? Кажется, пока никто не пострадал.

АДВОКАТ. Скорая помощь – для вас, психопат, несчастный, потому что сейчас я переломаю вам руки и ноги.

ГОЛОСОВ. Знаете, а ведь вы только что спасли мне жизнь.

АДВОКАТ. Это меня ни к чему не обязывает.

ГОЛОСОВ. Вам не интересно, почему я собирался это сделать?

АДВОКАТ. Абсолютно. Мне обычно платят деньги за то, что я выслушиваю рассказы о чужих проблемах. А вы мне пока что приносите только убытки.

ГОЛОСОВ. В таком случае позвольте мне закончить.

Подходит к окну.

АДВОКАТ. Да ради Бога. Счастливого пути.

ГОЛОСОВ. Кстати, вашим клиентам вряд ли понравится то, что из вашего окна ни с того ни с сего выпал человек.

АДВОКАТ. Мои клиенты и не такое видели, так что выпадайте поскорее.

ГОЛОСОВ. Возможно, вас заподозрят в убийстве.

АДВОКАТ. Так, я чувствую, мне проще выслушать вас, чем дождаться, пока вы наконец выпадете.

ГОЛОСОВ. Замечательно. Садитесь сюда, пожалуйста. А я буду ходить из угла в угол, мне так будет легче сосредоточиться.

Адвокат садится.

ГОЛОСОВ. Я не буду утомлять вас подробностями моей биографии…

АДВОКАТ. Сделайте одолжение.

ГОЛОСОВ. Объясню лишь, почему я стал работать мойщиком окон. Дело в том, что я с детства мечтал стать летчиком.

АДВОКАТ. Конечно, кто бы сомневался! А еще вы мечтали убить отца и трахнуть мамочку.

ГОЛОСОВ. Я мечтал о высоте, о полете. Когда самолет сливается с телом, и ты начинаешь чувствовать, как облака ласково обнимают твои крылья.

АДВОКАТ. Вы не поступили в летную школу?

ГОЛОСОВ. Даже не пытался.

АДВОКАТ. Почему?

ГОЛОСОВ. Дело в том, что я только наяву люблю высоту. Каждую ночь мне снится один и тот же кошмар – я нахожусь на высоте и вот-вот упаду.

АДВОКАТ. В самолете?

ГОЛОСОВ. Иногда в самолете. Но не обязательно. Обстоятельства каждый раз разные. Иногда оказывается, что я залез на дерево и не могу слезть. Иногда я нахожусь на крыше высотного здания и вдруг обнаруживаю, что перекрытия под ногами сделаны из бумаги. Иногда я поднимаюсь по лестнице, а она рушится. Общее в этих снах одно – мой страх перед высотой.

АДВОКАТ. Любопытно. Вы боитесь высоты только во сне?

ГОЛОСОВ. Ну да. Если бы я боялся наяву, вряд ли я смог бы делать мою работу. На самом деле мои сны – это одна из двух причин, по которым я стал мыть окна. Мне хотелось понять, почему они мне снятся. Вот, смотрите.

Голосов подбегает к окну и вскакивает на подоконник. Выглядывает на улицу.

ГОЛОСОВ. Совершенно не страшно. И голова не кружится.

Голосов оступается и едва не падает. Адвокат хватает его за руку.

ГОЛОСОВ. Спасибо. У вас это неплохо получается.

Спрыгивает с окна.

АДВОКАТ. А вторая причина?

ГОЛОСОВ. Что?

АДВОКАТ. Вы сказали, две причины.

ГОЛОСОВ. Платят много.

АДВОКАТ. Действительно много? Больше, чем адвокатам?

ГОЛОСОВ. Не знаю. Нет, наверное, меньше.

АДВОКАТ. Вы любите деньги?

ГОЛОСОВ. Кто же их не любит. Но, к сожалению, одним они даются, другим нет. Вы знаете Зарубина?

АДВОКАТ. Директора автозавода? Ну да, знаю.

ГОЛОСОВ. Моя одноклассница, Ирка Неонова, вышла за него замуж, когда он был простым юристом на заводе. Через два года они развелись. Через три он стал директором. Сейчас он входит в список «Форбс», а она живет с дочкой в однокомнатной квартире на окраине города.

АДВОКАТ. У нее дочка от Зарубина?

ГОЛОСОВ. Ну да. И вот представьте себе ситуацию. Она была в одном шаге от огромного богатства. А сейчас не имеет вообще ничего.

АДВОКАТ. Вы с ней знакомы?

ГОЛОСОВ. С Иркой? Я же сказал, она моя одноклассница.

АДВОКАТ. Нет, вы с ней общались после того, как закончили школу? Это она вам рассказала эту историю про Зарубина и съемную квартиру?

ГОЛОСОВ. Нет. В газете прочитал.

АДВОКАТ. В газете? Ничего себе! В этой вашей газете ничего не писали про то, почему бывшая жена Зарубина живет в квартире на окраине?

ГОЛОСОВ. Писали. Вроде бы, когда они разводились, она отсудила у него эту самую квартиру. У него остались лишь акции каких-то офшорных фирм, которые тогда ничего не стоили. Через год он вывел в эти офшоры все имущество завода и стал директором. Он же юрист, а юристы все жулики.

АДВОКАТ. Я бы вас попросил выражаться поаккуратнее.

ГОЛОСОВ. Извините.

АДВОКАТ. Впрочем, вы правы. Юристы все жулики. Выпьем.

ГОЛОСОВ. (недоуменно) Выпьем?

АДВОКАТ. Выпьем-выпьем.

Адвокат достает из стола бутылку и две рюмки. Разливает.

АДВОКАТ. Вас, кстати, как зовут?

ГОЛОСОВ. Михаил. Миша.

АДВОКАТ. А меня – Антон Антоныч. За знакомство.

Выпивают.

АДВОКАТ. Как она к вам относилась?

ГОЛОСОВ. Кто?

АДВОКАТ. Ирина.

ГОЛОСОВ. Не знаю. Нормально относилась. А, чуть не забыл, я же за ней ухаживал.

АДВОКАТ. Не может быть.

ГОЛОСОВ. Серьезно.

АДВОКАТ. В третьем классе?

ГОЛОСОВ. Почему в третьем? В десятом.

АДВОКАТ. У вас был роман?

ГОЛОСОВ. Вряд ли это можно назвать романом. Мы только целовались.

АДВОКАТ. Этого вполне достаточно. Для десятого-то класса.

ГОЛОСОВ. Да ну, наши одноклассники в это время уже трахались вовсю.

АДВОКАТ. Вы знаете, очень удачно, что вы выбрали именно мой кабинет, чтобы свести счеты с жизнью.

ГОЛОСОВ. А мне, видимо, повезло, что вы вошли так вовремя.

АДВОКАТ. Вы даже не представляете, как вам на самом деле повезло.

ГОЛОСОВ. Я что-то не понимаю.

АДВОКАТ. Сейчас все объясню…

Распахивается дверь и входит Боря – бритоголовый парень в кожаной куртке.

БОРЯ. Квасите, суки!

АДВОКАТ. Боря, на, что за дела? Ты не видишь, у меня переговоры?

БОРЯ. Я тебе покажу, бля, переговоры. Ты чо, в натуре охренел? Конституция, бля!

АДВОКАТ. Боря, что за наезды? Я же тебе сказал – отдам в субботу. Сегодня что – суббота?

БОРЯ. Ты меня уже три месяца субботами кормишь! Ты знаешь, сколько стоит аренда этого офиса? Я тебе и так его за полцены сдаю.

АДВОКАТ. А я тебе зато даю бесплатные юридические консультации.

БОРЯ. Да в этом городе юристов больше, чем людей. Мне только захотеть, тут очередь будет стоять на это помещение. А я уже хочу.

АДВОКАТ. Слушай, у меня сейчас есть очень интересная тема.

БОРЯ. Знаю я твои темы.

АДВОКАТ. Реальная тема, я тебе говорю.

БОРЯ. Что за тема?

АДВОКАТ. Боря, я за базар отвечаю. Бабки будут. Мне нужен этот офис.

БОРЯ. А мне нужны бабки! Или ты к субботе рассчитываешься, или в воскресенье утром я все твои манатки выкину в окно.

Боря замечает разбитое окно.

БОРЯ. Так, а это что за херня?

АДВОКАТ. Я куплю новое стекло.

БОРЯ. Я твою жопу вставлю сюда вместо стекла! Чтобы через час освободил кабинет.

Начинает срывать со стен дипломы и швырять их на пол.

АДВОКАТ. Боря, успокойся.

БОРЯ. Я тебя сам сейчас успокою, сука!

АДВОКАТ. Боря, хватит!

БОРЯ. Да пошел ты!

АДВОКАТ. Боря, хочешь участвовать в теме? Твои тридцать процентов.

БОРЯ. (мгновенно останавливается) Сорок. А что за тема?

Адвокат берет его под руку. Отводит в сторону и, время от времени кивая на Голосова, что-то ему рассказывает.

БОРЯ. Да, это реальная тема.

АДВОКАТ. Мы договорились?

БОРЯ. Базара нет.

Пожимают друг другу руки.

(2 картина)

Тот же кабинет, несколько часов спустя. На авансцене стоят Голосов и Адвокат. За столом в кресле сидит Боря. За его спиной двое рабочих вставляют новое стекло. Голосов выглядит довольно забавно. Сверху у него рубашка, галстук и пиджак, снизу – синие спецовочные брюки.

АДВОКАТ. Представь, что ты – адвокат. Преуспевающий, уверенный в себе.

ГОЛОСОВ. Такой, как ты?

АДВОКАТ. Дурак, я же сказал – преуспевающий.

Пауза.

АДВОКАТ. Да, такой как я. Что главное для адвоката?

ГОЛОСОВ. Законы знать?

АДВОКАТ. Ну, это само собой. И законы и, главное, дырки в законах. Но этому в институте учат. Если постараться, можно и мартышку заставить выучить все законы. Но адвокатом мартышка никогда не станет. Потому что главное в нашей работе – уверенность в себе. Напор. Судьи – люди прожженные, они нас насквозь видят. Пытаться их убедить в том, во что они не верят – все равно, что убеждать стену. Вот, видишь эту стену?

ГОЛОСОВ. Вижу.

АДВОКАТ. Она уверена, что ты – верблюд.

ГОЛОСОВ. С чего вы взяли?

АДВОКАТ. А ты что – сам не видишь? Боря, подтверди.

БОРЯ. Подтверждаю.

АДВОКАТ. Теперь попробуй убедить эту стену в том, что ты не верблюд. Не забывай, она намертво уверена в том, что перед ней – огромный, пыльный, слюнявый корабль пустыни. Так что она тебя еще и слушать не будет. Ты должен заставить ее себя слушать. Давай, действуй.

Подталкивает Голосова к стене. Голосов неуверенно смотрит на стену, оборачивается на Адвоката. Тот кивает.

ГОЛОСОВ. Ну… стена. Я не верблюд… Я не похож не верблюда. Черт, мы, по-моему, ерундой занимаемся. Антон Антоныч!

АДВОКАТ. Что Антон Антоныч? Ничего не ерундой! Обычный тренинг. Это же простое упражнение. Для первокурсников.

ГОЛОСОВ. Нет, ну вы посмотрите. Это же стена! Как ее можно в чем-то убедить?

АДВОКАТ. Миша. Дело не в стене. Дело в тебе.

ГОЛОСОВ. А вы можете это сделать? Ну это, со стеной.

АДВОКАТ. Нет ничего проще. Смотри.

Адвокат отодвигает Голосова в сторону. Несколько секунд задумчиво смотрит на него.

АДВОКАТ. Уважаемся стена. Перед нами, безусловно, верблюд.

ГОЛОСОВ. Ну, ничего себе!

БОРЯ. Не ссы, он всегда так начинает.

АДВОКАТ. Я вовсе не собираюсь оспаривать сам факт того, что мой подзащитный – верблюд. Собранные следствием доказательства неопровержимо доказывают его принадлежность к этому биологическому виду. Однако что сделало его таким? Дурная наследственность? Отнюдь нет. Его папа и мама были нормальными людьми. Отец работал машинистом, мать – продавщицей в цветочном магазине.

ГОЛОСОВ. В книжном. Она работала в книжном магазине.

БОРЯ. Тихо, на, не мешай.

АДВОКАТ. Когда же он начал превращаться в верблюда? Может быть тогда, когда познакомился с дворовыми ребятами, верблюдами, как на подбор? Или может быть тогда, когда его в школе изнасиловал пожилой верблюд, который преподавал физкультуру? Или в институте, когда после студенческой вечеринки, на которой он позволял себе небрежные высказывания в адрес деканата и руководства страны, его пригласили для конфиденциального разговора в верблюжатник. Так ли это важно, когда именно это произошло? Да, это неважно. Это неважно в том случае, если нам нет дела до того, что уже завтра мы можем проснуться в стране, населенной верблюдами. Это неважно, если мы можем спокойно наблюдать за тем, как у наших детей отрастают уродливые горбы. Это неважно, если мы можем без боли в сердце отправить в зоопарк вот этого молодого человека, у которого, я уверен, под бурой шерстью скрывается ранимая душа маленького человеческого детеныша. (чуть слышно) Это неважно… простите меня, ваша честь. Смотрите, он плачет. Он раскаивается. (шепотом) Разве верблюды могут плакать?

Пауза. Потом один из рабочих, которые оставили в покое свое стекло и заслушались речью адвоката, всхлипывает. Адвокат мгновенно выходит из транса.

АДВОКАТ. Ну, видел? Это же просто.

Боря аплодирует.

БОРЯ. Антоха, тебе надо по телевизору выступать. С концертами.

ГОЛОСОВ. Я так не смогу. Я даже себя не могу убедить в том, что я не верблюд.

АДВОКАТ. Это проблема.

БОРЯ. Слушай, а давай он бандитом будет!

АДВОКАТ. Боря, сейчас же не девяностые. Кого интересуют бандиты?

БОРЯ. Не скажи. Ты знаешь, что возвращается мода на красные пиджаки и спортивные брюки? Ретро, братан. Пацаны повзрослели, но молодость свою буйную не забыли. А женщинам всегда нравятся простые мужчины, без вылупонов.

АДВОКАТ. Ну, хорошо, давай попробуем.

Боря встает из-за стола. Адвокат садится на его место.

Боря снимает куртку и набрасывает ее на Голосова.

БОРЯ. Да сними ты этот ублюдочный пиджак.

Голосов поспешно сбрасывает куртку, снимает пиджак, рубашку и галстук. Снова надевает куртку. Боря обходит вокруг него.

БОРЯ. Ну-ка сделай страшное лицо.

Голосов делает.

БОРЯ. А теперь ударь меня.

ГОЛОСОВ. Я не могу.

БОРЯ. Сука, ты что, не понял, бля. Я тебе что сказал? Ударь меня, падла! Ударь!

Голосов легонько бьет Борю по лицу, Боря мгновенно сбивает Голосова с ног чудовищным ударом в лицо. И несколько раз пинает его ногами. Адвокат выскакивает из-за стола и оттаскивает Борю в сторону.

АДВОКАТ. Ты что! Сдурел, козел! Ты, бля, понимаешь, что ты делаешь, урод?

БОРЯ. Извини, Антоха. Херовые у меня способности к педагогике. Я увлекаюсь очень.

Боря подходит к столу, поднимает Голосова, снимает с него свою куртку. Падает в кресло.

БОРЯ. Извини, братан. В натуре, извини. У меня ж на рефлексах все.

ГОЛОСОВ. Да… ничего.

БОРЯ. Ты прав, не получится из тебя бандит.

АДВОКАТ. Что же нам с ним делать? Какая женщина клюнет на мойщика окон? У тебя хоть к чему-нибудь есть способности? Может, ты стихи пишешь?

ГОЛОСОВ. Нет, не пишу.

АДВОКАТ. Или голос у тебя как у Карузо.

ГОЛОСОВ. (откашливается) Нет.

АДВОКАТ. Подожди. Ты же летчиком мечтал стать!

ГОЛОСОВ. Ну и что?

АДВОКАТ. Ты будешь военным летчиком. Боря, мы можем раздобыть форму военного летчика?

БОРЯ. Попробую. Есть тут выходы…

АДВОКАТ. Попробуй, Боря, попробуй. Миша, ну-ка, набрось пиджак.

Голосов надевает пиджак.

АДВОКАТ. Подожди.

Кидается к столу, отталкивает сидящего в кресле Борю так, что он ударяется о стену. Роется в столе, с торжествующим воплем достает маленький значок с самолетиком. Прицепляет значок к лацкану, отодвигается назад, смотрит.

АДВОКАТ. (Боре) Ну как?

БОРЯ. Не знаю, братан.

АДВОКАТ. Ты прав. Надо по другому.

Снимает значок и цепляет его на внутреннюю сторону лацкана.

АДВОКАТ. Вот так. Незачем его всем показывать. Главное, чтобы ты знал, что он есть. Понял?

ГОЛОСОВ. Понял.

Голосов вытягивается по стойке смирно.

К адвокату подходят рабочие.

РАБОЧИЙ. Мы закончили.

АДВОКАТ. Да, спасибо, идите, ребята, не мешайте.

Рабочий видит вытянувшегося Голосова, тоже непроизвольно вытягивается и прикладывает руку к голове.

РАБОЧИЙ. Товарищ командир… ой, извините. Вы тоже в ВВС служили?

ГОЛОСОВ. Так точно. Истребительные войска противовоздушной обороны.

РАБОЧИЙ. А я при аэродроме, заправщиком.

ГОЛОСОВ. Так я тоже при аэродроме. Бухгалтером, бумажки перекладывал (подмигивает).

Рабочий понимающе смеется.

РАБОЧИЙ. Извините, товарищ командир. Разрешите идти?

ГОЛОСОВ. Кру-гом.

Рабочий разворачивается и марширует к двери. Второй идет следом за ним, оглядываясь на Голосова.

АДВОКАТ. (Боре) Ты видел?

Боря показывает большой палец.

(3 картина)

Кафе. За столиком сидят Ира Зарубина и Соня. Они только что посмотрели какое-то кино.

СОНЯ. Мама, а когда любовь, всегда потом оба умирают?

ИРА. Нет, не всегда. Иногда умирает только один.

СОНЯ. А второй?

ИРА. Второй остается жить и страдать.

СОНЯ. Что значит – страдать?

ИРА. Это значит – мучиться, скучать, плакать.

СОНЯ. Как ты?

ИРА. Как я.

СОНЯ. Но ведь папа не умер.

ИРА. Лучше бы он умер.

СОНЯ. Ты злая.

ИРА. Нет, я просто несчастная.

Соня видит, как за спиной Иры проходит Голосов в форме летчика с букетом в руках. Проходя мимо мусорной корзины, он бросает в нее букет. Затем садится за столик за спиной у Иры, лицом к ней.

СОНЯ. Почему вы, взрослые, вечно такие несчастные.

ИРА. Вырастешь – поймешь.

СОНЯ. А вот я буду счастливая. Я буду ветеринаром работать. Мужчин не буду любить, только животных. И еще котов. Вон, смотри, еще один несчастный.

ИРА. Перестань. Нельзя пристально разглядывать незнакомых людей.

СОНЯ. Почему? У него женщина не пришла на свидание.

ИРА. С чего ты взяла?

СОНЯ. У него были цветы, а потом он их выбросил в мусор.

ИРА. Может быть, ей просто букет не понравился.

СОНЯ. Нет, он летчик. Он прилетел с задания, а она вышла замуж за другого. За богатого, как в кино.

Ира наконец оборачивается.

ИРА. (вскрикивает) Миша!

Голосов поднимает голову и недоуменно смотрит на нее.

ИРА. Миша, ты что, меня не узнаешь? Неужели я так сильно изменилась?

ГОЛОСОВ. Ира?

ИРА. Извини, у тебя встреча…

ГОЛОСОВ. Нет. Встреча… отменилась.

ИРА. Иди к нам, расскажи, чем ты занимался. Мы же с тобой сколько лет не виделись? Лет десять?

ГОЛОСОВ. (неохотно) Не знаю. Много.

Пересаживается за их столик. Ира разглядывает его. Он смотрит в сторону.

ИРА. Пятнадцать лет! Ты все-таки стал летчиком! А мне кто-то говорил, что ты окна моешь в офисах.

ГОЛОСОВ. Это я так, между полетами, подрабатываю.

Ира и Голосов смеются. Голосов смотрит на Соню.

ГОЛОСОВ. Твоя красавица?

ИРА. Моя.

ГОЛОСОВ. Здравствуйте, леди. Меня зовут Михаил, я одноклассник вашей матушки.

СОНЯ. Скажите, у вас женщина не пришла на свидание?

ИРА. Соня!

ГОЛОСОВ. (усмехается) Ну да. Не пришла. Правда и я немного задержался. Вернее, меня задержали. А она тем временем замуж вышла за богатого. Как в кино.

СОНЯ. (кричит) Мама, вот видишь, я же тебе говорила!

ИРА. Соня!

ГОЛОСОВ. Красивая у тебя дочка. На тебя похожа.

ИРА. (поправляя волосы) А мне говорили, что больше на мужа. На бывшего мужа.

СОНЯ. Папа с мамой развелись.

ГОЛОСОВ. Извини.

ИРА. Ничего. Это уже давно случилось. И мы давно не общаемся.

СОНЯ. Но мама все равно несчастная.

ИРА. (неожиданно зло) Да замолчишь ты или нет!

Пауза.

ИРА. Миша. Ну и как тебе… нравится… летать?

ГОЛОСОВ. (не сразу) Нравится? Нет, это другое. Это… я не знаю… это как дышать. Мне сложно объяснить.

ИРА. Мне кажется, я понимаю.

ГОЛОСОВ. Работа на самом деле рутинная. Тренировки, карты, цифры, уравнения, физическая подготовка. Дежурства ночные, никому не нужные. В девяностые мы вообще почти не летали. За девяносто восьмой год у меня было двадцать часов налета. Можешь себе представить – двадцать часов в год?

ИРА. Это мало?

ГОЛОСОВ. Да это вообще ничего. Считай, год просто на земле просидел. Сейчас, конечно, получше стало.

СОНЯ. А вы не боитесь высоты?

ГОЛОСОВ. Высота разная бывает. Когда на лестнице споткнешься и упадешь – это опасная высота. А когда под тобой десять тысяч и самолет вдруг сливается с телом, и ты начинаешь чувствовать, как облака ласково обнимают твои крылья… (вздыхает) Тогда не страшно. Разве птица боится высоты? Самолет – та же птица.

ИРА. Счастливый ты человек, Мишка!

ГОЛОСОВ. Да, счастливый. Столько счастья привалило, что с удовольствием отсыпал бы кому-нибудь.

ИРА. Ты из-за нее расстроился? Которая не пришла?

ГОЛОСОВ. Да нет, в общем-то. Я даже рад. Пусть у них все будет хорошо.

ИРА. Миша, а давай сделаем так. Сейчас заскочим ко мне и оставим Соню няне. И потом погуляем где-нибудь. Ты мне еще что-нибудь расскажешь про самолеты. Я уже, кажется, сто лет с людьми не разговаривала. Отвыкла совсем. Ты не против?

СОНЯ. Я против! Мне тоже интересно про самолеты.

ИРА. Ребенок, молчать.

ГОЛОСОВ. Почему нет. Летчик в отпуске свободен, как птица в полете.

Встают, Ира открывает сумочку.

ГОЛОСОВ. Ира, не позорь офицера перед народом.

ИРА. Извини.

Закрывает сумочку. Голосов достает бумажник и оставляет на столе несколько купюр. Ира смотрит на деньги и качает головой в притворном ужасе. Все трое выходят.

(4 картина)

Кабинет Зарубина. Входят Зарубин и дядя Вася.

ДЯДЯ ВАСЯ. Что же вы, Владимир Алексеевич?

ЗАРУБИН. Дядя Вася, отстань.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вы посмотрите, во что костюм превратился.

ЗАРУБИН. А ты видел, что этот придурок со станком сделал?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да стоит так из-за одного мудака расстраиваться? У нас их там семь тысяч. Так что, из-за каждого расстраиваться? Сейчас схожу, уволю его.

ЗАРУБИН. Не надо, он и так в штаны наделал, когда я полез ему станок налаживать. Надолго будет помнить.

ДЯДЯ ВАСЯ. Надолго, надолго. И детям своим будет рассказывать, как сам Зарубин ему станок налаживал. Костюм придется выбрасывать.

ЗАРУБИН. Черт с ним, с костюмом.

ДЯДЯ ВАСЯ. Снимайте. Снимайте-снимайте. И рубашку тоже.

Зарубин снимает пиджак и рубашку. Дядя Вася достает из шкафа новый костюм, подает Зарубину. Старый костюм долго и аккуратно сворачивает, потом выбрасывает в мусорную корзину рядом со столом. Тем временем Зарубин уже надел костюм, вопросительно смотрит на дядю Васю.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ой, извините, Владимир Алексеевич.

Подбегает к Зарубину и завязывает ему галстук.

ЗАРУБИН. Дядя Вася, тот галстук вроде бы построже был. Этот какой-то пестрый.

ДЯДЯ ВАСЯ. (заглядывает в мусорную корзину) Поздно. (смотрит на галстук) Да нет, хороший галстук. Модный.

ЗАРУБИН. Какие новости?

ДЯДЯ ВАСЯ. Люди в правительстве вроде бы согласились поднять пошлины на ввоз иномарок. Но просят добавить.

ЗАРУБИН. Добавим. Что с дебиторкой?

ДЯДЯ ВАСЯ. Двадцать семь процентов.

ЗАРУБИН. Снизить до двадцати трех.

ДЯДЯ ВАСЯ. Снизим.

ЗАРУБИН. От Иры новостей нет?

ДЯДЯ ВАСЯ. Хороших нет.

ЗАРУБИН. Давай плохие.

ДЯДЯ ВАСЯ. Они хотят блокирующий пакет акций.

ЗАРУБИН. Так я и думал. Их только подпусти к заводу… ты выяснил, что за люди?

ДЯДЯ ВАСЯ. Кое-что выяснил. Главный у них адвокат.

ЗАРУБИН. Адвокат? Это кличка?

ДЯДЯ ВАСЯ. Нет, профессия. Он настоящий адвокат, из коллегии. Но я уже позвонил, его исключат из коллегии на первом же заседании.

ЗАРУБИН. Но не сам же этот адвокат действует? Кто-то за ним стоит? Из братвы или из конторы?

ДЯДЯ ВАСЯ. От братвы у них какой-то Боря Черный. Мелкая сошка.

ЗАРУБИН. Бугор что говорит?

ДЯДЯ ВАСЯ. Клянется, что не он ему эту тему дал. Говорит, молодые беспредельщики совсем от рук отбились.

ЗАРУБИН. Я не понимаю, зачем мы в общак отстегиваем, если они свою молодежь не могут в строгости держать?

ДЯДЯ ВАСЯ. И что делать? Не отстегивать? Я могу тормознуть платеж в конце месяца.

ЗАРУБИН. Не надо. От тюрьмы да от сумы, как говорится…

ДЯДЯ ВАСЯ. Еще у них какой-то третий есть. Темная фигура. То ли мойщик окон, то ли военный летчик. Говорят, именно он к Ирине подходы нашел.

ЗАРУБИН. Мойщик окон? Понятно. Значит, против меня действительно Контора играет. Плохо.

ДЯДЯ ВАСЯ. Плохо.

ЗАРУБИН. Ничего, дядя Вася, повоюем еще.

ДЯДЯ ВАСЯ. Повоюем, что ж не повоевать-то.

ЗАРУБИН. Помнишь, как в двухтысячном город налог на прибыль ввел?

ДЯДЯ ВАСЯ. Как не помнить. Я же сам потом зал заседаний городской думы от крови отмывал. (смеется) Журналисты прибежали, у них где-то в том же здании пресс-конференция была. Я им тоже тряпки в руки дал. Ничего, отмыли, никто и не узнал.

ЗАРУБИН. Знаешь, сами виноваты. Нужно смотреть, за что голосуешь.

ДЯДЯ ВАСЯ. Что из мэрии прислали, за то и проголосовали.

ЗАРУБИН. С мэром-то все понятно. Ему губернатор дал отмашку меня прощупать. Вот и прощупали.

ДЯДЯ ВАСЯ. Никто ж не умер. А что носы расквасили, да пару рук сломали – в следующий раз будут думать, за что эти руки поднимать.

ЗАРУБИН. В девяносто седьмом, помнишь?

ДЯДЯ ВАСЯ. Ох, бардак тогда был. Тогда в правительстве за «Северсталь» сцепились, а мы под раздачу попали.

ЗАРУБИН. С «Северсталью» все толково было придумано. Даже завидно. Это же надо было так придумать? Полгода не платить зарплату шахтерам, чтобы они сели на рельсы. И делай, что хочешь – или делись акциями, или сиди без угля.

ДЯДЯ ВАСЯ. Если бы шахтеры еще три дня просидели, «Северстали» пришлось бы домны тушить. Это тебе не печка – захотел – раздул, захотел – потушил. Домны остыли – и все, завод на металлолом. Так что расчет был правильный.

ЗАРУБИН. Они же не знали, что мы сталь ждем, а у нас заказ от министерства обороны.

ДЯДЯ ВАСЯ. Эх, было времечко. Помню, ночью привезли роту солдат и разогнали шахтеров без единого выстрела.

ЗАРУБИН. Так уж и без единого?

ДЯДЯ ВАСЯ. Что-то двоих или троих всего пристукнули. Только тех, кто в залупу полез. Да баба чья-то под БТР попала. Несчастный случай.

ЗАРУБИН. Опасная работа у шахтеров. А девяносто пятый помнишь?

ДЯДЯ ВАСЯ. Ой, вот это лучше даже не вспоминать, Владимир Алексеевич. И вообще, на надо меня ободрять. Я сам знаю, что отобьемся и на этот раз.

ЗАРУБИН. Сейчас, дядя Вася, немного другая ситуация. У них заложники.

ДЯДЯ ВАСЯ. Да, Ира.

ЗАРУБИН. И Соня. Нужно действовать осторожно. Но жестко. И быстро.

ДЯДЯ ВАСЯ. Только скажите, мы готовы.

ЗАРУБИН. И законно по возможности.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вот это сложнее.

ЗАРУБИН. Сейчас не девяносто пятый, к сожалению.

ДЯДЯ ВАСЯ. Что же делать?

ЗАРУБИН. Пока торгуйся. Сколько они хотят? Блокирующий пакет? Предлагай семь процентов, соглашайся увеличить до девяти.

ДЯДЯ ВАСЯ. А если согласятся?

ЗАРУБИН. Тогда убей их всех. Значит, это мелкие жулики, которые случайно напали на серьезную тему. Если за ними стоят большие люди, им будет мало девяти процентов. Они хотят весь завод. А я тем временем попытаюсь подергать за ниточки наверху. Глядишь, и вытяну нужную.

ДЯДЯ ВАСЯ. Хорошо, Владимир Алексеевич, буду тянуть время.

Зарубин уходит.

ДЯДЯ ВАСЯ. Эх, жалко, что сейчас не девяносто пятый.

(5 картина)

Кафе. С разных сторон входят Дядя Вася и адвокат с портфелем в руках. Они встречаются ровно посередине сцены, смотрят друг на друга. Дядя Вася расплывается в улыбке.

ДЯДЯ ВАСЯ. Присядем.

Садятся.

ДЯДЯ ВАСЯ. Итак, давайте обсудим, что у нас происходит.

АДВОКАТ. Давайте обсудим.

Достает из портфеля бумаги, раскладывает их по столу.

АДВОКАТ. Моя клиентка, Ирина Сергеевна Зарубина, была замужем за вашим клиентом, Зарубиным Владимиром Алексеевичем. У них есть дочь, Зарубина София Владимировна, 11 лет. Порядок уплаты алиментов регулируется статьями 89—92 Семейного кодекса Российской Федерации. Согласно соответствующим статьям Семейного кодекса, ваш клиент должен выплачивать моей клиентке 25 процентов со всех своих доходов. Порядок определения задолженности по алиментам регулируется статьей 111 Семейного кодекса.

ДЯДЯ ВАСЯ. Согласно статье 111 Семейного кодекса Российской Федерации размер задолженности определяется судебным приставом-исполнителем, исходя из размера алиментов, определенного решением суда или соглашением об уплате алиментов. Как известно, между нашими клиентами существует нотариально заверенное соглашение об уплате алиментов, которое мой клиент соблюдает неукоснительно.

Адвокат откашливается.

АДВОКАТ. Семейный кодекс Российской федерации. Статья 101, пункт 4. В случае существенного изменения материального или семейного положения сторон и при недостижении соглашения об изменении или о расторжении соглашения об уплате алиментов заинтересованная сторона вправе обратиться в суд с иском об изменении или о расторжении этого соглашения. После чего суд может принять решение об обращении взыскания на имущество должника путем наложения ареста на имущество и его реализации

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты действительно адвокат?

АДВОКАТ. Что, не похоже?

ДЯДЯ ВАСЯ. Похоже. А тебя разве не исключили из коллегии?

АДВОКАТ. (усмехается) Да, за неуплату взносов. Я получил уведомление.

ДЯДЯ ВАСЯ. Не боишься?

АДВОКАТ. Не боюсь. Все равно собирался завязать с практикой. Это мое последнее дело.

ДЯДЯ ВАСЯ. (со значением) Последнее, можешь не сомневаться.

АДВОКАТ. Может быть, мы поговорим не обо мне, а о деле?

ДЯДЯ ВАСЯ. Мы о деле и говорим. Что с девушками? Где они?

АДВОКАТ. С ними все в порядке. Они в надежном месте, под хорошей охраной. На случай, если вы захотите…

ДЯДЯ ВАСЯ. Мы не захотим. Слушай, я одного не пойму никак. Почему все газеты надрываются? Прямо взахлеб пишут про бессердечного мужа-миллионера, который бросил жену с дочкой умирать с голодухи. Вам это зачем? Вы что, думаете, Владимир Алексеевич читает газеты?

АДВОКАТ. Все читают газеты.

ДЯДЯ ВАСЯ. Зарубин не читает, так что не старайтесь. Ладно, что вы хотите?

АДВОКАТ. Моя клиентка, в соответствии с Семейным кодексом, имеет право…

ДЯДЯ ВАСЯ. Говори по человечески. Сколько?

АДВОКАТ. Двадцать пять процентов полюс одна акция.

ДЯДЯ ВАСЯ. Как вы это себе представляете?

АДВОКАТ. Мы регистрируем фирму. И оформляем передачу акций. Блокирующий пакет дает нам право на двух представителей в совете директоров. Один из них должен быть назначен первым заместителем генерального директора.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты не понял. Как ты это себе представляешь? То, что Зарубин отдаст тебе завод, который он построил собственными руками.

АДВОКАТ. Он его не строил. Он его украл во время грабительской приватизации.

ДЯДЯ ВАСЯ. Грабь награбленное…

АДВОКАТ. Напрасно иронизируете. Между прочим, даже если не брать во внимание требования закона, даже просто по справедливости, Зарубин должен поделиться.

ДЯДЯ ВАСЯ. С тобой, что ли?

АДВОКАТ. Почему со мной. Со своей бывшей женой. И со своим ребенком.

ДЯДЯ ВАСЯ. Что-то я здесь не вижу ни жены, ни ребенка.

АДВОКАТ. Я же сказал – они в надежном месте.

ДЯДЯ ВАСЯ. Хорошо, допустим, Владимир Алексеевич не чужд справедливости. Он готов передать часть акций.

АДВОКАТ. А. (откашливается) Хорошо.

ДЯДЯ ВАСЯ. Разумеется, при условии, что они действительно будут переданы Ирине, а не каким-то «Рогам и копытам».

АДВОКАТ. У нас все прозрачно. Ирина Сергеевна будет иметь долю в фирме, которую мы учредим.

ДЯДЯ ВАСЯ. Семь процентов.

Пауза.

АДВОКАТ. Мы же просили двадцать пять.

ДЯДЯ ВАСЯ. И одну акцию. Я услышал. А мы можем дать семь.

АДВОКАТ. Это мало.

ДЯДЯ ВАСЯ. Сколько есть.

АДВОКАТ. Но ведь…

ДЯДЯ ВАСЯ. А ты походи по рынку, поторгуйся. Может, кто-то другой даст больше.

Адвокат молча собирает бумаги, встает, медленно идет к выходу. Дядя Вася встает, достает пистолет и целится адвокату в спину. Тот останавливается. Потом разворачивается и возвращается к дяде Васе. Тот целится из пистолета прямо ему в лицо.

АДВОКАТ. Не договорились.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты что, слепой?

АДВОКАТ. Мы не договорились. Двадцать пять процентов плюс одна акция. Блокирующий пакет. У вас три дня на размышления, после чего мы передаем дело в суд. Будьте готовы к тому, что сразу после этого счета завода будут арестованы.

Дядя Вася убирает пистолет.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вот, значит, как.

АДВОКАТ. Ну, где-то так.

ДЯДЯ ВАСЯ. Трех дней мало. Нужна неделя.

АДВОКАТ. Три дня.

ДЯДЯ ВАСЯ. Владимир Алексеевич может увидеться с Ириной?

АДВОКАТ. Это лишнее.

ДЯДЯ ВАСЯ. В таком случае в суде мы сможем потребовать отложить слушания на три месяца для разработки условий мирового соглашения. У нас время есть. А у вас?

Пауза.

АДВОКАТ. Хорошо. Я организую встречу Зарубина с Ириной.

Разворачивается и уходит.

(6 картина)

Кафе. За столиком сидят Ирина и Адвокат.

АДВОКАТ. Не волнуйтесь. Если хотите, можете вообще ничего не говорить, я все скажу за вас.

ИРИНА. Я не волнуюсь.

В кафе вбегают Голосов и Соня.

АДВОКАТ. Вы что здесь делаете? С ума сошли? Он же сейчас будет здесь.

ГОЛОСОВ. Да я ничего, это она.

СОНЯ. Это я его попросила. Мама, помиритесь с папой.

ИРИНА. Помиримся, дочка, помиримся.

СОНЯ. Пообещай.

ИРИНА. Обещаю.

СОНЯ. Что у тебя есть самое дорогое? Самое ценное.

ИРИНА. Ты у меня самое ценное.

СОНЯ. Поклянись мной.

ИРИНА. Я же тебе пообещала. Взрослые не обманывают.

СОНЯ. Как раз взрослые-то и обманывают. Поклянись мной, что помиришься с папой, или я никуда не уйду.

АДВОКАТ. Миша, убери ее.

ГОЛОСОВ. Соня, пойдем.

Пытается взять ее за руку.

СОНЯ. Я буду кричать.

ИРИНА. Хорошо. Я клянусь.

Соня подбегает к матери, обнимает ее и целует. Потом берет Голосова за руку и уводит. Ирина сидит не поднимая головы, а адвокат смотрит в окно.

АДВОКАТ. Ушли.

ИРИНА. Какая же я дура, что с вами связалась.

АДВОКАТ. Теперь уже поздно.

Звук подъезжающей машины.

АДВОКАТ. Вот и он.

ИРИНА. Я все ему скажу.

АДВОКАТ. Вряд ли.

Достает пистолет, стреляет Ирине в сердце. Кладет пистолет на стол и выходит. С другой стороны появляется Зарубин.

ЗАРУБИН. Ирина?

Он подбегает к Ирине, уткнувшейся лицом в стол, хватает ее, разворачивает. Видит пистолет. Берет его в руки.

ЗАРУБИН. Убью.

Звуки сирены. Вбегают двое омоновцев в масках.

ЗАРУБИН. Убью.

ОМОНОВЦЫ. (орут) Оружие на пол! Руки за голову! Лицом к стене! Лежать! Оружие на пол!

ЗАРУБИН. Убью.

(7 картина)

Кабинет адвоката, ныне генерального директора автозавода. Входят Боря и адвокат.

АДВОКАТ. Что там с повышением пошлин на иномарки?

БОРЯ. Опять бабок хотят, суки!

АДВОКАТ. Хотят – дай. С ними ссориться опасно. Какая у нас дебиторка?

БОРЯ. Двадцать пять.

АДВОКАТ. Снизить до двадцати.

БОРЯ. Жестко.

АДВОКАТ. Не хрен.

БОРЯ. Слушай, у нас сегодня ЧП в сборочном цехе.

АДВОКАТ. Какое еще ЧП?

БОРЯ. Да станок один заклинило. Он теперь восстановлению не подлежит. Придется новый покупать.

АДВОКАТ. Почему заклинило? Кто нам станки делает? Он на гарантии?

БОРЯ. Они не виноваты.

АДВОКАТ. А кто виноват?

БОРЯ. Наш оператор. Херово станок настроил.

АДВОКАТ. Боря, блядь, это что, мой вопрос? Правительство – это мой вопрос. Дебиторка – мой. А сломанные станки чинить – не моя забота.

БОРЯ. Его не починишь. Новый придется покупать.

АДВОКАТ. Так покупай. А деньги возьми у этого мудака, который его сломал.

БОРЯ. Откуда у него такие деньги?

АДВОКАТ. У него квартира есть? Пусть продает. Боря, мне тебя учить? Мы что, благотворительная организация? Хватит с нас того, что мы оплачиваем обучение этой малолетней зарубинской сучки в лучшем английском колледже. Это первый и последний наш благотворительный проект. Понял?

БОРЯ. Понял.

АДВОКАТ. Кстати, где опекун?

БОРЯ. На аэродроме, где же еще. Готовится к первому полету.

АДВОКАТ. (сквозь зубы) Чем бы дитя не тешилось. (внезапно развеселившись) Вот видишь, Боря, сбываются мечты у людей. Хотел человек летать – и полетит. Я хотел разбогатеть и разбогател. А ты, Боря, чего хотел от жизни?

БОРЯ. А черт его знает.

АДВОКАТ. То-то и оно, что черт не знает. Если ты сам не знаешь, откуда он-то узнает? А знал бы – дал бы тебе полной мерой.

БОРЯ. Ну ты… я православный.

АДВОКАТ. Давно?

БОРЯ. Плохой ты человек, Антон Антоныч.

АДВОКАТ. Кому как. Тебе плохой, а вот Мишке нашему не плохой. Осуществил, можно сказать, мечту. Отправил человека в полет. Подожди. Давай-ка мы его проинтервьюируем о первых впечатлениях.

Берет телефон.

АДВОКАТ. Юля. Можешь меня с Мишей соединить? Да, я знаю, что на аэродроме. Уже в самолете? Но связь-то с ним есть? (повышает голос) Вот и соедини.

Переключает на громкую связь и кладет трубку. Шум помех.

ГОЛОСОВ. «Первый», я «третий», высота восемьсот, прием.

АДВОКАТ. Мишенька, это я. Как у тебя там дела?

ГОЛОСОВ. Антон Антоныч?

АДВОКАТ. Собственной персоной. Ты уже летишь?

ГОЛОСОВ. Лечу.

АДВОКАТ. Ну как тебе? Нравится?

ГОЛОСОВ. Ничего особенного.

АДВОКАТ. Миша, подожди! А как же облака, которые нежно обнимают твои крылья.

ГОЛОСОВ. Посмотри в окно. Нет сегодня облаков.

Адвокат походит к окну.

АДВОКАТ. Ой, и точно, нет. Миша! Я тебя вижу! Это ты летишь?

ГОЛОСОВ. Я.

АДВОКАТ. Ты что, над нами хочешь пролететь?

ГОЛОСОВ. Над вами. Конец связи.

Адвокат и Боря смотрят в окно.

АДВОКАТ. Ты смотри, что вытворяет.

Приближается звук двигателей самолета.

АДВОКАТ. Прямо на нас идет.

БОРЯ. Прямо на нас.

Адвокат смотрит на Борю, потом на окно, потом на выход.

БОРЯ. Не успеем.

АДВОКАТ. Я попытаюсь.

Бежит к двери. Рев становится оглушительным. На мгновение окно перекрывает огромная тень самолета, потом слышен взрыв. Адвокат останавливается у двери.

Тишина.

Адвокат возвращается к окну.

АДВОКАТ. Он промахнулся. Смотри, в поле упал. Вот горе-летчик. Даже напоследок облажался.

БОРЯ. Я так не думаю.

Занавес

2 действие

(1 картина)

Обшарпанная квартира. Дядя Вася стоит спиной к залу.

ДЯДЯ ВАСЯ. Да. Восемь месяцев прошло. А я тут начал сам с собой разговаривать. Надо, наверное, как Робинзону, завести какое-нибудь животное. Или женщину. (поворачивается) Женщины здесь красивые. Но, как в Сицилии – или с мужем, или с братом. А братья такие, что… в принципе, здесь Сицилия и есть. Тот же остров, только вместо моря – лес. И люди такие же, как на Сицилии. Такое же дурные. Хотя я же не был на Сицилии, откуда я знаю, какие там люди. Может, еще дурнее наших.

Нет, я многое повидал, слава Богу, можно было бы и поменьше. И люди меня уже давно не интересовали. Да и времени на людей не было. А сейчас времени много. Я его сначала убивать пробовал. Телевизор купил. Стал кино смотреть. Даже не кино, телесериалы. Сначала блевать тянуло, потом втянулся, даже разбираться стал – кто за кого и кто кому любовь. Потом опять блевать потянуло и уже навсегда. Я его выключил и с тех пор не трогаю. Книжки читать… тоже скучно. Что они понимают, эти писатели? А времени меньше не становится. Восемь лет дали Владимиру Алексеевичу. Столько и книжек нет, чтобы восемь лет читать. (с воодушевлением) Я было запил. Но нет, здоровье не то. Вот, хожу, с людьми разговариваю. А когда не с кем разговаривать, то сам с собой. Такие истории интересные рассказывают. Я их потом сам себе пересказываю, чтобы не забыть. Познакомился недавно с врачом. Хирург. Мужику под семьдесят, он до сих пор оперирует. Ему говорят – иди на пенсию, а он им – хуй вам, вы меня отсюда только вперед ногами вынесете. Типа Амосова, только квасит, курит как паровоз и медсестер трахает. Руки, как пассатижи. Стальные. Привезли к ним однажды клиента. Мужик, немолодой уже, живет один, работает в кочегарке. Говорит – голова болит. Хирург ему голову повернул к свету, а там – два гвоздя вбито. По самую шляпку. Естественно, кочегара сразу на операционный стол. А любопытно же, кто ему гвозди вколотил. Хирург гвозди вытащил и давай допрашивать, пока он не отключился. Кто да как.

Оказывается, две недели назад у кочегара заболела голова. Он пришел в больницу, ему дали таблетку цитрамона и отпустили с миром. Он цитрамон съел – не помогает. Наоборот, еще сильнее заболело. Тогда он взял молоток и заколотил себе в башку 50-милиметровый гвоздь. Самое интересное, после этого боль немного утихла. Видимо, снизилось внутричерепное давление. Две недели этот умелец ходил с гвоздем в голове. Потом она у него снова заболела. Он уже рецепт знал, взял молоток и таким же макаром рядышком вколотил еще один гвоздик. В общем, к вечеру он помер. Кстати, гвоздики эти мне хирург показывал. Маленькие такие, черные. Один кривой.

Мне, главное, непонятно, отчего эти люди с ума сходят! Свежий воздух, здоровая пища. Физический труд. Кстати, вроде бы в городе живем, а отопление у меня печное и за дровами надо самому ездить. То есть так, чтобы заплатить и чтобы все привезли – тут такого нет, хотя заплатить, конечно, все равно придется. Вообще, тут лес – бизнес номер один, круче чем нефть. Даже у мэра есть своя небольшая артель. Человек шесть чиновников из мэрии вооружаются топорами, пилами и валят лес в свое удовольствие. Правда, не на дрова. У них бизнес элитный, делают срубы и отправляют в Москву. Поскольку мэр – у них лучшие делянки и ментам не надо отстегивать. Ну, это ладно, отдельная тема. В общем, взял я машину в леспромхозе и поехал в первый раз в жизни за дровами. По дороге свернул куда-то не туда и заблудился. Темнеет, вижу – деревня. Дай, думаю, заеду, спрошу дорогу. Вижу, три дома. Дым идет, свет горит. Постучался в один дом – не открывают. В другой – выходит бородатый мужик. Так, говорю и так, заблудился, объясни дорогу. Он в затылке чешет. Не знает! Попросился к нему в дом погреться. Он ни в какую. А мне любопытно стало. Почему, говорю, ты что, не русский? Он обиделся. В общем, оказывается, он дома корову держит. На весь дом навозом воняет. А что, говорит – тепло от нее, топить не надо. Вообще интересный мужик оказался. Я его потом разговорил все-таки. В деревне он прожил всю жизнь и ни разу дальше речки не бывал. Даже в школе не учился. Я говорю как же так, ведь у нас в стране обязательное начальное образование. А он – у меня зрение слабое было, вот и не пошел в школу. Даже читать не научился. Но при этом он изобретатель. Изобрел вертолет. Он мне его показал под большим секретом. Отвел в сарай и показал. Ну, действительно похоже на вертолет. Деревянная коробка, хвост, лопасти из горбыля. Красная звезда сбоку намалевана. Спрашиваю – пробовал взлететь? Пока нет, говорит. Боюсь, начальство узнает, отправит на этом вертолете в Чечню воевать.

Я потом, уже когда уезжать собрался, у него спрашиваю, а что мне не открыли в том, первом доме. Он рассказал. В деревне живет три человека. Вертолетчик мой, еще один пенсионер, и баба, я даже запомнил, как ее звали, Марья Кораблева. Так вот, мужики между собой еще кое-как ладят, а с бабой у них война на полное уничтожение. Причем сам вертолетчик не помнил, из-за чего все началось.

Вот что за люди! Весь мирок – три дома. А они и там устроили мировую войну. И никакой Чечни не нужно.

Хотя нет, и здесь есть нормальные. Бродил как-то по городу, зашел в местный музей. Всех экспонатов – письмо декабриста, который проезжал через город в ссылку. Пять строк про то, что весь город – «несколько изб, в которых живут несчастные мужички, замученные водкой и несчастные женщины, замученные своими мужичками». Такие экспонаты прятать надо, а они держат на почетном месте под стеклом. А на остальных полках – поделки из бересты, которые собственными руками сделала заведующая музеем. Заведующая – самое интересно, что есть в этом музее. Девушка лет тридцати. Катя. Маленькая, черненькая, глазки умненькие. Детей нет, вместо ребенка – муж. Не работает, не пьет, ее не трахает, в общем, типичная такая история. У меня первая мысль была с ней замутить что-нибудь такое. Потом думаю – зачем? Она это примет как должное, но мужа все равно не бросит. Он ей все простит и так и будут до конца дней своих жить, несчастные и благородные. Но я к ней все равно захожу иногда… Каждый день. Даю ей уроки английского языка. Что сам еще не забыл. «Зей сей ноледж ис итселф э пауэр. Зус, зе мо едьюкейтед пипол а, зе мо паверфул соушети ис». А она мне сказки рассказывает. Про медведя, который попал в капкан, приделал себе липовую ногу и потом мужика съел. В общем, сам сюжет не помню, помню, что триллер какой-то. Мужик с бабой дома сидел, а медведь пришел и липовой ногой в дверь постучал.

Стук в дверь.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вот и ко мне мой медведь пришел.

(2 картина)

Дядя Вася открывает дверь. За нею стоит немолодой человек с чемоданчиком. Это Кустов.

КУСТОВ. Здравствуйте. Вы Шаров Василий Сергеевич?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да.

КУСТОВ. Очень приятно. А я Кустов Николай Олегович. Можно просто Николай.

ДЯДЯ ВАСЯ. Тогда меня можно просто дядя Вася.

КУСТОВ. Вот и славно. Я из экспертного совета по исследованию чудесных явлений при Российской Православной церкви.

ДЯДЯ ВАСЯ. Не может быть! (Пожимает ему руку) Вы мне поверили?

КУСТОВ. Нет.

ДЯДЯ ВАСЯ. Нет? А зачем приехали?

КУСТОВ. Мы обязаны проверять все сигналы. Вы же прислали нам письмо?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да, прислал. Но я не думал, если честно, что вы так серьезно к этому отнесетесь.

КУСТОВ. Российская православная церковь – серьезная организация. Вы позволите?..

ДЯДЯ ВАСЯ. Да, извините. У меня гостей давно не было. Никогда, точнее. Я сейчас. Чайку сварганим.

КУСТОВ. Чайку – это можно.

Снимает пальто, садится за стол. Чемодан держит возле себя. Дядя Вася возится с чайником.

ДЯДЯ ВАСЯ. А может чего посерьезнее чайку? С мороза…

КУСТОВ. Позже. Сначала нужно соблюсти формальности.

Открывает чемодан. Достает блокнот.

КУСТОВ. Фамилия, имя, отчество.

ДЯДЯ ВАСЯ. Шаров Василий Сергеевич.

КУСТОВ. Место жительства.

ДЯДЯ ВАСЯ. Город Хайлов, Вологодская область.

КУСТОВ. Чем занимаетесь?

ДЯДЯ ВАСЯ. Жду.

КУСТОВ. Работаете где?

ДЯДЯ ВАСЯ. Я не работаю. Я жду, пока директор из тюрьмы освободится. Вы про жен декабристов слышали? Вот я и есть жена декабриста.

КУСТОВ. Понятно. (пишет) Безработный.

ДЯДЯ ВАСЯ. Пишите, как хотите.

КУСТОВ. А директор – это и есть Зарубин?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да.

Дядя Вася подает чай. Кустов берет его не глядя, отпивает, обжигается.

КУСТОВ. Ух, кипяток.

ДЯДЯ ВАСЯ. А вы как думали?

КУСТОВ. Ладно, а теперь рассказывайте по порядку про икону. Я буду задавать вопросы, если надо будет уточнить.

ДЯДЯ ВАСЯ. По порядку – это с суда?

КУСТОВ. Если можно, даже раньше. За что его посадили?

ДЯДЯ ВАСЯ. За убийство.

КУСТОВ. Понятно. (записывает)

ДЯДЯ ВАСЯ. Только он не убивал.

КУСТОВ. Понятно.

ДЯДЯ ВАСЯ. Нет, вы и это запишите. Я точно знаю, что не убивал.

КУСТОВ. Хорошо. (записывает) Не убивал.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вы издеваетесь?

КУСТОВ. Нет. У вас есть доказательства, что он невиновен?

ДЯДЯ ВАСЯ. Нет. Доказательств нет. Хотя я знаю, кто убил и почему. Но это неважно. Важно то, что убили его жену… бывшую, и что человек сидит в тюрьме невинно. Просто поверьте мне.

КУСТОВ. Извините. У меня работа такая – ничему не верить.

ДЯДЯ ВАСЯ. Может, вы и в бога не верите?

КУСТОВ. Не верю.

ДЯДЯ ВАСЯ. Как? Вы же это… в церкви работаете.

КУСТОВ. Потому и работаю, что не верю. Верующий мог бы принять на веру что-то, что он не видел своими глазами. А я – нет.

ДЯДЯ ВАСЯ. Скажите и давно вы… работаете?

КУСТОВ. Четырнадцать лет.

ДЯДЯ ВАСЯ. И все это время ищете чудеса?

КУСТОВ. Ищу.

ДЯДЯ ВАСЯ. И… нашли что-нибудь?

КУСТОВ. Пока нет.

ДЯДЯ ВАСЯ. То есть чудес не бывает?

КУСТОВ. Я пока не видел. Каждый раз находилось какое-нибудь материалистическое объяснение.

ДЯДЯ ВАСЯ. Какие, например?

КУСТОВ. В большинстве случаев – вмешательство людей.

ДЯДЯ ВАСЯ. Наебка?

КУСТОВ. Я предпочитаю термин «сознательное введение в заблуждение, вызванное религиозным фанатизмом». Давайте вернемся к делу. Я хотел бы закончить сегодня и завтра уехать на утреннем поезде.

ДЯДЯ ВАСЯ. То есть вы уже заранее настроены, что здесь очередная наеб… введение в заблуждение?

КУСТОВ. Я такого не говорил.

ДЯДЯ ВАСЯ. Зато подумали.

КУСТОВ. Вам не кажется, что я могу думать, что захочу?

Пауза.

ДЯДЯ ВАСЯ. Давайте я про икону расскажу.

КУСТОВ. Да, пожалуйста.

ДЯДЯ ВАСЯ. Когда Владимир Алексеевич попал в тюрьму, он как будто сломался.

КУСТОВ. Такое бывает.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вы не подумайте, он сильный мужик. Но когда у человека убивают жену, хотя и бывшую, отнимают дочь, отнимают дело, которому он отдал жизнь, и прячут за решетку, то это, скажем так, немного слишком.

КУСТОВ. (записывает) Отнимают дочь.

ДЯДЯ ВАСЯ. Конечно, бывает и хуже. Вон, вашего вообще на кресте распяли. Но бог каждому дает ровно столько, сколько он может вынести.

КУСТОВ. Владимир Алексеевич уверовал только в тюрьме?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да я вообще сомневаюсь, что он уверовал. Он же не говорит, что у него там на душе, все в себе держит.

КУСТОВ. А икона у него как появилась?

ДЯДЯ ВАСЯ. Я принес. Это даже не совсем икона. Вот, посмотрите. Я ее из какого-то журнала вырезал.

Дядя Вася достает икону и подает Кустову.

КУСТОВ. О, знакомые все лица.

ДЯДЯ ВАСЯ.. Вы знаете эту икону?

КУСТОВ. Разумеется. Владимирская богоматерь. А вы не пробовали вот здесь прочитать, на обороте? «Святыню в Россию из Константинополя в начале XII-го века князь Юрий Долгорукий, поставивший образ в Вышгородский монастырь близ Киева. В 1155 году князь Андрей Боголюбский перевез ее из Киева во Владимир, откуда и пошло название иконы. В конце XIV-го века чудотворный образ был перевезен в Москву».

Кладет икону на стол.

КУСТОВ. Между прочим, именно перед этой иконой молился патриарх в 1993 году, чтобы избежать кровопролития.

ДЯДЯ ВАСЯ. Не очень-то это помогло.

КУСТОВ. Не отвлекайтесь. Вы принесли ему икону…

ДЯДЯ ВАСЯ. А через неделю он попросил ее забрать обратно. Она, говорит, смотрит на меня и плачет.

КУСТОВ. Плачет, говорите?

Снова берет икону.

ДЯДЯ ВАСЯ. Я ее забрал, а она плакать не перестала. Так и плачет каждую ночь. Каждое утро я ей слезы утираю. Я и решил, что это ведь чудо, наверное. А раз это чудо, то оно что-то значит. И чтобы понять, что оно значит, нужно пригласить специалистов. Вот я вам и написал.

Кустов достает из чемоданчика скальпель, лупу и пробирку. Сначала рассматривает икону в лупу, потом соскабливает немного вещества скальпелем и прячет в пробирку.

КУСТОВ. Я проверю состав. Обычно это оказывается вещество, схожее по своему составу с растительным маслом.

ДЯДЯ ВАСЯ. Маслом?

КУСТОВ. Маслом. Давайте договоримся так. Я заберу ее с собой в гостиницу. Наутро посмотрим, будет мироточение или нет.

ДЯДЯ ВАСЯ. Зачем вам гостиница? Оставайтесь у меня. Места хватит. Мне не так скучно будет. Да и вам тоже чего вечер одному сидеть в гостинице. Я вам какую-нибудь историю расскажу. Вы сказки любите? Хотите, я вам сказку расскажу. Про медведя.

Пауза.

КУСТОВ. Хорошо. Я останусь. Рассказывайте вашу сказку.

ДЯДЯ ВАСЯ. Вот и славно. Только я ее не очень хорошо помню, так что могу что-нибудь напутать.

КУСТОВ. Это ничего.

ДЯДЯ ВАСЯ. Жил-был старик да старуха, детей у них не было. Вот старуха просит старика: «Сходи в лес по дрова». Пошел старик и встретил медведя, стали они бороться, и старик отрубил медведю топором лапу. Пришел домой, велел старухе варить лапу.

На сцене темнеет.

ДЯДЯ ВАСЯ. Содрала старуха кожу, ощипала шерсть, а лапу в печь вариться поставила. Вечер. Сидит старуха, прядет шерсть медведя, старик на печи лежит, греет косточки старые. А медведь-то сделал себе липовую ногу и идет к старику по деревне, поет:

«Скрипни, нога! Скрипни липовая! Все по селам спят, по деревням спят, одна старуха не спит, мою шерсть прядет, мою ногу варит». И стучит липовой ногой в дверь. Испугался старик со старухою, на запоры заперлись, на полати залезли. А медведь выломал дверь и съел старика и старуху. И ушел обратно в лес на своей липовой ноге.

На сцене вспыхивает свет. Кустов сидит возле настольной лампы. Одну руку он держит на выключателе, второй схватил за руку дядю Васю, в которой зажата бутыль растительного масла.

КУСТОВ. То есть плохо все кончилось?

ДЯДЯ ВАСЯ. Плохо.

Кустов отпускает руку, встает, молча одевается.

ДЯДЯ ВАСЯ. Извините. Сам не знаю, зачем…

КУСТОВ. Ничего.

ДЯДЯ ВАСЯ. Просто глупость. Я испугался. Вдруг, думаю, сегодня не заплачет.

КУСТОВ. Понимаю.

ДЯДЯ ВАСЯ. Давайте попробуем еще раз. Я вам ее отдам. Я оплачу номер в гостинице.

КУСТОВ. Мне нужно ехать. Нам прислали письмо. В Архангельске корова заговорила человеческим голосом.

ДЯДЯ ВАСЯ. Возьмите ее с собой.

Пытается всучить икону Кустову.

КУСТОВ. Не нужно. Оставьте себе. Я же сказал, я неверующий.

ДЯДЯ ВАСЯ. Почему? Из-за вашей работы? Но разве чудеса – главное?

КУСТОВ. Нет, дело не в чудесах. Дело в людях. Если все позволено, значит, бога нет. Я не чудо ищу, а человека.

ДЯДЯ ВАСЯ. Зачем?

КУСТОВ. Хочется убедиться в том, что можно жить по-другому.

ДЯДЯ ВАСЯ. Можно. Есть такие люди. Поверьте мне.

КУСТОВ. Я никому не верю.

Кустов уходит. Икона в руках дяди Васи начинает плакать.

(3 картина)

Камера. Полумрак. Зарубин сидит на нарах у стены. Рядом ворочаются и вскрикивают во сне его сокамерники. Зарубин слушает голос своей дочери, которая пишет ему письмо из Лондона.

СОНЯ. Папа, я знаю, ты хороший. Просто у тебя было много работы и у тебя не было времени, чтобы с нами общаться. Да еще мама на тебя все время злилась. Но это оттого, что она тебя очень любила. У меня все хорошо. Я живу в комнате с девочкой из Индии. Ее зовут Шакти. Ее папа строит небоскребы в Сингапуре, а мама тоже умерла. Учиться здесь проще, чем в нашей школе, хотя все и говорят по-английски. Сначала было непривычно, а сейчас я привыкла. Я стараюсь учиться хорошо. После колледжа я буду учиться на юриста. Ты к тому времени освободишься, и я подам в суд и верну тебе твой завод. Мы будем жить вместе, и будем вместе ходить к маме на могилу.

ЗАНАВЕС.