Читать книгу Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева - Александр Никишин - Страница 8

Почему проиграл Челышев? О М.Д. Челышеве пресса писала так: «… деятельный и бескомпромиссный, он стал во главе группы депутатов, поборников трезвенничества, куда входили М.Н. Сажин, А.С. Хоминский, М.М. Ковалевский, архиепископ Арсений и другие. Будучи мастером острого слова, он едко высмеивал министерство финансов, в ведении которого находились сразу два взаимоисключающих рода деятельности – питейные заведения и попечительства о народной трезвости…». О чем идет речь? О винной монополии министра финансов С.Ю. Витте, основополагающей задачей которой была государственная борьба с безобразным русским пороком – пьянством. Чем был недоволен Челышев? Тем, что государство не упразднило водку, а попыталось направить ее море в отведенные ему берега. Часть вырученных средств от водки шла на лечение больных алкоголизмом. По мнению Челышева – это бред. По мнению Витте – разумный компромисс. Кто был прав?

Витте и борьба с пьянством. Задачу отрезвить Россию поставил перед министром финансов С.Ю. Витте император Александр III незадолго до своей смерти. Путешествуя по стране и видя картины повальной деградации русского народа из-за злоупотреблений водкой, он очень страдал. Вызвав Витте, он потребовал остановить пьянство, введя в стране государственную винную монополию.

Граф Витте. С.Ю. Витте, который провел самую эффективную водочную реформу в России за многие десятки лет, писал: «…Общее отрезвление народа, прочное его отрезвление возможно и мыслимо только посредством широкого распространения культуры, образования и материального достатка». Ни первого, ни второго, ни третьего, увы, не было в России. Поэтому реформой лишь алкогольной отрасли Витте не ограничился. Был введен Закон об обязательном страховании рабочих от несчастных случаев, первый такого рода в России. Была налажена организация врачебной помощи за счет предпринимателей, как писал И.Ф. Гиндин: «…в масштабах, неизвестных Западу». Им были поддержаны многие важные проекты индустриализации. За один только год смета Главной палаты мер и весов – государственного метрологического учреждения, где главным хранителем с 1892 года и до конца своей жизни работал Д.И. Менделеев, была увеличена со 158 тыс. до 352 тыс. рублей. Выступая перед представителями русских биржевых комитетов, С.Ю. Витте говорил: «Старайтесь возможно чаще видеться, совещаться о своих нуждах. Если вы будете объяснять правительству ваши нужды в обстоятельной и убедительной форме, вы скорее получите их удовлетворение… Имейте свои органы печати для выяснения ваших интересов и прав… Постарайтесь влиять на общественное мнение…». Хаос полный был в винной торговле. После 1861 года кабаки открывали не только смекалистые крестьяне-кулаки, но и оборотистые помещики. «…Если кто и выиграл от казенной винной продажи, – пишет автор книги о Витте Сергей Ильин, – так это были владельцы винокуренных заводов». Ну это неправда! Из 5000 частных водочных фирм после введения монополии осталось несколько десятков, ничего себе «выиграли»! А «король русской водки» Петр Смирнов и вообще ушел от дел, когда понял, что государственная водка – «казенка» по своей цене всегда перебьет его дорогое «Столовое вино».

Трезвый водочник П.А. Смирнов. О великом П.А. Смирнове мир знает очень мало. А был он глубоко верующим человеком, строил на свои деньги храмы и больницы. Был старостой соборов Кремля. За благотворительность получил высокие награды империи – ордена Св. Анны, Св. Владимира, Св. Станислава. Но был он и непьющим, о чем я узнал из воспоминаний его сына Владимира, написанных в эмиграции: «…Отец мой был человеком непьющим, но с большим уважением относился к водке. По поводу дискуссии на тему «пить-не пить», всегда говорил о том, что в народе есть инстинкт самосохранения, заложенный в нем веками и никакая власть не вправе ломать народные традиции. «Честный труженик, семьянин, занятый тяжелой работой по двору, никогда не сопьется, – говорил батюшка. – А бездельник и лентяй так или иначе погрязнет в пороке, ограничивай его или нет. У кого, что на роду написано, так тому и быть…». На нашем заводе пьяниц не было, выпивали в меру и только по праздникам. На Новый год, Рождество, Крещение, на Николу зимнего, на Илью Пророка, Преображение, на Петра и Павла родитель мой Петр Арсеньевич, поздравляя рабочих, всегда угощал их чаркой. Это было свято.

Но пить на работе было запрещено строжайше. Впрочем, и не пили, так как на работу он брал людей лично и каждого проверял своим методом».

Как Смирное работников отбирал. Метод отбора персонала у П.А. Смирнова был оригинальный и простой. Придет к нему, бывало, какой-нибудь Иван Фомич устраиваться, предположим, в конторщики. Посадит его Петр Арсеньевич к столу, а на столе графинчик с водкой. «Иван Фомич, не желаете?». «Нет, нет, Петр Арсенич! Упаси Господь!». «А может, все-таки?» – спросит П.А. Смирнов как бы между прочим. «Увольте, Петр Арсенич! Не пью-с!». Отстанет хозяин от кандидата в конторщики минут на 10–15, а потом снова: «Эх, Иван Фомич, зря отказываетесь: водочка уж больно хороша». «Ох, Петр Арсенич, вы, я вижу, и мертвого уговорите. Наливайте!». Выпьет Иван Фомич, да еще пропустит и ждет, когда прикажут на работу выходить. А Петр Арсеньевич ему с укором: «Что ж это вы, Иван Фомич, передо мной ваньку-то валяли: «Не пью-с, не пью-с!». Сказали бы уж сразу: «Наливайте». Как я погляжу, дел-то с вами иметь нельзя – слово свое не держите!..»

«Это же наш Петр Арсенич!» При поступлении на завод П.А. Смирнова рабочие не прикидывались стойкими «трезвенниками». В отличие от абсолютно не пьющего хозяина, они «не чурались» результатов своего труда. Но главные требования П.А. Смирнова – не воровать и не спиваться – выполняли всегда, слишком дорожа местом работы. Петра Арсеньевича его рабочие и служащие очень уважали за справедливость и твердость характера. Был такой знаменательный случай. Смирнов имел привычку вечерами гулять по Замоскоречью, один, пешком, заложив руки за спину. Выбирал тихие и пустынные улицы. Однажды во время такой прогулки на него напали грабители, отобрали бумажник и сняли часы, едва не побили. Минуты не прошло, как из-за куста выскочили два подозрительных типа и набросились на воров. Сшибли их с ног, надавали тумаков, приговаривая: «Вы на кого напали? Это же наш – Петр Арсеньевич! Ослепли, что ли?». Воры со слезами извинений вернули отнятые вещи и вызвались проводить Смирнова до его дома. «Чтоб кто не тронул», – так объяснили. По дороге все причитали: «Как это ж мы обмишурились!» Оказалось, уважают они Смирнова за то, что когда-то спас он их приятеля, откупил из тюрьмы. Петр Арсеньевич уже и забыл про это, а люди помнили. Человек тот (в данном случае ни в чем не повинный) избег чуть ли не каторги благодаря заступничеству Смирнова. Когда спустя годы «короля русской водки» хоронила вся Москва, много было богатых венков на его могиле, но еще больше было и скромных букетиков с записками от таких простых замоскворецких разбойничков.

Конкуренция с монополькой. Частник не выдержал конкуренции с монополией, которая ввела стандарт не только на строительство казенных винных складов (заводов), но и на спирт, на бутылку, пробку, этикетку. Цена водки была единой в стране, а это значит, что экономились огромные деньги на ее перевозке, скажем, из Москвы в Иркутск. Но Витте прислушивался и к советам умных людей. И эти умные люди потом писали, отдавая должное уму Витте: «…Каково бы ни было правительство, и какой доход от водки оно ни получало, как бы от этого не зависел бюджет, правительство не может совершенно махнуть рукой на гибельные для населения последствия от окончательного пропойства. История России показывает нам, что известные заботы о том, чтобы пьянство не загубило народ… все-таки постоянно замечались!.. Изучение вопроса приводит нас к заключению, что неправильно утверждать, будто монополия велась исключительно для того, чтобы доставить казне наибольший доход. Совершенно сознательно правительство приносило в жертву свои фискальные интересы ради достижения других: морально-этических и социально-экономических» (М.И. Фридман. Монография о винной монополии. – Прим. А.Н.)

Как шла винная реформа? Реализацию винной монополии начали в 1896 году с восточных окраин России. Год за годом монополия охватывала новые и новые губернии. По стандартным проектам было выстроено 350 казенных винных складов, так как С.Ю. Витте вообще делал ставку на государственный алкоголь, не доверяя частнику. Частник, по его мнению, был не всегда честен ради дополнительного заработка. Мог смешать спирт зерновой с картофельным, добавить в водку поташ. Произошла стандартизация отрасли. Госмонополия ввела свой стандарт на бутылку, пробку, этикетку, на спирт; водку отпускали только в «казенных винных лавках», куда частник мог выставить свой товар только за деньги в пользу государства, что сделало его товар неконкурентоспособным. По всей России была введена единая цена на водку.

Частник разоряется! До реформы в России было почти 5 тыс. частных водочных фирм. По мере введения госмонополии они стали разоряться, не выдержав конкуренции с государством. Разорились фирмы Зиминой, вдовы М. Попова (выпускала водку, которую называли «вдовья слеза»), Генриэтты Бру, известной купчихи из Киевской губернии. Закрыла предприятие баронесса Бланкенгаген, завод которой, располагавшийся в Рижском уезде Лифляндской губернии, поставлял царям кюммель, сладкую водку. Разорились богородская водочница Памфилова и тверские купчихи Кубеева, Образцова и Богданова, которые имели собственные заводы в Калязине и Ржеве. В Астраханской губернии разорились Степашкин и Тетюшинов. В Сарапуле – Тюнин. В Московской губернии продали свои заводы промышленные тузы Кошелев, Дешарио, Озеров, Протопопов. А ведь были и при деньгах, и в ладу с местным начальством. Разорилась фирма Журавлева. Владелица Рыбинского винокуренного завода Елизавета Егоровна Эльтекова отошла от дел, продав завод. Графиня Толстая закрыла винокуренный завод в Нижнем Новгороде. «Король русской водки» П.А. Смирнов, подписав завещание, лег на диван и, не вставая целую неделю, умер. Говорили, что от безысходности, от мысли, что винная монополия всерьез и надолго. Если раньше его водку пили в армии и на флоте, то теперь на смену пришла «казенка». Отняли у Смирнова и монополию на кагор для церквей и монастырей. Выхода не было. Зато бюджет государства пополнился многократно.

Винная монополия в Москве. Такого количества пьяных, бездыханных тел, как 30 июня 1901 года, Москва еще не видала! Это был Содом и Гоморра в «одном флаконе». Водку и наливки продавали в трактирах с сумасшедшей скидкой в 60 %! Полиция не могла справиться с огромным количеством опившихся и оставляла их на месте «до полного отрезвления». Страх обуял московских пьяниц: со следующего дня в Москве вводилась казенная винная монополия, и никто не знал, что это за черт такой? Может, вообще водки не будет? В тот месяц в Москве пускали в строй три «винных склада» (государственные ликеро-водочные заводы. – Прим. А.Н.): на ул. Новоблагословенная в районе Лефортово (нынешний «Кристалл»), на Лесной улице и в районе Новодевичьего монастыря (заводы ныне снесены). Также открывалось около сотни винных «казенных лавок», где должны были отпускать «монопольку» (государственную водку), и к которым с утра 1 июля выстроились огромные толпы сильно испуганных людей. Картинка была не для психики Челышева: у «казенных винных лавок» (государственные винные магазины) на Сухаревке, на Смоленском рынке, в Проточном переулке и на Драчевке собралось, как пишут очевидцы, едва ли не пол-Москвы. Хотя, конечно, любопытных тоже было немало. «…Даже обитатели Хитровки, словно осознав торжественность момента, вели себя тихо и подчинялись установленному порядку». Тысячи городовых, с приданными им дворниками и акцизными чиновниками поддерживали в городе порядок. Но, собственно говоря, нарушений и не было. Один только вид «казенной винной лавки» с государственным гербом на вывеске, внушал народу трепет. Все гадали: как будут отпускать водку? Не по паспорту ли? И будут ли вообще?

Скандал из-за головного убора. «Праздник» омрачил скандал из-за головного убора. При входе в лавку предписывалось снимать шапку, так как в каждой лавке висела икона. Это регламентировалось 13-м параграфом Обязательных постановлений Министерства финансов о казенной продаже питий. Некто Горячев отказался это сделать и был задержан. Но мировой судья не нашел в его поступке состава преступления. Дело передали в высшую инстанцию, которая также оправдала Горячева. Но вмешались сами продавцы, которые просто перестали обслуживать не снявших головного убора.

«Ура, открылись!» И вот ровно в 12.00 «казенки» распахнули двери перед страждущим московским людом. «Ура! Открылись!» – написала газета «Копейка», комментируя это событие. Поразила в лавке чистота и то, что прилавок был огорожен решеткой. Водку здесь отпускали в специальное оконце, а среди продавцов оказались женщины, что тоже было внове и стало предметом шуток. Выбор в лавке, правда, не был таким богатым, как думалось сначала. Были «двухсотки» (водка в посуде, вмещавшей 200 граммов), их тотчас окрестили «жуликами» и «мерзавчиками», была «барская» (высшей очистки).

Первые итоги. Итоги первого дня монополии в Москве: доставлены в полицию 135 пьяных мужчин и 14 женщин. Итоги первой недели -736 мужчин и 86 женщин. «Мертвецки пьяных», «опойных», т. е. бесчувственных не наблюдалось, что дало повод заговорить о новой алкогольной культуре. Однако, все было впереди. Уже в первые дни появились «хитрилы», предлагавшие прямо у лавки стакан и закуску за деньги. Возникли очереди из желающих сдать пустую тару, чтобы тотчас приобрести еще одну бутылочку «навынос» и распить ее у лавки. По принципу «Я уже брал, я уже стоял» не получалось, из-за чего возникали конфликты. Таким образом, полиции было чем заняться. Эти мелкие факты дали повод критикам усомниться в правильности реформы.

Кабак не сдается! Витте закрыл десятки тысяч кабаков, лишив работы до 100 тыс. человек. Кабак и не мог быть союзником правительства, так как кабатчик думал исключительно о своей выгоде, а не об отрезвлении людей. Но кабак не желал сдаваться, и явно заказной тон газетных статей того времени заставляет задуматься о тесной связке пишущей братии с кабатчиками. Вот как описывались события в изданиях тех лет. «Сын Отечества»: «… Оказалось, что и при новых порядках на пьянство и убийства нет запрета, и пьяницы снова завладели улицами, превратив их в сцены драк и даже уголовщины… Разгул из кабака выполз на улицу…». «Киевское слово». «…C утра до вечера громадная толпа народа, как мужчин, так и женщин, неумывшихся, с растрепанными и склочеными волосами, с подбитыми глазами толпится возле винной лавки, усердно распивая везде по улице «монопольку». Нецензурная брань, самый грубый цинизм и вой витают над улицей, сливаясь с криками и проклятиями в один общий дикий гул…». «Смоленский вестник»: «До введения винной монополии и не знали, что в этом городе существует такая масса пьяниц… Очень просто: сидели они по излюбленным трактирам, но на улице редко показывались. Города наши отличались всегда замечательным спокойствием. Теперь же – куда не поглядишь – везде пьяные или выпивающие, с гвоздем в руках вместо штопора, располагаются чуть ли не на средине улиц, горланят непристойные песни…». «Южный край»: «…Все то нравственное безобразие, которое скрывалось за четырьмя стенами старого кабака, теперь разносится по улицам…». «Курьер торговли и промышленности»: «…Крестьяне местечка Балацкого, Херсонской губернии… собрали сход, на котором постановили просить земского начальника ходатайствовать о скорейшем закрытии у них в селе казенной винной лавки…». Газета «Киевлянин»: «…Прекрасных результатов, которых ожидали от этого нововведения, покуда еще не видно. Пьют все так же, как и раньше пили, только та разница, что пьют на улице, а раньше пили в трактире». «Бессарабский Вестник»: «Это тот же кабак, который был и раньше… В результате то же бесшабашное пьянство, которое было и раньше…». Газета «Народ» обвинила монополию в «деморализации подрастающего поколения», поскольку изгнанные из кабака завсегдатаи пьют на их глазах прямо на улице и это, по выражению сотрудника газеты, «воспитывает для общества новых пьяниц». «Гражданин»: дал слово самому пропитому из встретившихся у винной лавки. С трудом складывая буквы в слова, а слова в предложения, заявил: «В прежние времена, какой бы я пьяница ни был, а всю семью-то, а главное, малолеткам, не так было заметно мое-то пьянство, потому что все происходило за стенами кабака…». Все, что происходит в связи с введением монополии, по мнению газеты «Крымский вестник», «вызовет одно проклятие».