Читать книгу Красная рука - Александр Николаев - Страница 5

Саммерс взял со стола фотографию Эрденштейна. Чем больше он смотрел на фотографию, тем больше в душе соглашался с Джулией. Было что-то в лице Эрденштейна таинственное и зловещее. Очень оригинальное лицо, такое запоминалась с первого взгляда на всю жизнь. Несмотря на явную асимметрию и худощавость, его лицо нельзя было признать неприятным и тем более отталкивающим. Левая щека более впалая, чем правая, нос слегка повернут вправо, выраженная складка между бровей была сдвинута влево. Но, главное, глаза. Густые и массивные брови тяжело нависали над верхней частью усталых глаз. Создавалось впечатление, что взгляд был направлен не в глаза смотрящего, а глубже, прямо в мозг. Неожиданно Саммерс пришел к выводу, что ему трудно оторваться от фотографии, особенно от глаз Эрденштейна.

«Скорей всего, именно таким и должен быть гипнотизер. Во всяком случае, именно такими я себе их и представляю. Наверно, Эрденштейн мог легко повелевать другими людьми» – думал Саммерс, рассматривая фотографию.

Он оторвался от фотографии только когда в зал вошел уже немолодой человек.

– Доброе утро, мое имя Уинстон Джексон. Я руководитель финансового отдела компании.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Саммерс, – нам необходимо задать вам несколько вопросов о вчерашнем совещании.

Уинстон Джексон представлял собой полного, вечно красного и потеющего человека, в очках, с хрипловатым голосом и платочком в руках, которым он постоянно вытирался. Джексон давно страдал сердечной недостаточностью. Скорее всего, она была связана с наследственными факторами, хотя немаловажную роль в развитии болезни сыграл его беспокойный характер. Его беспокоили любые, даже незначительные события. Причем, самым сложным для Уинстона было не само событие, а его ожидание. Уже за несколько дней до какого-либо совещания, на котором ему предстояло выступать, или ответственной командировки, Джексона начинало лихорадить. А сколько было волнений и сомнений при ухаживании за своей его будущей женой? Посещения психоаналитика не привели к улучшению. Человеку справиться со своей натурой, пожалуй, сложнее всего. Вот и сейчас Джексон испытывал нервное напряжение и беспокойно ощупывал карманы пиджака, наполненные различными пилюлями и таблетками.

– Мистер Джексон, пожалуйста, не волнуйтесь, – осторожно начал Саммерс, видя, в каком состоянии находился, только что вошедший человек. – Нам необходимо выяснить всего лишь несколько вопросов, связанных со вчерашним совещанием.

– Да, действительно, вчера у нас состоялось очень важное совещание, – подтвердил Джексон. – Однако мне не хотелось бы обсуждать с вами вопросы финансовой политики компании.

– Что вы, мистер Джексон, – принялся его успокаивать его полицейский, – нас совершенно не интересуют вопросы финансовой политики компании. Мы здесь только лишь для того, чтобы выяснить все обстоятельства, приведшие к трагической гибели сотрудника вашей компании Эдуарда Эрденштейна.

– Как, Эрденштейн погиб? – растерянно спросил финансист. – О боже, неужели это правда?

– Похоже, что да. Есть все основания предполагать, что сегодня утром он разбился в своем автомобиле.

Руки Джексона задрожали, он, извинившись, достал из кармана баночку с таблетками, и принял одну из них.

– Мистер Джексон, постарайтесь успокоиться и понять, что нас интересуют только те обстоятельства совещания, которые связаны со взаимоотношениями Эрденштейна с сотрудниками компании. Постарайтесь вспомнить все детали этого совещания.

– Хорошо, попробую… Хотя, что там вспоминать. У компании очень сложное финансовое положение. Поэтому все силы сейчас направлены на подготовку к участию в конкурсе, связанного с поставкой кинопроекционной аппаратуры в африканские страны. Накануне наши ведущие инженеры сделали ряд интересных предложений, которые позволяют без существенных финансовых затрат доработать нашу основную модель СН-200. В результате чего проектор будет полностью соответствовать сложным климатическим условиям африканского континента. Более того, наши специалисты не забыли даже про защиту от насекомых, которых там великое множество. В результате у нас появилась немалые надежды на победу в конкурсе. А эта победа, должен сказать вам, господа, позволит компании смело смотреть в будущее, произвести технологическую перестройку и перейти к выпуску новых перспективных моделей.

– Мистер Джексон, – стараясь сохранить спокойный тон, сказал лейтенант, – все, что вы рассказали, представляет определенный интерес. Однако постарайтесь вспомнить о конфликте Эрденштейна с руководством компании. Возможно, к нему необоснованно выдвигались какие-либо претензии, кто-либо пытался его оскорблять, может быть, даже угрожал?

– Эрденштейн? А он тут при чем? – с удивлением пожал плечами Джексон. – Одну минуточку… Кажется, я начинаю понимать, что вас интересует… Вы уж меня извините: в голове одни финансовые проблемы, никак от них не избавиться. Действительно, вчера Эрденштейн со скандалом покинул совещание. Хотя, должен вам сказать, вел он себя как мальчишка. Ничего оскорбительного в его адрес я не услышал… Вообще, мне кажется все было наоборот. Именно Эрденштейн вел себя вызывающе. С самого начала совещания он был слишком агрессивным, от него исходило какое-то нервное напряжение, создавалось впечатление, что решается что-то исключительно важное для него. Я никогда не видел его в таком состоянии, хотя он частенько вел себя надменно, но именно вчера он превзошел самого себя.

– А вы не могли бы сказать, почему отклонили проект Эрденштейна? – осторожно спросил Саммерс.

– Толком ничего сказать не могу, так как сам ничего не понял… Вот с проектом Джейка Макгрегори все понятно. Он представил прекрасный материал: большое число схем и чертежей, электронная презентация, интересный доклад. А с проектом Эрденштейна?… Он ничего не представил, по поводу его предложений было сказано всего лишь несколько слов, смысл которых я не сумел уловить. Я ведь финансист… Вот и все. Затем Эрденштейн возмутился, оскорбил всех присутствующих и покинул совещание.

– Значит, ничего оскорбительного в адрес Эрденштейна со стороны других участников совещания не прозвучало? – поинтересовался полицейский.

– Нет ничего, у нас совещания всегда проходят в корректной атмосфере.

– Спасибо, мистер Джексон, вы нам очень помогли. Можете быть свободным.

Уинстон Джексон поблагодарил полицейских, принял очередную пилюлю и усталой походкой направился к выходу.

– Не приведи господь, жить на одних таблетках, – грустно сказал Саммерс. – Хотя, кто знает, как сложится жизнь?

Затем в зал вошел руководитель отдела маркетинга компании Чарльз Абрахамсон. Бывший военный, всегда подтянутый и опрятный. У него была отлично сохранившаяся, загорелая кожа и абсолютно седые волосы, коротко постриженные и торчащие во все стороны ежиком. Особенно молодо выглядели его глаза, они словно светились особой энергией, будто Абрахамсону и не было пятидесяти лет. Обладая отменным здоровьем, он привык постоянно колесить по стране и по всему миру, бывая в служебных командировках.

Была у Абрахамсона и другая сторона жизни, которую он всячески старался скрыть. Чарльз являлся страстным поклонником прекрасного пола, причем обожал в женщинах только тело, их характер его просто раздражал. Именно ему принадлежала знаменитая во всей компании фраза: «Какое было бы счастье, если бы у женщин были только ножки. Но у них ведь есть еще и голова!» Абрахамсон никогда не был женат – сначала военная служба, затем постоянные командировки не способствовали созданию семьи. Бывая в различных странах, Абрахамсон всегда выкраивал время для посещения различного рода злачных мест. Он постоянно вступал в связь с женщинами легкого поведения, при этом Абрахамсону больше всего нравилось не само овладение женщинами, а созерцание их тел. Абрахамсон не мог пройти мимо красивой женщины, не оглянувшись. Его глаза постоянно выискивали в толпе красивые и стройные женские фигуры. Кроме того, он накопил у себя целую коллекцию эротических предметов и литературы.

– Чарльз Абрахамсон, руководитель отдела маркетинга, – коротко представился он.

– Мистер Абрахамсон, нам необходимо задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, сэр, я готов.

– Нас интересует, как проходило вчерашнее совещание?

– Как обычно, сэр, в деловой обстановке, – невозмутимо ответил Абрахамсон.

– Что вы можете сказать о конфликте Эрденштейна с другими участниками совещания?

– Никак нет, никакого конфликта не было, – также невозмутимо продолжал руководитель отдела маркетинга. – Эрденштейн всегда исключительно болезненно относился к критике своей работы. Просто вчера с ним случилась настоящая истерика. Думаю, что в таком состоянии можно легко угодить в автомобильную катастрофу.

– И, все же, – настаивал полицейский, – не считаете ли вы, что чье-либо неосторожное высказывание, или замечание, спровоцировало подобное поведение Эрденштейна?

– Никак нет, сэр. Ничего оскорбительного в его адрес на совещании не прозвучало.

– А вы, лично, поддержали его проект?

– Нет, сэр.

– Как вы объяснили свое несогласие с его проектом?

– Мы были едины во мнении с Гарри Галлахером. Предложения Эрденштейна не соответствуют профилю нашей компании. Для осуществления подобных проектов у нас нет, ни производственной базы, ни необходимых финансовых средств.

– Мистер Абрахамсон, а в чем суть проекта Эрденштейна?

– Извините, сэр, мне не хотелось бы обсуждать с вами техническую сторону вопроса.

– Понимаю… А вы не замечали пристрастий Эрденштейна к алкоголю или наркотическим средствам?

– Нет, сэр. Ничего подобного никогда за ним не замечал и не слышал от других.

– Благодарю вас, мистер Абрахамсон, у нас нет больше к вам вопросов.

Дождавшись пока Абрахамсон выйдет из зала, Саммерс спросил своего подчиненного:

– Что думаешь?

– Крутой мужик, такого не «раскрутишь».

– Да, – согласился лейтенант, – военного видно за милю, такое остается на всю жизнь.

В зале появился хорошо сложенный молодой мужчина лет тридцати.

– Доброе утро, мое имя Джейк Макгрегори. Я руковожу отделом компании.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Саммерс, – нам необходимо задать вам несколько вопросов.

Джейк с отличием окончил университет и был способным инженером. Он относился к тому поколению, молодость которого накрыла волна сексуальной революции. В то время было модным вступать в половую связь, даже не выясняя имя человека. Джейк смолоду был весьма привлекательным, и поэтому его студенческие годы протекали бурно. Однако ни одна из этих связей не оставила в его душе заметного следа. Несмотря на многочисленные похождения, Джейк успевал хорошо учиться, и после окончания университета, в первую очередь благодаря своим способностям, быстро стал квалифицированным специалистом. В компании он начал работать четыре года назад. За это время, благодаря постоянным предложениям по улучшению конструкций и производству кинопроекционной аппаратуры, Джейк быстро продвинулся по службе и стал руководителем ведущего отдела компании.

Год назад он влюбился в Джулию Уолтерс. Это была любовь с первого взгляда, о существовании которой Джейк неоднократно слышал, и которая пришла к нему только сейчас, в зрелом возрасте. Теперь вся жизнь Джейка разделилась на две части – до, и после встречи с Джулией. После этой встречи Джейк начал замечать в себе существенные изменения. Он словно очнулся от какого-то оцепенения и стал взрослеть, осознавая ответственность мужчины не только за свою жизнь, но и перед будущей семьей, перед будущими детьми. Позднее Джейк начал замечать, что и Эрденштейн начал проявлять интерес к Джулии. И более того, он пытался за ней ухаживать – приносил цветы, сладости, рассказывал двусмысленные истории… Джейк ревновал Джулию ко всем мужчинам, однако Эрденштейна он ненавидел больше других.

Узнав об автомобильной катастрофе, Джейк старался выглядеть как можно более спокойным. Однако известие о смерти Эрденштейна привело его в некоторое замешательство. С одной стороны, эта смерть снимала многие вопросы, волновавшие в последнее время Джейка, с другой, его воспитание не позволяло злорадствовать по этому поводу. И все же, сейчас верх брало чувство удовлетворенности. Джейк чувствовал, что с его плеч словно свалился какой-то груз, груз неизвестности, но чувство ненависти к Эрденштейну в его душе все же не утихало.

– Мистер Макгрегори, расскажите о вчерашнем совещании, – обратился к нему Саммерс.

– Вас, видимо, больше интересует скандал, который устроил Эрденштейн на совещании? – спросил Джейк.

– Не только, – уклончиво ответил полицейский.

– Поведение Эрденштейна на совещании было неадекватным, – с некоторым раздражением сказал Джейк, – как впрочем, не только на последнем совещании. Тип наглый, надменный и слишком самоуверенный. Мне не понятна роль Эрденштейна в компании, и отношение к нему Галлахера. На мой взгляд, его давно нужно было гнать отсюда.

– Почему был отклонен проект Эрденштейна? – спросил Саммерс.

– Потому, что предложение Эрденштейна не связано с конструированием кинопроекторов.

– Почему вы так считаете?

– Мне не хотелось бы обсуждать технические проблемы… Да, их, похоже, в его предложениях и не было.

– Скажите, Макгрегори, а не было ли у вас когда-либо конфликтов с Эрденштейном?

– Конечно, не было, я стараюсь не иметь никаких дел с подобными типами, можно сказать, обхожу их стороной.

Джейк не сказал всю правду. Однако не только потому, что не хотел связываться с полицией. Он даже себе самому, в глубине души, не мог признаться, что боялся Эрденштейна как соперника. Соперника во всем. И не только в отношениях с Джулией, но и как конкурента на лидерство в компании. Хотя Джейк всегда неодобрительно отзывался о деятельности Эрденштейна, где-то на уровне подсознания он признавал его как очень сильного теоретика и конструктора. Даже трудно предположить, что давало повод для такого признания, ведь на совещаниях Эрденштейн чаще всего молчал, не представляя никаких идей и проектов. И все же Джейк каким-то непонятным образом ощущал силу интеллекта Эрденштейна.

– Ну, что же, Джейк, у меня нет больше к вам вопросов, – сказал Саммерс, – можете быть свободными.

Оставшись вдвоем, полицейские переглянулись. Из ответов участников совещание трудно было составить объективное представление о его ходе. Хаппел тяжело вздохнул и спросил:

– Шеф, вам не кажется, что и этот тоже какой-то взвинченный?

– Похоже, ты прав. Чувствуется напряженность и нежелание говорить правду… Хотелось бы узнать, что же на самом деле здесь вчера произошло?