Читать книгу В смрадном ветре. Ирреалистичская поэзия - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

* * *

Со всем своим житейским багажом,

С которым скоро уходить в дорогу,

Я не нуждаюсь в мнении чужом.

Есть у меня своё, и… слава Богу!

Ничьи, ни в чём советы не нужны…

Тем более, дешёвые приказы.

А вы, мои советчики, вольны

Опалами считать стекло и стразы.

Но выслушать готов любой совет,

Не действуя кому-нибудь в угоду.

Так получилось, что на старость лет

Обрёл мой разум нужную свободу.

Я никому советов не даю,

И будьте же, пожалуйста, любезны,

Живущие в придуманном раю

Меня не угнетать из мрачной бездны.

Дни юности давно умчались в тень,

Остались от неё скупые блики….

Нередко в ней иной двуногий пень

Считал себя и мудрым, и великим.

Их было много, и сейчас – полно…

Мне не дано форсить в чужих штиблетах.

Нас тянут каждый час и день на дно

Трухлявые пеньки при партбилетах

Как тяжело не сделаться рабом,

От пошлых отбиваться околесиц.

Ведь при раскладе нынешнем, любом,

На годы тупость эта, не на месяц.

Доволен буду я, бескрайне рад,

Что точки зренья совпадают наши.

Но только думай сам, мой друг и брат,

Пей истины нектар из чистой чаши.

По большакам в наш мир идёт беда,

По тропам и порой по их развилкам…

Не состоял я в кланах никогда,

Нет кукловода над моим затылком.

* * *

Никого ко мне в гости вчера не пришло…

Впрочем, нет. Что-то было, гремело, стучало.

Я достал из чулана от шлюпки весло

И прибил эту жуть для начала.

А в свершеньях своих оказался я прав,

Оборону держать даже в спешке годится.

Здесь кончину нашли не удав, ни жираф,

А мечтаний моих посиневшая птица.

От удара веслом не тускнела она,

Таковой птица счастья была по природе.

Правда, я синих пташек перебил до хрена,

Эти трупы гниют у меня в огороде.

Из столицы летела она, не со звёзд,

И впорхнула в мой угол с телеэкрана.

По стране синих птиц рассылает прохвост,

Лживый старый бандит с мозгами барана.

До сих пор синим птицам, твореньям вранья,

Верят многие нищие люди.

Только нет среди них и не будет меня.

Презираю барыг с их тупым словоблудьем.

На просторах страны птичьи трупы гниют,

Не поют песен радостных барды…

А на наших костях олигархи куют

Гнев людской и «свои» миллиарды.

Никого ко мне в гости не надо никак,

Одиночество счастье и радость отныне.

Да вчера ещё въехал самый крайний дурак,

Что в зловонной живёт чертовщине.

Не живёт – прозябает во лжи круговой,

В ядовитых речах, что в свалочном дыме.

Зарастут птицы счастья травой луговой,

Вперемешку с костями людскими.

* * *

Любому ясно кобелю,

Ежу, в конце концов,

Я страны НАТО не люблю,

Не строю в них дворцов.

А вот магнаты наших мест

В неведомом пылу

Себе устроили насест

Во вражеском тылу.

Там олигарх и депутат,

Лакеи всех мастей,

Там не отстреленный отряд

Чертовок и чертей.

Их патриотами зовут

Под ежедневный свист.

А я же постоянно тут,

Но, как бы, экстремист.

Нас миллионы таковых,

И нищих – пруд пруди,

Что мрут средь будней роковых

С надеждою в груди.

Какой-то дикий ералаш

Царит в краю родном.

Чиновники впадают в раж

На хлебе дармовом.

Им надоело хлеб жевать

С улыбкой, как в кино.

Они не знают, что желать

Всё куплено давно.

Всё продано за Океан

От имени господ…

В оффшорах зарубежных стран

Людские кровь и пот.

* * *

Если ты такой богатый,

Как начальник шапито,

Почему тебя гранатой

Не взорвал ещё никто?

Ты сказал, жена и детки,

Да и сам доходам рад.

А ведь спишь на табуретке,

Как приезжий акробат.

Ты наврал мне отрешённо…

Но широк мой кругозор.

Даже в поле лягушонку

Нищим числится – позор.

Потому сидишь у рынка

Ты с протянутой рукой

Без задора и без рыка,

И нерадостный такой.

Знаю, ты не безработный,

Но в шарашке частных лиц

Ишаки и бегемоты

Бережливы без границ.

На людских тучнеют рёбрах.

Им указчик – сатана.

Стала к нам давно недоброй

Богатейшая страна.

Время общего позора…

В тихом сквере, у берез,

Почему ещё не взорван

Автор злых метаморфоз?

Магнаты и… лопухи

В почёте у российских компрадоров,

По мненью не рождённой детворы,

Любители турецких помидоров,

Ночные хоккеисты и воры.

Тому, кто не родился сложно верить,

Быть может, здесь смешной и жалкий слух.

Но стоит знать одно, по крайней мере:

Кто возлюбил бандитов, тот лопух.

Но лопухи в почёте нынче тоже

У своры буржуазной новизны.

Ведь лопухов сияющие рожи

Назвать несложно лицами страны.

За воровские кланы, свиты, касты,

Жирующих на краденом добре,

В ответе банды гадов разномастных,

Пусть не сейчас – по завтрашней поре.

Людей нормальных грабят нагло, зримо,

И, как баранов, гонят в нищету.

Но лопухи кривляются, что мимы,

Горды кусочком сахара вот рту.

Они – опора для борзых магнатов,

Которым сгинуть час настал в былом.

Не спорю, муха всякая крылата,

Но гнусно объявлять её орлом.

А наши лопухи – не просто зомби,

Они за крохи с барского стола

Отца и мать заставят жить на бомбе

И нищего разденут догола.

Магнатам служат праведно и чётко

За горсть монет кровавых… чаевых

По воле бесов отобьют чечётку

На домовинах мёртвых и живых.

Нам к лопухам пора бы приглядеться,

Не так они наивны и тупы,

А просто на костях хотят погреться

Людей, нуждой добитых, из толпы.

Напрасно называем лопухами,

Как бы, простых, доверчивых… скотов.

С магнатами лежать им в общей яме,

Даже и тем, кто стать иным готов.

Всё продано, разделено по долям,

Уже не годы, а часы лихи.

Магнатам здесь по-прежнему раздольно

В единой связке с ними… «лопухи».

* * *

Старый пень от эпатажа

Вот уже не первый год

Ограбления и кражи

Экономикой зовёт.

Проходимцу-воровайке

Быть бандитом по нутру.

Мерзкий пень не на лужайке,

Не в осиновом бору…

Нашу грабит он обитель,

На груди дорог и троп

Пень гнилой – руководитель

Нас поставил на гоп-стоп.

Но мы верим дружно, свято

Каждый час и каждый день,

Что архангел он крылатый,

А не оборзевший пень.

Как нелепы наши будни,

В бедах сёла, города…

Мы же не пеньки, а люди,

Можем мыслить иногда.

Нас протесты и речёвки

Не избавят от оков.

…Праздник близится корчёвки

И сжигания пеньков.

* * *

Я на ящике плыву по реке.

Очень весёл от колен до бровей.

На заморском говорю языке,

Не понятным даже цаплям в траве.

Я, наверное, в душе президент,

Ведь любитель поболтать ни о чём.

Я совсем не олигарх и не мент,

И не цельтесь вы в меня кирпичом.

Я вам сказок расскажу два мешка,

Переводчика ищите в кустах.

Я считаю над собой облака,

Их развесили в различных местах.

Уплываю в светлый завтрашний день,

Мимо наших процветающих сёл.

Может, я в своих сужденьях олень

Или старый и наивный осёл.

Вижу я, как колосятся поля,

И стада на сочных травках тучны.

Хорошо, когда в карманах Земля,

Вся страна у обнаглевшей шпаны.

Я на ящике плыву в мир мечты,

Мне осталось только верить брехне.

Я потерян в море лжи, только ты

Раз в неделю вспоминай обо мне.

* * *

С овцы паршивой шерсти клок,

Не скромничай, бери!

Сунь десять тысяч в кошелёк,

Что дали блатари.

Не откупиться им никак

От нашей бедноты.

Нас так не грабил даже враг,

Как здешние кроты.

Им снова требуются власть,

Везунчикам судьбы,

Чтобы спокойно красть и красть,

Людей вгонять в гробы.

Не продавайся под галдёж,

Под их закон косой!

Не голосуй за их грабёж,

Голодный и босой.

Но шерсти клок возьми. Твоё!

Не часть скупых щедрот…

Верь, очень скоро шакальё

Народу всё вернёт.

Оно ответит за разбой

На всей Земле сполна.

Лепить не стоит в разнобой

Конфетки из говна.

Возьми же шерсти клок с овцы,

И не сочти за труд!

…Не долговечны подлецы,

Друг друга продадут.

Импортная бесовщина

Ловелас на бабе снежной,

В челюстях окурок.

Полоумный дядька нежный

Или полудурок?

К снежной он пришёл подружке

Бесом забугорным.

В час ночной мужик в пивнушке

Переел попкорна.

Да куда ж нас затащило?

Что за рай помойный?

Разгулялась бесовщина

В мире неспокойном.

Жизнь потешная такая,

Числится красивой.

Не постичь её, вникая

В бред кобылы сивой.

Пострашней она КОВИДа,

Монстр мужского пола.

Человеческого вида,

Но внутри – крамола.

Нет души внутри. Валюта…

Нищих обобрала.

Врёт нахально, бредит круто,

Даже небывало.

Смотрится кобыла ярко

На телеэкране.

Нищим делает подарки

Фигою в кармане.

Власть взяла, как пряник с полки,

Как ухват за печкой.

Резво сняли шкуры волки,

Каждый был овечкой.

Стали жертвами интриги

Годы, люди, страны…

Выползли на свет барыги,

Бывшие угланы.

Обливает нас поносом

Бесов клан с рассвета.

На простейшие вопросы

Не даёт ответа.

Прозябать в кобыльем ржанье

Господам и дамам…

Сельские и горожане

Сходу стали хламом.

Мы пока живые, вроде,

Смерти не приемлю.

Но бесовское отродье

Нас вгоняет в землю.

Вольно дышится вампирам…

Долог пир их шумный.

Полудурок правит миром

Или полоумный?

* * *

Жизнь на разграбленной земле

Идёт и вкривь, и вкось.

Вновь обнуление нулей

Над нами началось.

Придуман дьявольских процесс

Для нищих и рабов.

Жесток мучительный абсцесс

В большой стране гробов.

Плоть разлагается живьём

Несчастья здесь и там.

Мы оды звонкие поём

Ничтожествам, нулям.

Видна их подлость за версту,

Плывёт за ложью ложь

Шваль обнуляет пустоту,

И свой вершит грабёж.

В их каждой фразе жалкий жест…

За что ж нулям почёт?

Нести по жизни тяжкий крест

Велел вам, смерды, чёрт.

Пусть тот, кто не лишён ума,

Поверит в явь, не в сны.

Вся нулевая кутерьма -

Погибель для страны.

В ней станет только смерть судьбой.

Смех превратиться в плач.

Опять с нуля идёт разбой,

И вновь прощён палач.

* * *

На театральной сцене

Сидит навозная муха.

Заслуженная актриса

Изображает пчелу.

Живёт назло Мельпомене,

По возрасту – не старуха.

Ей улетать за кулисы –

Ни к городу, ни к селу.

Она блатная, как песня,

В которой слова забугорны.

Заслуженной мухе навозной

Орден вручал пахан.

Ты хоть удивись, хоть тресни,

Здесь вовсе не юмор чёрный,

А новый расклад сёрьёзный

В одной из отсталых стран.

Липучую грязь потащило

В творческое словоблудье.

Что было когда-то – скверно,

Но только сейчас – кранты.

Оплаченная чертовщина

Впадает в маразм при людях

И требует в буднях серых

Простора для мухоты.

Героями главными стали.

Не люди, а сплошь букашки.

Из мухи нынче несложно

Сделать большого слона.

А тех, кого освистали,

Споили из общей фляжки

Замысловатые рожи

Из кошмарного сна.

Мерзкая сцена всё шире.

В крике, в плаче и в стоне

Народ погибает славный,

Страна испускает дух…

Чудит олигарх плешивый,

Состарившийся на троне.

Он режиссёр здесь главный

В окружении мух.

Крестики и нолики

Последние известия!

В них никакой символики

На бугорочках – крестики,

А под ними – нолики.

От тишины ли, шума ли

Себя в землице прячете,

Вы зря при жизни думали,

Что очень много значите.

Для родичей, конечно вы -

Утраты непомерные.

Святые, а не грешные,

Прекрасные, не скверные…

Но для свиней с баранами,

Что край великий слопали,

Остались безымянными

И вечными холопами.

Вы жили без заботушки,

Мечту храня под рёбрами.

Вам дядюшки и тётушки

В верхах казались добрыми.

Надежды те напрасные,

Что в вера в байки лживые.

К народу безучастные,

Больны скоты наживою.

Но то же ведь не вечные

Они в земной обители.

За гробом обеспечили

Их адом небожители.

С портретика застенчиво

Палач глядит с короною.

Не верит опрометчиво

Он в песню похоронную.

Без чести и без честности,

На долларах ворованных…

Не будет в райской местности

Подонков коронованных.

Известия последние!

К иным путям всё ближе мы.

Своей страны наследники,

Но бесами обижены.

Дорогой необъятною

Летим на свет сквозь ноченьки.

Нет под крестами спрятанных

Нолей простых и прочего.

В смрадном ветре

Не затихли перепалки…

Это ж надо ухитриться!

Ветер мерзкий с главной свалки

Дует нам в сердца и лица.

Из-за стен летит высоких,

Наши судьбы разрушая.

По полыни и осоке

Бродит ненависть большая.

Бродит люд по жухлым травам

И надеется, что может

Крёзов чёрных и кудрявых

Бог со свалкой уничтожить.

Смоют грязь дожди не скоро,

И пока от жуткой вони

Задыхаются просторы

В гневе, в крике, в плаче, в стоне…

Ядовитый ветер мощный,

Смрад разносит по бессилью,

Засыпает наши мощи,

Душит мусором и пылью.

Мы надеемся на Бога,

Наши помыслы простые…

Лет пройдёт ещё немного,

И поглотит нас пустыня.

Что ж мы сами оплошали?

Завтра близится больное…

Свалка ширится большая

За стеною крепостною.

Смертоносный смрад помойки

Гонит по просторам ветер.

Мастера шитья и кройки,

Нас вогнали в лихолетье.

Это свалка – их стихия,

Инкубатор дел зловещих.

Им за действия лихие

Закордонный рай обещан.

Бог, конечно, нам поможет.

Смертоносный ветер в поле…

Только свалку уничтожит

Наша ненависть и воля.

Мы разрушим эти стены,

Каждый червь за ними жалок.

Свежий ветер перемены

Не увидит больше свалок.

Видеосюжет для ТВ

Снег на сопке, две вороны

На суку сидят одном

И министр обороны

Рядом с мелким пацаном.

Только здесь не в росте дело,

А в духовной мелкоте.

Погрузилось в это тело

Пустота на пустоте.

Дядька – инженер подлянок

Шустрым был, что егоза.

Миллион накрыл полянок,

Массу задниц облизал.

К власти шёл по черепушкам,

С криминалом век в родстве.

Часто карлик двоедушный

Уличён был в воровстве.

А теперь он стал смотрящим…

Скользкий, что в реке налим,

Всех своих шестёрок тащит

К миллиардам дармовым.

Он богат, как тридцать шахов,

Обнулённый до… конца.

С виду, мужичок – рубаха,

Но с натурой подлеца.

Сотни ряженных с ним рядом…

Прикарманив не своё,

В патриоты лезут гады.

Пошло тешится жульё.

А министр – фрайер стрёмный,

Чья «духовность» не проста.

Захватила край огромный

И богатый сволота.

Пусть увидят в разных странах

Удивительный сюжет.

Друганов снимают рьяно

И не первый год уже.

Пусть любуются народы

Всей планеты и страны,

Как выходят на природу

Деловые пацаны.

Пусть бы скромно отдыхали

Под землёй в глухих местах…

Вместе с шатией нахальной

Взвод ОМОНовцев в кустах.

Впрочем, больше их. Все тропы

Под охраной удалой.

Но снимают чушь холопы,

Миг реальности гнилой.

* * *

В ожиданье небесных даров,

Разгоняем мы мётлами тучи.

В нашу бедность со стадом коров.

Ангел спустится добрый, могучий.

Всех накормит, одарит деньгой

И несчастным поставит по клизме…

Вот с такою мечтою благой

Мы в своей прозябаем Отчизне.

Только вряд ли нас ангел поймёт,

Если мы под гипнозом базаров

Пожелали заморских свобод

И каких-то огромных наваров.

Мы спокойно отдали своё

Проходимцу, барыге, бандиту,

И теперь прославляем житьё

Самой гнусной разбойной элиты.

К нам явилась крысиная рать,

Очень долгая, злая морока,

Чтобы нищих вконец обобрать,

Простаков уничтожить до срока.

Все претензии наши смешны,

Не понятны ворам и магнатам.

Но явились они не с Луны,

Не с лачуг, где ругаются матом.

Криминально-партийный кружок

И прохвосты предательских кланов

Обещали большой пирожок

Разделить для наивных баранов.

Дружно верится нам до сих пор,

Что мы временно в связке с бедою,

И частенько нас радует вздор,

Телебайки с большой бородою.

Свой гешефт не отдаст криминал…

Слишком сэндвич ворованный сладок.

Может, ангел с небесных высот

Наведёт в нашем доме порядок.

* * *

Бравые бойцы ОМОНа

За пяток часов

Изловили пакемона,

Дядьку без трусов.

Он вертелся в ритме вальса,

Вёл себя, как хам,

И морально издевался

Над толпою дам.

Бил себя он крайней плотью

Громко по виску,

Дамам, девушкам и тётям

Говорил: «Ку-ку!».

Не желал любви и дружбы

Он в толпе девчат,

Потому, по долгу службы,

Пакемон был взят.

Пакемон эгоистичен

И почти садист,

И в мошне катал яички,

Как людей таксист.

Он не принц, на самом деле,

Годен всем в отцы.

На него трусы надели

Храбрые бойцы.

Был он дедушкой магната,

Перепил слегка.

Разглядели все девчата

Штучку старика.

Нынче деда ловят бабы,

Спецбратве – отбой.

Но воспитан он не слабо,

Будто «голубой».

Даже в ливень нехороший

Пакемона ждут…

Только он в трусах в горошек,

Старый, мерзкий плут.

…Если ночью без одёжи

Начал ты свой путь,

То обязан обнадёжить

Хоть кого-нибудь.

* * *

Зловещий вирусный простор,

Где даже бабочки больные…

Творит гешефт на пандемии

Убийца, взяточник и вор.

Перчатки, маски, как урон,

Таблетки по цене немалой.

Шпана народ атаковала

Со всех просторов и сторон.

Штрафные санкции кругом

И увольнения с работы…

Страну большую «доброхоты»

Решили превратить в дурдом.

Без края вирусная ширь,

Где всякий зяблик, умирая,

Совсем не чувствует раздрая,

Творец которого упырь.

Но, откровенно говоря,

Идущие на казнь довольны

И верят бесам богомольно,

И прославляют упыря.

Кровавый вирусный закон –

Творенья олигархов мира.

Продайся за кусочек сыра

И тихо чахни под замком.

Рубахи мы на рёбрах рвём,

Ждём добрых дел от кровососов,

Уже не задаём вопросов

И не считаем их ворьём.

На груде порванных рубах

Не век веревке долгой виться…

Ведь мы живём не за границей,

Нам не пристало быть в рабах.

Пусть в свалках ценностей чужих

Двуногие плодятся черви.

У них богами стали черти,

В момент окрепшие на лжи.

Давно простор надежд уснул,

Но пробужденью стать мгновенным.

Дорога к добрым переменам -

Великий вирусный разгул.

* * *

День удачным был у Шивы:

Щедрым сделался скупой,

Волосом оброс плешивый,

Зрение обрёл слепой.

Шива помогает нищим,