Читать книгу От Смерти к Солнцу - Александр Николаевич Трапезников - Страница 5

Обычный бар. Стандартный. Таких много. Со своей стойкой. Рядом початых бутылок на прозрачных полках. Парой столиков уходящих во мрак. За такими любят сидеть хмурые личности и загипнотизированные парочки. Облизывающийся постоянно кот, с презрением смотрящий на всех и не подпускающий никого.

Единственным небольшим отличием этого бара являлось только его местонахождение. Если большинство пряталось по подвалам, то этот находился на самом верху, но полумрак был все тот же и та же атмосфера.

Пара-тройка постоянных посетителей и вечный Бармен. Ему нравилась его работа. Он угощал людей.

Сейчас он с интересом всматривается в кроссворд, который разгадывают двое его знакомых, потягивая пиво. По лицу видно, что ему действительно интересно, и что знает он это слово, да вот вспомнить не может. Он уже начинает нервничать.

Неподалеку сидит еще один человек и говорит;

– Может быть я смогу помочь?

– Да кто ты такой? – зло и с досадой отвечает Бармен.

– Я – Художник.

– Художник? – смеясь переспрашивает – Да что ты знаешь?

Вновь тихо. Через мгновение тишину нарушает голос Художника:

– Фрейд.

Трое «интеллектуалов» смотрят на него: «Что?

– Фрейд.

И тут озабоченное лицо бармена меняется. Теперь там радость и облегчение. Он даже чуть подпрыгивает:

– Фрейд! Ну конечно же, Фрейд! Зигмунд, мать его!

И снова тихо. Они обдумывают новый вопрос, а Художник маленькими глотками пьет красную жидкость. Когда делает глоток, морщится, на мгновение, а потом лицо все то же. Каменная маска, а в глазах пустота.

Сделав очередной глоток, встает и направляется к музыкальному автомату. Такие раньше стояли во всех барах. Кидает монетку и выбирает пластинку, – потрескивая, начинает играть музыка. Возвращается на свое место.

За всем этим наблюдают остальные и когда Художник делает очередной глоток, отворачиваются к своему занятию.

Он же смотрит сквозь ряд бутылей и слушает старую песню. И кот прислушался и уже не облизывается.

Дверь открывается и заходит высокий человек в длинном плаще. Садится рядом с Художником. Художник все так же, не обращая внимания, смотрит вперед, Бармен наливает человеку в плаще полный стакан. Он его залпом выпивает и просит повторить.

– Эх, хорошо! – смотрит с вожделением на наполненный стакан. – А что это за старое дерьмо играет? Что нет ничего современного? Художник медленно поворачивает к нему голову:

– Как вас зовут?

– Писатель.

– Вы, наверное, пишете. И о чем же?

– Да о многом. Вот сейчас зима и я описываю зиму.

– А разве вы не чувствуете атмосферы?

– Какой, к черту, атмосферы?

– Атмосферы того времени. Красоту той эпохи?

– Какая на хрен красота? – говорит и запивает. Бармен повторяет. Крутит стакан по часовой стрелке. Икает: «Я – Писатель!»

– Да, конечно. А я нет.

– Пишите, пишите, товарищ Писатель. Нам такие нужны. – Художник оборачивается. Это говорит человек, который сидит справа. Художник и не заметил, когда он вошел. Человек в бакенбардах. Он представляется: «Философ.» Он пьет из трубочки свой коктейль, рядом на салфетке лежит маслина.

Музыка уже давно закончилась. Допив коктейль, Философ встает и говоря:

«Пишите. Пишите. А меня ждут мои книги», направляется к двери и уходит.

Писатель допивает свой последний стакан и падает без чувств. Мужики, оторвавшись от своего занятия, поднимают его с радостью и выносят за дверь. Слышно, как он долго еще скатывается по ступенькам. И снова воцаряется привычная тишина. Только слышно как думают кроссвордисты.

Проходит некоторое время и колокольчик над дверью вновь звонит. Дверь медленно открывается. Девушка неуверенно заглядывает и, решившись, заходит и быстро подходит к стойке. Садится рядом с Художником. Говорит:

– Когда же сделают лифт? Я так устала.

Взоры всех впиваются в нее. Она очень красива. Художник тоже смотрит на нее. На миг в его пустом взгляде появляется что-то, но потом исчезает и он отворачивается, уставившись опять вперед.

Бармен суетится, предлагая различные коктейли,

– Кровавую Мэри, пожалуйста, – и замолкает.

Тухнет свет. Сначала вообще ничего не видно, но потом глаза привыкают и различимы силуэты.