Читать книгу Второе пришествие - Александр Новичков - Страница 3

К своему огромному удивлению и вопреки логике и смыслу, я снова проснулся и открыл глаза. Увидел тусклый свет, проливающийся через узкое чердачное окно. Подполз поближе и разглядел полную луну, которая, казалось, улыбалась. Руки упирались во что-то мягкое и волокнистое, возможно, сено. И я, кажется, чувствовал себя вполне здоровым. Разве что немного зудела кожа на груди.

Фрагменты последних воспоминаний промелькнули перед глазами.

«На меня же напал оборотень!»

Я резко поднялся. Вернее, слишком резко. Так, что больно стукнулся затылком о перекладину. Снова вернулся в горизонтальное положение.

Решил не спешить, ведь оборотня рядом не было. Ни он, ни кто-нибудь еще не преследовали меня. Почесывая ушибленную макушку, я поднялся на ноги. Выпрямился, предусмотрительно нащупав опасную перекладину. Подошел к окошку.

Снаружи темнел двор. В тусклом свете луны я не мог рассмотреть его целиком, но даже по расположению поленницы я понял, что нахожусь совсем не в том дворе, где вчера ночью на меня напал оборотень. Или сегодня ночью. Сколько времени я пролежал на чердаке, пару часов или целые сутки, – мне было неизвестно.

Следовало выбираться с этого чердака. Например, через окно.

Но до земли было метров шесть. Может, даже семь. А других способов выбраться с чердака я просто не видел. Пришлось прыгать в кромешную тьму. Я очень надеялся, что хозяин не забыл убраться во дворе, не побросал где попало инвентарь, и что мне не грозит приземление на грабли или наточенные вилы.

Итак, затаив дыхание, я нырнул в темноту.

Приземлившись удивительно мягко, на кучу опилок, я перекатился вперед, гася инерцию падения. Глянул в сторону и обомлел. В двух метрах вправо от меня воткнутым в огромный пень стоял топор. А ведь я мог приземлиться на него…

Невольно я прижал руку к сердцу и коснулся рубашки. Вернее того, что осталось от моей рубашки. Ворот был оторван, правый рукав превратился в ленточки, а на груди отсутствовал внушительный лоскут. Да и вся ткань насквозь пропиталась чем-то темным и липким. Я принюхался. Пахло, как кровь. И, кажется, это была моя кровь…

Впрочем, я был жив и даже не ранен, так что кровь на рубашке должна была меня беспокоить меньше всего. Существовало множество проблем, и они были намного важнее всяких пятен или грязи. Я обернулся и отыскал на темном силуэте дома узкое чердачное окно. От удивления присвистнул. Метров шесть, не меньше. И как только я туда забрался? Рядом не было ни батута, ни лестницы.

Запрыгнуть на такую высоту сам я просто не мог. Люди не приспособлены к подобным трюкам.

«А оборотни приспособлены?»

От этой мысли у меня неожиданно защемило грудь.

И как можно было об этом забыть. Ведь я теперь оборотень, и тот факт, что мне удалось забраться на чердак без лестницы и чьей-либо помощи, очередное подтверждение тому. Да, фактов было слишком много. Слишком много.

Но оставалась пара незначительных несоответствий. Я не чувствовал и не видел своего превращения, оно не началось даже, когда я глубокой ночью закричал на луну. Это раз. И на меня напал другой оборотень. Это два?

Почему он напал?

Не могу утверждать, что оборотни терпят чужаков на своей территории. Но если они имеют повадки своих сородичей, волков, то должны тоже охотиться стаей. Но все же он напал на меня. Решил, что я покушаюсь на добычу? Тогда почему не убил? Что вообще произошло, когда я потерял сознание? Быть может, оборотень бросился на меня, прижал к земле и начал вылизывать, как большая собака?

«Какая нелепица».

Тогда откуда кровь? И почему рубашка разорвана?

Может, эта кровь не моя, а того несчастного, кого убил оборотень до встречи со мной, а рубаха порвалась от острых когтей оборотня, вовсе не желающего навредить мне?

Нет, один я не мог найти ответы. Нужно было поговорить со стариком Рименом, ведь он знал об оборотнях намного больше меня. И поговорить так, чтобы он не догадался, что оборотень – я. А для этого следовало привести себя в порядок. Нужно было вернуться в трактир, возможно, у хозяина нашлась бы какая-нибудь сменная одежда.

Блуждать по ночной деревне я не рискнул. Отбежал подальше в лес, благо двор, где я очутился, находился на самом краю деревни, сориентировался на местности и вскоре вышел к трактиру. Оказалось, что при свете одной только луны видно намного лучше, чем в лучах городских фонарей. Однородный свет позволял глазам подстроиться. Вот только, к моей великой неудаче, пройти никем не замеченным мне не удалось.

Что делал тот человек ночью в трактире, я так и не узнал. Входную дверь обычно не запирали даже ночью, вдруг гостям потребуется выйти на улицу. Зато кухня, кладовая и комната хозяина закрывалась изнутри на засов, как, впрочем, и комнаты гостей. Поэтому по ночам никого не обслуживали, да и красть в зале было нечего. Тем не менее мужчина был там. Он словно ждал меня или кого-то еще.

Людям свойственно бояться крови, и разорванная рубашка с красными пятнами может довести некоторых до обморока, но его реакция казалась ненормальной даже для самого впечатлительного гемафоба. Я не сразу додумался, что испугался он вовсе не моей изодранной рубахи.

Услышав шаги, он повернулся и словно окаменел от страха.

– Здравствуйте, – учтиво промолвил я.

Мужчина вздрогнул. Брови поползли вверх, глаза округлились, колени задрожали. Возможно, он хотел даже закричать, но звукам просто не удалось покинуть скованного страхом горла. Он попятился, Но, сделав пару шагов, поскользнулся, упал, растянулся на полу.

– Д-демон! – заикаясь, взвизгнул он и отполз в сторону, уткнулся затылком в угол скамьи. Я двинулся по окружности, переставляя ноги мягко, короткими шагами, уверенно держа дистанцию, тем самым открывая ему путь к двери – на свободу. – Д-демон!

Мужчина, не сводя с меня глаз, перевернулся на четвереньки и медленно пополз к выходу. Сообразив, что я не преследую его, поднялся на ноги побежал. Хлопнула дверь. Стало тихо.

Я облегченно выдохнул. Опасность миновала.

Вернувшись в комнату, я стянул с себя липкую и мокрую рубаху, забросил ее в дальний угол. Понял уже, что больше она мне не пригодится. Обессиленно сел на кровать.

Тишина сильно давила на голову. Трескотня насекомых доносилась с улицы, но ее было недостаточно, чтобы отвлечься, чтобы заглушить тяжелые мысли, душащие мое сознание. Хотелось услышать человеческий голос, но будить кого-нибудь в поздний час я не решился. Растянулся было на кровати, но вдруг заметил небольшой округлый предмет, похожий на блюдце, лежащий на крышке сундука. Кажется, это было зеркало.

Созерцание собственного отражения могло немного отвлечь меня.

Но из зазеркалья выглянуло чудовище. Оно имело нормальное человеческое лицо, округлое, симметричное, средних размеров нос и небольшой тонкий рот. Но глаза… Глаза были нечеловеческими. Не было ни белков, ни глубоких черных зрачков, только кроваво-красное пламя, насыщенное и яркое.

«Неужели это мое собственное отражение?»

От страха у меня подкашивались ноги, но я продолжал упорно смотреть в зеркало, боялся, что если отведу взгляд хотя бы на одно мгновение, то чудовище выберется наружу и проглотит меня целиком. И вскоре отражение изменилось.

Постепенно глазные яблоки очищались. Пламя, которое оказалось вовсе даже не пламенем, а каким-то красноватым газом, рассеивалось, словно туман холодным утром в горячих лучах восходящего солнца. Стали видны зрачки, радужка, белки с тонюсенькими прожилками капилляров.

«Неужели это галлюцинация?»

Я ущипнул себя. Сильно и больно. Так, чтобы на коже остался заметный белый след.

В тот же момент в дверь постучали. Тихо и осторожно. Очень неуверенно.

– Войдите, не заперто, – ответил я, не задумываясь.

Дверь медленно отворилась.

В комнату вошла Илина, бледная и напуганная. Замерла на пороге, нервно теребя пальцами край платья.

– Здравствуй, – сказал я.

– Здравствуй, – ответила она, пряча глаза. – Тебя долго не было. Ты в порядке?

– Вроде того.

– Я ждала, когда ты вернешься. Но мне страшно.

– Ты боишься меня, верно?

Она вздрогнула.

– Боишься, – я попытался усмехнуться. – Можешь не скрывать своего страха. Все нормально. Ведь если бы на твоем месте оказался я, отношение было бы точно таким же.

– Ты оборотень?

– Не знаю.

Я вздохнул и сел на кровать.

– Лучше поступим так: я расскажу тебе все, что знаю, и ты решишь, что обо мне думать. Сам я слишком запутался и не могу дать правильного ответа.

– Вчера, когда ты убежал, я не удержалась и последовала за тобой, – призналась она.

– Продолжай, – попросил я.

– Я потеряла тебя из виду. А потом услышала странные звуки и увидела, как ты вошел во двор дома. Дома, в котором жил… – она заплакала и не смогла дальше говорить.

– Ты вошла внутрь и увидела растерзанный труп. – Я продолжил за нее.

– Да. А потом услышала пронзительный вой, испугалась и убежала.

– У тебя еще есть сомнения? – Я повернул голову и попытался изобразить улыбку. Не вышло. – У меня провалы в памяти. Каждое утро я просыпаюсь в незнакомом месте и понятия не имею, как туда попал. И не знаю, что делал, пока был не в себе.

– Ты хочешь убить нас?

Я покачал головой.

– Нет. Я не желаю зла. Ни тебе, ни остальным жителям. И этой ночью я уйду из деревни. Раз уж моя болезнь так опасна, что мне нельзя находиться рядом с людьми.

Илина жалобно всхлипнула.

– Но есть кое-что. Это будет сложно понять, но я не убивал того мужчины. Когда я подошел, он уже был мертв. А на меня напал другой оборотень.

– Другой оборотень? – вскрикнула Илина. – Но разве такое возможно?

Я не знал, что добавить. Все, что можно, уже было сказано. У меня не было права успокаивать ее или приободрять. Я мог только предупредить. Повисла гнетущая тишина.

В этой тишине я услышал приглушенные голоса, доносившиеся с улицы. Рывком поднялся с кровати и подошел к окну. Через мутное стекло я разглядел колонну крестьян, движущихся по дороге, с высоко поднятыми факелами, острыми вилами, кривыми косами, заточенными палками и охотничьей сетью.

Все стало ясно.

– Нужно бежать – подумал я вслух.

Бежать. Позабыть обо всем. Обо всех. Я понимал, что крестьяне не поверят мне, сколько бы я ни клялся, что навсегда покину их, и уж тем более не поверят, что в деревне целых два оборотня. Они шли, чтобы просто убить меня. Раз и навсегда. Убьют и будут праздновать победу, пока другой оборотень не начнет свою кровавую жатву. Я должен был спасти хотя бы себя.

– Надо бежать, – твердо решил я. Опять же вслух.

– Бежать некуда, – тихо сказала Илина. – Они уже здесь.

Я вышел в коридор, и четыре ряда острых прутьев сомкнулись возле моего лица. Несколько крестьян с вилами не собирались отпускать опасного монстра. Меня вывели на улицу, где терпеливо ждал Римен и все остальные деревенские жители.

Меня поставили перед крыльцом, как приговоренного к расстрелу преступника. Разве что вместо автоматов или ружей, крестьяне держали в руках вилы, батога и косы. От угрожающего вида сельскохозяйственного инструмента мне стало плохо. Смерть обещала быть очень мучительной.

Крестьяне шептались, молились и ругались. Римен поднял факел над головой, и его лицо стало темным и мрачным. Разговоры прекратились.

– Как я и говорил, – сказал он. – Мое сердце чуяло связь между тобой и нашими бедами. Сначала я решил, что ты избавишь нас от напасти, но, увы, ты и есть наше самое большое горе. И хотя виной всему тяжелая болезнь, мы не можем оставить тебя в живых. Жаль, что так получилось, ты понравился мне, чужеземец.

Крестьяне поддержали старосту сухими возгласами: «Смерть чудовищу! Казним оборотня. Поделом ему».

Итак, я глядел в лицо смерти. А она ухмылялась улыбкой дряхлого старика.

Я смотрел на крестьян, и мне казалось, что они ликовали. Скрыто, опасливо, но ликовали. Чудовище стояло перед ними, уязвимое и беспомощное. Они получили власть над моей жизнью и были несказанно этому рады. Вот только победа их была мнимой. Ни один из них не знал, что существует иная угроза, настоящая, что моя смерть лишь только усугубит ситуацию.

И мне стало их жаль. Запутавшихся глупцов, совершающих великую ошибку.

Странно, конечно, было, что я все равно беспокоился об их безопасности. Потому как о своей собственной безопасности мне пора было забыть…

«А может, это своеобразная форма сумасшествия? Когда ты, будучи здоровым и сильным, смиряешься со смертью?»

Я должен был что-нибудь придумать. Должен был сделать что-то, чтобы спасти себя. Вот только что?

Помощь пришла нежданно-негаданно. Из двери трактира выбежала Илина и остановилась прямо передо мной, раскинув руки, словно желая заслонить меня от толпы.

– Не трогайте его! – громко попросила она. – Он не причинит нам вреда. Он уйдет далеко-далеко и никогда не вернется.

– О чем ты говоришь, дитя? – удивился Римен. – Мы отыскали оборотня в облике человека и должны лишить его жизни до тех пор, пока он не превратился в чудовище и не поубивал всех нас.

– Есть другой оборотень, – неуверенно продолжила девушка. – Другой оборотень, который убивал людей. Максим видел его. Если мы ошибемся, деревню не спасти.

Среди крестьян раздались возмущенные возгласы. Поддерживать Илину никто не решился. Староста Римен воспринял ее слова скептически:

– Послушай, дитя. Почему ты решила, что есть второй оборотень?

Девушка повернула голову и посмотрела на меня. Я положил руку ей на плечо и вышел вперед, прямо под направленные на нас вилы.

– Это не ложь. Я видел его, другого оборотня. Он бросился на меня… Но убить не сумел.

– Ты лжешь! – перебил староста. – Оборотни не какие-нибудь дикие звери. Когда-то они были людьми, человеческая хитрость и изворотливость у них в крови. То, о чем ты говоришь, противоречит вашей природе. Оборотень не будет нападать на своего сородича. Мы не какие-нибудь глупцы. Мы понимаем, что ты хочешь дожить до полнолуния, чтобы обрести всю свою силу и уничтожить нас.

Он сделал небольшую паузу. Затем добавил:

– Илина, ты же сама рассказала о нем. Почему ты позволяешь одурачить себя?

Значит, все-таки она предала меня. Но я ее не винил. Меня больше интересовало, почему попыталась защитить меня после. Ведь я был крайне неубедителен в своих речах.

– Он не желает нам зла, – давила на человечность девушка. – Он уйдет из деревни. Далеко-далеко. Тогда он не сможет никому навредить.

Старик Римен покачал головой.

– Он вернется. Он вернется, когда превратится в зверя. Он запомнил наш запах, и он ему определенно понравился. Но при следующей встрече он уже не станет говорить. И мы не сможем остановить его…

Внезапно я услышал странный напряженный звон. Словно маленький, но очень дерзкий колокольчик поселился у меня в голове. Звон ускорялся, пока не превратился в пронзительный писк, повисший на высокой ноте. Я даже предположил, что один бойкий и расторопный крестьянин ударил меня вилами в спину. Но так умело, что не задел нервы и я не почувствовал боли. И то, что я слышал, было звуком приближающейся смерти…

Нет, все же умирать я не собирался. Наоборот, восприятие обострилось. Даже в тусклом свете факелов я неожиданно стал видеть четко и ясно. Каждое движение каждого человека из всей этой огромной толпы. Словно душа покинула тело и зависла над землей, успевая наблюдать за всеми одновременно, а время, казалось, замедлило ход.

Голова наполнилась приятной, успокаивающей прохладой, но на время я потерял контроль над собой. Тело просто перестало слушаться меня, перестало подчиняться. Но не упало, не рассыпалось, не исчезло. Оно словно начало жить собственной жизнью.

Мои руки резко оттолкнули Илину в сторону. Девушка упала на землю, уперлась руками и попыталась подняться, вперив в меня недоуменный взгляд. В это же мгновение огромная туша оборотня, лениво наблюдающего за развитием событий с крыши трактира, спрыгнула на землю.

Но на этот раз он был не настолько быстр, силен и страшен, как мне показалось в первую нашу встречу. Мною словно кто-то управлял, но я совсем не представлял кто. Не успел даже представить.

Я стал безвольной марионеткой, попавшей под контроль невидимого великана, и принялся выполнять команды кукловода. Ноги сами оттолкнулись от земли, я отпрыгнул в сторону, ускользая от когтистых лап. Оборотень промахнулся, его острые когти только со свистом разрезали воздух, он даже на мгновение потерял равновесие, но быстро собрался, развернулся и начал новую серию атак.

Кончик когтя пролетел в сантиметре от моего носа. Я инстинктивно дернулся, но этим движением только помешал кукловоду, спутал нити, и он допустил ошибку.

Мощным ударом лапы оборотень проломил мне грудь. Слабое человеческое тело не выдержало такой нагрузки. Ребра хрустнули, но почему-то боли не возникло. Может, я просто потерял способность чувствовать. Луна, небеса и звезды закружились в безумном танце. Веки опустились, и я потерял сознание.