Читать книгу Рассказы и повести - Александр Новиков - Страница 14

Мишка колдовал над стендом, закрепив на нём датчик ускорения.

– Блин. Достали эти датчики. Вроде и эпоксидкой платы залиты, крышка самого датчика через резиновую прокладку ставится и затягивается, но всё равно весной и осенью влага в них попадает, и двадцатидвухтонные установки, как лягушки скакать начинают.

– Миш, ты опять бездельничаешь?! – Произнесла козлобородая, очкастая, голова начальника партии, просунувшись в открытое окно.

– Рисковый, ты всё же мужик, Серёга.

– Чёй-то?! А! Да! Я такой! – Осклабилась в улыбке голова начальника.

– Я ведь человек нервный, санаториями-профилакториями не избалованный, могу на источник неожиданного крика и датчиком швырнуть. А он полтора кило весит. Кстати, если уж пришёл. Ты приказ нацарапал уже? На сколько на этот раз меня нагрел?

– Сволочь. Я к нему по делу, а он членовредительством угрожает. Какой приказ? Никакого приказа не писал.

– А что, начальник отряда тебе ещё не жаловался?

– Нет. Утром забегал, йода с бинтами попросил. Харю в сторону отворачивал, но не жаловался.

– Хм. Может дошло наконец-то, до скудоумного.

– А чё было-то?

– Да обидно стало, придурку этому, что когда он утром по базе скачет как ошалелый, я в это время, самые сладкие сны досматриваю. Ну и несколько дней подряд будил он меня в семь часов. Пинком дверь распахнёт, и орёт диким голосом, – «Подъём!!!». Я его два раза предупредил, на третий раз популярно разъяснил, чем чревато его неуважение к моим физиологическим потребностям. Ну а сегодня он только пасть раззявил, чтоб заорать, ему в тыкву коробка с крепежом прилетела.

– Хе! Плюнь на него. Будет выёживаться, я его самого всего полишаю, за сожженные фрикционы у танкетки.

– Ох ты!!! Эта паскуда, ещё и ГТСку1 угробил???!!! Ну всё! За поруганную честь нашей «ласточки», мстя будет ужасной!

– Так. Остынь. Ремонтируют уже. Краше новой будет. Ты давай заканчивай хернёй маяться, пошли со мной, дело есть.

– Некогда мне. Запаса по ТЭЗам2 не осталось, а датчик, так вообще последний исправный остался.

– Миш, ненадолго. На выходные скоро ехать, так я хочу свинью завалить, чтоб с мясом люди домой поехали. Да и сами шашлычок сварганим. Зарежешь, и свободен. Разделывать есть кому.

– Стоп. Забудь. Для таких дел у тебя Жора есть, это его амплуа.

– Улетел в контору Жора, за запчастями.

– Топотряд3 ещё на профиль не уехал, там мужики деревенские, махом животину завалят и освежуют.

– О! Точно! Пойду отловлю, пока не свинтили.

Мишка разобрал очередной датчик, и разложил его на полочке, над батареей отопления, для просушки.

– Ну теперь и с ТЭЗами повозиться можно. Опять сезонные неисправности полезли. Весной от перегрева ТТЛки4 вылетают, а осенью ПЗУшки5 менять приходится. Каждый год одно и то же.

Прерывая Мишкины мысли, раскатисто бухнул выстрел, пару секунд спустя, – второй.

– Бля. Гладкоствол. С какого направления? – Заметались мысли. – Тьфу. Расслабься. Но что за пальба, надо выяснить.

Со стороны, откуда прозвучали выстрелы, нёсся пронзительный визг. Выйдя из-за вагонов, перед Мишкиным взором предстала эпическая картина: По загону, сколоченному из жердей, с визгом, переходящим в ультразвук, носилась кругами свинья. За ней, утопая по щиколотку в свином навозе, бегал двухметровый детина с дрыном в руках. Детинушка, периодически бил дубиной по свинье, и орал:

– Ах ты ж падлюка!!! Один хрен добью!!! Серёга! Тащи кувалду из «шишиги»6, бей её в лобешник!!!

Серёга стоял с внешней стороны ограды с двустволкой в руках, и недоумённо поглядывал, то на ружьё, то на циклически пробегающих мимо него зверей.

Мишка подошёл к начальнику, вынул из пачки «Примы» сигарету, закурил.

– 20й калибр? – Спросил Мишка, взглядом указывая на ружьё.

– Ага. – Заторможенно ответил Серёга.

– И патроны небось с дробью?

– Ага. С крупной.

– Жаль.

– Чего жаль?

– Что ты мой начальник, и по возрасту старше. Уши бы выдрал.

«Звери» между тем, с визгом и матом заходили на очередной круг.

– Чёй-то утомило меня это родео. – Сказал Мишка, и пинком отправил обломок доски, в ноги «ковбою» пробегающему мимо них.

«Ковбой» на полном ходу запнувшись о палку, упал пропахав мордой слой свиного дерьма.

– Сергей, там в бане вода тёплая ещё осталась, отправь дебила этого отмываться.

Мишка закурил снова. Неудачливый ковбой поплёлся в баню. Очнулся от ступора начальник.

– А чё с поросёй теперь делать? Ветеринара что ль вызвать?

– Ну да. В госпиталь её отправь. А после, – в психоневрологический профилакторий, потому как от вас двоих садистов, у неё теперь нервный срыв будет.

– ???!!!

– Что таращишься? Добивать надо. В сердце теперь никак, – не подпустит. Придётся глотку резать.

– А сможешь?

– Нож давай. Сейчас она немного успокоится, ты её в мою сторону потихоньку гони. И ещё. Если упаду, – с тебя новая энцефалитка.

Дав свинке немного успокоиться, Мишка залез на верхнюю жердину забора, приготовился. Серёга погнал животное в его сторону. Мишка, дождавшись когда свинья поравняется с ним, спрыгнул с ограды, и ещё в полёте вонзил нож в шею, чуть ниже хребта. Нож вошёл заточкой вниз, и Мишка падая, просто нажал на клинок. Свинья упала, дёргая копытами, с почти отрезанной головой.

В вагоне начальника, Мишка попросил:

– Серёг, спирту стакан плесни.

– Нафига спирт-то? Коньяк есть. Подожди малёха, щас мужики свинку разделают, мы с тобой печёнки нажарим, я тебе бутылку и выставлю.

– Там видно будет. Щас налей.

Серёга открыл сейф, вынул банку с медицинским спиртом, налил в стакан. Поставил стакан на стол, сам метнулся к холодильнику.

– Сейчас, я закуски настругаю.

Обернувшись, успел увидеть, как Мишка, трясущейся рукой подносит ко рту стакан, и как он медленными, большими глотками пьёт спирт.

– Мишань! Ну ты чего! Без закуски, и не разбавил! Что это колбасит-то тебя так?

– Да ладно. Проехали уже. Отпустило.

– Миша. Это не свинку, а тебя к психоневрологу отправлять надо.

– Отстань. Расскажи лучше, с чего это вы пальбу устроили?

– Дык. А чё? Ты отказался. Топотряд я перехватить не успел, свинтили уже. У ГТСки два водилы крутятся, ну я и попросил их. Один тоже отказался, а второй заявляет:

– А чё её резать? Щас я её из ружья завалю.

– Я же у него спросил ещё, – А сможешь? – А чё мочь-то, я кабанов с одного выстрела валил. – Паразит, бля.

– Серёг, ну ты как дитё. Сам же охотишься иногда, должен был хотя бы байки охотничьи про кабанов слышать. В башку стрелять что свинье, что дикому её родственнику, – бесполезно. Череп у них, как лобовая броня у танка устроен. В смысле не по толщине. А по наклону костей. Его даже из калаша не всегда пробьёшь, в рикошет пули уходят. Под лопатку стрелять нужно, – пулей. А вы с дробью, на бедную свинку.

В это время в двери постучали. И в неё вошёл незадачливый «истребитель кабанов».

– А ружжо моё где? Я поеду домой, шмотки сменяю, уж больно духан от меня сильный.

Мишка поднялся. Прихватил из угла двустволку.

– Пойдём милок, выйдем. Поговорить мне с тобой надобно.

Вышли. Мишка продолжил:

– Помнишь, парниша, месяц назад, я на профиль выезжал рабочим, потому как народу не хватало?

– Гы! Помню. А чё?

– А как ты в меня из своего пугача целился, тоже помнишь?

– Гы! Помню! Шутковал я тогда, а ты испужался! – Ощерился в издевательской ухмылке детина.

– Верно. Пугливый я. У меня тонкая душевная организация, и она очень не любит, когда в её сторону ружьями тычут. Ну если у тебя такая хорошая память, то и что я тебе тогда пообещал, ты тоже помнить должен.

– Гы! Помню. Ружжо моё, вдругорядь, ты грозился отобрать! – Заржал детинушка.

– Ну не только отобрать, а и обломать его о твою тупую тыкву. По башке бить не буду, время ещё рабочее. А в остальном, – не обессудь.

После этих слов, Мишка с размаху, разбил приклад ружья о ствол сосны, росшей рядом с вагоном. Детина взревел, и в богатырском замахе, пудовым кулачищем, попытался ударить Мишку. Тот приседом ушёл от удара, и не вставая, всадил стволы в довольно объёмистое брюхо своего противника. Детина сложился пополам, надсадно кашляя и перхая. Мишка спокойно ударил несколько раз остатками ружья об ствол, выкинул их в лес, и вернулся в вагон.

– Мишань, что-то уж очень жёстко ты с ним. За что ты его так?

– Ты же слышал. Ты тогда со мной практикантов на профиль отправил, ну этому муделю и захотелось перед девчонками своим ружьишком похвастаться. Собираю я спокойно «паук»7, поворачиваюсь, а метров с пяти, мне в брюхо два ствола смотрят. Дальше уже на рефлексах. Прыжком ушёл с директрисы, на лету нож вырвал, и уже почти метнул. Едва очухаться успел, остановил бросок. То, что это мудило, должен был уже валяться с ножом в глазнице, хрипя и дёргая ногами в агонии, конечно никто не понял. А вот как ссыкливый Мишаня, сиганул в заросли ежевики от незаряженного ружья, оценили все. Долго хохотали. А я четыре дня с исцарапанной рожей ходил, пока царапины не сошли.

Серёга отвернулся к сейфу едва сдерживая хохот, сделал вид что что-то в нём ищет. Затем внезапно присмирнел и обернулся. Задумчиво глядя на Мишку, сказал:

– В окошко к тебе, я больше не буду заглядывать. Нафиг.

К этому времени, мужики свинку уже разделали, и самые лакомые кусочки принесли начальнику. Серёга, заставив Мишку строгать салатик, сам принялся жарить свежатинку. Вскоре, на аппетитный запах, приползли замначальника по хозчасти и начальник топотряда. На одном столе накрыли поляну, а за другим, уселись расписать «пулечку».

Завязались неторопливые разговоры под коньячок, вспоминали общих знакомых, рассказывали всякие геологические байки. Серёга вдруг, будто что-то вспомнив, спросил:

– Миш. Весь день хотел спросить тебя. Ты как-то свинью необычно зарезал, это ты специально так, или случайно получилось? Чудно как-то. Раз, – и голова на одном позвоночнике висит.

– Так если бы я твоим мачете, по обычному, стал бы ей горло перепиливать, сколько бы она меня по говну успела протащить? А так, всаживаешь клинок в шею рядом с позвоночником, режущей кромкой наружу, и одним движением от себя перерезаешь. Этот удар я у одного боевого пловца подсмотрел. Немного переработал, для сухопутного использования. Ну вот ты в фильмах смотрел, как часовых снимают?

– Смотрел конечно.

– Ерунда это всё. Если в сердце бить, то человек ещё больше минуты живёт. Может заорать, захрипеть. Если ты ему рот зажмёшь, так он за эту минуту, тебе ладонь, в мочалку изгрызёт. Если глотку перепиливать как в кино показывают, то под лезвие может воротник попасть, ремень от каски, да и просто перерезать гортань, трахею и пищевод довольно проблематично. А так, хватаешь сзади левой рукой, всаживаешь нож в основание челюсти, и одним движением рассекаешь, часовой даже захрипеть не успевает, сразу и гортань и голосовые связки перерезаются.

Мишка прервался, увидев отвисшие челюсти начальства.

– Ну это я так, чисто теоретически. Почитал анатомию, применил знания физики. Вообще, что-то мне коньяк в голову ударил. Разболтался, расфантазировался. Пойду я спать.