Читать книгу Четыре с половиной киносценария из Петербурга (сборник) - Александр Образцов - Страница 20

Военно-медицинская академия. Палаты. Сестры в белом. Тишина. Ночь. Вдруг раздаются глухие крики, хохот. Сестра неслышно бежит к чуть приоткрытой двери, но не сдерживается, заглядывает в нее.

В палате на четверых зеленый суконный стол, на нем карты, записи. Лица в тени. Только руки четырех.

Фон титров – салон самолета. Елагин читает газету, спит, затем аэропорт Симферополя, автобус, Судак, разговор с Пьянковой, хозяйкой, вселение на веранду.

Елагин в сумерках, которые сразу по-южному переходят в ночь, провожает пляжную знакомую. Девять вечера на уличных часах.

Елагин. Так значит, до завтра? Во сколько вы появляетесь на берегу?

Знакомая. Это зависит от настроения.

Елагин. Но я могу надеяться, что не потеряю вас?

Знакомая. Вы меня еще и не нашли.

Смеются.

Елагин. Вы не верите в счастливые встречи? Напрасно.

Знакомая. Спокойной ночи.

Елагин. Спокойной ночи.

Елагин идет вначале по освещенной улице, еще много людей, сворачивает и сразу – темнота, из-за деревьев не видно даже окон. Навстречу – трое.

Первый. Ладно. Выгребай все из карманов и тебе ничего не будет.

Елагин. А вам?

Первый. Чего?

Елагин. Вам тоже ничего не будет?

Второй (с кавказским акцентом). Кончай с ним, слушай.

Первый. Ну?

Елагин. Здесь очень темно. Боюсь, что вместо денег я вытащу грязный носовой платок… (Бьет первого в живот. Бьют его. Но все происходит беспорядочно, непонятно в темноте.)

Утро. Совсем рано. Елагин просыпается, на лице ссадины. Слышно, как Пьянкова варит завтрак в летней кухне. Выходит Пьянков, ее сын.

Пьянков А. Коленька, ты что так рано?

Пьянков молча идет к рукомойнику, тщательно моется, чистит зубы.

Пьянкова. Кричал кто-то вечером, не слышал?

Пьянков. А? Когда?

Пьянкова. Да уж темно было. Часов в девять. Говорят, человека зарезали.

Пьянков. Ты откуда знаешь?

Пьянкова. Милиция приезжала. Ты бы, Коленька, не ходил так поздно. Когда ты вернулся?

Пьянков. Не твое дело.

В соседнем дворе человек в наколках, на спине – собор Василия Блаженного, на груди – лев. Он в черных очках.

Кабинет следователя. Двое: Горяинов и Сидоренко в штатском.

Горяинов. Ну что? Время?

Сидоров. Около полуночи.

Горяинов. Так. Значит, лежал всю ночь и никто не видел.

Сидоров. Похоже, что никто. Улочка такая, темная. Хотя… Народ приезжий, дикари. Зачем портить отпуск? Затаскают.

Горяинов. Не надо так плохо думать обо всех.

Сидоров. Я не обо всех. Я выборочно.

Горяинов. Ну ладно, если выборочно. Значит, карманы обчистили, документов никаких?

Сидоров. Абсолютно. Два троллейбусных талона ленинградских.

Горяинов (оживленно). Где?

Сидоров. Вот они.

Горяинов. Да я не о том. Где нашли, в каком кармане?

Сидоров. В нагрудном кармане пиджака.

Горяинов. Так. Или у убитого не было ничего кроме денег и документов… или убийца хочет, чтобы убитого как можно дольше не опознали. Совсем не опознали. Никогда. А? Костюм, белье – чье производство?

Сидоров. Костюм финский. Рубашка французская. Ну, трусы неизвестного происхождения.

Горяинов. Дела… Что ж, дадим отпечатки, фотографии в Москву… в Питер. Будем ждать… Морока сейчас с этой незалежностью.

Сидоров. А если проверить ближайшие улицы? Ну, знаете, выборочно.

Горяинов. Снова выборочно. Конечно, выборочно, методом исключения, и убийца сам явится с повинной. Ладно, ладно, не обижайся. Займись этим делом. Кстати, ты знаешь, сколько людей ежедневно уезжает из города? Около тысячи. А?.. Я же говорю – дела… Значит, второй удар сверху, в шею. Грамотно. Очень грамотно.

Двор дома Пьяковой. Выходит Елагин, с полотенцем.

Елагин. Доброе утро.

Пьянкова (внимательно смотрит). Здравствуйте.

Пьянков сидит в летней кухне, завтракает.

Елагин. Вы не скажете, э-э…?

Пьянкова. Екатерина Ивановна.

Елагин. Екатерина Ивановна, мне нельзя у вас столоваться? О цене, я думаю, разговора не будет. Плачу по первому разряду. Как? Договорились?

Пьянкова. Что ж, на меня никто не обижался. В июне жили из Москвы, доктор наук с семьей, руку поцеловал на прощание.

Елагин. Ну вот и отлично.

Идет к рукомойнику.

В летней кухне.

Пьянкова. Ой, Коленька, что-то у меня сердце чует.

Пьянков. Чего оно чует?

Пьянкова. Побитый весь. Вернулся когда, я и не видела. Нехорошо как все получается.

Пьянков (пауза). Откуда он?

Пьянкова. Из Москвы. А как зовут – не помню. У меня записано.

Пьянков. Пойди посмотри.

Пьянкова уходит в дом.

Появляется Женя и Ирина. Обе молоды, но по самостоятельности взглядов, поведения видно, что уже не студентки.

Ирина. Доброе утро.

Пьянков. Доброе.

Женя. А это что, новенький?

Пьянков. Ваш сосед.

Ирина. Пора к морю, Евгения.

Женя. А завтракать мы будем?

Ирина. Только после водных процедур.

Появляется Пьянкова. Женщины уходят.

Пьянкова. Вот. Елагин Корней Павлович. Что за имя? Корней.

Пьянков. И все?

Пьянкова. И адрес.

Подходит Елагин.

Елагин. Так как, Екатерина Ивановна, – сразу и начнем? (Подает руку Пьянкову.) Корней.

Пьянков. Николай.

Пьянкова. Садитесь за стол.

Пляж. Елагин и Пьянков лежат на песке после купания.

Пьянков. Свежие следы.

Елагин. Да. В первый же вечер.

Пьянков. За дело или случайно?

Елагин. Случай.

Пьянков замечает Женю и Ирину.

Пьянков. Как тебе те двое?

Елагин. Которые? В синем и зеленом?

Пьянков. Твои соседки через стенку. Подойдем?

Елагин. Да я тут… (оглядывается). Ладно, пошли.

Подходят.

Пьянков. Земля рядом не занята?

Ирина. Земля у нас общественная.

Елагин. Это так же верно, как то, что меня зовут Корней.

Женя. Вот это да. Среди моих знакомых Корнеев пока не бывало.

Елагин. Так говорит девяносто процентов девушек, с которыми я знакомлюсь.

Женя. А остальные десять?

Елагин. А остальные десять в ужасе разбегаются.

Обед. Пьянков с матерью в комнате.

Пьянкова. Ты уж с ним подружился. Ох, не надо бы.

Пьянков. Ладно тебе.

Пьянкова. Лейтенант приходил из милиции.

Пьянков. Что спрашивал?

Пьянкова. Спрашивал, знаю ли что, слышала ли, да что говорят.

Пьянков. Ну и что ты сказала?

Пьянкова. Сказала, что слышала. Крики слышала.

Пьянков. Что ты тянешь кота за хвост? Во сколько слышала, где, сколько голосов? Что ты ему сказала? Про Корнея сказала?

Пьянкова. Нет. Боже упаси, что ты. Я себе не враг.

Пьянков. Не враг. (Думает.) А за укрывательство знаешь, что бывает? Надо заявлять. Надо, мать, надо. Они там разберутся, что к чему. Значит так. Напишешь, что вернулся неизвестно когда. Потом напиши, что слышала крики. Два голоса слышала?

Пьянкова. Да вроде… Я не знаю, Коленька, ей-богу, может, не надо?

Пьянков. Дальше. Ты утром говорила, что в десять часов слышала?

Пьянкова. Да вроде в девять…

Пьянков. Ты что, в своем уме? В девять еще дети по улицам бегают. Пиши, слышала после десяти. Так. Садись, пиши. Я проверю, а то снова что-нибудь напутаешь.

Елагин сидит на лавочке под окном, глаза прикрыл. Дремлет.

Кабинет следователя.

Сидоров. Ну вот, а вы говорили.

Горяинов. Что такое?

Сидоров. Заявление. От Пьянковой Екатерины Ивановны, 58 лет, владелицы дома по Айвазовского, 5…

Горяинов. Ну-ка… (читает)

Сидоров. Ну, как? По-моему, что-то такое проясняется.

Горяинов. Интересно. Ин-те-рес-но. Значит, ссадины на лице, время после десяти вечера, когда вернулся – неизвестно… Во сколько ложится спать уважающая себя хозяйка? Как ты думаешь?

Сидоров. Во всяком случае, вставать ей надо часов в шесть.

Горяинов. Если не раньше. Полночь для нее это очень поздно. В полночь она уже вторые сны видит. На сколько может ошибиться экспертиза? На час. Что-то здесь со временем не того. Да и Елагин как будто не собирается уезжать. Ведь логично было бы уехать, а?

Сидоров. Уехать… подозрительно. Приехать днем, а на утро следующего дня вдруг ни с того, ни с сего…

Горяинов. Ты думаешь, он такого высокого мнения о нашей оперативности?

Сидоров. Психологически…

Горяинов. Психологически убийца не станет попадаться на глаза соседям по дому, если у него на лице ссадины. Он будет приходить поздно и уходить на пляж с петухами. Но это лирика.

Сидоров. Может быть, пока последить?

Горяинов. Рано. Лучше побеседуй еще с соседями Пьянковой.

После обеда. Елагин, Пьянков, Ирина, Женя.

Женя. Ужас какой! На нашей улице?

Пьянков. На соседней, через два дома.

Ирина. А во сколько это было?

Пьянков. Мать говорит, после десяти вечера.

Женя. Вечером у нас плеер играл.

Елагин внимательно слушает Пьянкова, он лежит на животе пересыпает песок.

Елагин (оживленно). Так это у вас играл? Сегодня попрошу передать концерт по заявке.

Ирина. А что вы предпочитаете? Группа «Кино»? Или песни советских композиторов?

Елагин. Мне бы что-нибудь расслабляющее, романсик какой-то.

Женя. Увы. Мы расслабляемся на службе, а сюда мы приезжаем жить.

Елагин. Можно вопрос?

Ирина. Попробуйте.

Елагин. У вас не возникло ощущения такого легкого кошмара? Вот отдыхаем, загораем, купаемся, отключились от всего, чем жили и вдруг – бац – рядом убили человека.

Ирина. Ну, не совсем рядом.

Елагин. Да, вы правы. А еще вопрос? На этот раз нескромный.

Ирина. Это последний?

Елагин. Из нескромных? Конечно.

Ирина. Тогда слушаю.

Елагин. Вы не замужем?

Ирина. А какое это имеет значение?

Елагин. Для меня?

Ирина. Ну, хотя бы для вас.

Елагин. Чисто житейское.

Ирина. Что ж, если житейское, то нет.

Пьянков. Ну что, девочки, окунемся в последний раз, а потом я вас с Генуэзской крепостью познакомлю. Бесплатно.

Рядом лежит человек в наколках, на него смотрят с любопытством. Он же как будто дремлет, надвинув белую кепку на лицо.

Пляжная знакомая Елагина пару раз прошлась мимо, затем, видя, что Елагин не обращает на нее внимания, гневно усмехается, уходит.

Генуэзская крепость.

Елагин. Вот. Седые камни. Одни дикари лезли сюда по лестницам, а другие их сверху смолой поливали.

Женя. Какие же генуэзцы дикари?

Елагин. Вношу поправку. Одни дикари лезли сюда по лестницам, а другие культурно входят сейчас в ворота.

Ирина. Можно мне вопрос?

Елагин. Можете задавать мне любые вопросы в любое время суток.

Ирина. Вы работаете в КБ?

Елагин. А как вы догадались?

Ирина. Есть такой чисто житейский конструкторский юмор.

Елагин. Понял вас. Я молчу.

Женя. А вы, Коля, каждый год приезжаете в Судак?

Пьянков. Стараюсь каждый год. Мать недавно сюда переехала. Ну что, где мы устроимся? Давайте вот у этой башни.

Расстилают газеты, достают две бутылки вина, закуску. Наливают в пластиковые стаканчики.

Пьянков. За знакомство?

Елагин. Со своей стороны встречное предложение.

Женя. Теперь я буду разрешать вам говорить.

Елагин. Эмансипация в совершенно дикой форме. Итак, предлагаю выпить на брудершафт.

Женя. Я против.

Елагин. Ну, тогда мысленно, чтобы перейти на «ты». «Вы» мне вяжет рот, как зеленый фрукт. Согласны?

Ирина. Что за вопрос. Мы уже целый день знакомы.

Вечер. Елагин и Пьянков курят на летней кухне.

Пьянков. Не врублюсь никак, что у вас с Ириной?

Елагин. Да так, треп. Она уже сделала выбор.

Пьянков. Ага. Значит, ты с той, с Женей.

Елагин. Ну, приблизительно.

Пьянков. Ты кем работаешь?

Елагин. Я? Таксистом.

Пьянков. Язык подвешен. Как капуста?

Елагин. Какая капуста?

Пьянков. Да, ты же москвич. Как бабло?

Елагин. Ничего. Штука за смену. А ты что, учишься?

Пьянков. Н-нет. Я – рабочий стадиона.

Елагин. Ну да?

Пьянков. Да. Ты только им не ляпни. Я для них мастер спорта по современному пятиборью.

Елагин. А кроме шуток? Чем живешь?

Пьянков. Живу, хлеб жую. (Выбрасывает окурок.) Пошли спать.

Раннее утро. Елагин просыпается, но снова закрывает глаза. Голоса Пьянковой и сына.

Пьянкова. Коленька, а где твои брючки?

Пьянков. Какие?

Пьянкова. В полоску, синие. И рубашечки в клеточку я не вижу. Хотела постирать…

Пьянков. Сколько тебе раз говорить, если мне что-то надо, я тебе сам скажу.

Пьянкова. Я же только постирать…

Пьянков. Отвяжись.

Елагин встает, одевается. Стучит в перегородку условным спартаковским стуком.

Женя (сонно). Кто это расстучался?

Елагин. Утренняя птичка.

Ирина. Птица… (шепот, смех).

Елагин. Не расслышал?

Снова шепот, смех.

Елагин. Женя?

Женя. Да?

Елагин. Ирина?

Ирина. Что?

Елагин. Все на месте.

Ирина. Слушай, Корней. Чуковский. У тебя какое-то недержание речи.

Елагин. А что делать, если я такой?

Ирина. Тебе надо заплывать в море, подальше.

Елагин. Девочки, ну я же серьезный человек!

Женя. Неужели?

Елагин (передразнивает). «Неужели?» Нам пора. Я отвернулся, одевайтесь.

Пляж. Женя и Ирина плавают. Рядом снова лежит человек с наколками. Пьянков и Елагин лежат на песке.

Пьянков. Ты говоришь, ты таксист, да? Как ты видишь, что клиент созрел?

Елагин. Как я вижу? Ну, я смотрю по поведению. Допустим, садится человек на вокзале и говорит «улица Герцена», ехать туда-то, через то-то, я сразу вижу, что он приезжий, и я его соответственно везу через туда-то и то-то. Ему это очень нравится и он, конечно, сдачи не берет. Готов тебе доплатить за то, что ты его признал за москвича. Настоящий москвич – дело темное. Если он едет по делу, то он говорит с тобой, шутит, а сам зубами скрипит от нетерпения. И если ты его крутанешь, то он такое устроит, только держись. Вообще для таксиста главное не бабки, а хорошее настроение. Это точно. Потому что бабки есть всегда.

Пьянков. Какие это бабки…

Елагин. Ну какие ни какие, а есть. А где ты будешь больше иметь? Если не криминал?